Корпорация Vallen'ок 3

Глава 11

Я впился взглядом в потолок, пытаясь оторвать спину от ковра, который казался сейчас единственным островком стабильности в этом безумном мире. Адски знакомый по вчерашнему тесту внутренний холод снова пульсировал где-то под ребрами, отдаваясь ледяными мурашками по коже даже сквозь теплую ткань пижамы. Я сглотнул комок тошноты, подкатившей к горлу просто от мысли о том, что надо вставать. Меня не отпускала дрожь, мелкая, назойливая, как будто каждый нерв в теле отбивал свою собственную барабанную дробь. Я сжал кулаки, пытаясь усилием воли заставить мышцы замолчать, но пальцы отозвались тупым, противным онемением, будто их на час засунули в морозилку.

«Энтропия, блин, вот тебе и расплата за воскресный трэш», — пронеслось в голове, и я чуть не застонал вслух от бессильной злости на себя, на часы, на всю эту чертову ситуацию, в которой был сам виноват.

С большим трудом смог доползти до ванной. Я уперся ладонями в холодную керамику раковины и только так смог поднять голову. Зеркало выдало жестокую правду: бледное, будто выстиранное лицо, с лихорадочным блеском в запавших глазах, которые смотрели на меня с немым вопросом «Какого черта?». Синева под ними была такой густой, что казалось — это не тени, а настоящие фингалы после драки с самим Хаосом. И тут же — предательское тепло в носу, снова. Красные капли оставили несколько клякс на белоснежной раковине. Повернул кран на холодную и поднёс полотенце под струю воды, сколько в конце концов можно отходить?

Выйдя наконец из ванной, я смахнул рукой капли с лица и потянулся к костюму, висевшему на спинке стула. Каждое движение давалось мне с трудом. Застегивая рубашку, онемевшие кончики пальцев отказывались слушаться, пуговицы выскальзывали, словно были живыми.

— Да ну тебя! — проворчал я, чувствуя, как знакомый леденящий озноб снова пробегает по спине. Галстук превратился в головоломку. — Как люди это носят каждый день?

Наконец, кое-как собравшись, я бросил последний взгляд на Момо.

— Я вернусь, малышка. Жди. — Но та лишь повела ухом и уткнулась в лежанку. — Что ж, тебе во всяком случае никуда сейчас идти не надо.

На душе было неспокойно, день и без того обещал быть сложным, так и моё состояние оставляло желать лучшего. Да уж, первый раунд сегодняшнего ада я умудрился проиграть, не выходя из дома.

— И я вернусь домой, — напел я, закрывая дверь, — со щитом, а может быть на щите…

Придя в офис, я сразу уткнулся лбом в прохладный пластик стола. Как хорошо, что после моего экспресс повышения, мне выдали отдельный, отгороженный от общего зала «кабинет». Руки дрожали мелкой противной дрожью, как будто внутри кто-то колотил по нервам молоточком. Тошнота, тупая и навязчивая, подкатывала к горлу волнами.

— Всего десять минут, десять минут чертового отката, а чувствую себя, будто грузовик переехал. И потом еще раз проехался для верности, — пронеслось в голове. — Кто меня дёрнул становиться подопытным кроликом?

Эмоциональная пустота после третьего теста висела тяжелым грузом. Я попытался сосредоточиться на дыхании: вдох, выдох, но помогало слабо, мир слегка плыл по краям.

Бабах! Дверь моего импровизированного кабинета с грохотом отлетела, ударившись об ограничитель. В проеме, залитая светом коридора, стояла Судзуки Кайка. Ее черный строгий костюм сидел безупречно, но вот лицо. Это была скорее разгневанная валькирия, её тёмные глаза метали искры.

— Канэко-сан! — Её голос, обычно достаточно тихий, сейчас звучал на всю округу. Создалось впечатление, что она говорила намеренно так громко, чтобы слышали все в коридоре. — Вы что ещё тут! В конференц-зал, сейчас же! Хосино-сан уже в бешенстве!

Она влетела в кабинет, захлопнув дверь за собой так, что стеклянная вставка в ней задрожала. Но как только дверь закрылась, ее выражение лица сменилось с гневного на напряженное и, пожалуй, взволнованное. Она шагнула вплотную к столу, оперлась ладонями о столешницу, нависнув надо мной. Её шепот был резким и быстрым, как очередь из автомата:

— Послушайте меня, тут с самого утра всё равно, что улей. Хосино мечется как уж на сковородке, то смеется как ненормальный, то сидит трясётся. Он определенно что-то задумал. С ним бухгалтер с аудиторского отдела, а еще один «мутный тип», ведёт себя по-хозяйски. Как выяснил Накамура, это какой-то важный человек. Знаем только, что его сосватали с самого верха. — Она многозначительно ткнула пальцем с идеальным маникюром в потолок. — Это никакой не разбор полётов, самая настоящая атака, причём именно на тебя.

Я медленно поднял голову. Вся её поза, резкие движения и почти крик вначале — было всего лишь театром для потенциальных зрителей за дверью. Ну хоть это радовало.

Мир, однако, продолжал немного качаться, в висках застучало. Я попытался сфокусироваться на ее лице.

— Как? — прозвучало хрипло, но Судзуки перебила, её шепот стал еще тише, но интенсивнее:

— Как? Не выноси мозги, не до того! Главное — мы уже в курсе, все. — Она подчеркнула последнее слово. — Хиго уже копает в архивах, Накамура держит руку на пульсе, даже твой помощник-верхолаз и тот суетится по этажу. Правда порой больше мешается, но ничего, поначалу все такие, верный вектор мы ему уже задали. А я тут, чтобы тебя вытащить и прикрыть спину. Этот юрист — серьезная шавка, но мы не дадим ему укусить. Понимаешь? Мы с тобой, все вместе. Задача стояла общая, делали тоже, поэтому и отвечать будем вместе. Тем более что сделали не просто невозможное, я даже верного слова подобрать не могу. Но тебе нужно встать и идти играть свою роль, пока Хосино еще не натворил большей фигни от страха. Он так переживает за свой стул, что утопит весь отдел. Вот только не понимает, что тем самым он сам под себя копает. Работаем по той же схеме, что и с турбиной. Включай видеовызов в нашу группу, мы так и не освободили переговорную после нашей эпопеи с турбиной, так что будем если не видеть, но слышать всё точно. Не на тех напали!

Она выпрямилась, снова превращаясь в грозного начальника. Ее взгляд скользнул по моему лицу — бледному, с темными кругами под глазами. Она слегка кивнула мне, словно говоря этим: «Идём, пора разыграть наше представление до конца».

— Ты вообще живой? — спросила она нарочито громко, с преувеличенной строгостью, снова для коридора. — Выглядишь, будто все выходные тусовался. Вставай! Твои оправдания начальство слушать будет в зале, а не тут! — Она резко жестом показала на дверь, потом снова добавила полушёпотом: — Канэко-сан, мы с тобой, пора показать Хосино его настоящее место.

Я глубоко вдохнул, на ум пришёл ответ из старой советской комедии. Да, там ему и самое место. Но слова «мы с тобой» заставили внутри улыбнуться. Ничто так не объединяет как общая проблема, мой недоначальник вместо создания союзного клубка змей ухитрился, сам того не ведая, сплотить лучшие умы отдела против самого себя. Адреналин ударил в кровь, я оттолкнулся от стола, вставая, но ноги едва не подкосились. Пришлось ухватиться за спинку стула. Злость придавала мне сил, я физически ощущал, как слабость тела после откатов часов, медленно, но верно отступает.

— Живой, — уже без хрипа ответил я, выпрямляясь. Голос звучал негромко, но с каждым словом всё тверже. — Еле-еле, но живой. Идемте, Судзуки-сан. Послушаем, какую сказку Хосино сочинил на этот раз.

Она кивнула, коротко и резко. Ее глаза сказали: «Так лучше. Держись». Она развернулась и широко распахнула дверь.

Створки лифта открылись с мягким пшиком, выплюнув меня в стерильный, пропитанный запахами пластика и дорогого кофе коридор нужного мне этажа. Кондиционер гудел где-то в потолке, как раздраженный шмель, нагнетая искусственный холод, который пробирал до костей с учётом моего «отходняка».

— Вчера пил с русскими, утром чуть не умер, — мрачно процедил я себе под нос, вспоминая бородатый анекдот про похождения иностранца в России. — Сегодня опохмелялся с ними же, лучше бы умер вчера. — Закончил за меня мой внутренний голос, пока я старался унять предательскую дрожь в коленях, готовую превратиться в полноценный танец святого Витта. Я вжал онемевшие пальцы в швы брюк, стараясь хоть как-то стабилизировать походку. Каждый шаг по мраморной плитке отдавался тупым эхом в голове и острой иглой в висках.

Вот и он, конференц-зал. Массивная дверь из темного дерева с хромированной табличкой выглядела очень солидно, на внешних проявлениях тут явно не экономили. Я замер на секунду, пытаясь вдохнуть поглубже, но холодный воздух коридора словно застрял комом в горле. Мне бы еще полчаса-час, и организм полностью победит последствия путешествий во времени, но у меня столько времени в запасе не было.

— Вперёд, нас ждут великие дела! — Мысленно пнул я себя, ощущая очередной прилив ярости, и незамедлительно толкнул дверь.

Зал был неожиданно тесным, освещенным мертвенным светом люминесцентных ламп. Длинный стол, застеленный зеленым сукном (странный выбор на мой взгляд), казался бесконечным. А за ним — словно сидел трибунал, и во взглядах, устремленных на меня, не было ничего хорошего.

Хосино Мичи вальяжно развалился в кресле председателя, играя явно дорогой ручкой. На его лице словно не было ни единой эмоции, этакая маска беспристрастности, но губы порой на мгновение искажались в злобную ухмылку. Глаза, быстрые и хищные, скользили по мне, словно выискивая слабину. Я буквально кожей ощущал его липкий, оценивающий взгляд.

Госпожа Ямада из внутреннего аудита, если верить информации от моей команды, сидела по правую руку от него. Они прислали мне все свои наработки в тот момент, пока я ехал в лифте, жаль, эта информация мне вряд ли поможет. Я здесь для всех новичок, а как иначе? Это была женщина средних лет, в безупречном сером костюме, чьи тонкие пальцы лежали на пухлой чёрной папке.

Бесстрастный, даже, пожалуй, несколько отрешенный взгляд, был устремлен куда-то в пространство над моей головой. Перед ней, поблескивая сталью, лежал большой калькулятор, который в этом высокотехнологичном здании казался каким-то атавизмом.

— Её боги — цифры, — подумал я, — а меня тут прочат на роль жертвенного барашка.

Третий персонаж был настоящей горой мышц, даже для европейца. Его широкие плечи были напряжены, а массивные руки не лежали, а покоились на столе. Он даже не смотрел в мою сторону, но я чувствовал где-то на подсознательном уровне, что в этот самый момент он сканирует меня словно рентгеном. Даже его молчание ассоциировалось со скрытой угрозой. Другой бы на моём месте покрылся холодным потом, но меня подобный индивид скорее наоборот, позабавил. Любопытно, какой отдел он собой представляет. С подобным типажом скорее вышибалой в ночном клубе работать, но, если бриллианты в запонках у него настоящие, то он явно не рядовой охранник.

В уголке пристроилась девушка секретарь, её пальчики бесшумно бегали по клавишам. Может она уже набирает мой приговор?

Напротив этого стола, этакого монолита власти стоял в одиночестве жалкий пластиковый стул. В этом интерьере он смотрелся безумно нелепо, я еле сдержался, чтобы не фыркнуть.

— Еще бы табуретку поставили, — проскочило у меня в голове, — Раз эшафот сколотить не догадались, заразы.

Хосино взглядом указал мне на него с ехидной гаденькой ухмылкой.

Путь к стулу в несколько шагов показался марш-броском по минному полю. Я шел, напрягая каждую мышцу спины и ног, стараясь держаться максимально прямо. Но тремор в моих членах ещё не до конца меня покинул, и онемевшие ступни шаркали по полу чуть громче, чем хотелось бы. Я чувствовал на себе тяжелые взгляды трибунала, ощущал зловещую тишину зала, нарушаемую только тихим гудением проектора и стуком моего собственного сердца.

Такое же ожидание кровавого зрелища было, пожалуй, в древнем Колизее, когда на арену выпускали льва. «Вот только лев здесь я, с перебитыми лапами и пустотой в черепушке», — горько пронеслось в моей голове.

Я опустился на стул, стараясь сделать это хоть сколько-нибудь достойно, но пластик противно скрипнул подо мной.

Итак, место боя определено, противники в сборе. Спасительный «ластик» хоть и лежал в нагрудном кармане, но использовать после вчерашнего я не мог, да и не стал бы. Теперь только своими силами, своими и моей команды, но об этом Хосино знать не стоит. Битва началась, и первый удар не за мной.

Тишина в зале была тягучей, как смола, и Хосино позволил ей повиснуть на минуту дольше, чем это было нужно — чистой воды психологический садизм. Потом он церемонно откашлялся, громко, и вызывающе фальшиво.

— Канэко-сан, — начал он, голос масляный, но со стальными нотками. — Сегодня нам предстоит разобрать печальные последствия операции под вашим… руководством. — Он сделал паузу, давая слову «руководством» язвительно повиснуть в воздухе. — Ваши решения, — тут голос потерял всю маслянистость, став резким, как удар хлыста, — привели к катастрофической цепочке провалов.

Он щелкнул пультом. На экране всплыли жирные, кроваво-красные цифры. Ямада автоматически пододвинула свой калькулятор, а её пальцы хищно замерли над клавишами.

— Первое, но самое страшное, настоящее финансовое кровопускание всей нашей корпорации. Перерасход на сорок три процента! — Хосино врезал словами, будто молотом по наковальне. Цифры на экране пульсировали, словно тоже обвиняя. — Миллионы иен, Канэко-сан! Выброшенные на ветер из-за вашей недальновидности! А может, халатности?

Я сжался внутри. Место физической слабости занимала клокочущая ярость, я внезапно вспомнил, как в своей прошлой жизни ненавидел этих офисных мышей, которые в жизни не поднимали ничего, тяжелее ручки, зато мнили себя вселенскими специалистами во всех сферах. Эффективные менеджеры, мать их.

— Далее. Безрассудство, граничащее с преступлением! — Хосино рявкнул, указывая пультом на экран. Появилось фото трещины в бетоне моста. Рядом — фотография с моста всё того же, покосившегося щита. — Сто десять тонн, Вы что, читать не умеете? И с картами не дружите, Канэко-сан? Или Вы сознательно подставили компанию под уголовную статью? И заодно под лишение лицензии на грузоперевозки⁈

Внушительный господин (кто он, ребята так и не смогли выяснить) мрачно кивнул, а его тяжелый взгляд впился в меня, как штык.

— Что там у нас дальше? Ах да, коллапс графика монтажа! — Хосино вскинул руки, изображая театральное отчаяние. — Столько часов задержки, заведомо ошибочные документы на турбину, и всё из-за вашей некомпетентности! Весь синхрон монтажа был разрушен! Убытки — астрономические! — На экране слайд с тем самым обратным таймером, что так подстёгивал нас во время всего «мероприятия».

Я стиснул зубы, но приказал себе успокоится и расслабиться. Наш недоруль решил пойти ва-банк, собрав и реальные проблемы, и надуманные факты, очевидно думая, что подобный вал претензий мне не разгрести. Зря, очень зря, но не стоит пока показывать свои карты, пусть еще немного поерепенится.

— И, как апофеоз, самоуправство в порту! — Хосино сделал паузу, впитывая нарастающий шёпот в зале. На экране всплыло фото — монтажники, «расчленяющие» тот самый аппендицит, мешавший нам проехать. Даже тот, кто готовил Хосино этот компромат, не поленился добавить видео с падением балки. Со стороны, не спорю, выглядело эпично. И несколько опасно с точки зрения техники безопасности, тем более для непосвященных. — ЧП с падением балки! Угроза безопасности, еще и никем не согласованная! Риск человеческими жизням — ничто для вас? Да нам теперь даже въезд в порт заказан! — новая многозначительная пауза. — Вы вообще хоть это понимаете?

Я спокойно смотрел на моих оппонентов, хотя вражина тут была только одна. Я почти полностью справился со своим физическим недомоганием, поэтому ни один мускул не дрогнул на моём лице. Это ещё больше задело Хосино, и он уже начал переходить на крик.

— А в довершение — вымогательство — Хосино швырнул на стол листок бумаги. Он скользнул по гладкому сукну и замер перед крупным мужчиной. Тот без интереса пробежал по нему глазами, видимо все эти кляузы (по-иному и не назову), до ответственных лиц уже были доведены ранее. — Давление на нашего старого партнера, угрозы! Да это вообще уголовщина! — Мичи побагровел, яростно жестикулируя он бы уже давно попал по своим соседям, если бы не значительная длина стола. Хосино устало откинулся в кресле и сложил руки на груди. Пользуясь тем, что его «соседи» внимательно смотрели на меня, он сбросил маску строгого, но понимающего руководителя, и на лице расцвела ядовитая ухмылка. Он бросил на меня вызывающий взгляд.

— Ну что ж, — произнес он медленно, выделяя каждое своё слово. — Ваши объяснения? Если они, конечно, вообще возможны после этого… позора.