Кондитер Ивана Грозного 2

Глава 5

Как следует отпраздновав Рождество, мы от души пропахали остаток зимы, и к началу марта наше поместье уже совсем не напоминало «дикое поле». Не напоминало оно и своих «коллег» привычного этим временам образца, а напоминало небольшой рабочий поселок, нещадно коптящий в небеса десятками печных труб. Монастырь да посад тоже такими постепенно обрастают, но за экологию я спокоен: да, в мои времена панику любили поднимать, и городов грязных на Руси хватало, но где индустриальные комплексы XX-XXI века и пара сотен печек? То-то и оно.

А вот речка меня беспокоит. Много всякого в нее и без меня сливалось, но теперь всё, что ниже поместья по течению, лучше вообще никак не использовать — пусть себе утекает. Таблички предупреждающие мы с дозволения батюшки Игумена поставили, но кому на них не плевать? Ну и что, что не буквы там, а пиктограммы предельно понятные? Так, достопримечательность — видно же, что вода прозрачная да рыба в ней плавает, значит и переживать не о чем.

К счастью, и посад, и монастырь находятся выше нас по течению, а до ближайшего селения «ниже» почти четыре десятка верст — умпевают источники подземные гадость разбавить. Впрочем, может и напрасно я парюсь — не то чтобы прямо вредные производства у нас здесь. Да и мусора в речку мы кидаем несоизмеримо меньше остальных: у нас компостные кучи, глубокие сортиры, и основной наш «отход» — мыльная вода с бань, умывальников и прочего.

До последнего не хотел я поместье свое забором огораживать. Спокойные места здесь, патрулей да селений много, и из угроз только волки, коих неплохо «пропалывают» охотники. От них и других тварей Божьих и плетня хватит. Увы — так считал только я, поэтому пришлось оторвать рабочие руки от реально полезных объектов и направить на сооружение частокола.

Будущие поля в него запихивать не станем — этак никаких бревен не напасешься — но жилую и производственную зоны огородили добро, снабдив частокол парой ворот. Одни на Севере, к монастырю, посаду и тракту ведут, вторые — на Юг, где у нас поля будут. Это — для крупного габарита, а люд посадский к нам через мостик с калиткою ходить может. Ходили всю зиму, как бы просто посмотреть. Бывают в «Слободке греческой» (а как еще народу мое поместье называть?) и более далекие гости — весь февраль у нас прожило три калики перехожие (честно за стол и приют трудились) и пара юродивых. Последние, на правах старых знакомцев, много времени проводили в монастыре, общаясь с Иннокентием. Догадаться о сути сих разговоров несложно — через пару недель после их начала юродивые принялись старательно ходить в баню. С удовольствием буду следить за «юродивым движем» и дальше — может нечаянно тренд на чистоту среди них зародил?

Двухэтажных бараков у нас уже шесть. Крыло одного из них целиком «гостевое» — раз уж начали Божьи люди в гости ходить, значит уже и не остановятся. Но приходят и иные — кто в работники попроситься, кто заночевать, кто (купцы в основном) с предложениями коммерческими да караванами своими… Превращаемся в центр местной «движухи», в общем, оттяпывая этим немного статусности у монастыря.

Не обижается настоятель, но старается «оттяпать» как можно больше в ответ. Печки, например, монастырь уже давненько продает всем желающим да отправляет заказчикам мастеров-«гастарбайтеров» за процент. Или валенки те же — в силу простоты технологий, обилия рабочих рук и оборотных средств на закупку сырья, монастырь уже давно обогнал нас по производительности. Ёмкость рынка пока позволяет нам не толкаться локтями, но крестьяне окрестные тоже не дураки — и на себя валенки катают, и на продажу. Целая артель в посаде из двадцати мужиков теперь всё рабочее время чешет, отбивает и ошпаривает — эти и поля по весне засаживать не станут, незачем, огородика и звонкой монеты (два рубля пара, напоминаю!) хватит прокормиться с избытком.

Пыталась зародиться и другая артель, поменьше, но на помощь старым пришли классические методы вне-рыночной конкуренции: начинающих предпринимателей немножко побили, а потом трое из них влились в основной состав артели старой. Двое вернулись на поля и огороды сильно обиженными — старые обиды с артельщиками новому трудоустройству помешали. Выслушав эту историю, я укоризненно покачал головой — нельзя так, чай не девяностые на дворе — попросил навести справки, а после нанял в свою «валеничную» двух не пригодившихся артели мужиков. Работники они хорошие, дурного в этом плане никто в посаде о них не говорил, а реваншизм и желание «умыть этих козлов» прямо способствуют производительности их личного труда.

Если здесь, в глуши, такая суета из-за валеночек стоит, чего говорить про старые, крепкие ремесленные центры? Ту же Москву, например — нету патентного права, а крыша Данилы Романовича пусть и велика, но не сажать же ему в яму каждого, кто пытается валенками торговать? Беспределом это выглядеть будет как ни крути, потому что Государев человек класть на законы хоть и может, но сильно не всегда. Всё, утекла да разошлась по Руси тайна коммерческая, и стала просто активно развивающимся сегментом рынка. Жаба душит, но слабенько — не обеднеем, а народ меньше ноги застужать станет, это ли не благо?

Рынок — штука беспощадная, и спрос на основное сырье — овечью шерсть — попросту не мог не пережить бурный рост от пытающихся «влезть в новую тему» деятелей. Спрос растет — растет цена, что бы там коммунисты не говорили. Все стоит ровно столько, сколько за это готовы отдать, если вычесть из этого уравнения монополии. Пока помогает длинное логистическое плечо и скудность средств связи — пока донесет кто-то толковый новинку до родных мест, пока потренируются, пока потопчутся по производственным граблям… Короче — шерсть издалека в центр Руси возить нынче очень выгодно, и Афанасий смог выгодно здесь подсуетиться: у нас теперь транспортная компания есть, караваны по Руси гоняет, и я никого из тамошних работников в глаза не видел и не увижу — в этих краях другие караваны ходят.

Теоретически я мог бы уже сейчас скрутить цену, нарастить объем еще сильнее и брать количеством да ценой, но зачем? Я поступил наоборот, увеличив цены еще на рупь, велел немного прибавить в толщине и плотности войлока, а еще на каждый валеночек теперь ставится клеймо в виде древнегреческого образца амфоры. Знаком предмет сей далеко не всем, но на попсовый лавровый венок я решил не зариться — у него сакральное значение и определенные традиции использования есть, а тут — валенки…

Хороший понт — он на вес золота, и валенки обновленные красуются вышивкой, меховой оторочкой (эти еще дороже), и ими с полной уверенностью в себе можно выпендриваться перед окружающими. Спрос пошел такой, что работаем теперь строго по предзаказам, и расписаны они на два месяца вперед.

Помимо бараков и моей усадьбы, за жилые мощности «слободки» отвечают уютные теплые пятистенки с большими окнами для «випов» — у Клима получше, и к ней теперь достраивается второй этаж, ибо с запасом под него изначально и строилось.

Водяное колесо достроили к середине февраля, и из кузни теперь весь день слышны могучие удары «запитанного» от водной тяги кузнечного молота. Производительность труда жалкие по привычным мне меркам двадцать ударов в минуту увеличили просто невероятно, пришлось выписывать из Москвы еще две кузнечные бригады под руководством опытных мастеров. Скоро превратимся в один из крупнейших кузнечных центров Подмосковья.

Ткацкий станок, собака, никак не дается — то одно криво работает, то другое. Молимся за него много и часто, копим опыт, и однажды цель непременно будет достигнута. Ну а пока, чтобы сырье и рабочие руки не простаивали, на базе посадских хозяюшек мы сформировали «рассеянную» мануфактуру. Объемы покуда скромные, зарплаты с кормежкой да сырье отбивает, и Слава Богу — дальше-то лучше будет.

Активно развивается плотницкое дело — лесопилка наша нормальной дисковой пилою оснащена, на приводе механическом из запряженных в колесо лошадок работает, и бревна на доски мы распускаем споро и аккуратно. Готовая продукция из них сколачивается двумя с половиной десятками работников — типовые столы, стулья, лавки, сундуки и прочее. Задел на отпочковывание элитного подразделения есть — многим уважаемым людям будет приятно ощущать под своим геморроем мягкую обивку. Мастерим и телеги с колесами, в основном для нужд собственных и нашей логистической компании.

В нашем мире одно любит цепляться за другое. Вот поднаторел кузнец в мясорубках, а там основной элемент — винт. Технология освоена, а значит масштабировать винт как минимум в большую сторону дело двух-трех запоротых попыток.

Станки для отжима бумаги, токарные, плотницкие и простенькие, горизонтальные, ткацкие у нас есть, равно как и способные их воспроизводить люди. В начале февраля в команду добавился выписанный аж с Монетного двора мастер-гравер. Он — фигура здесь ключевая, потому что вырезать пуансоны да литеры может сильно не каждый. Зарплата у дяденьки хоть плач — десять полновесных рублей в месяц.

Имеются у нас и мастера-плавильщики, благодаря которым у нас завелся оловянно-свинцовый, достаточно мягкий, сплав для отливки литер. Слишком мягкий на самом деле, переливать литеры заново придется часто. Ищем чем укрепить без потери свойств, а мне остается только жалеть, что я не металлург.

Соединив всё это вместе, мы получили печатный станок. Работает медленно, литеры выдавливаются неравномерно, бумага тоже того еще качества, но все это на долгой дистанции будет исправлено. Главное — сама технология, и я с огромным трепетом лично упаковывал в красно-золотой бархат тонкий, оснащенный кожаной и выделанной драгоценными камнями с золотой окантовкой обложкой, томик с Евангелием от Матфея, кое будет преподнесено в качестве подарка и демонстрации прорыва самому Государю.

Подобное изделие без согласования с Церковью нынче на Руси лучше даже не пытаться производить, поэтому я конечно же запросил «добро» у батюшки Игумена, а тот перенаправил запрос к самому Митрополиту. Макарий одобрил и даже пообещал не портить Государю сюрприз, рассказав о подарке раньше времени. Когда Иван Васильевич проникнется, мне почти гарантированы жирные инвестиции и крупные заказы — либо от Митрополита, книги духовные печатать, либо Царь сам станки у нас да печатную продукцию закажет — законы те же печатать, потому что в провинциях Руси до сих пор из юридических норм только корявый список «Русской правды» Ярослава Мудрого и есть. Статусно будет, опять же — иначе как технологическим чудом книгопечатание здесь никто и не считает, ну а я очень хочу причесать русский язык до привычного мне вида.

Так-то лишние символы по сравнению с той экономией человеко-часов, что дают «титлы», сиречь общепринятые на письме сокращения, погоды не делают, но как-то оно все равно чуждо моему глазу. Попробую залезть, если появится возможность, но это в самый конец приоритетов отправляется — нос не дорос великий и могучий волею своей в другое русло направлять.

Евангелие Государю передаст лично Данила Романович, а после этого лично собирается прибыть к нам в гости. Числа десятого марта плюс-минус пара дней. Давно не виделись, и несмотря на активную переписку у нас накопилось много тем для вдумчивого обсуждения с глазу на глаз. Ну и просто любопытно ему — рассказы очевидцев это одно, а своими руками на «Слободку греческую» посмотреть совсем другое.

Дни становились длиннее и теплее, все еще холодное солнышко изо всех своих немощей пыталось греть Русь своими лучиками, но самое дыхание весны уже ощущалось не телом, но душой. Весна! Только здесь я по-настоящему прочувствовал всё, что несет за собою это время года. Там, в усредненно-комфортных условиях, огородившись от сил природы высокотехнологичными материалами, отоплением и кондиционерами, организм и близко не ощущал такого биения самой жизни, а здесь даже крохотная капелька воды, сорвавшаяся с крыши, вызывает трепет. Или это из-за молодости моего нового тела?

Тело важно, бесспорно, играет гормон, не дает на месте сидеть, но мне оно и не надо — на носу Ее Величество Посевная, и мы к ней параллельно с другими делами старательно готовились. Хорошо, когда ничем особо не рискуешь — свой запас непривычных для Руси семян я на «общих» полях сажать конечно же не стану, под них особая делянка планируется. Сельское хозяйство мне нужно не столько для пропитания (его нам наличность обеспечит без проблем), сколько для обкатывания своих поверхностных агротехнических знаний.

Работать будем с четырехпольем, что уже по этим временам является прорывом для Руси. Поля разделены на четыре зоны. Одно — под бобовые, которые насыщают землю азотом, делая ее пригодной для более капризных культур. «Паров» в этом году не будет — чистое поле да бывший лес распахаем, пока не нужно. Не было нынче и озимых, но будут по осени.

Основная работа была направлена на инвентарь. Первое и самое важное — замена привычной местным деревянной, оснащенной железным наконечником-«ральником», сохи на нормальный кованый плуг-«отвал» из каленой стали. Он не только бороздит землю, но делает это на бо́льшую глубину, заодно переворачивая пласты земли и поддушивая этим сорняки. Отдельная приятная деталь — отвал закреплен на рамке при помощи штырей и дырочек, это позволяет контролировать глубину вспашки.

Вторая чудо-технология — железная борона. Местные для этой цели обычно используют деревянную колодку, а мы сделали сварную раму с железными зубьями. Они и покрепче, и заменить в случае поломки легко.

Третье — настоящее средство автоматизации! Ручная сеялка в виде деревянного ящика с ручкой и приводимым ею в движение валом с лопастями внутри. Сколько бы опытным не был сеятель, все равно в жмене его неодинаковое количество семян окажется, и разбрасывать он их будет с великой погрешностью. Сеялка наша понадежнее будет!

Это всё для первичных, ключевых, но не единственных работ. Дальше, до самого момента уборки, будущий урожай нужно пропалывать. Здесь я предложил аборигенам самую что ни на есть привычную железную тяпку на деревянном черенке, которая имелась в каждом оснащенном огороде доме/даче в мои времена. Кузнец такому заказу не удивился — кто-то где-то тяпки и без меня применял, не то чтобы коллайдер, додуматься и реализовать легко, но повсеместному развитию тяпки мешает дороговизна: железо-то на них потребно доброе, из поганого даже смысла нет ковать, за считаные дни в негодность придет.

С удобрениями ситуация так себе — только натуральное, навоз, зола да компост. Вот с последним у нас дела лучше, чем в среднем на Руси, потому что в голове моей имелось детское воспоминание о том, как еще даже не начавший ходить в школу и тем более не переехавший в Грецию я, бегая по бабушкиному и дедушкиному огороду за курами, свалился в компостную яму. Было неприятно, зато воспоминание получилось ярким. Дед мой был человек умный, и, отвесив мне шлепок по испачканным шортам, принялся забалтывать перепуганного внука первым, что пришло в голову — рассказом о том, что лучший компост получается если выкладывать «сырье» слоями и время от времени перелопачивать. Вот слоями в наших компостных ямах мы отходы и складировали, и «прошаренные» местные результат сочли годным.

Какое-то количество перегноя с компостом разойдется по полям, но основная часть первого будет потрачена на строительство парников под огурчики. Чудовищно дороги получатся, основная часть парников-то стеклом, пусть и плохоньким, относительно дешевым, покрыта. По паре парников отдадим на эксперимент: попробуем применить вместо стекол слюду да бычьи пузыри. Сомнительным мне такое замещение кажется, но попытаться стоит. А еще идут переговоры о найме стеколодувочной артели — как-то я поначалу упустил это направление. Может и здесь чего улучшить смогу, вон как ловко в других, специально не изучаемых сферах деятельности получается: просто хожу по поместью, смотрю за работой и изделиями, и время от времени в голове щелкает — «а вот видел я в мои времена похожее, но лучше…».

Не обошел я стороной и саму организацию труда. Общее место всей нашей деятельности — подробный, разбитый на потребные шаги, план. От этого улочки поместья идеально ровные, постройки не вгрызаются в участки друг дружки, а выстроены на заранее расчерченной площади, сгруппированы по производственным цепочкам, а работники не тратят время на поиски и расспросы бригадиров «а че дальше-то делать?».

Схема полей начерчена на закрепленных на здоровенной доске бумажных листах. Работники распределены по рабочим бригадам, и на добротно вспаханные и пробороненные поля выйдут оснащенными доведенным до доступной мне степени совершенства инвентарем. Сами поля местным тоже непривычны — люди стараются делать грядки и рядки ровными, но без фанатизма и «на глазок». Мы же размечали поле при помощи палок, веревок и связанного из палок «аршина». Ровные ряды упростят уход за будущим урожаем и помогут растениям получать более-менее равномерное освещение и питательные вещества из почвы.

Имеется во всем этом, помимо очевидного желания подтянуть сельское хозяйство на Руси и сэкономить на закупках еды другой, заметный не сразу, но весьма важный момент. Мир в эти времена «крутится» вокруг сельского хозяйства. При всем пренебрежении уважаемых людей к крестьянству, важность «мужика» для самого существования человечества не отрицает никто.

Это выливается не только в лоббирование крепостного права, но и в вольно-невольном восприятии сельского хозяйства как штуки предельно важной. Таковой оно и является — расскажи здесь кому, что еда берется из магазина (а такие уникумы в мои времена попадались), они только улыбнутся, приняв это за шутку. Короче — крепость хозяина в этом мире во многом определяется через его умение отладить сельское хозяйство на своих землях. Я за результат спокоен — тот же Клим, например, меня от доброй половины новинок отговаривал (в частности от сеялки — «зерно руку живую любит, с молитвою в землю его сажающую»), но по осени, когда соберем урожай и подведем первые итоги, заткнется столь же моментально, как и вообще все вокруг.

Хочется людям помогать, поэтому, когда посад, монастырь да деревеньки окрестные в результативности новинок утвердятся, я очень льготные программы «лизинга» на те же плуги выкачу. С большим-пребольшим дисконтом, но ни в коем случае не бесплатно — не ценится оно, бесплатное, и в этом заключается одна из грустных истин нашего мира.

Ну а экспериментальная делянка для новых семян вообще нынче является одним из самых дорогих объектов в поместье. Одна оснащенная стеклами теплица стоит столько, что у Данилы в Москве желваки по роже гуляют. Благо — небольшая, под перчик, тыквы да кукурузу. Сажать сразу всё я конечно не стану, чтобы иметь хотя бы крохотное окошко для ошибки. Рядом с теплицею — добро удобренные грядки, а под теплицей и «теплолюбивой» частью грунта мы закопали плотно стянутые и просмоленные деревянные трубы, по которым в прохладные дни будем пускать дым, выделяемый четырьмя печками. Насос бы, да водичку им по трубам гонять, но чего нет того нет — опытным путем выявили пригодные для такого «отопления» перепады высот и конструкцию.

Снег потихоньку сходит, до начала сезона совсем немного подождать осталось, ну а пока нужно сочинить для Данилы нормальный пир, в прошлый раз-то амбиции о Пост споткнулись.