Король серых

IX

— Джеремия, проснись. Мы приехали.

Монарх с трудом разомкнул отяжелевшие от сна веки:

— Приехали?

Каллистра склонилась над ним словно черноволосый ангел, который спустился с небес, чтобы даровать ему покой. Джеремия Тодтманн только теперь начинал припоминать, где они находились и куда держали путь. Он не мог бы сказать когда сон сморил его. Предшествовавшие этому моменты слились в его сознании в одно смазанное пятно. Наконец он оставил попытки вспомнить, резонно рассудив, что ему и в настоящем есть о чем подумать.

— Это остановка? — спросил он.

— Да. Идем. Поезд намерен тронуться. — С этими словами Каллистра без малейшего усилия поставила его на ноги, увлекая за собой в конец вагона. Когда они подошли к выходу, дверь перед ними открылась. Мимо них в вагон прошмыгнул мужчина, словно нарочно оставив дверь открытой. Уже не в первый раз Джеремия замечал подобные странные совпадения, которые происходили, если рядом с ним оказывались Серые. Он невольно задался вопросом: что бы это могло значить? Ведь Серые могли являться и исчезать по своему желанию и двери им ни к чему. Возможно, они просто приучили себя пользоваться ими по своей привычке копировать поведение людей.

Разумеется, Каллистра могла воспользоваться дверью исключительно ради него. Случай с автобусом заставил Джеремию окончательно отказаться от мысли попробовать проходить сквозь стены или что-нибудь в этом роде. Стоило ему подумать об этом, по спине у него пробегал холодок.

Каллистра, выпустив его руку, первой сошла по ступенькам и отступила в сторону, давая ему пройти.

— Каким бы ни был он убогим, ничего нет подобного дому.

Тодтманн, бросив первый взгляд вокруг, про себя согласился если не с первой, то со второй частью этого утверждения. Действительно, здесь ничто не было похоже на его дом… хотя они и находились где-то недалеко от Чикаго.

Джеремия Тодтманн не отдавал себе отчета в том, почему так происходит, но воспоминания о его родном городке Бартлетт были окутаны в его сознании светлой дымкой, в которой тот растаял, когда поезд в последний раз уносил Джеремию прочь. Оглядываясь назад, Джеремия понимал, что был наивен. Мир Серых простирался туда, где бывали когда-либо или были сейчас люди.

Теперь Бартлетт предстал перед его взором как маленькая, но не менее зловещая копия того города, из объятий которого Джеремия только что вырвался. Здания имели причудливую, искаженную форму и так же колебались, производя уже знакомый Джеремии «эффект аквариума». Здание банка перед ним стало вдвое выше, зато в средней части странным образом сузилось, словно кто-то решил сплющить его. Дома, стоявшие на противоположной стороне улицы, представляли собой бесформенные, окутанные тенью сгустки. Сама улица вздымалась и извивалась, точно резиновая лента. Джеремии даже показалось, что автомобили движутся не сами по себе, а увлекаемые полотном улицы. Удивительнее всего было то, что люди ничего этого не замечали.

Среди пассажиров, прибывших на поезде, промелькнуло несколько фигур Серых. Некоторые из них так старательно следовали за конкретными людьми, что были похожи на щенят. Щенята ада.

— Нам не стоит задерживаться здесь. Твое присутствие привлечет других, а у нас нет на это времени.

— Здесь где-то моя машина… — Тодтманн растерянно посмотрел по сторонам. Тем утром, когда Джеремия в последний раз сел в поезд, направлявшийся в город, ему улыбнулась удача: он нашел свободное место для парковки рядом с вокзалом. Тогда он даже не поверил в свое везение. — По крайней мере я оставил ее здесь.

Оставить-то он оставил, но ведь прошло уже несколько дней. На месте синего… «доджа» — он наконец явственно вспомнил, что у него был именно «додж», — теперь стоял темно-серый джип. Возможно, его машину уже в тот же день отбуксировал дорожный патруль. Оставалось надеяться, что машина к моменту его возвращения к реальной жизни окажется цела и невредима.

— Нам не нужен твой автомобиль. — Каллистра взяла его за руку, однако на этот раз ею двигала отнюдь не сентиментальность. — Мы в шаге лишь одном, в прыжке от цели. Я предпочла бы путь иной, но нищие не выбирают.

Она явно нервничала… настолько, насколько могло нервничать привидение. «Всякий раз, когда она нервничает, срывается на стихи и штампы». Джеремия не сразу обнаружил эту зависимость, но теперь понял смысл некоторых из таких ее переходов. Еще один способ понимать ее. Хотя Каллистра и утверждала, что она с ним целиком и полностью, кое-какими своими секретами она с ним не поделилась. Возможно, сказывалось влияние Ароса Агвиланы, или просто такова натура Серых. Он не верил, что она способна предать его — скорее допускал, что Каллистра просто не считает нужным рассказывать ему все. Более того, большинство ее тайн Джеремия и сам не захотел бы знать.

— Держись крепче!

Предупреждение пришло вовремя. Джеремия только успел крепче вцепиться в ее руку, как мир вокруг закружился подобно неистовому смерчу. Перед взором Джеремии, как в калейдоскопе, промелькнули муниципалитет, пожарная станция, ряды магазинов, здание банка.

Так же внезапно все кончилось. Мир замер, и парочка оказалась стоящей на автостоянке возле бакалейной лавки, которая, как припомнил Джеремия, находилась на полпути между железнодорожной станцией и его домом.

— Как из пушки, — пробормотал Джеремия. Желудок его прибыл на мгновенье позже, будто его оставили слегка позади. — Что ты сделала?

— Неразумно было бы просто появиться в твоем доме. Там кто-то может быть — я не могу знать этого наверняка. У Ароса нет причин ставить там наблюдателя, но все же если бросаться туда не сразу, я смогу заметить такого часового.

Ему хотелось бы верить ей, но была какая-то фальшь в ее словах и действиях. Конечно, она его не предала бы, но Джеремия был уверен, что ее действия совсем не нужны и больше мешают, чем помогают. «Может быть, она боится стать настоящей?» Есть люди, для которых осуществленная мечта оборачивается кошмаром, однако Джеремии казалось, что Каллистра не из их числа. В душе его вновь зашевелился червь сомнения: «Да, она не предаст меня… а все же?»

Скоро выяснится. Идти на попятную уже поздно и смешно.

— Держись крепко! — снова скомандовала Каллистра.

На этот раз бакалейная лавка сменилась небольшой фабрикой, в свою очередь превратившейся в торговый центр, на месте которого, наконец, возникла знакомая картина деревенского вида кондоминиумов, в одном из которых — по крайней мере так было еще несколько дней назад — жил Джеремия Тодтманн.

В следующее мгновение они оказались в его гостиной.

— Нет в мире места, подобного дому, — задумчиво произнесла Каллистра.

«Вернулся домой повешенный», — подумалось ему. Джеремия понятия не имел, откуда взялась эта смутная фраза; она словно принадлежала тому миру, из которого он только что прибыл, и это обстоятельство лишь усугубляло его тревогу. Оттого, что в ней не было решительно никакого смысла, она казалась еще более зловещей.

Даже по самым скромным меркам дом его вряд ли можно было назвать фешенебельным. После пребывания в апартаментах, которые приготовил для него Арос, Джеремия не мог бы назвать свою обстановку иначе как «убогой».

Единственное, что он мог бы выдвинуть в свое оправдание, — он холостяк. И дело было даже не в том, что мебель была старой или изношенной. В сравнении с роскошью, которая окружала его там, самый престижный и дорогой пентхаус в районе Лейк-шор теперь показался бы деревенской хижиной. Как и многое другое из того, что окружало Джеремию до тех пор, пока в его судьбу не вмешался мир Серых, этот дом был отражением унылого однообразия, которым на протяжении почти тридцати лет была наполнена его жизнь.

— Что-то не так? Что-то пропало?

— Нет, ничего. Разве что последние двадцать лет жизни.

Джеремия вдруг преисполнился решимости покончить со своим безотрадным прошлым. Все должно было стать иначе, как только он вернется в мир бодрствования. Если он и вынес что-то хорошее из экскурсии в кошмар мира Серых, так это потребность изменить собственную жизнь. Она больше не будет чередованием еды, сна и Моргенстрёма.

Каллистра обошла его обиталище, не упуская из виду ни одной мелочи. Провела рукой по фотографии, которую ему каким-то чудом удалось закрепить на стене, заглянула в крошечную кухню, где он в микроволновой печи готовил себе еду. Не спрашивая у него разрешения, темноволосая чародейка прошла в небольшой коридорчик к двум спальням. Одну Джеремия использовал в качестве рабочего кабинета — ему нередко случалось брать работу на дом; кроме того, здесь он хранил свою коллекцию книг, которые — он заметил это только теперь — грозили заполонить всю комнату. Каллистра не пропустила ни одной полки, и на совершенных губах ее играла улыбка. Вместе с тем Джеремии показалось, что в этой улыбке было что-то странное, какая-то горечь.

— Как много книг.

Не успел он ответить на ее скупое замечание, Каллистра уже выскользнула из комнаты и зашла в его скромную спальню. Кровать, платяной шкаф с зеркалом и ночной столик составляли всю ее обстановку. Стены спальни, как и всего дома, были практически голыми, если не считать календаря, который одиноко висел на одной из них — в остальном девственно чистой.

— Мне кажется, первая комната важнее. Твои книги — вот где следует искать связь. — Лицо Каллистры исказила гримаса, подобную которой он неоднократно видел на мертвенно-бледной физиономии Ароса.

— Мои книги?

— Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу тебе, кто ты… в широком смысле. — Она увлекла его обратно в кабинет, а войдя, бегло оглядела письменный стол. — Ты целиком отдаешься работе. Для начала это тоже неплохо.

Джеремия растерянно посмотрел на сторонам:

— Все же я не понимаю, что я должен делать.

— Прикоснуться к своему прошлому — вспомнить о нем.

Каллистра была печальна, и Джеремия совершенно не мог понять, почему. Неужели ей действительно было так непросто решиться перенестись с ним в реальную жизнь?

А может ли она присоединиться к нему? Неужели она солгала? Джеремия задумался. Он подошел к книжному шкафу и рассеянно провел ладонью по полке, на которой стояло собрание романов. Его больше волновал вопрос, сможет ли Каллистра остаться с ним, нежели собственные шансы на спасение. Если дороги назад для нее не было, то что же…

Внимание Джеремии привлек странный шум. Обернувшись, он увидел, что дверцы стенного шкафа подозрительно вибрируют.

— Каллистра, что там…

— Пора выходить на свет! — донесся из шкафа развеселый голос, а затем раздался уже знакомый глумливый смех.

Дверцы сорвало с петель.

Джеремия машинально пригнулся, однако эта мера предосторожности оказалась излишней. Он опасливо покосился в сторону шкафа. Глазам его предстало невероятное зрелище: тогда как в одном измерении дверцы превратились в щепки, в другом они были целы и стояли на месте. Такой обман зрения мог сбить с толку кого угодно, однако времени, чтобы разобраться во всей этой чертовщине, не было. Потому что из образовавшегося на месте шкафа черного провала вылетел не кто иной, как ворон.

Каллистра, схватив Джеремию за руку, крикнула:

— Скорее! Бежим!

Тодтманн бросился было в коридор, но Каллистра рванула его назад и толкнула, к единственному имевшемуся в кабинете окну. Ничего не понимая, Джеремия успел лишь подумать, что Каллистра, должно быть, сошла с ума. В следующее мгновение плечо его врезалось в оконное стекло…

…Несчастный Джеремия Тодтманн вылетел за окно, к своему собственному изумлению даже не разбив стекла. Перелетев через двор, он приземлился почти на самой улице. В отличие от стен его жилища, земля, на которую он рухнул, была вполне материальная, более того — очень твердая. Острая боль пронзила его тело; стиснув зубы, он приподнялся — перед глазами у него поплыли темные круги.

Джеремия потряс головой и оглянулся. От его дома к начинавшему темнеть небосклону восходил сноп света, переливавшийся всеми цветами радуги. Каллистра не появлялась. Он прислушался — откуда-то доносились возбужденные голоса. Из дверей соседних домов выходили люди, устремляя изумленные взоры в направлении его жилища.

«Но ведь они не могут это видеть! Или могут?»

Ответ пришел мгновение спустя, когда из его окна с грохотом вывалился ворон. Брызнуло разбитое стекло, соседи в ужасе шарахнулись к дверям. Некоторые при этом тыкали пальцами в сторону крылатого пришельца.

«Но… Это невозможно! Серые такого делать не могут!»

По крайней мере один из них смог.

Огромная птица готова была наброситься на него. Глаза ее вспыхнули красным, затем белым и снова красным. Джеремия отшатнулся.

— Уйди от меня! — выкрикнул он.

Ворон словно наткнулся на невидимую стену, сквозь которую пройти не мог. Его отбросило назад, и он свалился в кусты, росшие перед домом.

«Неужели это сделал я?»

Джеремия поднял руки и подозрительно уставился на них, как вдруг почувствовал, что его левую ладонь что-то удерживает, а затем неведомая сила потащила его прочь от дома.

— Быстрее! Сейчас не время и не место для этого! — услышал он голос Каллистры. Джеремия никак не мог взять в толк, откуда она появилась. Он не видел, чтобы она последовала в окно вслед за черной птицей… впрочем, она — в отличие от ворона — не обладала столь неистовой субстанцией.

Высыпавшие на улицу соседи продолжали глазеть на усыпанную битым стеклом лужайку перед Домом Джеремии. Из приглушенных разговоров можно было понять, что все задаются примерно одним и тем же вопросом: какое отношение ворон имеет к Джеремии, который считался пропавшим. Никто не обратил внимания на то обстоятельство, что их исчезнувший сосед на самом деле находился среди них и что как раз в тот самый момент его тащила куда-то за собой черноволосая красавица в платье, в котором причудливо переплелись архаика и современность. Несколько призрачных теней наблюдали за их поспешным отступлением; они стояли поодаль, явно напуганные присутствием ворона.

Они миновали еще два дома и преодолели небольшой подъем; за ним взору Джеремии предстала знакомая железнодорожная колея, а дальше — чистое поле, где — насколько ему было известно — водились лишь дикие гуси, мыши-полевки, еноты, да семейство бобров, которым даже в голову не приходило, что они давно уже живут не в диких заповедных местах, а в пригороде. Что Каллистра надеялась здесь найти? На чью помощь рассчитывала? Прятаться в траве было бессмысленно. С высоты птичьего полета ворон без труда обнаружил бы их.

— Куда мы идем?. Почему бы нам просто не исчезнуть?

— Положись на меня! — только и сказала Каллистра.

В нем снова шевельнулись старые сомнения. В конце концов, как ворону удалось так быстро узнать, где следует их искать? Верно, он мог все время следить за ними, но неужели Каллистра не почувствовала бы этого?

Когда они вышли на железнодорожное полотно, до слуха Джеремии откуда-то с запада донесся заунывный гудок. Он остановился как вкопанный, пробуя упираться.

— Поезд идет!

— Я знаю.

Сгущавшиеся сумерки прорезал луч прожектора. Это был пригородный поезд, направлявшийся в Чикаго. Тодтманн был почти наверняка уверен, что в это время по расписанию поезда на восток не ходили. Но факт оставался фактом: поезд летел на них, зловеще сверкая единственным глазом и протяжными гудками предупреждая о своем приближении всякого, кто имел неосторожность оказаться вблизи полотна.

— Приготовься… и покрепче держись за мою руку!

Приготовься?

— Ты что, собираешься запрыгнуть на поезд?

— Доверься мне!

Тодтманн оглянулся и увидел темный силуэт ворона, проскользнувший между домами, мимо которых они только что прошли; птица неумолимо приближалась. Джеремия снова обратил взор на запад, откуда неистово сигналил поезд. Джеремия не ожидал, что он окажется так близко. Королю Серых вдруг вспомнились слова Каллистры, однажды сказавшей, что, если бы он знал, как, то смог бы запрыгнуть на движущийся автобус. Все, что ему для этого требовалось, — это мысленно представить, что он находится в салоне. Следовательно, и сесть на поезд Серому не составит труда.

Так ли?

Джеремия решил во всем положиться на Каллистру, надеясь, что с ней он целым и невредимым окажется на… на…

Он в изумлении взирал на стремительно приближавшийся состав.

Только теперь до него дошло, почему поезд появился не по расписанию, а тогда, когда им это было им нужно. Это не было простой случайностью, поезд возник силой внушения, которое — в этом не могло быть сомнений — исходило от Каллистры.

Как и «роллс-ройс» Ароса Агвиланы, поезд был не более чем воспоминанием. Не важно, был ли он одним из тех составов, которые регулярно курсировали этим маршрутом, или данный конкретный состав в действительности давно стоял где-нибудь на запасных путях. Серые могли вызывать к жизни воспоминания сколько угодно далекого прошлого.

Джеремия успел подумать, что, возможно, предпочел бы этому безумию встречу с вороном, но выразить свои сомнения вслух он не успел — Каллистра с силой, которую трудно было предположить в столь хрупком создании, толкнула его вперед.

Джеремия истошно закричал. Поезд — будь он призраком или воспоминанием — все-таки оставался поездом, и только сумасшедшему или самоубийце могла прийти в голову мысль броситься под колеса. Он продолжал кричать, пока не увидел, что они уже внутри.

Он испустил вздох облегчения. Но радость его оказалась преждевременной, поскольку в следующее же мгновение он понял, что его продолжает куда-то нести. Он хотел призвать на помощь Каллистру, но не смог выдавить из себя ни слова. Тут Каллистра — к ужасу Джеремии — выпустила его руку и с силой оттолкнула от себя. Более всего его озадачило то, что в тот момент лицо ее исказила гримаса страдания. Это было последнее, что увидел Джеремия, прежде чем пролетел сквозь вторую стену вагона и очутился в чистом поле.

Земля — как он и ожидал — оказалась твердая; не помогла и высокая, хоть и начинавшая увядать, трава. Джеремия отметил, что, куда бы он ни попадал, земля всегда казалась совершенно настоящей. Настоящей… и очень твердой. Даже в тех призрачных болотах на месте современного Чикаго было что-то реальное. Джеремия никак не мог остановиться и продолжал кубарем катиться по полю. Он был уверен, что ворон вот-вот настигнет его. Утешала лишь мысль, что тогда он наконец прекратит кувыркаться.

Однако ворона поблизости не было. В конце концов Джеремии удалось остановиться. Он огляделся: заросли высокой травы, кругом ни души, ни страшного крылатого демона, ни крадущихся призраков. Издалека доносились звуки автомобильной сирены. «Должно быть, соседи вызвали полицию или пожарных», — заключил Джеремия. Теперь машины летели к его дому, последнему бастиону нормальной жизни, разоренному пернатым варваром.

Наконец Джеремия понял, что произошло. Ворон преследовал поезд-призрак, на котором находилась Каллистра. Он наверняка решил, что Джеремия отбыл вместе с ней.

«Она пожертвовала собой ради меня?»

Он не знал наверняка, может ли Серый погибнуть, но одно было ясно — ворон мог схватить Каллистру и даже причинить ей боль.

А ему что сейчас делать? Рано или поздно черная птица поймет свою ошибку и снова кинется искать его, и на этот раз Каллистра ему не помешает. По всей видимости, Джеремия обладал некоей силой — это подтверждалось хотя бы тем обстоятельством, что в последнюю секунду он смог защититься от птицы-призрака, — однако он почти не сомневался в том, что от его дара в конкретной ситуации было мало проку. Даже будь у него время, чтобы побольше узнать о своих загадочных способностях, ворон в следующий раз постарается вести себя осторожнее. Ом не допустит, чтобы его жертва использовала против него колдовские чары.

Звук сирены теперь раздавался совсем близко. Джеремия вспомнил, зачем Каллистра привела его сюда. Дом был его единственным шансом вырваться из мира оборотней. Каллистра хотела, чтобы он воспользовался этим шансом, — сама же решила отвлечь на себя внимание ворона.

«Но если я переберусь в реальный мир, сможет ли она последовать за мной?»

Каллистра смогла коснуться его еще до его перехода в царство теней; сможет ли она воссоединиться с ним и тогда, когда он сбросит с себя королевскую мантию и снова станет простым смертным? Не может быть, чтобы не смогла!

Но так или иначе, прежде всего Каллистра должна избавиться от преследования ворона, а Джеремия — найти дорогу в мир реальности. Последнее означало, что ему следовало вернуться домой, какой бы хаос его там ни ждал.

Джеремия вернулся к железнодорожному полотну и перешел его, по дороге затравленно озираясь по сторонам в страхе увидеть то ли ворона, то ли бродячих призраков. Мысли его путались, цеплялись одна за другую. Он должен идти как можно осторожнее, крадучись, чтобы не обнаружить себя… Каллистра нуждается в помощи; если она небезразлична ему, он должен последовать за ней, а не шарахаться каждого куста точно перепуганный кролик… Каллистра намеренно оставила его, чтобы он мог сорвать планы и ворона, и Ароса, убравшись туда, где они его не достанут, а потому возвращение домой — это правильное решение.

Последнее соображение представлялось ему наиболее здравым, однако он все же не мог отделаться от чувства вины, которое усугублялось не только ощущением своей слабости — он бросил Каллистру, которая пожертвовала всем, чтобы спасти его, — но и осознанием своей неспособности прийти на помощь всему несчастному народу теней. Напрасно Джеремия уговаривал себя, что его преемник окажется куда более подходящим кандидатом для выполнения той неимоверно сложной миссии, которая ему предстоит. То немногое, что он успел узнать о своих предшественниках, заставляло его в этом усомниться. Правда, Томас О’Райан, по-видимому, был человек порядочный, хотя и не без странностей, зато остальные казались людьми жалкими и ограниченными. Джеремия не сомневался, что по крайней мере один был по природе жесток. Но заклинанию, похоже, не было до этого дела; выбор его всегда казался почти полностью случайным, и на него не оказывали влияния даже сами якоря. А если и оказывали, то от этого было мало толку — иначе как объяснить, что нелепому выбору О’Райана суждено было состояться?

«Когда я вернусь, все это не будет иметь никакого значения!» — успокаивал себя Джеремия, продвигаясь к дому, однако в глубине души он знал, что ему никуда не деться от своих страхов и чувства вины.

Он уже хотел вернуться в поле, как вдруг внимание его привлекла собравшаяся у его дома толпа. Казалось, сбежались все окрестные жители. Более того, на улице стояли две патрульные машины, «скорая помощь» и две ярко-желтые машины из местной пожарной охраны. Двое полицейских снимали показания свидетелей, а еще двое, у которых за спиной стояли санитары со «скорой», заглядывали в выбитое окно. Некоторые люди выглядели совершенно потерянными. А среди них…

Они не были ни маленькими, ни симпатичными. Вид у них был такой, будто они никогда не строили игрушек, не жили на деревьях и не пекли пряники. Арос говорил, каковы были Серые раньше, давным-давно, когда люди верили в фей и эльфов. Некоторые верили и до сих пор, и вот почему те двое, что пробивались сквозь толпу, сохраняли вид эльфов.

Холодные, бледные фигуры в плащах, скрывавших форму тела. Капюшоны были откинуты, открывая удлиненные лица с тонкими и в то же время хищными чертами и остроконечными ушами, которые скорее вызывали воспоминания о пришельцах с секретной миссией из телесериала, чем о волшебных кольцах и мохноногих хоббитах. А миссия у этих двоих была, и он нисколько не сомневался в том, что эта миссия — найти его. Едва ли они служили ворону, следовательно, либо исполняли волю Ароса, либо представляли некую третью группу Серых. В конечном итоге обитатели царства теней являлись продуктом умов Человечества, умов, которые и в реальном мире могут плодить заговоры и тайные сообщества.

Джеремию снова пробрала дрожь.

Он был отрезан от дома, а следовательно, и от единственного пути из мира Серых. Джеремия спрятался за угол ближайшего к нему дома и устремил невидящий взгляд в поле. Мир чуть поблек, когда Джеремия обратил взор внутрь себя, обдумывая свой следующий ход. Пусть даже власть, которую дала ему роль, позволяет перемещаться одной лишь силой мысли, все равно нет гарантии, что Серые его не найдут. Но главное — он понятия не имел, куда теперь податься. Он уже поверил, что сумел сбежать, и теперь трудно было заставить себя действовать снова.

— Привет тебе, Джеремия Тодтманн.

Он неожиданности Джеремия даже подпрыгнул. Первой его мыслью было, что эти чертовы эльфы, возникнув из ниоткуда, захватили его врасплох. Однако представший перед ним Серый был уж никак не эльф, а тот самый обезьяноподобный тип, которого он окрестил Отто. Чувствуя, что у него подкашиваются ноги, Джеремия прислонился к стене.

— Ты пришел за мной?

— Ты дал мне имя.

Джеремия пристально вгляделся в угрюмую физиономию, но она не выражала ровным счетом никаких эмоций, которые могли бы пояснить это туманное заявление.

— Я люблю тебя, Джеремия Тодтманн.

Понимая, что те двое в плащах могут нагрянуть в любую минуту, Джеремия нерешительно спросил:

— Ты мне поможешь?

— Ты дал мне имя, — повторил Отто, протягивая к нему неестественно большую лапу.

Джеремии хотелось надеяться, что он поступил правильно, в свою очередь подав тому руку. Отто мог бы легко оторвать ее, даже не заметив. Обезьяноподобный призрак схватил человеческую ладонь, которая утонула в его лапе, и сжал ее — ровно настолько, чтобы Джеремия не передумал. На его странном лице появилось некое подобие улыбки.

— Ароса я тоже люблю, — добавил Отто, убедившись, что Джеремия не предпринимает попыток освободить свою руку.

— Погоди! — крикнул Джеремия, внезапно похолодев. Он все же угодил в одну из ловушек, расставленных Аросом Агвиланой!

Тут за спиной Отто соткалась фигура одного из эльфов. Глаза Отто вспыхнули, и он чуть ослабил пожатие, повернувшись вполоборота к пришельцу.

Джеремия переводил испуганный взгляд с одного на другого и думал только об одном: «Я должен отсюда вырваться!»

И ему это удалось. Отто, темный эльф и поле превратились в знакомые до боли интерьеры «Вечного залога» в Сирс-тауэр. На этот раз вокруг не было видно ни души. Свет не горел, и только тусклая иллюминация мира теней давала возможность видеть.

Хватит — значит хватит.

«Я должен найти в жизни новый центр!»

Раньше он как-то не думал о том, насколько вся его жизнь вертится вокруг работы. Каждый раз когда он хотел откуда-нибудь сбежать, то непременно оказывался у себя в конторе, и это уже стало утомительно. Утомительно и опасно. Ему еще повезло, что сейчас никто из Серых его здесь не поджидал. Можно было не сомневаться, что и Аросу, и ворону это место хорошо знакомо.

Подумав об этом, измученный монарх вновь задался вопросом: куда же ему отправиться теперь, когда дом перестал быть безопасным? Хотя в его власти было перемещаться как угодно, от мысли о бесцельных скитаниях по миру пробирала дрожь. Он хотел найти такое место, где у него было бы хотя бы подобие безопасности. Место, где можно посидеть и спокойно подумать.

Только через несколько секунд Джеремия понял, что ответ у него перед глазами.

Джеремия материализовался рядом с собственным офисом-ячейкой, что его нисколько не удивило, поскольку она была его вторым домом. Но сейчас он смотрел в другую сторону, туда, где был другой отсек. Тот, что занимал Гектор, который — по его же собственному выражению — был лучшим другом Джеремии. Так почему бы не отправиться в его дом? Серым никогда и в голову не придет искать его там. В конце концов, их двоих объединяла лишь работа; вне офиса они редко бывали вместе — разве что от случая к случаю ходили на бейсбол.

К тому же сам Гектор его тоже не увидит и не услышит — для него Джеремия будет призраком. Поскольку у Гектора ему на помощь рассчитывать не приходится, остается надеяться, что Серые не станут там его искать. Не особая надежда, но все же…

Но там он сможет отдохнуть, а это самое главное. Джеремия был уверен, что, если только у него будет время составить план, он придумает что-нибудь получше, чем просто все время бежать без оглядки…

Прежде чем перенестись к Гектору, Джеремии предстояло решить одну проблему — он понятия не имел, где живет его друг. За то время, что они работали вместе, бывало, что они говорили друг другу, где живут, однако Джеремия неизменно пропускал это мимо ушей. Коря себя за рассеянность, Тодтманн осмотрел рабочий стол Гектора. К сожалению, на нем не оказалось никакой личной корреспонденции, где мог бы быть указан домашний адрес. Понимая, что затеял непростое дело, Джеремия все же не терял надежды. Хорошо бы, чтобы хоть раз вышло так, как он хочет.

Он мог бы легко пройти сквозь перегородку, но эта мысль все еще действовала на нервы, хотя ему уже не раз приходилось пересекать насквозь твердые объекты. От страха, что вдруг застрянет, у него сосало под ложечкой. Он продолжал искать. Ничего. Хоть какой-нибудь конверт, личное письмо, что-нибудь в этом роде…

Гектор жил где-то в пригороде, южнее Джеремии, — это все, что было известно.

Джеремия попытался выдвинуть ящики стола, но не смог. Как только ему приходилось иметь дело с реальными предметами, он постоянно сталкивался с проблемой. Даже у ворона это получалось, а ведь тот был всего лишь тенью. Очень солидной тенью, но все же тенью, тогда как Джеремия был человеком. Пусть не лучшим, но, несомненно, подпадал под эту категорию. Если кто-то из Серых и должен был уметь открывать ящики стола, так это он.

Он был почти уверен, что ворон — выражаясь фигурально — дышит ему в затылок. Джеремия выпрямился. Должен быть выход. Должен быть способ поставить себе на службу методы Серых.

«Может, я что-то забыл. Может, если я вспомню все, что показал мне Арос, я…»

Вспомнить. Вот оно! Разгадка в памяти. Вернее, в воспоминаниях! Что там рассказывал Арос про развалины Трои, когда они были на стадионе? Что-то о том, что человек может оживить воспоминания прошлого, вызвав их из небытия. Возможно, Арос Агвилана излагал это другими словами, но суть была такова. Будучи избран королем народа теней, он был наделен способностью вызывать воспоминания о том, что было.

Почему бы ему в таком случае не вызвать воспоминания о Гекторе? Почему не проследить за его действиями с момента окончания рабочего дня? Джеремию охватило возбуждение. Не обязательно даже начинать с офиса. Гектор был таким же маятниковым мигрантом, как и он сам, только ездил другим поездом.

Но это означало, что нужно вернуться на Юнион-стейшн. Его энтузиазм мгновенно угас. Если он вернется на вокзал, Арос или черный крылатый дьявол его поймают. Тодтманн был уверен в этом.

«Если бы здесь был телефонный справочник… только вот как же я буду переворачивать страницы? У меня пальцы не слушаются». Эти мысли приводили его в отчаяние. Когда Джеремия переносился в мир снов, он по крайней мере обладал силой, которая открывала перед ним стеклянные двери в приемной. Теперь же он сомневался, что у него хватит сил и субстанции хотя бы на то, чтобы поднять телефонную трубку, не говоря уже о том, чтобы открыть двери. Он знал, что это возможно — но как? На решение этой загадки у него не было времени.

— Телефон? — выпалил он. Крик повис в воздухе; к счастью его никто не услышал бы, даже если бы все сотрудники сидели на своих рабочих местах. Джеремия рассеянно пригладил растрепавшиеся волосы и устремился к приемной.

Тут он едва не налетел на черную тень.

Мелкий, тщедушный призрак был напуган не меньше самого Джеремии. Откуда появилось это робкое бесформенное создание, было такой же загадкой, как и то, куда оно направлялось. Призрак просто вышел из-за стены, которая разделяла фойе и помещение, где находились офисы сотрудников. Не успели их пути пересечься, призрак растаял в воздухе.

Появление привидения-одиночки не могло не насторожить Джеремию. Он хорошо понимал, что его присутствие притягивает Серых и что, чем дольше он остается на одном месте, тем больше их здесь появится. Рано или поздно среди них непременно окажется кто-то, кто будет похож на эльфа, или на Ароса, или на проклятую птицу.

Джеремия проскользнул за стойку секретаря и устремил взор на стол. Если он правильно помнит…

Он издал вздох облегчения. Под прозрачную пластиковую панель были уложены листы бумаги, содержавшие самую разнообразную информацию: от номеров телефонов отделений компании в других городах до перечня цен ближайших ресторанов, где сотрудники нередко заказывали еду. Из-за этих листочков собственно стола не было видно, а потеря одного из них грозила повергнуть в состояние хаоса всю компанию, поскольку ни у кого из сотрудников собственных справочников не имелось.

В самом центре лежал — и, как показалось Джеремии, не без вызова взирал на него — список телефонов персонала «Вечного залога».

— Спасибо, мистер Моргенстрём, — прошептал Джеремия.

Список служил руководству компании своеобразным способом напоминать сотрудникам о том, что их адреса известны и с ними будут счастливы связаться в любое время дня. Эта угроза сдерживала желание некоторых уклониться от работы под предлогом простуды или иного мелкого недомогания. Руководство, иначе известное как Моргенстрём, считало, что больной или умирающий вполне может давать консультации по телефону. В конце концов, он все равно сидит дома и ничего не делает.

Джеремия вдруг снова испугался: он обнаружил, что не помнит фамилии Гектора. Он энергично потряс головой, словно в надежде, что это поможет ему вспомнить. Для него его приятель всегда был Гектором, как Джерри всегда был Джеремией, несмотря на свои протесты. После нескольких попыток вспомнить Джеремия сдался.

Тут он подумал о том, что, в конце концов, у них работает только один человек по имени Гектор и вычислить его фамилию не составит труда. Джеремия ткнул пальцем в список напротив единственно приемлемой фамилии.

«Джордан! Какой же я идиот!»

Рядом стояло имя: ГЕКТОР. Справа был адрес и номер телефона. Джеремия улыбнулся — он знал этот район. Гектор, как и он сам, жил один.

«Если бы только он мог меня видеть! Если бы мне удалось поговорить с живым человеком!»

Однако он знал, что просит слишком многого. Единственное, на что он мог рассчитывать, это получить небольшую передышку. Знать о Гекторе они не могут. А если бы и знали, едва ли у призраков Тьмы могли возникнуть подозрения, что Джеремия будет скрываться в доме своего сослуживца. Ведь всем было известно, что Джеремия Тодтманн был нелюдимом.

Потому-то никто не обратил внимания на факт его исчезновения.

Подавив приступ жалости к самому себе, Джеремия попытался мысленно представить район, где жил его чернокожий сослуживец. Легко нарисовать в воображении какое-нибудь экзотическое место, вроде Египта или Китая — виды этих стран висят повсюду. Представить себе скучный пригород Чикаго — особенно учитывая, что Джеремия бывал там проездом всего пару раз, — куда более сложная задача. Впрочем, решаемая. Джеремия сосредоточился и попытался восстановить в памяти тот район.

Он моргнул… и очутился, где хотел.

Правда, он не попал в квартиру Гектора — не попал он даже в дом, в котором находилась квартира. Но городок Джеремия узнал. На большее он не мог и рассчитывать. Он все еще не понимал, каким образом ему удается перемещаться в пространстве, и сомневался, что когда-либо поймет. Но теперь не это было главное. Главное было то, что он находился близко к цели.

Подобно Бартлетту, этот городишко являл собой некую пародию на реальность. Всюду тянулись странные тени. Здания были бесформенные, обезображенные, отчего весь город напоминал декорации к дешевому фильму ужасов или — как уже не в первый раз подумал Джеремия — кошмар художника-сюрреалиста. Поблизости мелькали призрачные прохожие, но никто из них пока не заметил присутствия Джеремии, а в его планы не входило задерживаться на улице дольше, чем это необходимо. Одна вещь беспокоила его: виды, представавшие Джеремии Тодтманну, больше не казались ему ужасными, а привыкать к царству снов — это было совсем не то, чего ему хотелось бы.

С удвоенной энергией он отправился на поиски дома, в котором жил Гектор. Город был небольшой, и Джеремия припоминал, что здесь имелось всего несколько многоквартирных домов. К сожалению, он не мог задавать вопросы реальным людям — они его просто не слышали, — а расспрашивать Серых было небезопасно: он рисковал привлечь к себе излишнее внимание. Собственно, Джеремия не мог чувствовать себя в полной безопасности даже в доме Гектора, по надеялся, что краткая передышка поможет ему найти выход из ситуации, в которой он очутился. Надеялся.

Джеремия предпочел бы перемещаться так, как перемещалась Каллистра, когда они прибыли в Бартлетт, но она так и не рассказала ему, как именно она это делает. В данный момент ему оставалось лишь надеяться, что, когда он материализуется, то не столкнется нос к носу с поджидающими его Серыми.

При мысли о Каллистре Джеремия стиснул кулаки. Он чувствовал себя трусливым негодяем, оставившим ее в качестве приманки для злобного ворона, хоть это и был ее собственный сознательный выбор. Будь он действительно героем, которым, похоже, представал в ее глазах, то непременно последовал бы за ней в город, и будь что будет.

«Но я далеко не герой. Я Джерри… Черт побери!.. Джеремия Тодтманн, ничтожество, пацифист и трус».

Продолжая корить себя, Джеремия попытался выполнить первый прыжок.

Дважды у него ничего не получилось, но на третий раз он материализовался возле многоквартирных домов, которые стояли на главной улице города. Чистенькие, ухоженные дома из кирпича, обшитые чем-то вроде кедровых досок. Джеремия сменил позицию, чтобы получше разглядеть название улицы на указателе.

Нервная улыбка скользнула по его лицу — он попал куда надо. Преисполненный радостного ликования, Джеремия попытался вспомнить номер дома и запаниковал — единственное, что приходило ему в голову, был номер его дома. Он попытался взять себя в руки и сосредоточиться. Глубоко вздохнул и принялся считать до десяти. Во время этого процесса номер всплыл в памяти сам собой.

Картина, открывавшаяся перед ним, внезапно померкла. Сначала Джеремия решил, что на город опустился туман. Но в следующее мгновение марево началось двигаться. Джеремия отшатнулся — перед ним появилась призрачная тень. Одна из них. Казалось, они вездесущи. Эта имела причудливую, изогнутую форму, в которой трудно было угадать что-либо человеческое. Времени, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию у Джеремии не было. Не дожидаясь, пока появятся новые Серые, привлеченные его присутствием, Джеремия перенес себя внутрь одного из зданий.

Ему стало стыдно, как и тогда, когда он оставил Каллистру. Он прекрасно знал, что в его силах было помочь несчастному — как и тому другому, которого он встретил в конторе, — стать более материальным, стать более реальным, однако, начни он заниматься с одним, появится следующий, и следующий, и за ним еще и еще, и так до бесконечности. Только пусти этот поток, и он не остановится.

«Следующий король будет лучше, — напомнил он себе. Он — или, быть может, в наш эмансипированный век это будет она — сможет сделать то, чего не смог Джеремия. — Любой на этом месте окажется лучше!»

Оглядевшись, Джеремия с удивлением обнаружил, что стоит перед той самой дверью, которую искал. Однако таблички с именем на ней не оказалось. Джеремия подумал было посмотреть номер квартиры Гектора на почтовых ящиках, но терпение его уже было на пределе. Если это квартира Гектора, то он об этом сразу узнает, когда войдет внутрь. Если нет — тем быстрее Джеремия уберется оттуда.

Задумчиво осмотрев дверь, он решил, что сможет пройти сквозь нее. Ему не составляло бы труда перенестись туда, однако его все больше раздражала собственная трусость и теперь ему требовалось доказать самому себе, что он не робкого десятка. Самый надежный способ преодолеть страх — пройти сквозь реальный предмет. Это уж точно не так опасно, как сойтись лицом к лицу с вороном.

Жизнь складывается из череды навязанных ею понятий. Одно из них состоит в том, что налететь на закрытую дверь — это больно. Что больно даже ударить по ней кулаком. В конце концов Джеремия Тодтманн решился: он отступил на шаг и, закрыв глаза, устремился вперед.

Открыв глаза и остановившись, он обнаружил, что находится уже у самого окна гостиной. Еще полметра, и Джеремия пролетел бы квартиру насквозь. Она находилась не на первом этаже, и Джеремия уже стал думать о том, что бы с ним произошло — упал бы он вниз или нет. Насколько он успел понять, сила гравитации на Серых все же действовала. Если не сама гравитация, то вполне убедительная ее иллюзия.

Когда Джеремия осмотрел обстановку квартиры, в которую он проник, надежда его поколебалась. Мебель была подобрана со вкусом, все в квартире сверкало безукоризненной чистотой, чего он никак не мог бы сказать о своем жилище и чего не ожидал увидеть у Гектора. При всем том, что чернокожий его сослуживец всегда имел вид опрятный и ухоженный, он все же оставлял впечатление более или менее типичного холостяка.

На первый взгляд в квартире не было ничего, что наводило бы на мысль о подлинном ее владельце: ни журналов, ни писем, ни фотографий. Скрываться в совершенно чужом доме даже в качестве привидения-невидимки казалось монарху-призраку занятием малопочтенным. Он уже подумывал о том, чтобы немедленно удалиться. Скорее всего он просто ошибся квартирой…

Тут за дверью звякнули ключи: кто-то возился с замком. По человеческой привычке Джеремия постарался встать так, чтобы его не было видно, и затаил дыхание. Наконец дверь открылась.

В квартиру вошел Гектор; в одной руке он держал портфель, в другой — длинное пальто. Гектор словно сошел с обложки модного журнала — в еще большей степени, чем помнил Джеремия. Внезапно до него дошло, что именно такой дом и должен быть у его друга, холостяк он или нет.

«А ведь я совсем не знаю своего лучшего друга».

Поставив портфель на пол возле двери, высокая темная фигура подошла к стенному шкафу, извлекла оттуда вешалку и повесила пальто. Закрыв шкаф, Гектор поднял с пола кожаный портфель и направился в сторону кухни… которую Джеремия выбрал в качестве наблюдательного пункта. Вот Гектор повернул за угол; теперь он смотрел туда, где стоял его сослуживец и приятель. Пепельноволосый призрак застыл и ждал.

Джеремия едва успел сделать шаг в сторону — в следующую секунду Гектор прошел бы сквозь него. Ничего не подозревавший негр проследовал дальше; вот он бросил портфель на стол и открыл его. Джеремия смотрел на его склоненную спину. Он знал, что Гектор его не видит, знал, что видеть его дано только Серым и, быть может, немногим из смертных. Он был до такой степени невидим, что хозяин квартиры даже не попытался обойти его. От этого Джеремии показалось, что он даже меньше, чем Серый. Он был настолько незначительным явлением, что был не замечаем даже на уровне подсознания.

Забыв о своем намерении провести с пользой отведенное ему драгоценное время — а именно, обдумать, как выкручиваться из этой передряги, — Джеремия пожирал Гектора взглядом, словно ожидающий подачки пес. В то же время мозг его лихорадочно работал: как обратить на себя внимание единственного живого человека, который может ему помочь. Он все еще совсем не умел работать с реальными предметами; доказательством тому служила его неудачная попытка вступить в контакт с Моргенстрёмом. Джеремия мог разве что закричать на ухо своему другу, но это лишь привело бы Гектора в недоумение без всякой практической пользы.

Отложив в сторону портфель, высокий негр выпрямился и направился, по всей видимости, в спальню. Джеремия поплелся за ним, не обращая внимания на предметы интерьера — он только раз уклонился от маршрута, чтобы обогнуть стол. Когда они вошли в комнату, он лишь мельком отметил стоявшие там широкую кровать и комод с выдвижными ящиками, но на большее его интерес к обстановке не распространялся. Лишь когда Гектор зашел в ванную, Джеремия, вспомнив об элементарных приличиях, остановился. Гектор открыл кран. Джеремия терпеливо ждал у двери, пока его приятель умоется.

Но чем дольше он ждал, тем больше его трясло. Теперь, когда он достиг своей цели, мысль о том, что он не в состоянии поговорить с Гектором — единственным, кто стал бы слушать, — сводила его с ума. Он страстно желал найти какой-нибудь способ обратить на себя внимание. Ему необходимо было с кем-то поговорить, с кем-то, кто мог бы и хотел бы помочь.

Он проскользнул в ванную и остановился за спиной Гектора, все еще склонившегося над раковиной. Вот Гектор, не оборачиваясь, протянул руку за полотенцем. Джеремия хотел подать ему полотенце, но все, на что он оказался способен, — это вызвать воспоминание, которое растаяло в воздухе, едва он выпустил мысленный образ из рук.

«Проклятие! — Будь он настоящим, Джеремия пробил бы кулаком зеркало над раковиной. — Проклятие! Почему даже он меня не видит? Почему никто меня не видит?»

Гектор нащупал полотенце, выпрямился и начал вытирать лицо. Тодтманн оставил попытки. Ничего со своим другом он сделать не мог, но хотя бы у него теперь есть убежище. Здесь тени были не такими густыми, как в городе. Здесь они будут собираться дольше. Одна-две — это вполне терпимо и не привлечет внимание ворона или Ароса… так убеждал себя Джеремия.

Гектор отмял полотенце от лица и вернул на место — разумеется, аккуратно сложив. Затем он слегка подался вперед и принялся разглядывать свое лицо в зеркале. Джеремия вернулся к двери, не зная, что ему делать дальше. Самое меньшее, чем он мог отблагодарить Гектора за приют, — не совать нос в личную жизнь.

Он уже хотел выйти из ванной, как вдруг негр выпрямился, вцепился двумя руками в зеркало, потом повернулся к двери, не веря своим глазам.

— Джеремия?