Консультант

Глава 8

Здание было самым обыкновенным. Разве что четырёхэтажным, но на Картье таких хватало. А вот с соседями Лане повезло – это если не принимать во внимание, как тщательно она их выбирала. Первый этаж целиком занимал магазин, принадлежащий гильдии озеленителей, что автоматически исключало выпендрёж дешёвой шпаны. Буде таковую каким-то ветром занесет в эти респектабельные края.

На втором и третьем мирно сосуществовали риэлторская контора, салон красоты, оружейная лавка, нотариус и вполне уважаемый адвокат. Четвёртый же этаж на правах аренды целиком принадлежал агентству «Кирталь».

Разумеется, такая постановка вопроса являла собой пример вопиющего расточительства. Однако, несмотря на молодость, Лана Дитц умела ценить своё время и удобство куда дороже денег, которые так или иначе всех не заработаешь. «Жизнь слишком коротка, чтобы делать для себя то, что могут для тебя сделать за деньги другие»[33], как кто-то там сказал.

К примеру, салон красоты, с которым агентство «Кирталь» сотрудничало на постоянной основе, делал его сотрудникам заметную скидку на процедуры по изменению внешности. Нотариус был жизненно необходим для фиксации заключенных сделок – милая изюминка Шанхая, заставлявшая договаривающиеся стороны прибегать к самой изощрённой казуистике. Любой уважающий себя шанхайский адвокат жил на чемоданах, готовый по отданной клиентом команде «Фас!» мчаться к чёрту на рога и грызть его противников, как бешеный пёс. Пока что у миз Галлахер такой необходимости не возникало, но предварительная договоренность имела место быть. Об оружейной лавке и говорить нечего, толковому консультанту, особенно активному, без неё не обойтись. Куда приспособить риэлторскую контору, Лана пока не придумала, но, с другой-то стороны, этот офис она снимала всего полгода. Кто знает…

В общем, принцип «хороший сосед лучше плохого родственника» цвёл пышным цветом. Однако, он же представлял собой немалую проблему в их текущих обстоятельствах. Потому что план Б предусматривал незаметное проникновение основной группы поддержки на четвёртый этаж. Стало быть, Али следовало перехватить показания всех сканеров не только в самом здании, но и в прилегающем пространстве. Да не просто перехватить, а запустить фальшивку на время, требуемое для предельно аккуратного прибытия людей Силвы к дверям офиса агентства «Кирталь», а его собственных сыновей – на крышу. Захватчики, кем бы они ни были, уверенно гнали на коммуникатор Ланы туфту, но, по словам Али, возможности системы сканирования, установленной в офисе, использовали на полную катушку. И застать оборзевших «посетителей» врасплох можно было только одним способом: накормив их же собственной конфеткой. А сварганить её незаметно для окружающих не так-то просто.

Следовало также принимать в расчёт то немаловажное обстоятельство, что как только люди Силвы окажутся на позиции, сканеры по пути их следования можно вернуть к нормальному режиму работы. Понятное дело, за исключением холла четвертого этажа. Но в своих владениях Лана могла вытворять всё, что заблагорассудится.

А вот с крышей куда сложнее. Там фальшивка должна идти всё время пребывания Резы и его братьев. И если что-то пойдёт не так, если кто-то из прочих арендаторов, не говоря уж о муниципальных службах, отсечёт вмешательство в систему, Али придётся жарковато.

Но пока что всё шло так, как и должно идти. В голосе Али, почти непрерывно звучащем в кольце на ухе Ланы, сквозь привычную бархатную вальяжность проскальзывали ясно слышимые нотки азарта:

– Твои на местах. Мальчики тоже. Пока всё штатно. Сбавь темп, ты никуда не торопишься… вернее, торопишься, но для себя, а не для этих собак. Умница, дорогая… купи что-нибудь по дороге для полноты картины… да окорок-то зачем! Что, поприличнее ничего придумать не смогла?

Некоторые принципы ислама претерпели заметные изменения с тех пор, как клонирование вошло в повседневный обиход. В частности, клонированная свинина, будучи творением не природы, а человеческих рук, уже не считалась не только запретным, а даже просто нежелательным продуктом. Однако, судя по возмущённому возгласу, Али принадлежал к числу упертых ортодоксов. Как это сочеталось с его экспериментами по созданию венерари, раздумывать Лане было недосуг: она добралась, наконец, до лифта.

– Насторожились. Разошлись по точкам. Один слева от двери, второй в сортире для посетителей сныкался, третий в переговорной. Ничего не предпринимают, ждут. Всё, не отвлекаю, работай.

Сортир… сортир – это плохо. Этого она не предусмотрела. В сортире у миз Галлахер не имелось сюрпризов для незваных гостей. А чтобы не сообразить, что происходит, Второй должен быть полным и окончательным кретином. Ну да ладно. Авось, сколько-то хлебнет через вентиляцию… ага, и станет абсолютно непредсказуемым. Вот веселуха-то!

Плевать. Некогда.

Спокойная и беспечная (спасибо тебе, Марго, за раздолбайство; теперь эти думают, что так и надо), Лана Дитц шагнула в лифт и коснулась браслета. А потом вышла на своем этаже и двинулась к дверям офиса, считая про себя. Раз… два… три… четыре… знак своим: пошли!

Бесчувственная тушка Номера Первого, чёрт бы его побрал, рухнула крайне неудачно, практически заблокировав дверную створку. Шуметь, привлекая внимание законопослушных (по меркам Большого Шанхая) соседей, уж точно не стоило, а время работало против Ланы. На счету была каждая секунда: убивать незнакомцев она не собиралась, а потому использовала сравнительно безобидный вариант пресечения их деятельности. К сожалению, вариант этот не обладал продолжительным действием. И к тому моменту, когда створку удалось сдвинуть, в её распоряжении оставалось не больше полутора минут.

По счастью, люди вольного капитана Силвы обладали опытом, который позволял не тратить время на разъяснения. Да и сноровка, с которой Рис Хаузер обыскал уже скрученного Первого, заслуживала того, чтобы быть отмеченной. Добытый в процессе арсенал, кстати, оказался так себе. Даже обидно немного – её что же, принимают за слабоумную школьницу?

Силва выглянул из переговорной и кивнул – всё в порядке, мол. Теперь оставался только Второй, не подававший, кстати, никаких признаков активности и даже просто жизни. Похоже, и не дышал вовсе. А между тем не отсечь прибытие новых действующих лиц он не мог: люди Силвы двигались очень тихо – для вулгов – но всё же не бесшумно. Или вентиляция сработала лучше, чем предполагалось? Ладно, сейчас поглядим.

Знаком велев команде рассредоточиться и не отсвечивать, Лана сместилась влево, чтобы в случае открытия двери в туалет створка прикрыла бы её, и вежливо сказала:

– Тук-тук!

Ответом стала короткая очередь. «Раскат», старый знакомец, грохотал в замкнутом пространстве так, что Лана на секунду почти оглохла. Осколки пластика брызнули во все стороны, пара пуль, срикошетив от бронированного стекла, просвистела совсем рядом, ещё одна по касательной зацепила щёку… в общем, шутки кончились. Совсем.

Лана, спасибо Али, имела вполне сносные представления о габаритах объекта. Очередь чётко обозначила его положение в помещении. И пробить левой рукой изрешеченную створку, схватить умника за глотку, и от души приложить лбом об остатки двери, было, в сущности, делом техники. А с техникой у Ланы Дитц, капрала Планетарно-десантного Дивизиона, уже давненько не возникало проблем. Не возникло и на этот раз. Правда, острые, как бритва, края пробитой дыры прорезали не только рукав куртки, но и руку под ним: при такой скорости и силе удара не спасало никакое уплотнение кожи. Однако по сравнению с другими проблемами это не имело не только решающего значения – вообще никакого.

Теперь сохранять тишину не имело никакого смысла. Поэтому Лана, по-прежнему удерживая обмякшее тело, скомандовала:

– Ломайте!

Ещё несколько драгоценных секунд ушло на то, чтобы срезать петли, после чего мрина сделала один длинный шаг назад и с облегчением сгрузила порядком поднадоевшую тяжесть на руки Риса и Силвы.

Как только хватка на горле ослабла, объект попытался рыпнуться, но тут же схлопотал полновесную затрещину от Риса и затих. Вовремя – на коммуникатор Ланы пришел входящий вызов.

– Да! Да, это Катрина Галлахер. Ловите проверочный пакет. Всё в порядке, сержант. Я официально прошу о десяти минутах. Да, именно. Спасибо. До встречи.

Одной из особенностей принятых на Шанхае правоохранительных процедур было предоставление жертве нападения по её официальной просьбе десяти минут на самостоятельную разборку с обидчиками. Если, разумеется, жертва оказывалась в состоянии о чём-то просить и не испытывала сомнений в собственных силах. По истечении указанного времени следовало либо выдвинуть обвинения, либо сдать захваченных преступников полиции. Кстати, убивать нападавших после просьбы жертва не имела права (до – сколько угодно), но это было единственным ограничением.

Лана высвободила руку из остатков двери, окинула задумчивым взглядом напряженные лица и решительно кивнула:

– В переговорную всех. У нас десять минут.

Рис специально засёк время. Ему действительно было интересно, как распорядится Лана отпущенными ей десятью минутами и чего она рассчитывает добиться за этот – по любым меркам недостаточный – срок. Что ж, впечатлений он получил массу.

Для начала хозяйка офиса приказала прикрутить Второго и Третьего к креслам, а Первого распять на столе. Одновременно с этим она открыла окно, в которое немедленно проскользнули три по-кошачьи гибкие фигуры.

Возмущенный возглас Резы «Что, это и всё?!» был оборван нетерпеливым жестом окровавленной левой руки – от куртки и перевязей с клинками Лана уже успела избавиться. Что интересно, невозмутимая Грета отнюдь не спешила перевязывать нанимательницу. Лану же, казалось, этот вопрос не беспокоил вовсе. Она просто вытерла предплечье о собственные волосы надо лбом, и тем ограничилась. Видок у неё, кстати, стал таким, что пригодностью оного для допроса восхитилась бы и тётушка Клодия, а она редко чем восхищалась.

Небрежная дробь по одной из стенных панелей сделала мрину обладательницей небольшой плоской коробочки, которую она перебросила Грете с коротким комментарием:

– Антидот. Займись.

После чего прошлась по разгромленной переговорной, засыпанной обрывками, обломками, объедками и осколками, неодобрительно качая головой и брезгливо морщась. На всё про всё ушло около двух минут. Оставалось восемь.

– В общем, так, – негромко и очень спокойно произнесла Лана, запрыгивая на стол и нависая над Первым, уже оклемавшимся настолько, чтобы начать пробовать на прочность охватывающие запястья и щиколотки узкие пластиковые ленты. Ленты держали надёжно.

– У нас очень мало времени. Если бы этот кретин, – кивок в сторону Второго, – не начал палить, соседи не вызвали бы полицию, и я бы прибегла к химии. Но до прихода копов семь минут с сантимами, а их хватит разве что на стандартные тесты. Так что придётся обойтись подручными средствами. Думаю, успеем. Вопрос первый и главный: кто вас послал?

Лежащий на столе мужчина ощерился и издевательски протянул:

– Да пошла ты!

– Ответ неверный, – вздохнула Лана и выстрелила в левую кисть пленника.

Тот взвыл, а раздосадованный Рис был вынужден признать, что опять не заметил, откуда она извлекла пистолет. Впрочем, куда она его дела – за ремень на пояснице – он углядел. А дальше стало и вовсе весело.

– Видишь ли, – ласково улыбаясь, девушка расстегнула рубашку и сбросила её на руки подсуетившегося капитана Силвы, – правило десяти минут требует передать вас полиции живыми. Но о комплектности в момент передачи оно не говорит ничего. Так что через шесть минут я могу отдать вас без пальцев. Без ушей. Без глаз. Без яиц. Шесть минут – это много, поверь.

Она наступила на простреленную кисть мужчины и под его переходящее в вой рычание завела руки за спину, расстегнула лифчик и, передёрнув плечами, стряхнула с них бретельки. Находящиеся в комнате представители сильного пола одновременно судорожно сглотнули: посмотреть было на что.

Тут Рис не выдержал:

– Солнышко! Ну, бельё-то зачем?

– А ты вообще в курсе, сколько здесь, на Шанхае, стоит качественная стирка? – капризно выгнула брови обернувшаяся Лана. Подтягивать повыше повисший на сгибах локтей лифчик она и не подумала. – И как плохо кровь отстирывается от кружев? Знаешь, сколько я заплатила за этот комплект?

Кроме выражения, в лице её не осталось практически ничего человеческого. С запавшими щеками и выдвинувшейся вперёд нижней челюстью оно напоминало, скорее, морду львицы. Львицы, не считающей нужным скалить зубы. До поры до времени.

– Не мелочись, – хмыкнул Рис. Воспоминание о сценке на втором уровне пришло как нельзя кстати, и он продолжил терпеливым тоном усталого учителя: – Сдадим этих копам – и прогуляемся в «Горячую штучку». Любой комплект твой.

– Два.

– Да хоть три.

– Хорошо, три. Сам предложил, никто тебя за язык не тянул. Застегни.

Она сошла с придавленной руки и быстро, но плавно опустилась на колени по обе стороны от широко растянутых ног Первого. Чистокровному человеку такая поза была бы не слишком удобна, но Рис уже успел убедиться, что мрины могли делать со своими суставами если и не всё, то почти.

Пока Хаузер воевал с крохотными крючками – и как это вообще можно было расстегнуть, будучи в перчатках? – Лана одним рывком разодрала рубашку пленника, стянула перчатку с правой руки и нежнейшим голосом осведомилась:

– Ты знаешь, как играют в крестики-нолики? Я научу. Сначала рисуют поле…

Два молниеносных движения напряженными пальцами, брызнувшая кровь, вопль, от которого закладывало уши.

– А потом в клеточках ставят крестики и, соответственно, нолики. И зачеркивают по три в любом направлении.

Первый выл, уже не переставая. Лану это не смущало ни в малейшей степени. Она лишь на секунду приостановилась, окинула взглядом своё художество и сокрушённо покачала головой:

– Высоковато.

После чего расстегнула и приспустила брюки мужчины, насколько позволяли его раздвинутые ноги. Распорола ткань для пущей доступности. Ещё один скользящий удар, хрип…

– Реза, Ахмед, подготовьте остальных.

– Кренкель! – заорал, срываясь на визг, Номер Второй. – Нас послал Кренкель!

– Ха!

Лана спрыгнула со стола и подошла к креслу, в котором с каждым её шагом все сильнее извивался и корчился расколовшийся фигурант. Правый ботинок оставлял на полу отчетливые красные следы, с ногтей капало.

– Ну, вот видишь! Ничего трудного, правда? А куда дели ребят?

– До… домой…

– Меня тоже предполагалось домой?

Под «домом» посланец Кренкеля, надо думать, подразумевал планету Легион, и в этом имелась определенная логика. Как и в нежелании Ланы произносить вслух название. Кренкелей на свете много, а вот Легионов… давать кому-то конкретную привязку, как минимум, неблагоразумно.

– Да…

– Умничка, – Лана потрепала попытавшегося отдернуть голову Второго по щеке окровавленной ладонью и негромко бросила в коммуникатор:

– Входите, господа. Мы закончили, – и, Рису: – Помоги одеться.

Первым в переговорную вдвинулся (по-другому и не скажешь!) персонаж столь колоритный, что Рис только головой покрутил. Ему доводилось бывать по делам на Лондоне, но за пределами планеты, заселенной белыми выходцами с Британских островов Земли, такой типаж встречался нечасто. Тяжёлая нижняя челюсть, курносый нос, маленькие глаза чуть навыкате… английский бульдог. Или английский «бобби». Без разницы, в общем-то. Нашивка на левой стороне груди почти двухметрового громилы сообщала, что сержанта зовут Роберт Пембертон, каковой факт и вовсе расставлял все точки над «i». Откуда он только такой взялся здесь, на Шанхае?

– Миз Галлахер? – наголо бритая башка склонилась ровно настолько, чтобы обозначить приветствие.

Ответный кивок Ланы был заметно учтивее:

– Рада вас видеть, сержант Пембертон. Задержанные перед вами. Я готова выдвинуть обвинения.

– Я слушаю вас, миз Галлахер.

На сей раз голова сержанта склонилась значительно ниже: должно быть, он успел по достоинству оценить обстановку. Стандартный планшет почти терялся в огромной лапище.

– Нарушение границ частных владений. Захват частной собственности. Похищение людей. Порча чужого имущества. Доказательства готов предоставить почтенный Али-Баба, выделивший мне своих сотрудников в качестве группы поддержки. Реза, свяжись с шефом, мне нужна копия записей. Не всё, только компиляция доказательств.

– Сделано, госпожа.

Улыбающийся уголками губ Реза пробежался пальцами по браслету, и сержант, принявший информацию, удовлетворённо хмыкнул.

Лана с явным раздражением выдавила воздух сквозь трубочку губ:

– Я тебе не госпожа, парень.

– Госпожа моего сердца, – темнокожий мрин поклонился, улыбаясь уже в открытую.

– Ну конечно! – теперь девушка почти смеялась. – Сердца, надо же! Подучил бы ты анатомию, Реза. То, госпожой – или рабыней?! – чего ты хочешь меня сделать, расположено существенно ниже.

Со стороны рядовых полицейских, просочившихся в переговорную вслед за сержантом, донеслось отчетливое хрюканье, тут же, впрочем, затихшее под ледяным взглядом Ланы. Лицо её больше не походило на львиную морду, но глаза не сулили случайным юмористам ничего хорошего. Реза ещё раз поклонился, теперь – существенно ниже и с должным почтением.

– Полагаю, – вмешался Пембертон, – следует также добавить к списку обвинений нанесение телесных повреждений.

– Вы об этом, сержант? – протянутая в сторону полицейского левая рука Ланы уже не кровоточила. Поблизости переминалась с ноги на ногу Грета, вскрывшая перевязочный пакет и только ожидавшая разрешения приступить к своим профессиональным обязанностям. Лана поймала ее взгляд и кивнула в сторону стола: – Подлатай сначала нашего гостя, Грета. А что касается моей руки, то они ни при чём, это я дверь кулаком пробила.

– А щека? – въедливо уточнил коп.

– Ерунда, пуля срикошетила.

– Ваша пуля?

– Нет, его, – Лана ткнула пальцем в съежившегося Номера Второго.

– Ну, вот видите! Так и запишем: нанесение лёгких телесных повреждений. Что-нибудь ещё?

– Кража.

– Какая кража?!! – завопил несколько пришедший в себя Номер Первый, которого никто и не думал пока отвязывать от стола. Должно быть, присутствие полиции, оказание первой помощи и тот факт, что на его гениталии больше никто не покушается, вернули ему утраченную было смелость.

– Где моя мята, ты, урод? – не оборачиваясь, рявкнула, Лана, у которой, похоже, испортилось настроение. Или просто наступила постбоевая реакция. – И с чьего терминала вы заказывали жратву и девок? Не с моего? Ну и наглых же типов прислали по мою душу, спасу нет!

Каменная физиономия Пембертона дала трещину, выпуская наружу скупую усмешку.

– Наглость ещё не признак профессионализма, миз Галлахер. Кстати, о профессионализме и накладываемых им обязанностях: чего вы хотите для этих троих? Предупреждаю сразу – даже по совокупности на смертную казнь не тянет…

– А на высылку без права возвращения на Шанхай? – подобравшаяся Лана мгновенно убрала эмоции на задний план.

Ещё одной милой деталью шанхайского правосудия было право потерпевшей стороны потребовать определённого наказания для преступника. И если требование не выходило за рамки довольно вольно очерченных норм, оно, как правило, удовлетворялось на месте. Если выходило, решение принимал суд.

– Запросто, – кивнул Пембертон. – Но… вы уверены, что высылка лучше каторжных работ? Если вы их отпустите, придут другие, и…

– А я попробую улучшить свои шансы. Ну-ка, поднимите этого фрукта.

Номера Первого немедленно отвязали, поставили на ноги, сковав запястья за спиной, и даже рубашку кое-как запахнули и заправили в изодранные брюки.

– Слушай меня ушами и доведи до сведения своего придурочного шефа следующее. Работать против лавочки я не буду. Но и НА лавочку работать я не стану до тех пор, пока приказы отдает он. Мне… как бы это поточнее выразиться… не нравятся его методы управления персоналом. Можете считать, что я уволилась по собственному желанию.

– И кто тут наглый? – процедил Первый, пошире расставляя ноги и принимая вид донельзя высокомерный. – Забыла, кто ты есть?! Да без лавочки ты никто, ничто, и звать тебя никак!

– Ошибаешься, – безмятежно отозвалась Лана. – Скажи мистеру Ка, пусть проверит бухгалтерию. Вот уже больше трёх лет агентство «Кирталь» находится на полном самообеспечении. Моем обеспечении, если точнее. И кому, чего и сколько я должна, я если и буду обсуждать, то уж никак не с твоим боссом.

– Сдохнешь!

– Непременно. Когда-нибудь. Но вряд ли сегодня и вряд ли от твоей руки, так что не суетись под клиентом.

Первый задохнулся и пошёл пятнами. Глаза его вылезали из орбит и он, наверное, бросился бы на девушку, но бросаться на кого-либо, имея двух конвоиров за спиной и ещё нескольких в непосредственной близости – дохлый номер. Поэтому мужчина с шумом втянул воздух, выдохнул и с обманчивым простодушием поинтересовался:

– А ты понимаешь, что будет, если здесь узнают, откуда ты взялась?

– Угрозы, – флегматично констатировал сержант Пембертон, делая в планшете соответствующую пометку. – Даже, пожалуй, шантаж.

– Да я-то понимаю, – фыркнула Лана, не обращая специального внимания на стража порядка. Кивнула, впрочем, вполне благосклонно. – А вот ты, похоже, нет. Растолковать?

– Уж сделай одолжение, – Первый, кажется, хотел сплюнуть, но поостерёгся.

– Через двое суток после того, как ты начнешь трепать языком, мне придётся менять терминал. Поскольку старый перегреется и взорвётся от количества пришедших резюме тех, кто пожелает на меня работать. И эти резюме придут более чем вовремя. Ведь максимум через неделю на агентство «Кирталь» прольется не золотой дождь даже – золотой водопад предлагаемых к выполнению контрактов. Хочешь всем рассказать? Валяй. Окажи мне услугу. Можешь начинать прямо сейчас. Самое то для удачного старта.

– Для старта?! – почти завопил Первый. В голосе его, как с удивлением отметил Рис, сквозило что-то, подозрительно похожее на отчаяние. – Ты что, дура? Из лавочки просто так не уходят! Стартовать ты, может, и успеешь, а дальше тебя просто грохнут. Даже жалко немного, девка ты хваткая…

Лана скрестила руки на груди и повернула голову так, что глазам Первого предстал надменный, почти медальный профиль.

– Пожалей лучше лавочку. Потому что вы трое – последние, кто покинет Шанхай живыми и сравнительно целыми. Всех остальных посланцев мистера Ка я отправлю назад по частям. В очень мелкой расфасовке. Так ему и передай.

На улаживание необходимых формальностей ушло ещё около сорока минут. Опыт капрала Дитц вообще подсказывал, что махание кулаками после драки бывает куда продолжительнее, чем сама драка.

Всё это время сержант Пембертон пребывал, по наблюдениям Ланы, где-то очень далеко. Его тело двигалось, говорило, снимало показания и уточняло подробности. В каких пространствах в это время болтался разум бравого служаки, девушка сказать не могла, а жаль. Её это действительно интересовало.

Сержант нравился Лане Дитц. И, что было гораздо важнее здесь, на Большом Шанхае, он нравился миз Галлахер. Они познакомились четыре года назад, когда их имена ещё никому ничего не говорили, рыжая кошка только-только стала сотрудником консалтингового агентства, а Пембертон патрулировал террасу Форсайт. С которой, кстати, убрался существенно раньше Катрины Галлахер, быстро продвинувшись по службе.

На платформе Картье Лана с ним не сталкивалась, но явный – и быстрый – прогресс был налицо. Полезное знакомство. С любой точки зрения. А о чём это он перешептывается с подчиненными?

Лана навострила уши, но опоздала. В чём бы ни заключались проведённые переговоры, они закончились до того, как несколько утомившаяся мрина обратила на них внимание. Впрочем, у неё и так хватало забот. Взять хоть кошмарный кавардак в офисе. Да и жилые комнаты пострадали от вторжения чужаков. Причём чуть ли не сильнее, чем общие помещения; вот, к примеру…

– Реза, – обратилась она к старшему из братьев, – представляешь, эти недоумки разбили кальян, который подарил мне Али. Скажи ему ты, а? У меня язык не повернётся.

– Шеф уже в курсе, госпожа, – снова раскланялся мрин, и девушка не стала его поправлять, только рукой махнула. – Курьер с новым кальяном будет здесь через час. Шеф считает, что вам надо отдохнуть и расслабиться, а лучше кальяна для этого ничего не придумано.

– Спасибо, Али, – сказала Лана, снова подключаясь к каналу связи с владельцем «Пещеры». – Мне пока не до отдыха, но как только, так сразу. А пока и «Арахна» сойдёт.

При этих её словах Пембертон заметно насторожился, и уже не сводил глаз с хозяйки «Кирталя», передав все текущие дела подчинённым и даже не скрывая напряжённого внимания. Шанхаец, сержант не мог не знать о том, что такие украшения просто так не появляются в квартирах и офисах.

Пожав плечами – пусть смотрит, если так уж интересно – Лана подошла к стене и сняла с нее чудом уцелевшую «Арахну»: плоскую треугольную призму из прозрачного пластика. Внутри призмы довольно крупный черный паук сидел в центре паутины, нити которой были усеяны разноцветными бусинками.

Пристроив призму на сравнительно чистый край стола, Лана прижала тыльную сторону левой ладони прямо над пауком. Через несколько секунд, необходимых для того, чтобы стенка призмы прогрелась от тепла тела, паук зашевелился и поднялся к самой руке. Там в пластике имелось небольшое, не слишком заметное со стороны отверстие. Лана почувствовала укол, а паучье брюшко начало наполняться кровью.

Правда, крови пауку понадобилось всего ничего. После этого он начал носиться туда-сюда по паутине, втягивая в себя содержимое некоторых бусинок. Брюшко раздувалось и раздувалось, превращаясь в брюхо, а паук всё бегал. Наконец, он вернулся к центру. Ещё один укол – и содержимое брюшка начало перекочевывать в вену Ланы.

– Что это такое? – неодобрительно покачала головой нарисовавшаяся сбоку Грета.

– Немного терапии, – отозвалась девушка. Изрезанная разбитой дверью рука перестала болеть, в тело вернулась бодрость хорошо выспавшегося человека, настроение быстро приходило в норму. – Ты тоже умеешь, я знаю, но «Арахна» попросту быстрее.

Врач пожала плечами и отошла. А сержант Пембертон смотрел, напряжённо и молча, явно не решаясь задать вертящийся на языке вопрос. Наконец, Лана решила, что хватит издеваться над человеком, который не сделал ей ничего плохого, и мило улыбнулась:

– Это подарок, сержант. Подарок от женщины, которая позволила мне называть её своим другом.

– Я понимаю, миз Галлахер, – немного напряжённо кивнул сержант и ещё раз переглянулся с подчинёнными. Тем, как и ему самому, было ясно решительно всё.

– Не сомневаюсь. Скажите, как долго ещё эти трое будут портить воздух моего дома?

– Можно отправлять в любой момент, мэм. Я выделю людей и обеспечу транспорт.

– Отлично. Со своей стороны я… Реза, возьмешься? Ты и Ахмед? А Селим пусть встретит курьера Али.

– Да, госпожа.

– Решено. Посадите их на любой борт, который стартует первым. Точка финиша значения не имеет, доберутся. Вас устраивает такой вариант, сержант?

Полицейский, снова впавший в некую задумчивость, несколько оживился и выразил своё полное согласие. Кроме того, он порекомендовал миз Галлахер надёжную фирму, занимающуюся уборкой и ремонтом помещений, пострадавших в результате преступлений. Что оказалось весьма кстати, поскольку имевшийся у Ланы робот-уборщик мог, пожалуй, и в ступор впасть от творящегося вокруг безобразия.

И Пембертон только кивнул с одобрением, когда миз Галлахер пожелала лично поставить задачу ремонтникам. «Мой дом – коробочка с сюрпризом, а случайные жертвы – это так непрофессионально! Не правда ли, сержант?»

Ещё через четверть часа над крышей дома завис полицейский гравилёт, и Реза с Ахмедом, поддержанные с флангов четырьмя экипажниками капитана Силвы, повлекли пленников Ланы к выходу. Однако сержант Пембертон вдруг остановился, и сделал своим подчинённым знак задержаться.

– Сержант?

– Миз Галлахер… – Пембертон запнулся, откашлялся и начал заново. – Миз Галлахер! Уверен, я выражу общее мнение, сказав, что, если вы решите принять титул, для меня и моих людей будет большой честью служить новому Дому.

Лана помедлила, глядя на застывших полицейских и, наконец, неторопливо кивнула.

– Благодарю вас, Пембертон.

Рис Хаузер мысленно схватился за голову, глаза копов загорелись лихорадочным огнем.

– Благодарю, – повторила девушка. – Мне надо подумать, и крепко. Однако вы можете быть совершенно уверены, что я не забуду ни этот день, ни тех, кто был рядом, когда мысль о тиаре впервые посетила мою голову. Свободны, Пембертон.

Вряд ли хоть один полицейский начальник удостаивался такого поклона и синхронного щелчка каблуками. Или такого чёткого разворота «налево кругом». Минута – и в разгромленной переговорной остались только сама хозяйка и те, кого она пригласила.

– Вот как-то так, – удовлетворенно улыбнулась Лана, присаживаясь на краешек стола («Арахна» уже вернулась на стену). – Что с тобой, Рис? Зубы болят?

– Что точно не болит, – проворчал Хаузер, становясь прямо напротив деловой партнёрши, – так это твоя голова. За полным отсутствием объекта. Что ты творишь, позволь поинтересоваться? Совсем рехнулась?

– Это абсолютно не твое дело, Рис, – от улыбки Ланы не осталось и следа, взгляд вполне мог заморозить сверхновую.

– Тихо, тихо, – капитан Силва с присущим всем «клинкам» изяществом вклинился между ними. – Чего ты шумишь, парень? Ну, намекнул этот громила… хорошо-хорошо, не намекнул, прямо предложил девочке стать леди. Наверняка леди, вряд ли ей пока может светить что-то большее. Ну, баронесса в пределе, и то я сомневаюсь, молода ещё. Она сказала, что подумает. В чём проблема?

– А ты не понял? – Рис устало махнул рукой, его голос был сухим и горьким, как полынный корень. – Обо всём она уже подумала и всё решила.

– Да с чего ты взял?

– Она назвала его просто Пембертоном. Без «сержанта». Да ещё и это «Свободны, Пембертон!»… ты можешь не знать таких нюансов, а вот Пембертон знает. Как и она сама. Так что, – Хаузер поклонился с заметной издевкой, – приветствуем леди Галлахер! На которую разом накинутся конкуренты посерьёзнее сегодняшних балбесов.

Лана закинула руки за голову, выгнулась так, что затылок почти коснулся заляпанной кровью Первого столешницы, потом выпрямилась и усмехнулась:

– Хороший анализ, Рис. И очень точный. Только ты кое-что упускаешь.

– И что же?

– То, что, если вся эта история закончится удачно для Дедули, леди Галлахер будет ему более чем полезна. А если время Дедули прошло, то мне понадобятся все ресурсы, какие я только смогу организовать. В том числе и титул. Как-нибудь отобьюсь, выбора всё равно нет. Потому что на Кренкеля я действительно работать не буду. Обойдётся. Нечего воровать моих людей и разносить офис.

В словах Ланы имелся ощутимый резон, поэтому Рис вздохнул и нехотя кивнул, соглашаясь. Тем более что офис действительно разнесли на славу, и покорёженная, оставшаяся без петель дверь туалета была наименьшим из зол.

Изначально Лана предполагала разместить большую часть прибывших с ней людей прямо у себя. Благо, помимо собственно офиса, агентство «Кирталь» располагало шестью жилыми комнатами, снабжёнными соответствующими удобствами.

Но стараниями налётчиков, так и оставшихся безымянными, на всём четвёртом этаже творилось чёрт знает что. В записи это выглядело куда безобиднее, чем на деле, присланные Пембертоном уборщики обещали заметный результат не раньше двух пополуночи… короче, пришлось срочно менять планы. По счастью, Лана знала, к кому обратиться. И ближе к ужину аэротакси выгрузило миз Галлахер и её гостей на краю террасы Цельсий, прямо напротив входа в кабачок «У Тётушки Нэнси».

Впервые Лана наткнулась на это заведение ещё четыре года назад. Наткнулась в результате частично удачи, а частично – упорных поисков. Причина их была проста и незамысловата: Лана хотела есть. Очень. Её личных средств хватало практически на любой ресторан из расположенных на платформах – при условии ежедневного посещения. Однако, приходилось следовать легенде. Начинающий сотрудник третьесортного консалтингового агентства просто не может обедать на той же Картье. А забегаловки террасы Форсайт предлагали жратву (иначе и не скажешь), абсолютно несъедобную даже с точки зрения организма, прошедшего суровую школу базы «Роузхилл» на планете Гарден. Хрен с ним, с качеством используемых продуктов, но специи! Синтетические специи, отбивающие обоняние почище самого скверного кофе!

В общем, уже через неделю пребывания на Большом Шанхае Лана здорово оголодала, но травить свой нос (не говоря уже о желудке) не хотела по-прежнему. Кроме того, осознание, к какому недотепе её засунули в подчинение, тоже не добавляло хорошего настроения. И на террасу Цельсий, куда горе-шеф отправил мрину ни свет ни заря с каким-то мелким поручением, она спустилась с Форсайт в самом скверном расположении духа. Спустилась – и обомлела.

Откуда-то здесь тянуло не чем-нибудь, а жареным беконом и свежей выпечкой. Так, бывало, пахло по утрам на кухне в доме папы Конрада. Поручение, такое же дурацкое, как давший его начальник, было немедленно забыто. Подождёт, не переломится. И к распашным дверям, над которыми подмигивала вывеска «У Тётушки Нэнси. Еда и ночлег», Лана прямо-таки подбежала.

Пробежать, кстати, пришлось немало: в это конкретное время система рециркуляции в зоне Цельсий работала «на вдох», и источник манящего запаха оказался на самом краю платформы. Но это было уже совершенно неважно, главное, она добралась!

В полупустом зале выбрать столик не составило труда. Да и дожидаться официантку не пришлось: та нарисовалась практически мгновенно, спросила: «Завтрак, мисс?» и исчезла. Недоумевая – а как же меню? – Лана огляделась, и обнаружила, что меню в этом заведении предельно простое. На доске возле стойки красовались надписи «завтрак», «обед» и «ужин», а напротив каждой строчки – цена. Вполне умеренная, кстати.

Должно быть, здешняя хозяйка не заморачивалась разнообразием подаваемых блюд. Да и пусть, лишь бы сейчас Лане подали то, от запаха чего её рот уже наполнился слюной. Она готова была простить кабачку не только отсутствие меню, но даже и наличие на дальнем конце стойки неумело изготовленного муляжа спящего кота.

Девушка так замечталась о завтраке, что не заметила, как к столику подошла тётка средних лет, сложенная навроде старинного форта и обладающая примерно такой же утонченностью. Назвать ее просто толстухой не поворачивался язык, но широченная многослойная юбка почти до пола и состоящая из множества оборок блузка делали женщину громадиной. Тяжелое некрасивое лицо окружали кружева объёмистого чепца, из-под которого выбивались короткие светлые пряди.

Со временем Лана узнала, что цвет волос Тётушки Нэнси, как и головной убор, зависят исключительно от её настроения. Тётушка бывала и блондинкой, и брюнеткой, и рыжей, порой красилась и вовсе в тёмно-красный или лиловый… Носила и чепцы, и тюрбаны, и шляпы всех возможных фасонов, и куфии, даже легионерское кепи, которым разжилась непонятно где. И, что самое удивительное, всё перечисленное чрезвычайно ей шло.

Но время ещё должно было пройти, а в то утро Лана могла лишь переводить взгляд с тётки на огромную тарелку и обратно.

– Мэм, – осторожно поинтересовалась, наконец, девушка, – а сколько здесь порций?

Гора яичницы, бекона и поджаристых оладий тянула, как минимум, на чудо.

– Считай, что одна, – усмехнулась женщина, без приглашения присаживаясь напротив. – Ты ведь кошка, верно? Уж я-то знаю, сколько надо слопать Маурисио, чтобы просто перестать лениться. Да и вообще, ты на мою дочку похожа.

Немного поразмыслила, и уточнила:

– На среднюю.

И тут произошло ещё одно чудо. То, что Лана приняла за муляж, открыло изумрудные глаза, поднялось, потянулось так и эдак, немного попинало воздух задними лапами, спрыгнуло со стойки и прошествовало к ним. Добравшись до столика, кот уселся рядом с Ланой – нос его был как раз на уровне её колена – и требовательно уставился на девушку.

– Извини, приятель, – улыбнулась она, – человеки лифтом не оборудованы.

Разумеется, нахал немедленно запрыгнул к ней на колени, которые под такой тяжестью чуть не разъехались. И, разумеется, пришлось поделиться с ним беконом. После чего Тётушка Нэнси предложила Лане скидку на комнату и стол – раз уж Маурисио всеми четырьмя лапами «за».

Так девушка обзавелась вполне приличным жильём и узнала, для чего предназначены «семейные» кабаки. Здесь у неё появились первые полезные знакомства, здесь она впервые увидела – на Тётушке, конечно – «сондерсы», здесь участвовала в первой дуэли, после которой дала согласие тренировать проигравшего. Именно с того завтрака началась карьера Катрины Галлахер. И, даже перебравшись на Картье, она регулярно забегала на огонек к Тётушке Нэнси.

– Слушай, а ты с Дедулей пробовала связаться? – негромко спросил Рис. Темнота была такой густой, что Лана не могла разобрать выражение его лица, но мысленно видела напряжённый прищур.

– Нет.

– А почему?

– Да лажа получается какая-то…

Они лежали в той самой комнате, которую когда-то Тётушка сдала гостье, пришедшейся по нраву её коту. Ну и ей самой, конечно. Остальных хозяйка кабачка тоже разместила, причем, по наблюдениям Ланы, капитан Силва неспроста задержался в общем зале. Можно держать пари, сегодня в тётушкиной спальне будет жарко.

– Что за лажа?

– Они слишком быстро сломались. Конечно, антидот к тому, что я распылила в офисе, обладает свойствами лёгкого усилителя боли и суггестора, но – лёгкого, Рис! Если это действительно люди Кренкеля, то они должны были пройти подготовку, сходную с моей. Умение молчать на допросах и игнорировать боль у нас преподают и тренируют постоянно. Десять минут – без шансов, поверь. Я и в полчаса не очень-то верила, и собиралась подкупать Пембертона хоть деньгами, хоть чем, вплоть до койки. И всё-таки они сломались даже до того, как истекло время. И ещё…

Лана перебралась через Риса, встала с постели, впустила оравшего снаружи Маурисио – его в принципе возмущали закрытые двери, с чем приходилось считаться всем постояльцам Тётушки – и снова легла. Потом помедлила, стараясь как можно более точно сформулировать мысль, которая не давала ей покоя с тех пор, как Реза доложил об отправке злополучной троицы с глаз долой.

– То, как они действовали до нашего появления. Детский сад же! В чистом виде! Обыск этот идиотский, демонстративность, рисовка не по делу… словно мужики насмотрелись голофильмов про шпионов, а о настоящей работе никакого понятия. Кренкель карьерист и сволочь, каких поискать – в профессии это, скорее, плюс! – но он точно не дурак. А раз послал таких – получается, что дурак, ещё и какой. Опять же – заметил, чем они мне пригрозили? К тому, что я сказала и сделала, то же дезертирство можно присобачить без особой натяжки, не говоря уж о неподчинении приказу, а речь шла исключительно о раскрытии легенды. Я ведь не шутила и не выпендривалась. Если бы стало известно, что «Горгона Горовица» вышла в свободный полёт, контракты пошли бы косяком. И потом. Если они дураки – все, оптом и в розницу – то каким образом добрались до Абдаллы? А если умные, почему у нас всё прошло так гладко? Или мужики просто выполняли приказ? Вот именно такой приказ? Тогда в чём смысл приказа? Взбесить меня? Не вопрос, взбесили. Но зачем? Короче, не срастается, хоть плачь.

Рис пошевелился, пытаясь одновременно устроиться поудобнее и сохранить шкуру в целости и сохранности: когти, которые то выпускал, то втягивал Маурисио, внушали самое серьезное уважение.

– Могу добавить к твоему списку ещё один вопрос. Дальше-то что?

– Дальше… а где ты Бернадетт раздобыл?

– В агентстве.

– Понятно, что не на улице. Агентство где?

– У меня, на Аделаиде. Правда, в этот раз я лично там не появлялся, я вообще месяца три уже дома не был, но Мерсер мои вкусы знает, так что…

– Ну, тогда, – заключила Лана, – предлагаю поспать… и даже просто поспать… а завтра с утра вылететь на Аделаиду. Такие вопросы не стоит решать по связи, согласен? Маурисио, кыш!