Костёр. 1. Чаша ветра

12. Таис.

Я лежала в постели, гадая, что сделать первым: заплакать или броситься собираться.

Почти всю ночь пялясь в потолок без сна, я полагала — «просыпаться» бессмысленно.

Сегодня мой первый день в школе на новом месте.

Первый день за всю мою жизнь в школе, в которую папа меня не отведет, как раньше: держа за руку, когда я была маленькая, махая рукой, когда я стала старше.

Я чувствовала себя крайне одинокой, просыпаясь в этой странной квартире, где всё такое чужое вокруг.

Как будто глаза засыпали песком.

Я перевернулась в кровати, обнимая подушку.

С того времени, как мне приснился кошмар, я ненавидела засыпать. Акселль настаивала, чтобы я держала дверь в свою комнату открытой, и, с одной стороны, я действительно была благодарна за то, что она прислушивалась к моему крику.

С другой стороны, мне ужасно не хватало личного пространства и безопасной уединенности за закрытой дверью.

Особенно, когда Жюль с Дедалом оставались на ночь время от времени.

На автопилоте я зашла в ванную и встала под душ.

В Новом Орлеане холодная вода в действительности никогда не бывает холодной, в отличие от Коннектикута.

Дома буква «Х» на кране по-настоящему говорит сама за себя.

Здесь «Х» означает «прохладная». Мне ни разу не потребовалось включать горячую воду.

И еще кое-что: дома первый день в школе всегда означал новую школьную одежду — осеннюю одежду.

Школа начиналась — осень на пути.

Прогноз на сегодня: выше тридцати пяти, сто процентная влажность.

Я надела короткую юбку и топик серого цвета с розовыми спортивными полосками.

Подумав, что надо бы поскорее выяснить, какие вещи считается круто носить здесь.

Я нанесла на волосы кондиционер и взбила их повыше, чтобы они ниспадали слоями.

И расплакалась.

Я задержала слезы и попыталась нанести тушь.

Расплакалась снова.

Отложив макияж, я вышла на кухню.

Так что к тому моменту только со сборами было покончено.

В гостиной я обнаружила Акселль, Жюля и Дедала, сидящих за столом, одетых в ту же одежду, что и прошлым вечером.

Пепельница полна сигарет.

Пустые банки из-под газировки и бутылки из-под воды вокруг стола.

Очевидно, они не спали всю ночь, и я поразилась, что они не шумели.

— Привет, — сказала я без энтузиазма, и они посмотрели на меня.

— Ты рано встала, — сказала Акселль, быстро взглянув на антикварные часы в камине.

— Школа, — ответила я, пытаясь съесть обыкновенный кусок хлеба.

Акселль выдохнула и многозначительно посмотрела на Жюля и Дедала.

Я была такой дурной и непредсказуемой, желая ходить в школу.

— Так ты серьезно говорила об этом, — пробормотала она. Далее: — Во сколько вернешься домой?

— Учеба заканчивается в три, — ответила я с набитым ртом, усиленно пытаясь проглотить, — Думаю, где-то в три тридцать? Не знаю, как долго будет ехать трамвай.

— Дай ей сотовый телефон, — Дедал сказал Акселль, и от удивления я перестала жевать.

Она взглянула на него задумчивыми черными глазами.

Затем встала, порылась в огромной черной кожаной сумке и вытащила из нее сотовый телефон.

Какой-то момент она постояла, глядя на него, водя по нему пальцами, словно запоминая и прощаясь.

С сотовым телефоном.

Обалдеть!

В конце концов он принесла его мне.

Я не могла поверить!

— Дай нам знать, если задержишься, — сказала она.

А-гааа. А вы как раз испечете горячее печенье в духовке для меня, да?

Рюкзак я уже купила и сложила для первого учебного дня. Сотовый телефон я положила в маленький кармашек на замке.

— Таис, подойди сюда, — позвал Жюль, и я подошла.

Что еще?

Трое из них склонились над всякого рода старинными картами, современными картами, книгами и тем, что выглядело, как географические описания.

— Ты когда-нибудь видела что-нибудь типа этого? — спросила Акселль.

Хотя она пробыла на ногах всю ночь, она не выглядела изнуренной.

Кожа чистая, глаза яркие, словно накрашены сегодня.

— Карты? Ага, я видела карты, — я понятия не имела, что она имеет в виду

— Нет, другие карты, похожие на эту? — уточнила она, протягивая одну.

Она выглядела как старинная давнишняя репродукция на поддельном пергаменте с облезлыми краями.

Я ожидала увидеть большой черный «Х» в каком-нибудь месте, где спрятано сокровище.

Я покачала головой:

— Типа пиратской карты? Нет, таких ни одной настоящей.

Жюль фыркнул со смешком, а Акселль казалась раздраженной.

— Не типа пиратской карты, — сказала она, — Типа старинных карт. Настоящих старинных карт. У твоего папы не было таких среди его вещей? Ты когда-нибудь видела такие, когда была маленькой?

Так, запишем это прямо в верхнюю строчку списка, как один из самых странных вопросов, которые мне задавали.

— Нет, — я снова покачала головой, направляясь к двери. — У папы никогда ничего подобного не было. До встречи…

Я выскользнула за дверь в покрытый бурной растительностью, мокрый внутренний двор.

Было рано, и в моем распоряжении имелась уйма времени, чтобы добраться до школы на общественном транспорте, однако жара уже стояла невероятная, как в джунглях.

Еще даже не добравшись до входных ворот, я чувствовала себя упавшей духом и слабой.

Класс.

Я проглотила последние остатки хлеба, застрявшие в горле.

Почему-то этим утром мне не хватало папы даже больше, чем вчера.