Кот в тупике

Глава 6

За окнами Вильмы все утопало в густом тумане, в его пене исчезли деревья и соседние дома, а узловатые ветви большого дуба, который возвышался у нее в саду перед домом, поблекли и едва были видны, словно само дерево исчезло и остался лишь его призрак.

Стоя у окна и попивая утренний кофе, Вильма размышляла о том, что именно этот прибрежный туман в не меньшей степе ни, чем солнечные и благоуханные дни Молена-Пойнт, и привел ее после выхода на пенсию в те места, где прошло ее детство. Она всегда любила этот туман, любила его таинственность и нередко бродила по затянутым туманом окрестностям, словно маленькая девочка, воображающая, что попала в какой-то неведомый волшебный мир.

Этим утром на рассвете она долго гуляла по берегу, прислушиваясь к шуршанию и уханью скрытого белой пеленой прибоя, а затем вернулась домой — выпить горячего кофе и приготовить завтрак на всю компанию.

Позади нее на ковре лежала удачно брошенная воскресная газета, а у камина на крошечном диванчике вольготно устроился Клайд, штудируя спортивные страницы. По другую сторону очага Бернина Сэйдж, раскинувшись в цветастом шезлонге, сосредоточенно изучала экономический раздел. Какое-то время никто не говорил ни слова. Клайд был привычно рассеян, а в молчании Бернины сквозили холод и эгоизм.

В обычных обстоятельствах Вильма не стала бы приглашать Бернину на завтрак да и вообще за стол, но этим утром у нее не было иного выхода. Бернина заявилась к ней накануне поздно вечером, Вильма только-только вернулась с открытия выставки. Вдрызг разругавшаяся со своим нынешним сожителем, Бернина нуждалась в ночлеге и, похоже, была уверена, что Вильма просто обязана предоставить ей кров. Ей даже не пришло в голову поинтересоваться, гостит ли кто-нибудь в данный момент в доме и не будет ли ее присутствие неудобным или обременительным.

— И зачем я только съехалась с этим идиотом, с этим придурком самовлюбленным! И как назло, все мотели битком набиты, ни одного свободного места — я обзвонилась уже! Чертовы праздники!

Разместив Бернину, Вильма оставила на кухонном столе записку для Чарли, надеясь, что та ее заметит: «Извини. Бернина переночует в комнате для гостей вместе с тобой. Она поцапалась со своим сожителем».

Чарли записку видела, это точно. Когда Вильма в пять утра вышла на кухню, смятый в тугой шарик листок валялся в мусорном ведре.

К позднему завтраку Бернина принарядилась, надев не джинсы, как все остальные, а домашний костюм из розового бархата с золотым пояском, золотистые сандалеты из кожи ящерицы и золотые серьги. Ее медно-рыжие волосы были подхвачены изысканной витой заколкой, украшенной золотыми же цепочками. «Все это выглядит не совсем уместно в этом доме и в этой компании», — подумала Вильма, пряча улыбку. Сама она сочла достаточным надеть свежую рубашку и джинсы. Естественно, Клайд по своему обыкновению облачился в старые потрепанные джинсы с обрезанными штанинами, линялую фиолетовую тенниску с громадной неровной дырой на кармане и покрытые масляными пятнами сандалии.

Бернина поприветствовала Клайда, пришедшего вместе с Джо, подняв бровь и слегка кивнув элегантной прической:

— Ты привел своего кота? Ты пришел вместе с ним завтракать? Неужели ты так и шел через весь город, а он всю дорогу хвостом бежал за тобой?

Клайд недоуменно воззрился на нее.

— Ну ладно, — продолжала она. — Сейчас туман. Может, никто вас и не видел.

— А даже если кто и видел, какая разница? Мы… Я всегда так делаю — беру кота на прогулку.

— Удивительно, что кот идет за тобой. Что ты для этого делаешь, носишь что-нибудь вкусненькое, чтобы заставить его бежать рядом? Люди-то не смеются, что взрослый мужчина выгуливает кота?

— А почему кто-то должен смеяться? И какое мне до этого дело? Джо все знают. Многие с ним заговаривают. И туристам это нравится, они все норовят погладить его. — Клайд улыбнулся. — В самом деле, среди туристов попадаются довольно интересные типы.

Он отвернулся, прихватив воскресную газету в поисках спортивного раздела.

В это время вышеупомянутый кот лежал, терпеливо дожидаясь завтрака. Вытянувшись на диванчике и устроившись поудобнее, они вдвоем с Дульси исхитрились занять почти все синее бархатное пространство и теперь смотрели на огонь и подремывали. Время от времени они поглядывали на Вильму, давая понять, что испытывают большое удовольствие от того, что воскресным утром можно всласть полениться в дружеской компании у пылающего камина да еще и почитать первую страницу местной газеты, что лежит на полу, ненароком брошенная так, что им отлично видна передовица. Пока они читали, на их мордочках отразился столь живой интерес, что Вильме пришлось заняться перекладыванием журналов на кофейном столике, чтобы Бернина ничего не заметила. Прочитав первую половину заметки об ограблении винного магазина, кошки вновь напусти ли на себя сонный и скучающий вид, стараясь выглядеть как можно более равнодушными ко всему происходящему вокруг.

Вильма подумала, что сегодня они особенно хорошо выглядят: гладкие, пышущие здоровьем, они превосходно смотрелись на синем бархате; шоколадные завитки на шкурке Дульси отливали словно мех норки, лапки и светлые ушки, подкрашенные нежным персиковым тоном, были чисто вымыты. Что касается Джо, то он всегда выглядел так, словно нарядился для какого-то торжественного события: его угольно-серый мех сиял, а лапы, манишка и нос белели, словно свежевыпавший снег.

В присутствии Бернины Вильма не заговаривала с ними, не решалась даже на почти бессмысленное лепетание, с которым обычно обращаются к младенцам и домашним животным, поскольку их ответные взгляды были порой гораздо более осмысленными, чем им бы этого хотелось, а Бернине нельзя было отказать в наблюдательности. И никоим образом не стоило напоминать ей о тех историях, которых она нахваталась от своего прежнего дружка, — о валлийских преданиях, где говорилось о необыкновенных кошках, населявших древний мир. Лучше было не подавать Бернине ни малейшего намека на своеобразие присутствующих здесь зверей.

На самом деле проживание Бернины в одном доме с Дульси было весьма неудобным. Вильме лишь оставалось надеяться, что Бернине вскоре удастся подыскать себе иное пристанище. Еще более неприятным вторжение Бернины стало для Чарли, которая, не проронив ни слова, полчаса назад исчезла в направлении гаража. Вильма знала, что она, надувшись, будет выгружать там вещи из своего фургона. Чарли и так была рассержена выселением из квартиры, хотя и не позволила своему гневу испортить вчерашнюю вечеринку по случаю открытия выставки, а тут еще и неожиданное вторжение Бернины. Настроение у Чарли испорти лось окончательно — Бернину она откровенно недолюбливала.

Чуть раньше тем же утром, когда обе дамы пили на кухне кофе, Чарли не сделала ни единой попытки проявить свою воспитанность и почти не разговаривала с Берниной. Вильма надеялась, что приход Мэйвити немного разрядит атмосферу, что простые манеры старой подруги немного смягчат настроение невольных соседок. Мэйвити порой могла быть резкой и язвительной, ей недоставало проницательности и хитрости, но вот искренность делала ее присутствие очень приятным.

Прихватив со стола кофейник и пройдя через всю комнату, чтобы наполнить чашку Клайда, Вильма видела, как кошки принюхиваются к долетающим с кухни ароматам и облизываются. Она уже представила ехидство Бернины, когда кошкам будет подана та же еда, что и гостям.

Клайд опустил газету и протянул чашку.

— Чарли намерена проторчать в гараже все утро? Чем она там занимается?

— Разгружает свои инструменты и оборудование; она скоро будет. А вообще-то мог бы пойти и помочь ей.

Клайд отхлебнул кофе, покачал головой и углубился в чтение редакционной статьи, снова схоронившись за газетными листами. Бернина удивленно наблюдала за ним. Скорее всего, подумала Вильма, Бернина понимает состояние Чарли и причины ее дурного настроения гораздо лучше, чем Клайд.

Дульси тоже наблюдала за Клайдом. Ей ужасно хотелось наподдать ему, она жалела, что не может выгнать его в гараж. Он что, не понимает, что Чарли ревнует? Что она там дуется не столько из-за выселения или просто из-за появления Бернины, но из-за того, что Бернина оказалась рядом с Клайдом. Мужчины бывают такими несообразительными!

Однако не нужно обладать женской проницательностью или кошачьим чутьем, чтобы понять: утонченность Бернины, ее элегантные наряды и холеная внешность, на которую она тратит столько усилий, да вдобавок ее надменность и любовь к развлечениям заставляли простоватую Чарли Гетц чувствовать свое несовершенство. Не нужно обладать сообразительностью кошки, чтобы понять: Чарли вообще не желает присутствия Бернины рядом с Клайдом.

Сердито глядя на Клайда, Дульси поняла, что Бернина наблюдает за ней, и отвернулась, прикрыв глаза, уткнувшись носом в лапы и уговаривая себя набраться терпения. Неужели эта тетка так и будет таращиться? Мало того, что приходится избегать ее в библиотеке, так еще и дома оказаться нос к носу с этой кошконенавистницей!

И почему это люди, не любящие кошек, отличаются такой непоколебимой предвзятостью? Почему они смеют так безапелляционно осуждать других?

И как странно, что те самые качества, которые Бернина, по ее же словам, ценила больше всего на свете, независимость и уверенность в себе, она не выносила в характере маленькой кошки.

Растянувшийся на диванчике рядом с Дульси Джо не привлекал внимания Бернины, поскольку без устали умывался, недовольно сощурив желтые глаза и прижав уши. Он действительно был раздражен и сердит еще со вчерашнего вечера, когда они преследовали старика и Азраила, но потеряли их. А статья на первой полосе утренней газеты только подлила масла в огонь и окончательно испортила ему настроение.

Городская газета не интересовалась событиями за пределами Молена-Пойнт. Освещением глобальных проблем занимались «Икзэминер» и «Сан-Франциско кроникл». Газета проявляла любопытство только к местным делам, и сообщение о вчерашнем ночном взломе занимало всю верхнюю половину первой страницы.

ВТОРОЕ ОГРАБЛЕНИЕ ПОТРЯСЛО ГОЮД

Вторжение прошлой ночью в винный магазин Джуэла принесло взломщикам улов в две тысячи долларов, взятых из запертой кассы. Это уже второе ограбление такого рода за неделю. До сих пор полиции ничего не известно о личности грабителя.

Капитан полиции Макс Харпер рассказал журналистам, что, хотя департамент провел тщательное расследование, не удалось найти ни следов взлома на входной двери или оконных рамах, ни отпечатков пальцев. Кражу обнаружил хозяин магазина Лео Джуэл, когда рано утром пришел туда, чтобы расставить товар и отправить деньги в банк. Открыв кассу, Джуэл обнаружил там только мелочь, монеты были также рассыпаны по полу.

Капитан Харпер сообщил, что грабитель действовал тем же способом, что и несколькими днями раньше при налете на антикварный магазин Меддер. «Возможно, преступник раздобыл дубликаты ключей от обоих магазинов и вскрыл замок кассового аппарата », — заявил Харпер.

По словам Лео Джуэла, он не сомневается, что запер обе двери магазина — и парадный, и черный ход. Он сказал, что ни у кого больше ключей от магазина не было. Лавка закрылась в десять, как обычно. Капитан Харпер призывает всех владельцев магазинов проверить замки на окнах и дверях, сдавать выручку в банк перед закрытием и подумать над установкой сигнализации. Харпер заверил репортеров, что уличные патрули будут усилены и любая информация от возможных свидетелей будет сохранена в тайне; не будут оглашены и имена этих свидетелей.

Дульси было любопытно, обнаружила ли полиция черную кошачью шерсть. Интересовало ее и то, какой прок Азраилу в украденных деньгах. Ну, покупает ему старик пару банок тунца — подумаешь, большое дело! Она ни минуты не сомневалась, что не деньги влекут Азраила. Ей казалось, что черный кот просто помешан на жажде власти, что он испытывает откровенно садистское наслаждение, видя, как люди лишаются денег, нажитых нелегким трудом. Только подлец и слабак может высоко парно именовать себя Ангелом Смерти; а исходивший от него запах цинизма и жестокости был столь же явным, как и запах его собственных половых желез.

От неожиданно пронзительного звонка в дверь Дульси чуть не выскочила из собственной шкурки. Из тумана возникла Мэйвити Флауэрс; ее курчавые волосы покрывал вытертый шерстяной шарф, на котором повисли прозрачные бусины влаги. Под старым плащом обнаружился все тот же наряд, в который она облачалась каждое утро, идя на работу: древний форменный брючный костюмчик из вискозы, купленный, как подозревала Дульси, на распродаже подержанных вещей; прежде чем он попался на глаза Мэйвити, его явно не раз стирали и отбеливали. Мэйвити чередовала четыре таких брючных костюма с тремя форменными платьями; все они были старыми и поношенными, но еще прочными и вполне пригодными. Она радостно поприветствовала Вильму своим скрипучим голоском.

— М-м-м, как чудесно у вас тут пахнет! Я не опоздала? Что ты стряпаешь?

Она стянула с головы поношенный шарф и тряхнула головой, словно избавляясь от остатков тумана.

— Доброе утро, Клайд. Доброе утро, Бернина. Пришлось мне повытаскивать все швабры и щетки из моего «Жука». Дора с Ральфом прилетают в одиннадцать. Это моя племянница из Джорджии, — пояснила она Бернине. — Они приволокли с собой все, кроме разве что крыши собственного дома. Не знаю, выдержит ли моя бедная машинка. Надеюсь только, что удастся все это разместить в моем домике — и багаж, и этих двух здоровяков. Ох, лучше бы я наняла трейлер.

Дульси представила, как Мэйвити загоняет свою толстуху-племянницу и ее мужа в трейлер, словно телят в фургон для скота, и они там трясутся всю дорогу от аэропорта до дома. Бернина посмотрела на Мэйвити, но промолчала. Минимальное внимание, которое Мэйвити уделяла искусству общения, и ее непоколебимая искренность были не слишком большим достоинством в глазах Бернины. Однако именно за эти качества любила ее Вильма. Дребезжащий голосок Мэйвити в точности отражал ее необычно напряженное состояние этим утром; ее настроение все время менялось с тех пор, как две недели назад приехал ее брат.

Грили Урзи навещал сестру каждые несколько лет и был рад, что его дочь с мужем прилетают с востока, чтобы побыть с ним. Однако несколько дней в полном гостей доме было достаточно, чтобы вывести Мэйвити из себя.

— В этом доме мало места даже для нас с Грили, а с приездом Доры и Ральфа мы будем вообще как сардины в банке. Они всегда занимают спальню, никто из них не желает спать на кушетке, и они привозят столько барахла, что на год хватило бы. У меня весь дом уставлен чемоданами. Мы с Грили спим в гостиной: он на кушетке, я — на еле живой расшатанной раскладушке, а Грили еще и храпит так, что весь дом трясется.

Джо и Дульси переглянулись, сдерживая смех.

— Да, дом действительно маловат, — согласилась Вильма; она уселась на диванчик и похлопала по сиденью рядом с собой, приглашая присесть и Мэйвити.

Мэйвити села, погладила Дульси, затем потянулась к Джо.

— Вот ты хороший кот, Джо. Жаль, что не все коты такие опрятные и воспитанные. — Она посмотрела на Вильму, качая головой. — Ты можешь себе представить: Грили привез с собой кота. Здоровущего страшенного кота! Прямо в самолете его вез. Он нашел его где-то на улице в Панаме, и у этого зверя небось все болезни, какие только у кошек существуют. У меня весь дом этим котом провонял. Просто в голове не укладывается, как Грили мог такое учудить — кот из самой Панамы! Вез его на самолете, в клетке, три тысячи миль! Я и не думала, что он способен на такую глупость. И что он его дома не оставил? Мог бы заплатить соседям, чтобы они кормили его. У них же там есть прислуга — у всех есть, даже у Грили, — чтобы прибраться, ну и все такое. Она могла бы и этого зверя покормить. Нет, Грили никогда здравомыслием не отличался. Ну скажи, кто в здравом уме потащил бы с собой бродячего кота? Он наверняка потеряется здесь, сбежит куда-нибудь, а Грили от расстройства удар хватит.

Бернина оторвалась от изучения экономического раздела газеты.

— А ты не можешь его куда-нибудь на время пристроить? — спросила она холодно. — Наверняка существуют специальные приюты для кошек.

— Да я это первым делом и предложила Грили, но он и слышать ни о чем таком не желает.

Бернина пожала плечами и вернулась к газете. Дульси задумчиво принюхалась к униформе Мэйвити, пытаясь обнаружить запах упомянутого кота.

Однако ей удалось различить только щекочущий ноздри аромат гардении — видимо, от стирального порошка. Спрыгнув на пол, она обнюхала обувь Мэйвити.

Ни единого намека на кота. Белые ботинки пахли кремом для обуви и бархатцами — должно быть, Мэйвити наступила на цветы, пробираясь в тумане через сад; их золотистая пыльца не сколькими штрихами окрасила белую кожу. Расстроенная, что ей так и не удалось унюхать неизвестного кота, Дульси снова свернулась калачиком и стала наблюдать за Мэйвити.

— Я говорила Грили, что кот мог бы делать свои дела и на улице. Почему бы и нет, тем более что я живу на краю песчаной пустоши? Но нет, даже если кот ходит на улицу, все равно ему требуется ящик со свежим песком прямо на кухне. Ну и что тут скажешь — запах и все такое. Я говорила Грили, что это его работа — менять песок, всего-то несколько шагов надо пройти.

Но мне приходится напоминать ему снова и снова. И в довершение ко всему этот кот пометил мне мебель, и теперь в доме стоит вонь. Боже мой, это просто какой-то кошмар! Мне, на верное, уже никогда не удастся это отмыть. И почему коты так делают?

Дульси поперхнулась, подавив смешок. Она не осмеливалась взглянуть на Джо, боясь, что не сможет удержаться от смеха.

— И все-таки, несмотря на этого кота, хорошо, что Грили приехал. Он же был здесь в последний раз четыре года назад. В конце концов, Грили, Дора и Ральф — моя единственная родня. — Мэйвити усмехнулась. — Надеюсь, они уместятся в моем «жучке» вместе со всем своим багажом, раньше у них всегда получалось. — Она взглянула на Бернину и снова потянулась погладить Дульси. — Не каждый день родные приезжают погостить.

Пытаясь скрыть веселье, Дульси перевернулась на спинку и замерла, помахивая лапками в воздухе. Мэйвити такая славная: минуту назад она жаловалась, а теперь начинает сама проявлять сочувствие и заботу. Она целую неделю что-то готовила и пекла для Грили, его дочки и зятя, так что они должны остаться довольны своим визитом.

Дульси осознала, что улыбается, только когда Вильма строго посмотрела на нее и поспешно поднялась, увлекая за собой Мэйвити.

— Омлет с овощами готов. Пора есть, а то сгорит. Пойдемте за стол.

И она направилась на кухню, слегка подтолкнув Мэйвити и метнув на кошку такой суровый и предостерегающий взгляд, что Дульси кувырнулась, слетела с дивана, пулей промчалась в спальню и спряталась под кровать.

Там, свернувшись в полумраке, ей удалось немного успокоиться и подавить мяукающий смех, но и Мэйвити, и Вильма, рассердившаяся на нее из-за того, что она улыбалась, выглядели так забавно — не расхохотаться было почти невозможно. Неужели Вильма не понимает, как трудно ей сдерживать смех? Иногда Дульси казалось, что без пластыря — чтобы залепить рот и щеки — не обойтись.

Лежа на спине и разглядывая пружины кровати, она размышляла о Грили и его коте.

Неужели грабителями были они?

Но это казалось невозможным. Не могла разгадка преступления так легко упасть в их мохнатые лапы, словно это была вытряхнутая из клетки мышь.

Вчера ночью они с Джо прошли за стариком и Азраилом почти через весь город, пока не потеряли их из виду. Держась в тени, они добрались до оживленного шоссе № 1 и были вынуждены из предосторожности отступить перед потоком стремительно несущихся машин. Они увидели, как кот вспрыгнул старику на плечо, а тот бегом пересек шоссе, уворачиваясь от автомобилей. Ни один зверь в здравом уме на такое не решится.

Джо и Дульси посидели на краю тротуара, высунув носы чуть ли не на полосу движения, и надышались таким количеством окиси углерода, которого хватило бы, чтобы свалить быка. Они горячо спорили, последовать ли им дальше через эту смертельную ловушку, а тем временем старик с котом быстро удалялись.

— Да от тебя там только мокрое место останется! — сказала она. — Если хочешь, лезь в эту мясорубку, а я не намерена. Там темно, хоть глаз выколи, эти водители просто не увидят тебя. И ни один грабитель не стоит того, чтобы из-за него превращаться в котлету.

Впервые она отважилась так нападать на Джо, и впервые он проявил хоть какой-то здравый смысл.

Однако затем, видя, как парочка быстро прошла два квартала к югу и снова пересекла шоссе, на этот раз в сторону города, они все-таки повздорили.

— Дурят они нас! — прошипел Джо. — Гоняют, как несмышленых котят за веревочкой. Надеялись, что нас тут колесами размажут.

Он напрягся, готовый сорваться с места вслед за ними. Однако Дульси не шевельнулась.

— Мы так всю ночь можем гоняться. Они не пойдут домой, пока мы будем следить за ними.

— Но когда-нибудь им придется вернуться, им же нужно где-то спать.

— Они могут поспать и на скамейке. Вот увидишь.

И все-таки Джо еще с час ходил за ними, и ей приходилось тащиться следом, пока он не понял, что Азраил знает о «хвосте », знает, даже когда они прячутся в темноте: у этого котяры не зрение, а настоящий лазер.

И вот пожалуйста: что если эти грабители — брат Мэйвити со своим котом?

Все сходится. Грили приехал две недели назад. Оба ограбления произошли как раз в это время. Старик по возрасту годится в братья Мэйвити, вдобавок он такой же щуплый, но жилистый.

Это, наверное, фамильное сходство, подумала Дульси, как и глубокая ямка на верхней губе, похожие морщинки, одинаковый цвет волос. Хотя Мэйвити уже поседела, а грабитель был шатеном, но и у него вокруг ушей пробивалась седина.

И если взломщиком действительно был Грили, значит, и денежки припрятаны, как пить дать, где-то в домике Мэйвити. Где же им еще быть? Он же не живет в Молена-Пойнт, так что вряд ли знает о бесчисленных тайниках, которые можно было бы здесь устроить. Но он в городе почти чужой.

Перевернувшись на живот и с наслаждением вонзив когти в толстый ковер, она соображала, когда лучше забраться в дом Мэйвити и поискать там спрятанные наличные. В этот момент пружины колыхнулись и под кровать заглянул Джо. Зрачки его желтых глаз расширились, а физиономия была чрезвычайно до вольной.

— Итак, — шепнул он, — добыча сама лезет к нам в лапы. Ведь от нее пахнет Азраилом?

— Нет. Мы не можем знать наверняка…

— Можем. Таких совпадений не бывает. — Он пристально посмотрел на нее. — Новый человек в городе с котом, привезенным аж из Панамы. Стал бы он тащить черного в такую даль, если от него не было бы пользы. Кроме того, старик даже внешне похож на Мэйвити.

Дернув усом, он с ухмылкой откатился от края кровати, довольный словно настоящий полицейский, которому удалось не только обнаружить отпечатки, но и опознать по ним преступника.