Красный урожай

Глава 23. Баррикада

Где все?

Об этом спрашивала Киндра Рa'aта, когда они были еще на улице, но он никак не прореагировал на её вопрос, или сделал вид. Казалось, он не знал, что ответить, или ответ, который он знал, был слишком страшным, чтобы озвучить его. Но вопрос последовал вновь — уже в здании общежития, когда они переходили от комнаты к комнате — никого не встречая — находя, только пустые кровати и безмолвные коридоры.

Они уже бежали достаточно долго, но Киндра не выглядела уставшей — даже не запыхалась, а Ра'ат уже почувствовал себя намного лучше — бег помог очистить его сознание — он стал успокаиваться. Даже его поврежденная рука стала болеть меньше — молодость имеет свои плюсы.

Бежать помедленнее было предложением Киндры, чтобы постараться выяснить — что же здесь произошло, и, несмотря на нескрываемое желание Ра'ата быстрее попасть в медпункт, он был вынужден — куда деваться, делать так, как хочет она. Они оказались внутри длинного служебного коридора, там, где он разветвлялся на три, идущих в разные стороны. Под пермастиловым потолком, над ними, клубились влажные облака каких то испарений. В бледном мареве трубчатых светильников, встроенных в стены, были видны капающие с потолка капли конденсата. В противоположном конце коридора, где он пересекался с другим, выходившим из другого здания общежития, они столкнулись с двумя другими учениками: Хартвигом и Mэггсом.

— Что это вы здесь делаете? — спросил Хартвиг. Он, нахмурившись, поглядел на Ра'ата. — Проклятье, человек, что у тебя с рукой?

Повредил на тренировке, — невозмутимо ответил Рa'aт.

Хартвиг ухмыльнулся:

— Не может быть.

— Что значит, не может?

— А значит, — Хартвиг указал на рану, — что это не похоже на несчастный случай во время тренировки. Я никогда не видел такого. Ты что, упал на виброклинок, что ли?

— Я был в Конвейере боли.

Рa’aт относился к Мэггсу и Хартвигу, как и к другим своим однокурсникам, с каким-то подозрительным равнодушием. Их мотивы были чисто эгоистическими, как и его, и у него не было намерения обмениваться с ними информацией, которая не могла улучшить его положения. Сейчас все они знали — что произошло, что-то необычное, и на данный момент им придется, возможно, стать союзниками.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Хартвиг.

— Или кого-нибудь.

— Нет, — Мэггс нервно хрустнул пальцами. — Пока нет. Странно, не правда ли? Слишком рано для того, чтобы было так тихо. Я слышал, что был какой-то сбор раньше, но мы пропустили его.

— Если мы пойдем дальше, — встряла Киндрa, — то нам понадобится оружие. Лучше разделиться, — она указала вперед, где коридор разветвлялся на три малых. — Поищем в них, разделившись группами по двое, и…

— Постой, — сказал Хартвиг. — Кто назначил тебя главной?

— Никто.

Киндра повернулась и Ра’ат увидел, что она смотрит прямо на Хартвига, а ее серые, почти прозрачные, цвета ириса, глаза были холодны. — Тебя никто не заставляют идти со мной. — Ее взгляд встретился с Рa’aтом. — Никого из вас.

Хартвиг пожал плечами:

— Я только сказал…

— Что?

— Мы все чувствуем, что, что-то нехорошее витает в воздухе, верно? Может быть, какая-то… болезнь. Но возможно, что это просто одна из учебных тревог Скабруса?

Киндра вздернула вверх брови, — Ты это о чем?

— Потому, что каждый из нас так считает.

— Почему?

— Возможно, это учения, — вставил Мэггс. — А может быть, это выбраковка слабых учеников. Это случалось и раньше. Помните глазастых унакк-пауков?

— Это еще хуже, — сказала Киндра.

— Не говори так уверенно, — сказал Хартвиг. — Тогда одиннадцать учеников ослепло. Двое из них погибли. Помнишь Соид Эйнрей?

— Соид Эйнрей была сразу дефектной.

— Может быть, но она все равно потом повесилась. А затем мы выяснили, что Скабрус перед этим продолжил свои опыты — оплодотворенные яйца паука заразили её нервную систему. Хартвиг потупил свой взгляд. — Я до сих пор иногда просыпаюсь от её кровавого вида.

Выражение лица Киндры не изменилось.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Вы хотите достать оружие? Я знаю, где мы могли бы найти его. Но я не собираюсь рисковать и иметь неприятности с преподавателями, если никто, на самом деле, ничего не видел. Хартвиг ждал ответа, глядя то на Киндру, то на Рa’aта, и, наконец, насмешливо фыркнул. — Да, так я и думал. — Он повернулся, собираясь уйти.

— Подожди, — сказал Ра’ат. — Я видел кое-что.

Хартвиг остановился и, обернувшись, посмотрел на него. Ра'ат заметил, как Киндра облизала своим языком пересохшую верхнюю губу, ожидая, что он скажет.

— Два тела упали с башни Скабруса, — начал говорить Ра'ат. — Они врезались в землю. Я видел, как это было, и я слышал звук ударов их тел о землю — они должны были погибнуть. — Он сглотнул, в горле у него неожиданно стало очень сухо. — Но после этого они встали.

Мэггс и Хартвиг недоверчиво уставились на него — каждый с различной степенью скептицизма и откровенного недоверия. Но Ра'ату это было безразлично. Пускай сомневаются; это только сделает их первыми кандидатами в жертвы, когда наступит время.

— Ты был там один, когда видел это? — спросила Киндра.

— Со мной был Ласск.

Мэггс подмигнул ему, и губы Хартвига расплылись в улыбке. Может быть, это только привиделось Ра'ату, но упоминание имени Ласска вызвало у них полное доверие к его словам. Это были слишком неправдоподобно, но так и было.

— Один из тех, кто упал — был Вим Никтер, — сказал Ра`ат. — После того как он ударился о землю, он поднялся и напал на меня. Он должен был погибнуть, но он был… жив. Я был вынужден сбросить на него груду камней, чтобы убежать. Это — болезнь, которая витает в воздухе, как вы говорите, и это произошло в башне. Я думаю, что… — Он сглотнул еще раз, и затем его голос стал тверд. — … Я думаю, что он возвращает мертвых к жизни.

Откуда-то поблизости раздался громкий звук шагов.

Ра’ат почувствовал, как холодный озноб прошиб его, словно кожа была облита холодной водой. Когда он заговорил, его голос, казалось, шел откуда-то издалека.

— С какой стороны это идет?

Подняв голову, Киндра кивнула вперед, где основной коридор разделялся на три малых, к тому, что был слева.

— Оттуда, — прошептала она. — Вы слышите?

Ра’ат напряг свой слух, стараясь понять — кто это может быть. Вскоре они услышали лязг и скрежет. Звук шагов становился громче с каждой секундой.

Он решил сосредоточиться исключительно на своих собственных ощущениях, забыв обо всех остальных. Учителя в Академии обучали их боевым единоборствам, но истинная сила сита-воина заключалась в его личной жажде власти. Когда ты не можешь доверять никому, только личная борьба была аксиомой, естественным состоянием души.

Прижавшись к стене, он почувствовал темную сторону Силы, входящую в его тело, словно треск электрических разрядов, вытесняющих из него страх. Сейчас он почувствовал себя безжалостным воином, готовым к борьбе. С момента прибытия на Одасэр-Фаустин он первый раз был почти счастлив, ощущая наслаждение, которого никогда до этого не испытывал. Он уже забыл, что это такое, и с чем это можно сравнить.

Вдруг он почувствовал, что может увидеть это, но не глазами, а своим сознанием.

— Расслабьтесь, — выдохнул он. — Все в порядке.

Киндра сморщила лоб, собираясь ответить, но тут показался дроид, который и создавал этот лязг. Он остановился около них. Это был учебный дроид серии Сигма. Ра’ат не видел его с тех пор, когда, будучи новичком, имел с ним спарринг на мечах. Это было вскоре после его приезда сюда. Его медно-синий корпус во многих местах был помят неуклюжими ударами новичков в течение многих лет его службы.

Вздохнув, Ра’ат отошел от стены, вновь став видеть остальных.

— Что он здесь делает? — пробормотал Мэггс.

Дроид щелкнул и издал серию резко звучащих звуков, заменяющих ему слова. Оснащать такого дроида вокодером было просто нецелесообразно.

Ра’ат протянул руку и взялся за неплотно закрытую на корпусе крышку, пытаясь открыть её. Непосредственно за ней должен был находиться громоздкий центральный процессор дроида.

— Что ты делаешь? — спросила Киндра.

Крышка процессора уже болталась вместе с оснасткой.

— Если я правильно помню, — сказал он, — у него, по-прежнему, есть визуальная система отображения. — Он засунул руку между двумя рядами нагревшихся блоков дроида. — Это значит, он должен иметь и функцию воспроизведения. И все, что он видел в последнее время, должно где-то храниться в его блоке памяти. — Не оборачиваясь, он продолжил. — Учитель Якэта делал это, чтобы мы могли просмотреть наши прошедшие поединки, помнишь?

— Верно, — сказал Мэггс, — но…

Вдруг, что-то вспыхнуло, и возник конус голографического синего свечения, в котором появилось изображение. Они все отступили назад, глядя на него, а голубой свет отражался на их взволнованных лицах. Они стояли в полном молчании.

Сначала Ра’ат не совсем понимал, что он видит. Мэггс первым нарушил молчание. Его голос звучал хрипло, как будто он все еще говорил шепотом, стараясь прочистить горло.

— Что это такое?

Никто не ответил. Голограмма показала пространство, где-то в одной из проходных галерей, где толпа нечетких фигур выделялась на переднем плане. По их униформе Ра’ат понял, что это были ситы-ученики.

Но что-то было не так в том, как их тела двигались, трясясь и дергаясь, и он не мог рассмотреть их лица. С этой точки наблюдения нельзя было понять, сколько их было. Все, что он мог видеть — это, как они стояли толпой, наклонившись, что-то делая около большой кучи каких то вещей, толкаясь и складывая туда новые предметы, принося их из дальнего конца коридора. В течение всего лишь нескольких минут размеры этой кучи заметно увеличились, отчего свет с другой стороны сузился до тонкой полоски света.

— Что они делают? — спросил Мэггс.

Голос Рa'aта был похож на шепот: — Строят стену.

— Может быть, это своего рода баррикада, — сказал Хартвиг. — Таким образом, они могут удержать все, что находится перед ней. — У него перехватило дыхание. — Это должно быть…

— Смотрите. — Ра’ат указал на голограмму. — Угол наклона камеры меняется.

— Может быть, у них есть оружие, которое мы можем использовать. — Голос Мэггса звучал возбужденно. — Вот, смотрите, у них есть световые мечи. — Он уже было направился в том направлении, откуда появился дроид. — Надо идти туда.

— Подожди, — сказал Ра’ат.

— Что еще? — Мэггс обернулся, нахмурившись. — Что случилось?

Ра’ат по-прежнему глядел на голограмму. Дроид за это время улучшил качество изображения, даже появился звук. Теперь синий световой конус показывал огромную толпу, состоящую из десятков тел, он не мог даже сосчитать их всех, кто находился перед баррикадой. Похоже, в этой галерее собралось, чуть ли не половина всех учеников Академии.

Ра’ат указал на них.

— Их лица…

Мэггс вернулся обратно, еще не видя изображение на голограмме. — Я не понимаю почему… — сказал он и запнулся. — О, нет!

Некоторые из учеников-ситов на голограмме повернулись и смотрели прямо на дроида. Их лица были неодушевленными и были лишены каких либо эмоций.

Они выглядели точно так же, как выглядел Никтер, во время встречи с ним на крыше. Ра’ат заметил, что у некоторых из них были раны на лице и шее, а их форма была сильно порвана, свисая с их тел, как кровавые паруса. Он наблюдал, как один из них, ученик, имя которого он не мог вспомнить, приблизил свое лицо прямо к голокамере дроида, и хитрая ухмылка скривила его губы.

— Как Никтер, — пробормотал Ра` ат и увидел боковым зрением напряженное лицо Киндры.

Хартвиг воскликнул:

— Что…?

На другой стороне баррикады светит свет, — произнес Рa’aт. — Больше ничего не видно.

— Так что же они делают?

Ра’ат посмотрел на него.

— Они — заблокировали нас этой стеной.