Консультант

Глава 14

Дон Альберто Силва ощерился, одновременно торжествующе и зло. Они успели смыться, что хорошо. Плохо то, что необходимость мгновенного ухода от станции охранения планеты Шекспир в его собственную голову не приходила. Это Лана, деревенская девчонка с крохотной фермы на Богом забытой планетёнке… впрочем, девочка выросла. Выросла, пообтесалась и обзавелась таким чутьём, что старый космический волк мог только завистливо клацать всё ещё крепкими зубами.

Кто бы мог подумать? Такое захолустье… под защитой такого старья… еле ноги унесли! Если бы не мастерство пилота… не модификации, внесённые пару лет назад в конструкцию «Хвоста Трубой»… чёрта с два они смогли бы прыгнуть внутри системы, замаскировав слабые локальные Врата под взрыв от попадания. Теперь вот заново набивать вспомогательный трюм всяким мусором, долженствующим имитировать разлетевшиеся обломки… не было печали, да черти накачали! Кто, однако, мог отдать приказ стрелять по совершенно безобидному кораблю, всего-то доставившему одну-единственную пассажирку-монахиню? Что тут вообще происходит?

Сигнал боевой тревоги взвыл и тут же оборвался. Ну, что там ещё?! Если тревога – то почему секундная? А если тревоги нет – с какого перепугу этот гвалт?

– Шеф, смотрите!

А почему не «капитан»? Ох ты ж…

Здесь, на диаметрально противоположной планете точке орбиты Шекспира, было не то, чтобы тесно… но, похоже, «Хвосту Трубой» опять повезло. Повезло не врезаться в один из объектов, которым здесь было совершенно не место.

Несколько секунд Альберто Силва глядел на экран, не рискуя дать определение увиденному. Потом всё-таки решился признать, что смотрит на кладбище. Кладбище кораблей. И он знал эти корабли. Все. До единого.

Вот «Кукиш» Хэнка Джонса. Вот «Номер Люкс» Томмазо Чикетти. Вот «Гензель» и «Гретель» Старой Лотты. Вот – ого! – «Айриш Крим» давнего врага О’Доннела… Вот…

Люки закрыты, огни погашены, температура корпусов равна температуре – точнее, её отсутствию – окружающей пустоты.

– Дон, сможешь дистанционно открыть… ну, хотя бы «Айриш Крим»… нет, лучше «Гензель»?

– Работаю, шеф, – негромко отозвался ломовик, нырнувший в переливающуюся огоньками сферу виртуального рабочего пространства почти до тощей задницы. – Ха! Да тут вообще делать нечего, даже минимальной защиты нет!

Это было не просто удивительно или странно, а, практически – немыслимо. Старая Лотта отличалась почти параноидальным отношением к исправности систем безопасности. И то, что на «Гензеле», «старшем» из составлявших её крохотный флот систершипов, не оказалось даже пародии на охрану… Да, разумеется, для Дона пародией было почти всё. Собственно, поэтому Силва и взял его в команду. Но полный ноль?..

– Ну-ка, ребята, подготовьте мне скафандр повышенной защиты, – проворчал капитан, принимая решение. – Со мной пойдут пятеро. Кто – придумайте сами, но на борту должен остаться полный ходовой резерв.

Он не понимал, что случилось. Точнее, ЧТО – понимал. Не понимал, ПОЧЕМУ и КАК. Система жизнеобеспечения «Гензеля» не действовала. Она была полностью исправна, но при этом не работала. Вообще.

Мёртвый, вымерзший, лишённый воздуха корабль производил бы жутковатое впечатление и без экипажа, но экипаж всё-таки был. Состоящий исключительно из покойников. И что-то с этим экипажем было нет так. Помимо гибели, которой не должно было произойти, но которая, тем не менее, произошла. Да, в результате ураганного отказа систем жизнеобеспечения, но что послужило причиной отказа? Почему ныне покойная команда даже не предприняла попытки что-то исправить? И было ведь что-то ещё…

– Шеф, экипаж не полон, – хладнокровию второго помощника (первый остался на борту «Хвоста Трубой») можно было только позавидовать.

– Н-да? И кого не хватает? – что-то вертелось в голове у Альберто Силвы, что он пока не мог чётко сформулировать. Может, с посторонней помощью?..

– Самых молодых. Я неплохо знал Старую Лотту, упокой, Господи… ну, в общем, я бывал на «Гензеле». И на «Гретель» бывал…

Да что ты говоришь! Однако… ты бывал, а твой капитан – нет… ох, и не прост же ты, парень… за то и держим!

– Старуха любила молодежь, говорила, наличие юнцов в экипаже помогает не закисать, да и воспитываются они на счёт «раз!»… в общем, их нет. Никого.

Вот оно! Нет, сеньоры, всё-таки дураков в команде у старого «Шрама» не водится. За возможным исключением самого капитана… но это уже детали.

– На выход, ребята. Дон!

– Шеф?

– Открой остальных.

– Уже, шеф!

Это к вопросу о дураках в команде…

Почти сутки спустя ясности не прибавилось, а вот информации – вполне. На добром десятке кораблей «джентлей» почти не осталось членов экипажа младше двадцати пяти лет. И совпадением это быть никак не могло.

Кому-то понадобились, во-первых, исправные корабли известных джентлей – без самих джентлей; и, во-вторых, молодые члены экипажей этих кораблей.

Вернувшемуся на «Хвост Трубой» предельно вымотавшемуся Алю приходило в голову только одно объяснение произошедшего. Старая Лотта права… была: молодежь, пусть даже самая ушлая, внушаема. У оранжерейных цветов и сорняков, выросших на помойке, совершенно разный жизненный опыт, но только-только пробившиеся ростки тех и других можно… эээ… перепрофилировать. В отличие от «взрослых» экземпляров.

А где хороши юнцы с их пластичностью? Правильно, на войне. Даже если (если – в особенности!) это не их война. Юнец редко задаётся вопросом «зачем?», ещё реже вдумчиво анализирует ответ, и тем удобен. Удобен для тех, кто хочет использовать его как пушечное мясо. Интересно, что пообещали мальчишкам? И (а вот это гораздо важнее!) их капитанам?

Наверняка, что-то исключительно вкусное. Настолько, что молодежь отправили – куда? Настолько, что люди, по определению не слишком доверчивые, допустили или не отследили постороннее вмешательство в работу систем жизнеобеспечения кораблей – а умница Дон утверждает, что сделать это примененным способом можно было, только находясь внутри. Значит, на борту побывали посторонние. Даже у страдающей (или наслаждающейся) манией преследования Старой Лотты.

Добавьте к этому попытку расстрела никому не мешающего корабля, которая вполне удалась бы, если бы не хмурая настойчивость Ланы. И когда через два дня после отправки девчонки на планету сигнал прервался, а на адрес капитана Силвы упал пакет с записью этих самых двух дней, он даже не удивился. Расстроился – да. Разозлился – само собой. Но не удивился. И в нарушение всех договорённостей решил не дожидаться истечения трёх суток. Сутки подождал, а дольше не стал. Просто не смог.

Потому, хотя бы, что немногочисленная оставшаяся в кораблях и погибшая там же молодежь обладала, в подавляющем большинстве случаев, одной и той же отличительной особенностью. Не про всех капитан Силва наверняка знал, что им доводилось служить в Галактическом Легионе. Не про всех. Но, говорят, один раз – случайность, два – совпадение, три – статистика… здесь было больше трёх. Существенно больше. И «Шрам» решился.

И ничуть не удивился, когда ему пришёл вызов с адресного кода мало того, что незнакомого – не отслеженного даже Доном. И когда человек в форме Галактического Легиона, с неприметным лицом и полковничьим зигзагом на левом плече, коротко потребовал назваться, не удивился тоже.

Утро началось как обычно. Разумеется, общий подъём командира базы не касался, но сегодня разлёживаться не было никакого интереса. Поэтому к началу первого блока физподготовки Крейг опоздал совсем чуть-чуть, о чём немедленно пожалел. Не о «чуть-чуть», а об опоздании, как таковом. Поскольку посмотреть, определённо, было на что.

В узком проходе между монастырской кладовой и трапезной, на высоте двух человеческих ростов, упираясь ногами, разведёнными почти в полную горизонталь, в стены строений, сидела в воздухе Катрина Галлахер. Никаких неудобств она, выполняющая в данный момент наклоны в стороны, явно не испытывала. Более того, девица размеренно вещала о необходимости иметь не только сильные руки, но и крепкие ноги – и даже намека на одышку не слышалось в ровной, спокойной речи. Энтузиазм прочих участников разминки превышал не только обычные показатели, но даже и самые радужные ожидания командира базы «Шекспир».

Позднее, уже после завтрака, проглоченного в привычном, но сегодня почти досадном, одиночестве, Крейг загодя явился на первую тренировку по фехтованию. И получил море как удовольствия, так и освежающих впечатлений.

Катрина Галлахер распределяла курсантов на группы, даже не удосужившись посмотреть их в деле. Каким образом она оценивала своих свежеобретённых подопечных, так и осталось загадкой для командира базы, имеющего на руках данные по прогрессу каждого из них, но не ошиблась ни разу. Как ни разу не присела за весь длинный световой день, гоняя курсантов по площадке, «ставя» руки и ноги, сыпля шуточками и ругаясь, как портовый грузчик в день получки.

И к ужину то, что покойный Фаррелл презрительно (и отчасти заслуженно) именовал «стадом», продемонстрировало первые признаки способности к осознанной совместной деятельности. Не каждый за себя, а все за всех.

Более того, неожиданно выяснилось, что «бездари и кретины» запомнили-таки преподанные им ранее уроки. Или это просто новый инструктор знал, какие вопросы задавать трофейным клинком и как вытаскивать ответы из норовящих увильнуть от экзекуции учеников?

В общем, Крейгу даже не пришлось придумывать повод пригласить Катрину Галлахер на ужин. Причин для продолжительной застольной беседы она дала ему предостаточно.

К удивившему самого командира сожалению, упускать момент было нельзя. Полученная в середине дня подробная справка о Катрине Галлахер, владелице консалтингового агентства «Кирталь», не давала даже призрачной возможности оставить её в живых по завершении местной стадии операции.

Ему нечего предложить. У него попросту нет ничего такого, что обеспечило бы её добровольное сотрудничество и хоть какое-то подобие лояльности в условиях отказа от привычной, выбранной ею самой жизни. А в способности активного шанхайского консультанта прекратить сотрудничество недобровольное сомневаться уж никак не приходилось. Кроме того…

Такие, как Катрина Галлахер, не умеют работать в команде. Руководить – да, и соплячке понадобился всего год, чтобы подсидеть незадачливого шефа. Разваливать – сколько годно. Но не работать. И если она присоединится к предприятию, то либо в самом ближайшем будущем командовать им будет отнюдь не Бенджамин Крейг, либо и предприятия-то никакого не останется.

Стало быть, следовало пользоваться случаем. Ещё несколько дней – и случая уже не представится.

– Вина, Галлахер?..

Для сервировки вполне прилично накрытого стола использовалась посуда, реквизированная в кладовой монастыря. Бенджамин Крейг уже поднёс горлышко бутылки к глиняной кружке, стоящей перед его сегодняшней гостьей, но решил всё-таки поинтересоваться мнением курсант-сержанта. И совсем не удивился, когда она помедлила с ответом.

– Я редко употребляю алкоголь, сэр. Особенно при такой нагрузке, как сегодня. Но именно потому, что нагрузка была такой… спасибо, с удовольствием.

Никакого противоречия в сказанном Крейг не увидел. Пить хоть чуть больше бокала при стоящих перед ней сейчас задачах – безумие, кто бы спорил. На чём и погорел Фаррелл. Но снять напряжение этим самым бокалом необходимо, иначе «отпустить» мышцы и нервы просто не получится.

В общем, он наклонил бутылку ровно настолько, чтобы бледно-розовая жидкость наполнила посудину до половины, и непринуждённо продолжил:

– Уже довольно давно, вероятно, ещё до вашего рождения, я отчаялся сделать выбор между белым и красным вином, и раз и навсегда отдал предпочтение розе. Это избавляет от необходимости тратить время на ерунду вроде «что пить с сегодняшними блюдами». А вы что думаете, – он слегка помедлил, как снайпер перед выстрелом, – Джей Ди?

О, да! Девица держалась превосходно, но со зрачками, сузившимися на секунду почти до волоса, ничего сделать не смогла. Впрочем, успокоилась она чуть ли не быстрее, чем напряглась. Сдвинула не секунду тёмно-рыжие брови, словно прочерченные искусным каллиграфом по сливочно-светлой коже; разгладила возникшие было складки.

– Где я прокололась, сэр?

– Вы не прокололись. Просто во время допроса под препаратами рухнули в залипуху, помните? Нет? Ну, неважно. Уж поверьте на слово, ахнулись вы так глубоко, что всем лазаретом еле вытащили. В общем, раз за разом вы повторяли имя, звание и личный номер. Только это, зато без конца. А уж узнать, где служила капрал Джейн Декстер и как её называли в родном батальоне, было делом техники. Знаете… давайте ужинать. Расслабьтесь. Попробуйте вот это. После такого дня, как сегодня, белок вам просто необходим. А это мясо абсолютно натурально, более того, оно жизнерадостно хрюкало ещё утром.

Катрина Галлахер кивнула с неопределённой улыбкой, подставляя тарелку под изрядный ломоть жареной свинины. Открывать рот для чего-либо, кроме жевания, она пока явно не собиралась, и это устраивало Крейга. До поры до времени.

– Кстати, не удовлетворите ли моё – и не только моё – любопытство? – небрежно начал он, когда стало очевидно, что девица уже способна говорить, а не только поглощать жаркое. – Что это за глупость с наградой за вашу голову? Нет, вы, несомненно, стоите и пятнадцати тысяч галэнов, и даже двадцати пяти – полюбовался я на вашу работу, тут и сорока, строго говоря, не жалко… но всё же? Мой заместитель утверждает, что убийство – при определенных обстоятельствах – старшего по званию именно у «Щелкунчиков» не только не преступление, но даже и не проступок. Так за что же взъелись конкретно на вас?

Что ж, раз сделанные медиками Легиона «закладки» сработали так, как надо, можно задействовать легенду целиком. Тем более что засветить её было решительно некому. Джейн Декстер, мрина, непонятно как оказавшаяся у «Щелкунчиков», не просто существовала в действительности. После бегства из расположения батальона она, не будь дура, пришла не куда-нибудь, а в вербовочную контору Галактического Легиона. Где дежурный офицер-вербовщик проявил не меньшую сообразительность, практически мгновенно переправив её на планету Легион, в распоряжение Дедули Горовица.

Они встречались – Лана Дитц и Джейн Декстер. Лана днями напролёт наблюдала за Джейн, копируя жесты, манеру держать голову, клинок и вилку, ставить ногу, стакан и стул. Смеяться, раздражаться, не обращать внимания, презирать, злиться, учиться и учить. Она смотрела, слушала и запоминала. Ближе к концу курса не опасалась уже встретиться с любым из сослуживцев Джейн – и даже с её родной матерью, если бы Джей Ди помнила таковую.

Кроме того, будущий офицер Легиона без тени сомнения знала, что до тех пор, пока личность Джейн Декстер будет нужна Лане Дитц, Лана – и кто-либо ещё из тех, чьё мнение имеет смысл учитывать – ни при каких обстоятельствах не пресечётся с Джейн за пределами не только планеты Легион, но даже и разведшколы.

Лану не слишком интересовали методы, которыми Дедуля намеревался добиться именно такого результата. Засунули капрала Декстер на закрытую территорию, в психиатрическую клинику или тюремную камеру, стёрли память, пристрелили, наконец – это не имело никакого практического значения. Главное, они не встретятся. И никто не встретит их по отдельности, а уж тем более вместе. Пока личность Джей Ди необходима для прикрытия Ланы Дитц – настоящей Джей Ди не существует. Важно только это.

– Сэр, это долго и довольно скучно. Вы действительно хотите?.. Ясно. Никаких проблем. Я прибилась к «Щелкунчикам» лет семнадцати по стандартным меркам. Самое место после уличной банды и перелёта в качестве грелки абордажной команды «джентля». Знаете, мне нравилось в батальоне. Порядки – точь-в-точь как у Злых Шмар. Ну, так называлась банда. Порядки такие же, а шансов выжить куда больше. Да ладно, подумаешь – война! Вот в «мертвяке» порта «Алайя-Третий» война, а всё остальное – так, субботняя танцулька.

В общем, цепочку «кандидат в рядовые – рядовой – капрал» я проскочила быстро. Дальше не полезла, уже сержанту одной лихости мало, надо иметь не просто мозги, а мозги, отполированные хоть каким-то образованием. У меня? Да я тогда читала-то только самые простые слова и предложения из пяти тех самых простых слов, не больше. Капралу, кстати, и того много.

Так или иначе, года четыре всё шло ровно. Работаешь в среднем темпе, зарабатываешь прилично, что ещё надо? А потом Старый Хрен утонул в своём собственном бассейне. Бывает, кто бы спорил. Особенно когда наследнику надоело ждать наследства. Вот только наследника куда-то не туда понесло.

Контракты пошли самые левые. Прибыль недурная, но риск глупый, лишний, пафосный… замах на галэн, удар на сантим в лучшем случае… короче, народ побежал. Дураков у нас не держали – при Старом Хрене уж точно. И пока Сынок сообразил, что происходит, как минимум половина рядового состава сделала ноги.

Вместо них нахватали такое быдло, что даже я тогдашняя сошла бы за образованную, воспитанную и психически нормальную. Тут начали валить уже командиры. Нет, ну а что? С таким материалом возиться – поищите дураков. Уж на что у вас тут кого попало набрали, и то, в сравнении, вполне приличный контингент.

И тогда Сынок сделал финт ушами: начал продлевать контракты офицеров и младших командиров без их ведома и согласия. Ещё и призовые урезал, скотина. И вот истекает мой контракт, прихожу я на предмет увольнения к офицеру по кадрам… новенькому, кстати… ага, вот именно. Контракт продлён, ещё два года изволь отслужить.

Сэр, сдохнуть – не вопрос, кто помереть боится – в наёмники не идёт, вам ли, в Легионе, не знать. Но сдохнуть по-глупому и забесплатно? Обойдётесь.

И тогда я сказала кадровику, при свидетелях сказала – я хочу твоё место. И зарезала его к чертям собачьим. При всё тех же свидетелях. Белым днём. На плацу. По всем правилам. И как действующий офицер по кадрам батальона «Щелкунчик» закрыла свой контракт и тупо в лоб вышла за ворота расположения. Свободным человеком, который не должен никому и ничего.

А уже к вечеру того же дня меня объявили в розыск. За такие деньги, что не то, что ленивый – мёртвый только не подорвался. «Убийство старшего по званию», ага! Вкупе с дезертирством. Это я-то дезертир?! С-суки… простите, сэр.

Ну, денег-то мне хватало. Куда их девать, пока служишь? Мужики на девок спускали, а мне на что? С кем перепихнуться и в батальоне завались, желающих больше, чем времени, платить ещё! Тряпки тогда были без надобности, пью я мало, наркота вообще не про меня, играть не люблю и не умею. Короче, деньги были. И связи какие-никакие тоже образовались, смешно было бы… да. Короче, нашлось местечко, где мне мордочку подправили. Ох, и запросили же! Зато результат, как говорится, на лице. С составом крови, опять же, нахимичили по полной программе. Опознавать меня по генокоду стало задачей нетривиальной. Обещали, кстати, высокую сопротивляемость к препаратным методам допроса… но «высокая» ещё не означает «абсолютная». Что и выяснилось не далее, как вчера.

В общем, месяца два вся эта суета заняла. А потом Сынок, придурня лопоухая, загнал «щелкунчиков» (то, что этот мудак сделал из них) на Джокасту. И на всё это безобразие наехал ваш Легион. Тем объявленный розыск и закончился – некому стало платить.

А мне понадобилось новое поле деятельности. И я его нашла. На Большом Шанхае. Пришлось, конечно, перерезать пару-другую глоток… что с того? Зато Катрину Галлахер уважают и побаиваются. А Джей Ди больше нет. Да и кому она нужна, по большому-то счёту? Точно не мне.

Бенджамин Крейг слушал – и наслаждался. Не историей даже, хотя, в общем, история была хоть куда. И достаточно правдоподобная для того, чтобы молчали привычно заряженные звоночки. Но девчонка, расслабившаяся и порозовевшая от вина, была по-настоящему хороша.

Давно и прочно спившаяся Хоуп… набранные «по окрестным деревням за миску похлёбки» девки… проклятье, как давно у него не было хоть сколько-нибудь приличной женщины! В конце концов, тело – это всего лишь тело. Тел много, а мозгов мало. Куда меньше, чем тел.

Однако был как минимум ещё один аспект, требующий освещения. Прямо сейчас. От этого зависело, доживет его собеседница до полуночи – или, всё-таки, до завершения работы «базы „Шекспир“».

– Джей…

– Катрина, если не трудно, – без тени смущения поправила его девица. – Мне так привычнее.

– Договорились. Катрина, зачем вы прилетели на Шекспир и пришли к этому монастырю?

Красотка не то, чтобы помрачнела, но ощутимо подобралась. Лицо, только что спокойное, почти размякшее, как будто отвердело и стало деловитым. Рука, уже потянувшаяся к голове – пригладить явно раздражавшую девушку уставную стрижку Легиона – опустилась на стол элегантным скупым движением.

– Я выполняю контракт.

– Это-то понятно, – с улыбкой кивнул Крейг, – но вы же отдаете себе отчёт, что возобновить выполнение контракта, приведшего вас на Шекспир, вы не сможете раньше, чем через год?

На самом деле – никогда, но об этом Катрине Галлахер пока что знать совершенно необязательно. Зачем портить девушке настроение? Оно – хорошее – ещё пригодится Бенджамину Крейгу.

– Пожалуй… – задумчиво протянула Катрина, приглаживая-таки ёжик рыжих волос. Она делала это очень часто, и действующая на нервы навязчивость движения лучше любого теста говорила командиру базы, что конкретно эта стрижка для курсант-сержанта внове и мешает самой необходимостью иметь её на голове. – Пожалуй, вы правы. Кроме того, ничего слишком уж серьезного или секретного мне не поручили.

Она еще немного помолчала, а потом решительно кивнула:

– Некоторое время назад здесь начался мятеж, в ходе которого пропала без вести экспедиция Уго фон Келлера. Мне следует удостовериться в факте гибели врача экспедиции Ричарда Диксона.

Крейг продолжал улыбаться, прикрыв глаза полуопущенными веками и надеясь, что девица не заметит, как быстро и напряжённо вынужден он думать сейчас.

– И при чём тут аббатство?

– Церковь играет важную роль в средневековом обществе. Монахи – страшные сплетники, монастырь заменяет местным жителям наш агрегатор новостных каналов. Если кто и знает, чем и где закончилась работа экспедиции, то это настоятель. И даже, скорее, не он, а отец-келарь. Уж этот – наверняка.

– Логично, – усмехнулся уже обработавший информацию Крейг. – Ну, а если… если этот… как его… Диксон, да? Что, если он жив?

Выражение лица Катрины Галлахер не изменилось ни на йоту, оставаясь таким же индифферентным, как и минуту назад.

– Мне следует удостовериться в факте его гибели.

Крейг, сам профессионал не из последних, понимающе поджал губы и слегка отсалютовал кружкой. Не важно, кому насолил исчезнувший с планеты и ликвидированный (об этом его поставили в известность) где-то у чёрта на рогах хмырь. Кому-то крутому, судя по тому, что по его душу прислали специалиста уровня Катрины Галлахер. Такая и найдёт, и удостоверится (если есть, в чём), и даже на секунду не затруднится собственноручно организовать удостоверяемый факт.

Изумительная женщина. Практически, идеал. Жаль.

– Катрина, – поинтересовался Крейг, доливая вина в кружки, – а как вы ухитрись распределить по уровню подготовки и застроить эту стаю обормотов, даже не глядя на результаты последних тестов?

Курсант-сержант ухмыльнулась.

– Тесты? А утренняя зарядка чем вам не тест? Сэр, ваше тело либо что-то может, либо нет. И если оно не может – глупо требовать от него чего-то сверх того, на что оно способно. Полтора месяца интенсивных тренировок дают результат – но строго определённый предыдущей выучкой. И, скажем, вот так…

Катрина Галлахер исчезла из кресла, в котором только что сидела, развалившись, и оказалась посреди комнаты. Опустилась на правое колено, скрутилась в довольно странную загогулину, заведя левую ногу снаружи за колено правой, перенеся вес назад и припав к бёдрам всем корпусом. Раскинула руки по полу ладонями вверх, положила левую щёку на левое же колено и бросила кокетливый взгляд из-под полуопущенных ресниц. Не хватало только глубокого, окружённого кружевами декольте, и озерца пышных юбок, подразумеваемых всей позой. Чётки, возможно, тоже пришлись бы кстати, но их прибрал к рукам Майк Шонесси. В качестве сувенира.

– Вот так не сможет ни один из них.

– Согласен, – пробормотал Крейг, с изрядной долей обалдения наблюдая, как плавно, без единого резкого (и просто лишнего!) движения рыжая кошка перетекает в вертикальное положение и возвращается в покинутое кресло. – Что это было?

– Принято считать, что этот реверанс придумал великий русский хореограф Михаил Фокин для великой русской балерины Анны Павловой. Не знаю, так ли это. Прошло полтысячелетия…

– А уличная налётчица изрядно пообтесалась, – насмешливо улыбнулся хозяин апартаментов.

– Пришлось, – хладнокровно кивнула Катрина. – Хороший шанхайский консультант должен быть вхож в любое общество и готов поддержать разговор на любую тему. Пусть лишь несколько минут, но… уверена, вы понимаете, сэр.

– Да уж. Выстрелить в упор, воткнуть нож либо иглу или свернуть шею недолго. Но чтобы просто дойти до объекта…

– Именно!

Глаза «монашки» смеялись, но лицо оставалось абсолютно серьезным.

– Н-да. И способность – не важно, чья! – добраться до объекта приводит нас к текущей проблеме.

– Сэр?

– Я совершенно не представляю, где устроить вас на ночь. Вчера вы остались в лазарете, а что делать сегодня? Как бы выносливы вы ни были, если отправить вас ночевать в казарму, вы рискуете не встать утром – если вообще до него доживёте. Я мог бы предложить вам своё гостеприимство, но, увы, в моих апартаментах только одна кровать…

– А что…

Яркие розовые губы крупного рта изогнулись в двусмысленной усмешке, крепкие пальцы с коротко остриженными ногтями расстегнули верхнюю пуговицу форменной рубашки.

– Легион настолько скуп и мелочен…

Вторая пуговица.

– Что на вашей кровати…

Третья.

– Не поместятся двое?

– Трина, – почти беззвучно произнёс Жан Боден, глядя на озёрную гладь и не шевеля губами, – а зачем тебе понадобилось с ним спать? Струсила ночевать в казарме, что ли? Так никто бы не рыпнулся, отвечаю!

Полулежащая на берегу Катрина Галлахер задумчиво перекатила соломинку из левого угла рта в правый, и так же тихо поинтересовалась:

– Джонни, ты дурак?

Боден не удивился и не обиделся.

– Ну, раз ты спрашиваешь – наверное, да.

– Молодец, – пробормотала она, перекатывая соломинку из правого угла рта в левый. – Умнеешь на глазах. Джонни, мне нужна помощь. И оказать её в твоих интересах. Если ты хочешь дожить не до старости даже, а хотя бы до следующего года.

– О как… – протянул парень, получивший на Большом Шанхае прозвище «Радар» вовсе не за то, что все сколько-нибудь привлекательные женщины немедленно попадали в поле его зрения.

Такова была транслируемая широкой публике выдумка. Имевшая под собой, кстати, довольно-таки прочное основание. Правда же состояла в том, что пару лет назад Али-Баба, отринув ради такого случая свой общеизвестный расизм, предлагал парню работу. Ибо способности Радара засечь объект с помощью технических средств или настроить (либо – расстроить) связь на пустом месте заслуживали уважения. Что уж там не срослось, Лана не интересовалась, а потом Радар и вовсе исчез с Шанхая. И вот где встретились…

– Мне надо добраться до личного блока связи Крейга. К основной станции меня и на выстрел не подпустят, а там есть шанс. При условии суматохи на базе. Такой, чтобы он оставил меня в койке и пошёл разбираться. Десять минут. Или, хотя бы, пять. И чтобы сканеры в помещении меня сдали не сразу. Тогда я попытаюсь высвистать на подмогу кавалерию.

– Подмогу – для чего? И от чего?

Урожденный шанхаец должен, просто обязан быть скептиком, и Лана обрадовалась вопросам. То, что Боден задал их, означало, что он небезнадежен. Ну, что ж…

– Радар, вы все под наркотой. Под анкритом. Вокруг лажа, а вы думаете, что так и надо. Монастырь минирован, зелень в стыках камней вовсе не мох. Взорвут его в пределе через неделю, на большее ресурса воздушных фильтров не хватит. Картриджи надо было менять как минимум декаду назад, раз не поменяли – не видят смысла в затратах на короткий временной отрезок. А вас погонят на убой. Причём в такую пакость, что резня на Джокасте – слышал про такую? – сойдёт за пикник церковной школы. Я прогнозирую выживание десяти процентов личного состава – их спецом оставят в живых, чтобы было кого поставить перед трибуналом Конфедерации Человеческих Миров. Решай. Решай прямо сейчас. Можешь меня сдать, тогда сегодня же сдохнем оба. Можешь не помогать, тогда я сдохну сегодня, а ты… ну, тоже скоро. Можешь помочь, и тогда у нас есть шансы. Потому что…

Она вдруг широко улыбнулась и заговорила пусть и не слишком громко, но достаточно отчётливо:

– Ты хоть знаешь, кто такие карманники? Их сейчас мало, во всяком случае на станциях и в планетоидах, что им там делать – вся финансовая информация в браслетах, а они биоидентифицируемые. Прочее же наполнение карманов большой ценности, как правило, не представляет… плюхайтесь, братва, это и вас касается!

Подошедшая стайка курсантов – и с ними два сержанта из команды Крейга – расселась на покрытых лишайником кусках известняка. Лана дождалась сравнительной тишины и продолжила:

– Я тут привожу Бодену пример того, как одни и те же навыки могут быть применены и оценены совершенно по-разному. Есть прекрасный анекдот на эту тему, но он старый, поэтому приходится пояснять. Так вот. Дело было в те времена, когда деньги печатались на бумаге. И прочие документы тоже, например, билеты – на корабли или мероприятия, без разницы. Бумажные документы и деньги держали в специальных холдерах, которые так и назывались – «бумажники». Их носили в карманах, а воры-карманники жили с того, что эти бумажники вытаскивали у лохов. И, разумеется, для этого нужны были ловкие, гибкие, тренированные пальцы. Пока понятно?

Лана покосилась в сторону озера. Серая хмарь быстро сгущалась под накрывшим монастырь полем. До отбоя оставалось не больше часа. Внутренние часы сбоили: по их показаниям, снаружи был совсем ранний вечер.

– И вот как-то раз удачливый карманник тиснул бумажник, в котором, помимо денег, лежал билет на концерт знаменитого клавишника. Ну, мужик и решил: однова живём, когда ещё выпадет к цивилизации приобщиться? Купил себе костюм поприличнее, галстук, ещё всякой хрени набрал – и пошёл культурно проводить время. Дальше понятно. Клавишник заявленную программу наяривает, а карманник наш сидит, музычку слушает, окружающую обстановку пасёт. Сидел-сидел… потом не выдержал, толкнул соседа локтем в бок: «Ты посмотри! Такие руки, такие руки – и такой ерундой заняты!»

Она переждала взрыв хохота, потом нарочито тяжёлым взглядом призвала к порядку разошедшихся подчинённых и «коллег», и веско закончила:

– Любой ваш навык, любая полученная вами подготовка влияет на ваше восприятие окружающей действительности. И чем разнообразнее ваш тренинг, тем больше у вас шансов взглянуть на текущую проблему и на мир в целом с разных точек и под разными углами. И, возможно, найти решение, которое неприятно удивит ваших противников. Это я всё к чему? Завтра буду гонять ещё серьезнее, чем сегодня. Так что марш расслабляться, пока есть возможность.

Лана легко поднялась на ноги, повращала, разминая, плечами, пару раз наклонила голову вправо-влево и на секунду перехватила взгляд Радара. Ни кивка, ни даже подмигивания, но она поняла, что сотрудничать тот, пожалуй, будет. Хоть бы уж не забыл… не забил… и не попался.

Радар не забыл. И не забил. Насчёт «не попался» пока судить было рано, но командир базы взвился с постели, как подброшенный мощной пружиной. Выслушал донесение в кольце коммуникатора, и, рявкнув что-то среднее между «Лежи, я скоро!» и «Поубиваю придурков!», торопливо напялил штаны и ботинки и выскочил за дверь.

Сколько у неё времени, Лана не знала. Мало, с этим не поспоришь, но – сколько? Эх, оставили бы ей чётки… не оставили. Ладно, будем работать с тем, что есть. Адресат… первичная кодировка… ключ… начали!

– Говорит Лана Дитц, личный номер икс 000327681 икс…

Три с половиной минуты спустя она вернулась в по-прежнему пустую и начавшую уже остывать постель. Оставалось только ждать.

В радужность собственных перспектив Лана не верила, но очень хотела надеяться, что всё сделала правильно, и послание дойдет до Дедули. Или до штаба. Или до толкового инициативного дежурного смены связи. Или вообще хоть до кого-нибудь. Потому что иначе всё – зря. А смерть без пользы для порученного дела не входила в её планы, поскольку стала бы прямым оскорблением полученной подготовке и памяти приёмного отца.

Лана не строила иллюзий. Четверо суток, проведённые в накрытом силовым куполом монастыре, здорово ударили по её физическому состоянию. За всё надо платить, и за модификации, внесённые в организм медиками Легиона – тоже.

Высокая сопротивляемость воздействию наркотических веществ отнюдь не предполагала продолжительной массированной атаки. Попытки организма (пока – успешные) нейтрализовать дрянь, вливавшуюся в него с каждым вдохом, истощали запас его прочности быстрее, чем самые тяжёлые бои. Ужины в обществе Крейга отчасти компенсировали потерю энергии, что правда – то правда. Но завтракать и обедать приходилось вместе со всеми, а кормили на «базе Шекспир» такой дрянью, что база «Роузхилл» на Гардене вспоминалась не без ностальгии.

Больше всего не хватало воздуха. Она не просто так упомянула в разговоре с Боденом воздушные фильтры, выработавшие ресурс. Пусть даже распроклятый анкрит не позволил потомственному шанхайцу заметить непорядок с воздухообеспечением (ну и дозировка! Да тут никакой нейтрализатор не справится!). Само упоминание о таком непорядке должно было прочистить – и прочистило же! – ему мозги, пусть ненадолго. Важность, практически священность выработки кислорода и обновления воздуха впитывалась шанхайцами с молоком матери. И не имело никакого значения, помнили ли выкормыши той же террасы Форсайт своих матерей.

Ощущение того, что она сделала всё, что было в её силах, убаюкивало. Веки сомкнулись сами, сон пригладил вставшие дыбом остатки волос, расслабил сведённые напряжением последних часов мышцы. Лана заснула.

Впоследствии она с полной уверенностью пришла к выводу, что спасло её именно это.

– Госпожа капитан, мэм! Разрешите доложить! Станция взята под полный контроль!

Эрнестина Дюпре откинула забрало тактического шлема и удовлетворённо кивнула подошедшему заместителю. Разумеется, эту же информацию было проще и быстрее передать по каналу связи. Однако приходилось учитывать присутствие нанимателей, невесть как организованных командованием Легиона в запредельно сжатые сроки.

Представители «Фонда Рейли», те самые наниматели, торопливо попятились, радуясь возможности убраться подальше от командующего операцией, ради которой их выдернули из привычных уютных кресел. Операция была жестокой, кровавой, беспощадной… отчаянно непохожей на мирную жизнь кабинетных ученых. Им пришлось нелегко, и капитан Дюпре мысленно пообещала себе пожалеть бедняг. Потом. Когда – и если – у нее появятся время, силы и желание кого-либо жалеть.

Провозиться десантникам Галактического Легиона пришлось неожиданно долго, да и сил ушло немеряно. Но теперь три станции охранения планеты Шекспир были блокированы и зачищены, а все каналы связи перекрыты. Следовало готовиться к высадке, орбитёры поддержки ждали только команды.

Капитан Дюпре медлила.

Координаты грядущей высадки были (пусть и с некоторыми допусками) известны. Планы монастыря Святого Андрея, чётко привязанные к многочисленным изображениям аббатства со все возможных точек – тоже. Но любой, кто прошёл через ад Джокасты, картам, планам и схемам доверял лишь постольку-поскольку. А аппаратное наблюдение не давало решительно ничего: берег озера, на котором в соответствии с картами, планами и схемами, располагалась обитель, был вызывающе пуст.

Эрнестина Дюпре терпеть не могла осторожничать, но бросать в неизвестность три подотчётных роты полного состава?! Им ещё предстоит стать полноценным батальоном под её командованием, так что никакого глупого риска! Умного – сколько угодно, а без глупого мы как-нибудь обойдёмся. Иначе не дожить ей до уже почти подписанного майора, что уж и вовсе ни в какие ворота.

– Мэм! – выскочившая словно ниоткуда связистка почти задыхалась. – Пакет! С планеты! Место отправления – условная точка высадки, адресат – Генштаб Легиона, открытая аварийная волна!

Чего стоило в свое время обзавестись одной из воспитанниц теперь уже капитана Патриши Лидделл, Эрни старалась не вспоминать. Если бы не знакомство с самой Патришей, состоявшееся на Гардене во время трибунала над Ланой Дитц – хрена лысого вышло бы заполучить эту девочку. Тут ведь не только профессиональные навыки надо смотреть.

В Планетарно-десантном Дивизионе в бой идут все. Командиры и рядовые, сапёры и медики… связисты не исключение. А выдержать нагрузки, в значительной степени заточенные под мринов, не всякому под силу. Так что выпестованная Патришей землячка Эрни пришлась как нельзя кстати.

Собственно, ни о какой случайности в данном случае не могло быть и речи. Не раз и не два смотавшись в «Крыло»[43] в период прибытия пополнения (в обществе Патриши, для которой приходилось выбивать отпуск и оплачивать дорогу в оба конца), Эрни, наконец, нашла кандидатку, которая устроила их обеих: гениального связиста – и недурного ротного (тогда ещё) командира.

– Скопировали? – невозмутимо поинтересовалась Эрнестина. Спокойствие подействовало и на подчинённую: дыхание девицы почти мгновенно выровнялось, кожа приобрела нормальный оттенок.

– Так точно!

– Расшифровали?

– Никак нет! Работаем, но база заперта одиннадцатизначным ключом, и…

– Одиннадцатизначным? Интересно… а попробуй-ка икс 000327681 икс.

Эрнестина успела уже пообщаться как с полковником Горовицем (всесильный шеф разведки Легиона прямо-таки расцвёл, когда она напомнила ему о первой их встрече в клинике на Алайе), так и с отставным капралом Силвой. Так что предположение её имело под собой довольно прочное обоснование. И Эрни нисколько не удивилась, когда слегка охреневшая от проницательности командира связистка резко мотнула головой и запустила на её коммуникатор декодированное сообщение.

– Говорит Лана Дитц, личный номер икс 000327681 икс…

Это был третий прогон записи. Первый капитан Дюпре прослушала лично, отгородившись полем отражения от всего и вся. Второй – «Сэр, штаб должен был получить сообщение с Шекспира на аварийной волне, вам его доставили?.. как – не расшифровали? Плохо работают, сэр, мои – уже!» – на пару с Горовицем. Теперь предстояло подготовиться к высадке с учётом полученных сведений. Поэтому сейчас вокруг Эрнестины стояли те, от кого зависело использование этих сведений на полную катушку.

– …предположительные параметры маскировочного поля отражающего силового купола…

По жизни угрюмый, старший техник соединения уже сдержанно матерился, выстраивая модели отключения хитровыдуманной (судя по интенсивности высказываний) приблуды.

– …монастырь минирован сверху донизу, тип взрывчатки дельта двадцать семьдесят три, использованы примитивные радиодетонаторы…

Протолкавшиеся поближе трое сапёров, кривящие губы в совершенно одинаковых мрачноватых улыбках, совершенно одинаково кивнули в ответ на вопросительный взгляд командира. Справимся, мол. Делов-то.

– …контингент – молодые «джентли» и «искатели». Уверены, что заключили контракты с Галактическим Легионом и находятся на тренировочной базе. Уверенность поддержана лошадиными дозами анкрита. Отпущены капитанами кораблей с целью получения дополнительной подготовки и возвращения в родные экипажи после отработки годичного контракта. Полагаю, обмануты не только работники, но и работодатели. Что сделали или сделают с работодателями, мне неизвестно, но работников в самое ближайшее время погонят на убой, и это будет мерзость похлеще Джокасты. Повторяю, курсанты базы Шекспир обмануты. Они убеждены, что служат в Галактическом Легионе, помимо анкрита возможно использование и других препаратов…

Эрнестина Дюпре видела мёртвые корабли с мёртвыми экипажами. И с оценкой, данной происходящему бывшей подчинённой, была согласна целиком и полностью.

– …предельный срок – неделя. На большее воздушных фильтров не хватит. Необходима скорейшая блокада базы и полноценное расследование инцидента. Дитц закончила.

Эрни помолчала, собираясь с мыслями. Полковник Горовиц предупредил её о необходимости сохранить, насколько это возможно, легенду Дитц. Но как это сделать, если сама Дитц похерила всю и всякую конспирацию? Стоп. А всю ли? Личный номер упомянут, но ни текущее звание, ни, тем более, подразделение… а ведь может и выгореть. Попробуем. Всё равно вариантов нет.

Она покивала собственным мыслям и обратилась к связистке:

– Циркулярную мне, – и, дождавшись характерного подтверждающего жеста: – Всем внимание, говорит капитан Дюпре. Начинаем подготовку к высадке. Планы и схемы объекта передаются вам в настоящее время. Объект накрыт силовым отражающим куполом, минирован, контингент фиктивной тренировочной базы подписал липовые контракты с Галактическим Легионом. Подчёркиваю, по сведениям нашего информатора, молодняк обманут и накачан наркотой по самые брови и выше. Командование Легиона рекомендует максимально мягкое обращение с этими условными курсантами…

Капитан Дюпре помедлила, давая слушателям возможность проникнуться серьёзностью момента.

– Но вот что я вам скажу. Источник информации – отставной капрал Лана Дитц. Те, кто пришёл в «Разрушители Дюпре» из «Воронов Рурка», «Лис Фокса» и «Ублюдков Бейкера»[44], в представлениях не нуждаются. Для остальных поясняю, что именно капрал Дитц отдала пресловутый приказ на Джокасте. И в данный момент я не располагаю сведениями о возможной нелояльности капрала Дитц по отношению к Легиону. Локи, которую помню я, не раз и не два собственной кровью расписалась в преданности Планетарно-десантному Дивизиону и своим боевым товарищам. Поэтому… очень может быть, что она права и все эти ребятишки там, внизу, обмануты. Но если – а такое более чем вероятно – Дитц жизнью заплатила за переданное Легиону предупреждение, мне плевать, кто там кого обманул. Вам, я думаю, тоже. По местам!