ПРОЛЁТ ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ — С ПОДОЗРЕВАЕМЫМ

Соня выслушала с утра рассказ о моих приключениях, пока чистила зубы. Я же на занятия не собиралась, засев за взрывчатое зелье и зелье реакции. Ещё медленно настаивалась сыворотка правды. Когда я завершила повествование, напарница только предложила:

— Возьми-ка ты у меня из бокового кармана сумки силовую перчатку.

— Зачем? — удивилась я — как-то не привыкла полагаться на артефакты.

— Душить этого крысёныша будет удобнее, — подсказала Соня, после чего ушла-таки на уроки.

Мысль, бесспорно, была логичная, так что советом я собиралась воспользоваться. Правда, всё тянула и тянула, просидев над работой час, а то и два, пока внезапно в дверь не замолотили. Одну приготовленную взрывную бутылку я взяла в руку и осторожно подошла к входу.

— Кто там? — спросила я с опаской.

— Боги, Лида, ты цела! — раздался за дверью голос Валерия Валерьевича. Открывать он не просил, а просто замолчал.

Любопытства ради я прокрутила в двери волшебный глазок и увидела сидящего на полу директора. Щуплого, выдохшегося от бега и растрёпанного. Такому я открыла.

— Здрасьте, — поприветствовала я.

— Где ты ночевала? — с укором спросил Валерий Валерьевич. — Когда Софья сказала, что у Вани, а Ваня, что у матери, у меня чуть сердце не остановилось.

— У Вани я ночевала, просто мы решили пока промолчать, — раскрылась я, разглядев у собеседника на лице плохо скрытые ссадины. — Это вы вчера меня спасли?

— Я, — признался он. — Я только приехал и услышал ваш разговор с Альбертом. Надо было сразу выйти, а я, дурень, решил посмотреть, куда он тебя ведёт.

— Что с убийцей?

— Ушёл, — раздражённого ответил директор. — И упырей моих развеял по дороге. Подозреваю, не боялся бы он, что я голос опознаю, приложил бы меня на месте заклинанием и догнал тебя. Лид, уезжай с Ваней, а? Мать твоя добро не даст родители все будто повёрнутые на престижной школе. Но вы же знаете, как на неё воздействовать.

— Круто. Пусть умрёт кто-то другой из учеников.

Валерий Валерьевич скривился.

— Я усилю меры безопасности…

— А что, до этого они так себе были? Каждый год по трупу, а никто и не чесался?

— Буду следить за старостами сам…

— А не проще следить за одной мной?

— Предлагаешь ловить на живца?! — вспылил он, что смотрелось комично из-за позы лотоса прямо на полу.

— Ни-за-что, — чётко выговорила я. — И вообще я никуда больше по темноте не пойду. И засветло тоже бегать буду поменьше без присмотра — меня уже предупредили.

— Всем так кажется, — буркнул директор. — Но вы же любопытные.

— Вопрос закрыт, — решила я и вместе с вопросом закрыла ещё и дверь.

* * *

Как и ожидалось, долго сидеть у нашего порога Валерий не стал, сбежав по своим делам. И я тоже отправилась на поиски Альберта, вооружившись всеми приготовленными зельями да ещё и Сониной перчаткой.

Поиски закончились быстро — возле ученических домиков. Как ни странно, Альберт не выказал удивления, даже привычно кивнул головой — так он обычно здоровался. Когда я оттащила его в укромный угол, нахмурился, но оказался совершенно не готов к тому, что я прижму его к стене, схватив за горло.

— Ты чего? — прохрипел он, глядя на меня удивлёнными глазами. Но вырваться не пытался — видимо, не так уж сильно я его душила, а к бабским выходкам он привык.

— Поговорить хочу. Что это было вчера вечером?

— В смысле?

Либо он действительно не подозревал, что меня попробуют убить, либо очень хорошо играл. На всякий случай, я влила в него сыворотку и начать решила с простых наводящих вопросов.

— Ты обещал проводить, а сам потерялся по дороге.

— Я возле входа отстал, — к моему удивлению, смутился парень. — Подумал, что третий лишний.

Я вздёрнула бровь. Нет, третий там оказался очень кстати, я бы и от четвёртого не отказалась. Но Альберт явно не о том вёл речь. Без лишних вопросов, он в сердцах продолжил:

— Вот так и знал, что дурацкая идея! Ты же в зельевика по уши втюрилась — даже не смотришь на других. Но ты Валерьичу так нравилась…

— Ты сейчас о чём? — не выдержала я томительного ожидания.

— Тебе Валерьевич разве не признался? — удивился в свою очередь Альберт.

— В чём? — обалдела я ещё больше.

— Вы что тут делаете?! — влез в наш театр абсурда голос Пети. — Лид, откуда у тебя эта перчатка? И почему ты пытаешься убить Альберта? Я как вас в окно увидел, аж обалдел!

Окно, о котором говорил Петя, я тоже увидела, но только сейчас. Ай, кусающийся жёлтый мангадхай! Понастроили корпусов, что и спрятаться негде!

— От верблюда, — ответила я только на один вопрос и замолчала в ожидании. Хотя вряд ли бы я дождалась того, что лис уйдёт отсюда, удовлетворившись ответом. Но как послать его в такой ситуации не знала.

В неконструктивный диалог вмешался ещё и Альберт:

— Кстати, мне тоже интересно, почему ты… пытаешься меня убить, да?

Судя по тону, в серьёзность моих намерений он не верил. Или в возможности их реализации. Заметили это и я, и Петя, который ему тут же сообщил:

— Или я тут любовным играм случайно помешал? Потому что для жертвы ты подозрительно спокоен, а ведь Лида действительно с этой перчаткой способна тебя задушить. И магию всю ей же перехватит.

После такого авторитетного заявления, Альберт внезапно занервничал и пожаловался:

— А я ж бабу-то и ударить не смогу!

Петя развёл руками:

— И я не помогу — вдруг она правильно поступает.

Вдохновлённый новыми обстоятельствами, Альберт принялся рассказывать основательно и с самого начала. Выходило так: Валерий Валерьевич отловил его, когда тот случайно проходил мимо ворот, и рассказал грустную историю о своей влюблённости в ученицу, которая влюблена в другого, и которой ему приспичило признаться вот прямо сейчас. Но в учебном корпусе как раз бегает конкурент, а в гимназии — никого.

— Я бы ни в жизнь не пошёл, — заверял Альберт, — но Валерьевич сказал, что ты никого незнакомого не послушаешь.

— Правильно сказал, — мрачно буркнула я.

В общем, пожалел наш зверевод[10] директора, а о дальнейшем я знала из первых рук. Только вот пропустила момент, когда Альберт отстал, не желая мешать любовной сцене.

— Директор-то нормальный был? — вместо меня, занялся адекватным допросом Петя.

— Да директор как директор! Только не в костюме, а в куртке кожаной.

В голове тренькнуло. Мой убийца тоже был в куртке кожаной, хотя на территории гимназии мог спокойно обойтись и без неё даже вечером. И пуговицы с орлами сверкали в свете фонарей из окон.

— Куртку узнаешь? — вновь влез лис, но я его перебила:

— Я сама узнаю. Вопросов больше нет. И это… живот крутить будет — к знахарям не бегай — перестаралась я. Надеюсь, заявление писать не станешь?

Зверевод отчаянно замотал головой. Вот все бы так! А то к кому другому так подойди — мигом в отделении окажешься. Особенно если другой не чист на руку.

— Но, Лид… — попробовал переубедить меня Петя.

— Вопросов больше нет, — ещё раз повторила я, убирая руку от горла несостоявшейся жертвы.

Нечего им ещё больше сюда лезть и знать чужие имена. Альберт остался устроенным представлением ошарашен, Петя взволнован — он понимал больше. Поэтому, когда я уходила, лис крикнул мне в спину:

— Мы за тобой в субботу зайдём!

Меня аж всю передёрнуло от предстоящего гуляния под вечер, но отказываться не стала. К тому же раз зайти обещали…

— Только давайте это будет дневной шашлычок, а не вечеринка, — предложила я, обернувшись посреди дороги.

Петя неопределённо пожал плечами, но в итоге кивнул. Чувствую, причину внезапной смены планов Катя из него вытрясет.

* * *

Побродив весь день бесцельно по людным местам и не найдя куртку ни на ком-то из мужчин, ни в ближайшем мусорном баке, за ужином я решилась на отчаянный шаг. Незаметно занавесив кухоньку заглушающими чарами, я спросила, словно между делом:

— А никто не знает, кто носит куртку чёрную кожаную? Большую, с золотыми пуговицами с орлами?

— Виталик, но вчера в ней явно не он был.

— Почему? — удивилась я, не зная, кто такой этот Виталик.

— Он оборонщик, причём предпочитает чары. Тебя бы просто уложили на месте, и я бы уже не помог. Там был словесник, вот зуб даю!

За столом повисла гробовая тишина. Один Валерий с аппетитом наворачивал макароны по-флотски, задорно стуча ложкой.

— Лида, — с плохо скрываемой угрозой в голосе обратилась ко мне Соня. Я прочитала её мысли по глазам и, чтобы она не совершила непоправимую ошибку и не разболтала всё ничего не подозревающему директору, залепетала:

— Мам, это, оказывается, Валерий Валерьевич меня вчера спас! Представляешь, мама! Мама?

Я бы ещё тридцать раз обратила к ней «мама», но с третьего раза у неё в голове что-то щёлкнуло, и Соня начала медленно спускать пар. Да уж, представляю, какое желание у неё возникло свернуть шею напарнице, которая втянула во всё старшеклассников и сдала одному из, по сути, подозреваемых. Ещё Валерия я бы явно не пережила, но тут моя совесть оказалась чиста.

— Огромное вам спасибо! — от души поблагодарила якобы признательная мать, а на самом деле недавно злая как мангадхай оперативница.

Спаситель скромничать не стал и сразу приступил к якобы невинному флирту. Соня без энтузиазма поддерживала, иногда украдкой бросая на меня грустные взгляды. У меня слипались глаза, я хотела нырнуть под одеяло в объятия Вани, но упорно ждала, пока директор скроется у себя в комнате.

— Сейчас свалюсь прямо на пороге, — пожаловалась я, как только дверь в комнату закрылась.

— Так чего раньше не пошла?

— Не хотела Соню одну оставлять, — пожала я плечами. — Она же по легенде с бывшим разбежалась, так что должна быть рада вниманию мужчин. А у неё траур. Вот мне и приходится бдеть, чтобы директор руки не распускал.

Ваня послушно покивал, помогая мне раздеться. Отпустил пару шуточек о том, что он меня уже ревнует ко сну. Я даже спорить не стала — засиделись мы нынче за ужином. Правда, сон сразу не пришёл, поэтому, когда я прижалась к тёплому мужскому боку, хозяин этого самого бока решил слегка помучить меня расспросами:

— Тот Саша, о котором вы с Игнатьевым говорили, это же Александр Александрович Медведев, убитый здесь по весне учитель?

— Я не знаю, Вань, как он тут себя называл. Я, если честно, не влезала в подробности. Вообще поехала якобы для прикрытия.

— Якобы?

— Не знаю, что думала Соня, может и вправду для прикрытия брала, а вот начальство, как и мой отец, наверняка подозревали, что без эксперта не обойтись.

— Ладно, вопрос не в этом. Я плохо общался с вашим Сашей, но помню внушительные габариты. Да ещё и Игнатьев говорил: одним взглядом чары пут накладывал…

— Нет, ты этого болтуна-то меньше слушай. Если он про меня начнёт трепать, так я академиком окажусь, — проворчала я недовольно.

— Но всё равно, с таким просто не сладишь, а тут…

— А тут подмешали какую-нибудь дрянь безвредную, которую ни чары, ни артефакт за яд не примут и, пока действует, помогли дойти до берега, — вздохнула я, давно прокручивая эту версию.

Это же так легко. Даже следы зелья бы никто искать не стал — утопленник, что с него взять. Только наши знали и настоящее имя, и про успехи в плаванье. Внезапно я поняла, что зелье в крови наверняка обнаружили. Какое — выяснять, отвлекая меня от работы, смысла не было. Или моя напарница справилась. Наверное, Соне даже «подкинули» меня, а про зелье ей ничего не сказали, чтобы не возлагала на меня больших надежд и сама работала. А мне почему не сказали?

— Потому что гладиолус, — пробормотала я перед сном, вспомнив любимую поговорку зама, и заснула раньше, чем Ваня смог на неё как-то отреагировать.

С утра вопрос гладиолуса мне приспичило прояснить, поэтому я отправилась прямо к Соне. Она только собиралась на занятия, поэтому встретила меня в трусах и с зубной щёткой, но я не смутилась.

— Антон Васильевич знал, что в этом деле замешаны зелья? — спросила я с порога, стоило двери закрыться.

На меня посмотрели, как на идиотку.

— Конечно, знал, — ответила, наконец, моя напарница, прополоскав рот. — Иначе с чего бы ему отдавать на такой долгий срок ведущего эксперта? Он разве сам тебе не сказал? Специально же просил меня только с твоей легендой вопрос утрясти, а то боялся, что на ученицу ты не согласишься.

Не откладывая дело в долгий ящик, я отрыла в наших вещах газовую плитку и, перебодав всех дежурных и недежурных, дорвалась-таки до разговора с Антоном Васильевичем.

— Да за делами как-то из головы вылетело… — развёл он руками на мой упрёк о том, что кто-то где-то должен был мне рассказать. — А разве Соня ничего не объяснила?

Я готова была рвать на голове волосы. На чужой голове. А если ещё точнее, на двух головах. Получается, кабы не папа, я бы реально тут балду пинала, ничего не подозревая.

— Я правильно понимаю, что Сашу перед смертью чем-то опоили? — спросила я, когда распрощалась с начальством и затушила огонь.

— Ну да, — пожала плечами Соня, — каким-то дурманом, по составу, вроде, местным. Это же во всех отчётах было написано. Разве не ты экспертизу делала?

От горя я вцепилась в волосы себе. Боги мои, какой коварный гладиолус! Почему всё делается через одно место?! Почему, пока своими мозгами не дойду, никто ничего нормально не скажет?

А вечером Ваня, видимо, отвлекая Валерия от ухаживаний, начал поиски подходящей кандидатуры для убийцы. Они все сошлись на некоем Стасичке — богатыре недюжинной силы, который преподавал словеску, и которого я в глаза не видела. Директор возвращался к себе одухотворённый, Соня известила нас, что теперь примется следить за подозреваемым.

Я была настроена куда скептичнее, поэтому оторвала бумажку, написала имена четырёх потенциальных заговорщиков и посоветовала:

— Приглядывай тогда уж за всеми.

— Лид! — восторженно заявила напарница, переполненная каким-то бесполезным оптимизмом в этот вечер. — У нас же теперь есть…

— Какая разница, что у нас есть, когда у нас нет состава преступления? — одёрнула я Соню и, не прощаясь, ушла в Ванину комнату как к себе домой.

Загрузка...