Костёр. 1. Чаша ветра

7. Таис

Я осмотрелась вокруг и вздохнула.

Класс, один из тех самых снов.

Как раз то, что мне нужно.

Всю мою жизнь мне снились реалистичные, красочные, живые сны.

Я пыталась рассказать о них папе, но, несмотря на его сочувствие, он так и не понимал, что я имею в виду.

Конечно, каждую ночь они не снились.

Где-то примерно в 65 процентах случаев.

В снах я ощущала холод и тепло, чувствовала запахи и вкусы, могла определять вещества на ощупь во рту.

Как-то раз после ограбления магазина в центре города, мне приснилось, что я была в нем и что в меня выстрелили.

Я ощутила жгучий жар от пули, пробившей грудь, а затем толчок от этого удара сбил меня с ног.

Вкус крови наполнил рот.

Теряя сознание, истекая кровью, я в изумлении уставилась на потолок, по старинке отделанный оловом.

Однако это был лишь сон.

Воистину раздражающая вещь заключается в том, что даже хотя почти всегда я осознаю, что сплю — я бессильна остановить это.

Лишь несколько раз я выкрикивала «Хватит!» и ухитрялась вытащить себя из некоторых событий.

Однако большую часть я была вынуждена просто поглотить.

Что объясняет, почему я стою в центре этого болотистого густо заросшего места, думая: «Проклятье!»

Вероятно, я все-таки научусь покупать туристические открытки и отправлять их домой друзьям. Отправься я в тур по сновиденьям — картинки на них выйдут забавными: луизианское болото или огромная плантация или вход в стриптиз-клуб на улице Бурбонов — причем все с моим крошечным изображением. Эти образы, определенно, очень глубоко застрянут в моем подсознании.

Итак, болото. Что ж, мне нужно отключить все свои ощущения от этого места и просто увидеть, что произойдет, что именно должен показать мне этот сон.

Я осмотрелась вокруг. Мои голые ноги находились глубоко в красновато-зелено-коричневой воде, на удивление теплой. Дно под ногами из чрезвычайно скользкой глины. Густой ил хлюпает между пальцами. Воздух плотный, тяжелый и влажный. Моя кожа покрылась потом, который не мог испариться.

Солнечный свет едва доставал до земли, и я попыталась убедить себя, что это фантастический пример лесоподобного места обитания дождя.

Затем я увидела привидений. Прозрачных, серых, диснейворлдовских привидений, порхающих с ветки на ветку, словно играя в привиденьческие прятки.

Я увидела женщину в старомодной одежде, седовласого мужчину в выходном костюме. Маленькую девочку с впалыми глазами, одетую в лохмотья, которая пальцами ела рис из чашки. И раба с цепями на запястьях, исцарапанной, кровоточащей кожей. Я стала замерзать, и каждый крохотный волосок на моем теле встал дыбом.

Не было ни звука: ни плеска воды, ни криков птиц, ни шелеста листвы. Мертвая тишина.

— Так, я увидела достаточно, — твердо заявила я себе. — Пора просыпаться.

Туман вокруг меня сгущался, становился темнее, обволакивая дымчатой узорчатой пеленой деревья, кипарисовые коленки, испанский мох.

Где-то в десяти ярдах (~9,14 м) зашевелилось бревно… нет — аллигатор, покрытый толстой темно-зеленой кожей. На одну секунду я увидела его маленькие желтые глаза перед тем, как он тихо погрузился в воду, направляясь ко мне.

Дерьмо.

Что-то коснулось моей голой лодыжки, и я вскрикнула, высоко подпрыгнув в воздухе. С колотящимся сердцем я посмотрела вниз. Гигантская змея обвивала мою голую ногу. Огромная, толщиной с мою талию, невероятно сильная, темная и мокрая. Из треугольной головы торчали два ледяных рептильных глаза. Постоянное хлестание ее языком по моей коже вызывало ощущение, будто я покрыта ползающими насекомыми.

По моим венам равномерно заструился адреналин, сдавливая горло, ускоряя сердцебиение. Я попробовала сбежать, но змея тут же схватила меня. Беспомощно изо всех сил я дернулась, пытаясь выпутаться из ее хватки. Я ударила ее кулаком по голове, но она лишь едва покачнулась.

Она обвилась вокруг меня так, что под тяжестью, сдавленная ею, я повалилась с ног. Воздух покидал стиснутые легкие. Я задыхалась, пытаясь закричать, впившись ногтями в сильные мышцы, опутавшие шею. Затем внезапно до меня дошло, что я умру: здесь в этом болоте, не понимая почему.

— Папа! — Из последних сил крик вырвался из моей груди.

И тут же обвившая шею змея подавила его. Я больше не чувствовала рук. Голова кружилась, и я ничего не видела… Вдруг всё вокруг стало ярким, словно кто-то включил прожектор.

Я тяжело задышала и бешено заморгала, всё еще ничего не видя, со змеей на шее.

— Тихо-тихо, черт возьми, — прозвучал голос, и сильные руки принялись за мою шею.

Когда хватка змеи ослабла, я снова смогла дышать, глубокими вдохами заглатывая ледяной воздух, чувствуя, как по виску и спине стекает холодный пот.

— Аха, аха…

— Я слышала, как ты кричала, — сказала Акселль, и я с трудом сфокусировалась на ней.

Медленно с неимоверным трудом я села, приставив руку к горлу. Я всё еще задыхалась, с до сих пор сдавленным от паники горлом.

Я огляделась вокруг: я в маленькой комнате в доме Акселль в Новом Орлеане. Акселль выглядела нехарактерно растрепанной с взъерошенными волосами ото сна, сердитой, ее тело едва умещалось в красную кружевную комбинацию.

— Что произошло? — прохрипела я голосом, словно всю ночь беспрерывно кашляла.

Опустив взгляд, я обнаружила, что простыня, которой я укрывалась, скрутилась в толстый жгут, и это он был обмотан вокруг моей шеи.

— Мне приснился кошмар, — сказала я, по-прежнему пытаясь адаптироваться. — Змея… — я стянула простыню, отбросив ногами подальше, и провела рукой по своему влажному лбу, — Боже.

— Как ты сюда вошла? Дверь была заперта.

Она пожала плечами.

— Это мой дом. Здесь от меня ничего не заперто.

Класс.

— Ну, спасибо, — я неуклюже поблагодарила. — Я думала, что умираю, это было… действительно реалистично.

Я еще раз сглотнула, слегка ощупывая ноющее от боли горло.

Нахмурившись, Акселль аккуратно отодвинула мои пальцы, приподнимая подбородок.

Она осмотрела мою шею, перевела взгляд на простыню, затем снова — на шею.

Глядя на выражение ее лица, я встала и, шатаясь, подошла к небольшому зеркалу над белым бамбуковым комодом.

Моя шея была в ушибах и царапинах, словно меня по-настоящему душили.

Мои глаза на лоб полезли. Акселль подошла к окну и провела руками по раме.

Занавески задернуты и скреплены изнутри, да и само окно закрыто.

— Это был просто сон, — слабо произнесла я.

Конечно, если только Акселль не пыталась меня убить.

Но я не чувствовала опасности от нее — она лишь разбудила меня.

Это глупо звучит, и трудно объяснить.

Но иногда я испытывала к людям чувство, как, например, в седьмом классе, когда я мгновенно возненавидела Коача Дикина, несмотря на то, что все остальные любили его и считали таким замечательным. Я возненавидела его мгновенно, без причины. А потом через шесть месяцев он был арестован за сексуальные домогательства к четырем ученицам.

Я прошла в ванную, плеснула воды в лицо, немного отпила, ощутив боль в горле во время глотка.

— Не понимаю, как ты могла сама это сделать, — пробормотала Акселль, когда я встряхнула постельное белье, развернула простынь и всё это ровно расправила. — Тебе приснилось, что это была змея?

Я кивнула, складывая белье, как можно дальше, под кровать.

Я больше не хотела, чтобы оно лежало рядом с моей головой, — На болоте.

Акселль задумчиво взглянула на меня, и, впервые с того момента, как мы встретились, я заметила явный интеллект в ее черных глазах.

— Ладно, оставь дверь открытой сегодня ночью, — сказала она, широко ее распахнув. — На случай… если что-нибудь понадобится.

— Хорошо.

Бормоча себе под нос, Акселль легкими движениями провела пальцами по дверному косяку, как будто выписывая секретное сообщение.

— Что ты делаешь?

Она пожала плечами: — Просто удостоверяюсь, что с дверью всё в порядке.

Даа ууж.

— Позови меня, если испугаешься или что угодно, — сказала Акселль прежде чем развернуться уйти.

Я кивнула.

И что удивительно: мне действительно показалось это комфортным.

Затем она ушла, ее тонкая красная фигура тихонько прошелестела по кухне.

Я села в кровати, опершись на переднюю спинку, и не ложилась спать до тех пор, пока сквозь занавески не начало пробиваться солнце.