Коварные ступеньки

ПРОЛЁТ ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ — С ПРОЗРЕНИЯМИ

Заинтересовавшись подробностями, Соня заварила чай и утащила в нашу с ней комнату. Я с ногами забралась на свою кровать, Ваня скромно устроился рядом. Вот только если он честно отвечал на вопрос моей напарницы, то я достала из сумки спасённую книгу и внимательно её листала. Правда, когда мой парень увидел, что именно я читаю, он тоже нить беседы потерял.

— Виридиан? Он уцелел?!

— Нет, — ревниво отрезала я, прижимая книгу к груди. — Всё сгорело в библиотеке.

— Но это же она, — оторопел Ваня. — Библиотечная версия…

— Никакая она не библиотечная, а моя личная! Там всё сгорело, а я об этом томике всю жизнь мечтала!

— А-а, — понятливо протянул он и подмигнул. — Ладно, я ничего не видел. В конце концов, я тоже не откажусь от домашнего экземпляра.

Казалось бы — такая мелочь, а я уже растаяла. Это ведь правда будет не моя книга, а наша общая. Надо только решить, регистрировать её через знакомых или пусть так стоит.

— Правда, я не понимаю, почему ты листаешь эту безусловно редкую, но бесполезную сейчас книгу. Из библиотеки ведь забрали Джугашвили. Наверняка, он вам и нужен, — вмешалась Соня в наше милование.

— Не факт. Могли забрать для отвода глаз, — вступилась я.

— И спалить книгу, в которой есть нужный им рецепт зелья? — возмутилась моя напарница.

— Рецепты и переписать можно. В любую тетрадь, — не согласилась я. — А вот подставлять и устраивать пожар, если мы нигде больше не сможем найти намёки… Не вижу смысла.

— Вас убрать? Давно пора, а тут такой случай.

— И Гедальевича просто так? Не знаю… — протянула я, недовольно морщась. — В любом случае, Виридиана я просмотрю. Мне кажется, тут обо всех редких пакостях есть упоминания.

Не исключено, оценила Соня толщину тома. — Как он тебя не придавил, вообще не понимаю. Но, в любом случае, лучше позвонить кому-нибудь и отправить за Джугашвили, — закончила она и выразительно на меня посмотрела.

— Нет, — отрезала я.

— Почему?! — не поняла она моей категоричности.

— Потому что по зельям надо просить либо кого-то из семьи, либо мою «коллегу», — фыркнула я. — И если в первом случае просто «нет», то во втором — нет-нет-нет!

— Лера же нормально выходит на работу в выходные?!

— Вот именно! — ткнула я пальцем в собеседницу. — В этом вся проблема, понимаешь? Если я её о чём-то попрошу, по приезду буду слушать, как она героически страдала, вечеровала из-за моей длительной командировки и даже ради меня самоотверженно сбегала в воскресенье в библиотеку, чтобы спасти мне жизнь. Ни-за-что!

— А что тебя в этом всём смущает? — не поняла Соня.

— То, что она вечерует по собственной глупости: не хватает мозгов и умения распределить рабочее время. И когда она ноет, я очень хочу ей это сказать, но не могу: она обидится и устроит войну в кабинете. Так что даже не проси, это слишком сложно.

Ваня, до этого молчавший, осторожно заикнулся:

— По-моему, логичнее было бы привлечь твоих родителей. Или у тебя с ними натянутые отношения?

— У меня с ними прекрасные взаимоотношения. Но нет.

— Почему? Хочешь выглядеть самостоятельной? Или они откажут в помощи?

В этой части молчала Соня, за что я была ей благодарна. Отношения мои с родителями объяснить было очень трудно, но всё же нашла в себе силы и попыталась:

— Нет, папа с удовольствием поможет. Несмотря на ежемесячные причитания, что мне пора бросать «это моё хобби» и идти работать «на себя», то есть на них с дядей, папа всегда с энтузиазмом влезает в любое моё расследование, стоит только при нём заикнуться.

— Так в чём тогда проблема? — запутался Ваня окончательно.

— Он гарантировано меня взбесит.

Дальше разговор не задался — собеседники не знали, что бы такое мне сказать, поэтому я с чистой совестью уткнулась в книгу. Их беседа шла фоном, однако порядком отвлекала. Я едва не прохлопала нужную страницу, однако в последний момент зависла и всё-таки прочитала её от начала до конца.

Брови полезли на лоб, на лицо наползла улыбка. Я понимала, что в таких ситуация логичнее хмуриться и сокрушаться, как же это они такое паскудство сотворили. Но радость от раскрытого дела и простота аферы меня восхитили. А мы-то тут гадали: долголетие, ум… намного проще — деньги.

Всё сразу встало на свои места, даже то, что, казалось бы, отношения к делу не имело. И заинтересованность инвесторов; и разговор двух тёток в магазине про непомерные цены на обучение, который я по глупости своей с гимназией даже не связала; и явная невменяемость родителей; и попустительство к романам с учителями; и, самое главное, небрежность в поведении виновных — будто они знали, что им всё сойдёт с рук, подкинуть бы мало-мальски подходящий предлог.

— Лида! — позвала меня Соня. — Ребята выяснили, зачем Яна заходила в «Газпром». Антон Васильевич хочет это торжественно объявить.

Для меня её слова переварились в совершено другой вопрос, на который я решила тут же и ответить:

— В областной магреестр предприятий. Дарила или переписывала на Фёдора Михайловича акции гимназии.

— Лида!!! — донёсся от плитки возмущённый рык. — Если ты всё знала, то зачем надо было народ гонять?!

Я не знала! крикнула я, а потом подумала и подошла поближе, чтобы видеть очень злобное лицо замначальника. Я только сейчас сообразила, когда нашла их зелье.

— Какое?! — встрепенулись все. Никто даже не спросил, уверена ли я. Видимо, внезапное прозрение посчитали за доказательство.

— У него нет универсального названия. Суть в том, что выпивший проникается к словам опоившего крайней симпатией и начинает их воспринимать как нечто само собой разумеющееся. Если человеку дать установку, то его вряд ли что-то переубедит и не устрашат никакие преграды. Чем-то напоминает зелье безграничного доверия, но жертва куда сдержаннее и адекватнее, действие зелья не проходит со временем — лишь слегка притупляется, оставляя самые яркие «команды».

— А установка какой может быть? — заинтересовался Антон Васильевич. — Например, «приводите своих детей к нам»?

— В точку! — подтвердила я, довольная донельзя сообразительностью начальника. — Опои всех невзначай на дне открытых дверей или в любом другом месте и назначай баснословную цену за обучение.

— Непонятно только, зачем так подставляться и убивать своих же учеников, — проворчал замначальника маглиции, хмурясь.

— Антон Васильевич, — позвала я, потом ещё раз заглянула в книгу, чтобы не наврать, и раскрыла «тайну»: — там такой способ подготовки печени к варке, что им ещё и не любой гимназист подойдёт. Там и возраст, и состояние органа изначальное, и время «убивания», и даже специальный состав, которым печень предлагается протравить. Я вообще удивлена, что им это удаётся. Как в первые наборы-то кого-то нашли — там же старшие классы формировались из учеников других школ. Бешеные требования к старостам должны быть. Ведь, по-хорошему, неизвестно, кто из семи пойдёт под нож.

— Кстати, среди них всё же есть маг-разумник? — пустила шпильку Соня, памятуя о моём первом громком заявлении.

— Ай, — смущённо отмахнулась я, — они зелья тут делают в промышленных масштабах. Думаю, сами выбирают конкретных учеников и потом, подлив слабую версию этого же состава, но на говяжьей печени, обрабатывают классных. Делов-то, если в любой момент старосту можно заменить, хоть в начале десятого класса, хоть в середине года. У них и для возмущённых родителей такое хранится. Да, действует меньше, зато срок годности больше.

— Кто в деле-то замешан, получается? — почти потирал руки Антон Васильевич. Он как будто бы уже закончил дело, а для меня главная проблема только вставала в полный рост.

— Фёдор Михайлович, завуч. Скорее всего, он главный по зельям и автор «идеи», потому что единственный работает со дня открытия гимназии. Если не считать «выбывшего» Марка Максимовича, — начала отчитываться Соня, но, при упоминании имени убийцы, замначальника её прервал:

— Вот! Чуть не забыл о нём рассказать. Он переехал в Тверь, а через пару лет после увольнения умер — отравился чем-то некачественным. У нас даже не проходил — чномсы разбирались.

Я фыркнула. Некачественным, как же! Очень даже качественный яд ему подлили, раз за случайность сошло.

— Наследники были? — тут же уцепилась я.

— Наследники? — удивился Антон Васильевич. — А при чём тут его имущество?

Ох, как я в такие моменты страдала от того, что мои мысли со всеми вытекающими выводами нельзя просто взять и переложить человеку в голову. Внезапно от объяснений спасла Соня, смекнув:

— Должен же был быть какой-то гарант молчания замешанных в деле. А раз эти двое изначальные инвесторы, то логично, что они просто поделили акции. И получали преспокойно дивиденды, как плату за свои грязные делишки. Так труднее друг друга кинуть. И, естественно, когда один из подельников выбыл, второй не обрадовался, что тот «зарабатывает» просто на молчании. Хотя самого Марка ситуация должна была устроить.

Антон Васильевич, пока она излагала свою версию, зарылся в какие-то бумажки и, через минуту после конца рассказа, изрёк:

— Вот! Нашёл! Женился он незадолго до смерти. Вдова — Осипова Марина Николаевна. Правда, после смерти мужа фамилию она сменила на свою девичью…

— Брянская! — хором выдали мы, а Соня продолжила отчёт:

— Она, судя по количеству командировок, занималась привлечением людей на дни открытых дверей, рекламой и снабжением — ведь минеральные ингредиенты здесь так просто не достать. Если взять во внимание её связь со смертью бывшего подельника-артефактора, то Брянскую Фёдор Михайлович явно готовил на его замену.

— Правда, кое в чём она его заменить не могла, — заметила я.

— Ты про артефакты? Он к тому времени уже натыкал по всей школе жучков, — пожала плечами напарница.

— Я про непосредственно убийства. Сам Фёдор Михайлович староват для того, чтобы насильственно убивать подростков — зельем нельзя, чтобы, не дай боги не нашли на экспертизе, да и «материал» от постороннего вмешательства мог пострадать.

— А! — обрадовалась Соня. — Так я пробивала отчёты. Почти сразу после увольнения Марка Максимовича на работу приняли здоровяка-словесника — Стаса. Но я, правда, не понимаю. Если до этого они управлялись вдвоём. Пусть даже Марка оказалось не просто заменить — пришлось брать отдельно мозги Брянской, отдельно мускулатуру Стасика. Как в эту систему смогла пролезть Яна?

До этого момента Ваня в беседу не вмешивался, то ли переваривая информацию, то ли размышляя о чём, а тут, видимо, в голове у него окончательно всё сложилось — мой парень взял слово:

— Яна слабая вещунья… была. Но и ей под силу определить маг человек или нет, есть ли дети и примерно какого возраста. У нас после её выпуска сильно увеличились классы, так что свою долю она отрабатывала.

Говорил он будто нехотя, с досадой. Не сказать, чтоб я не понимала его чувств. Однако сейчас отвлечь не могла и не хотела. Впрочем, замначальника внезапно сам сменил тему:

— Девчат, я прошу прощения. Это что за молодой человек с вами?

Здесь идеально подошла бы мрачно-трагичная музыка, но повисла обычная тишина на полминуты. Поскольку не мне пришло в голову при Ване связываться с верхами, ответственность за произошедшее пришлось взять на себя Соне. И она взяла…

— Это Лидкин ухажёр, местный зельевик.

…и переложила её на меня. «Обожаю» напарников и коллег.

— Эм, Лидочка… — замялся Антон Васильевич, не зная, как покорректней намекнуть, что штатских втягивать нельзя, при этих самых штатских.

— Вы же сами говорили мне жениха искать, — взяла я быка за рога, пока мне ничего не заявили. — А где я его, по-вашему, найду, если торчу по командировкам?

А это жених? серьёзно спросил замначальника, хмуря брови — явно показушничал.

— Жених, — с усмешкой подтвердил Ваня.

Тогда совсем другое дело, — тут же якобы смирился Антон Васильевич. — Вот был бы не жених, тогда бы мы сурово поговорили, а так… Что ты там про срок годности зелья говорила?

Сначала я моргнула, только потом въехала в вопрос. Вспомнил бы ещё, о чём я полгода назад с ним говорила.

— Да ничего особенного. Просто хранится это «счастье» всего два-три месяца, сколько бы порций ни наделали.

— Погоди-ка, — внезапно протянула Соня, что-то ещё докручивая у себя в голове. — Как они собирались забирать твою печень, если бы ты сегодня сгорела?

— Никак, — пожала я плечами. — Моя им не подходит — мне об этом классный лично заявил, когда я позы в первый раз принесла.

Чуть до инфаркта не довёл со своими коварными планами, гад такой.

— Ноу них день открытых дверей в этом году раньше — я слышала! — заартачилась Соня. — Как они думают получать зелье? Сразу после тебя кого-то назначить и убить? И зачем этот перенос на побыстрее? Убили бы тебя сейчас, дальше другая староста, всё в штатном режиме. Но они же зачем-то специально подогнали дату!

Хм… действительно, какой смысл?

— И зачем тебя вообще старостой назначать? — продолжила напарница, но тут у меня как раз был ответ на вопрос:

— Чтоб напугать. И даже не требовалось, чтобы я бросала Ваню и играла по их правилам. Мне открыто угрожают — я паникую и уезжаю в Иркутск. Неважно даже, кто инициатор. В принципе, любая разумная ученица — или подмастерье — так бы и поступила. Да и ты не опоенная, о чём они скорее всего в курсе… Хотя откуда бы, не запоминают же они всех, разве что регистрацию ведут.

— Тогда не понимаю, откуда они возьмут печень, — пробурчала Соня, но внезапно спас нас Ваня, заявив так, будто все должны это знать:

— А у них есть.

Немая пауза. Тут даже музыку никакую не представишь.

— Яну же недавно убили. Она всякой пакостью не баловалась — на диете сидела. Думаю, её печень им подошла.

Меня аж в жар бросило от таких новостей. Не сдержавшись, я утёрла проступивший пот со лба. Значит, механизм уже запущен, а я тут кукую.

— Погодите! — потребовал Антон Васильевич. — Как тогда никто не заметил, что у человека печени нет?!

— Так же как у всех учеников. Заменили её чем-то. Либо специальным макетом, либо прошлой вываренной, либо иллюзией — даже думать не хочу, чем именно. Фёдор же вообще-то знахарь — должен знать, как обмануть стервятников.

— Не стервятников, а знахарей-смертельников, — строго поправил замначальника.

— Какая разница? Они меня тоже не любят. В общем, маги же трупы не вскрывают — на том и погорели. И вряд ли даже что-нибудь на анализ по зельям отправили.

— Почему?! — возмутился Антон Васильевич. — Отправляли. Лера сказала, ничего смертельного.

Боги мои, какая же она тупая! Нельзя так смотреть — яд не яд. И другая интересная пакость встречается.

— Она, правда, жаловалась, что у неё времени мало — перегруз, — смущённо добавил он, увидев, как я застыла в позе рука-лицо. Рука — злобное лицо.

О том, что она всегда на это жалуется и мечтает почему-то не о приёме дополнительного сотрудника, а о повышении зарплаты, я говорить не стала. Нечего начальству такие мысли в голову вкладывать. И самой тоже нечего её вспоминать, когда мы так прекрасно далеко.

Это на самом деле не важно, — вздохнув, признала я. За Лерой всего не расхлебаешь. — Важно то, что мы всё знаем, а улик против них нет. Без улик ни вскрытие провести, ничего. Для магуратуры всё вот это вот исключительно наша фантазия.

— А как же зелья, которые здесь подливают? — удивился Ваня.

— Того, что в вине для учеников — у нас нет, — вздохнула Соня. — Даже на экспертизу не отправить. А учительское… оно и на год не потянет.

— Да, максимум на уловный срок, — проворчала я, прекрасно зная «таксу». — Даже прослушку не привяжешь, потому что официально изготовитель уже мёртв. Нам нужна серьёзная улика.

— Если попросить кого-то из родителей сдать кровь на экспертизу? — предложил Антон Васильевич. — Наверняка добровольно кто-то из этой толпы да согласится.

— Это обязательно, — согласилась я. — Но изготовителя по рецептуре никто определить не сможет. И на кого настроено, скорее всего, тоже. Нужно что-то стопроцентное, чтоб не отвертеться.

— Тебе прям банку с зельем и отпечатками пальцев одного-единственного человека подавай! — фыркнул замначальника.

— Что значит мне?! — возмутилась я, наклоняясь к огню поближе — чуть волосы не спалила. — Я-то уже знаю, кто виноват — это магуратура дело завернёт на доследование. Так что банка нам всем нужна до зарезу.

— Так какая проблема её достать? — внезапно спросил Ваня.

И вот опять он — особо напряжённый и драматический момент. Умеет же мой парень влезть эффектно.

— Если у них есть печень, значит, и зелье уже сварили — её в таком виде долго не стоит хранить. Зелья этого нужны вагоны, так что найти подходящее место для него не так просто. И отпечатков на нём не много — вряд ли его кому-то давали.

Действительно, не станут же они в комнатах под кровати распихивать. Как я раньше об этом не подумала?

— Вы уверены, что сможете вытащить из гимназии бочку с зельем? — взволнованно спросил Антон Васильевич.

Откуда в истории взялась бочка, до меня дошло не сразу. Потупив сперва, я поняла, что воображение нашего замначальника для удобства налило «вагон зелий» сразу в бочку. Как я ржала, как я ржала! И подозревала, что в конце года останусь без премии.

— Вряд ли там бочка, — объяснила я, пока он не обиделся и не просверлил меня хмурым взглядом. — Они же не станут напоказ из этой бочки в чай подливать. Нужно что-то такое, из чего удобно булькнуть в чайник-два прямо на месте. Я предпочитаю специальные флаконы, но они вряд ли на такое разорятся. Скорее всего, используют что-то вроде баночек из-под детского питания или маленьких бутылок из-под минералки.

— Бутылочки из-под сока! — сообразил Ваня. — Его недавно в столовой выдавали, я ещё удивился, что праздника нет.

— Ого, — задумался Антон Васильевич. — Это ж ничего себе запара: бутылочки собери, вымой, разлей по ним готовую смесь, потом бегай за ними туда, где они лежат — не протащишь же сразу в актовый зал.

— А кто сказал, что это легко? Они деньги-то не на халяву получают — они работают. Способ, конечно, так себе, — добавила я, когда на меня уставились три пары изумлённых глаз, да в мирном русле с такой энергией отдача была бы однозначно меньше.

— Кстати, интересно, как они вообще до такого додумались? — пробурчал замначальника, явно не одобряя чужие криминальные идеи.

— Тоже не сложно на самом деле, — пожала я плечами. — Судя по переписанным книгам, Фёдор давно интересовался редкими зельями и неплохо в них разбирался. Если кто-то из них узнал о деле Крупенёва, то логическую цепочку провести не сложно, а со школьниками ещё и работать удобно — зелёные совсем.

— Да, — покивал Антон Васильевич, — были у Марка знакомые среди наших. Значит, теперь осталось определить, где злоумышленники хранят свои запасы.

— Скорее всего, там же, где и устанавливали оборудование для прослушки — оно всё же не маленькое, — предположила Соня.

— По-хорошему, нужна целая лаборатория — вряд ли ингредиенты простые, — важно заметил Ваня.

Наступила тишина. Я вообще не понимала несколько минут, в чём проблема, а потом внезапно очухалась:

— Я не говорила разве, что Рувену Гедальевичу передать мне чаёк предложила завхоз? Как думаете, склад под все эти нужны подойдёт?