Колонизатор

Глава 13

Герр Эрнст Фосс был улыбчивый и доброжелательный дойч, поэтому именно ему чаще всего доставалась доля коммерческих переговоров, а мрачный мизантроп герр Герман Блом больше занимался производством, чем клиентами. Вот и сейчас герр Герман молча мрачно выслушивал пожелания этих не совсем нормальных русских, которые мало того, что притащили свои чертежи железного парусника, поставив таким образом под сомнение его профессиональный уровень, так еще требуют переделки четырех мачтового барка – гордости герра Блома, в баркентину. Хотя уже всем доказано, что винджамер океанического класса - это барк и только барк с механизированными мачтами. Только глупые американцы что-то там еще мудрят с многомачтовыми шхунами. Но те у них плавают только вдоль своего континента. А тут требуется длительные походы через океан. Причем океан Атлантический, по определению злой на шторма.

- Но ведь у вас готов только корпус. – Русский казак в черкеске переводил речь русского капитана, - И какая вам разница какое навешивать на мачты парусное вооружение, если за него пока не брались.

- Да и сами мачты надо делать из стальной трубы, - добавил по-английски капитан-директор от заказчика.

- Никто еще не делал мачты из стальных труб, - возразил ему герр Блом на том же языке ибо хохдойча этот русский директор совсем не понимал. – Для этого есть специальная клееная древесина. Германский специалитет. И вообще данный проект это барк, - защищал герр Блом свое детище, проклиная так не вовремя уехавшего в Берлин партнера.

- Труба легче и прочнее, - не отставал я от него. – Тем более нагрузка косых гафельных парусов на мачту ниже чем шесть этажей прямых парусов барка.

- Надо считать… - устал бодаться с клиентами герр Блом, единственным желанием которого было, чтобы эти настырные клиенты убрались как можно быстрее и дали ему заниматься делом, а не пустопорожними спорами. Но…

Знали мы это но… Данный барк герр Блом строил в инициативном порядке и заказчика у него не было, а финансовая прочность партнерства «Блом унд Фосс» не безразмерна. Только математика наука точная и расчеты показывали, что такой четырех мачтовый барк со стальным корпусом – это то, что должно порвать рынок и в будущем выйти в свет большой серией «летающих П», коммерческую значимость которых прервет только вторая мировая война. Но расчеты расчетами, а клиенты на данный проект что-то не спешили слетаться как мухи на мед. В шотландском Глазго построить такой большой парусник с железным корпусом выходило существенно дешевле. Но и команда на британских парусниках была в два раза больше, за счет отсутствия малой механизации.

- Считайте… - улыбнулся я. - Ваше право. Мы даже заплатит вам за такую работу. Но наше право получить то, что мы хотим. По морям ходить нам.

- Согласен. – устало улыбнулся в ответ инженер. – Две недели и пятьсот марок. За эти деньги я пересчитаю все ваши чертежи, но… договариваться окончательно вы будете с моим партнером, когда тот вернется из Берлина. Насколько я понял корпус вас удовлетворяет и его переделывать не требуется.

- Ну, если только по мелочи, - встрял Никанорыч.

Мертваго перевел и добавил.

- Но в главном мы рассчитываем на вас как на надежного судостроителя. Вы же понимаете, что и в Англии или в Шотландии большой парусник нам обойдется дешевле. Потому мы рассчитываем на высшее немецкое качество.

Одеты мы с Никанорычем были в шикарные морские мундиры штучной английской работы и наметанный глаз герра Блома видел в нас солидных заказчиков. Потому и терпел.

- Зачем им еще платить за перерасчет того, что уже давно рассчитано людьми не глупее его, - недоумевал Никанорыч, когда мы вышли из заводоуправления в этот лес мачт на набережной Эльбы. Так похожий на ноябрьскую рощу.

- Поверь, мичман, - хлопнул я его по плечу. – Это не такие большие деньги, зато потом этот герр будет пахать как проклятый, чтобы только утереть нос мелкобритам. А мы получим отличное судно с великолепной мореходностью. Тем более мы всучили ему его же расчеты, которые он сам сделал десятилетием позже.

- Капитан, - буркнул в ответ Никанорыч, гордый своим новым чином в нашей компании на паях. И скосил взгляд на обшлаг своего мундира, который украшали четыре средних по ширине золотых галуна.

Что же, имеет право, согласился я с ним мысленно и сказал вслух.

- Конечно же капитан, кто бы спорил. Команду здесь набирать будешь?

- Временную, - Никанорыч остановился и стал неторопливо набивать трубку "Кепстеном" - Только на перегон до Финляндии, там наберу постоянный экипаж. Чтобы русский язык понимали. Заодно испытания коробочки проведем по пути. Если что-то... все равно временную команду сюда же на берега Эльбы возвращать. Будет время исправить.

Ну да, пока еще Финляндия великое княжество в составе Российской империи. Так что логично.

Сам вынул из портсигара папиросу и прикурил ее от чашки трубки Никанорыча. Классной трубки из корня швейцарского вереска от фирмы "Данхил". Сам ему ее в Лондоне выбирал.

Ой вэй, чертежи это был еще тот квест. Архивные крысы всё нам достали в 21 веке - полный комплект чертежей барка "Пруссен" и пересняли их на микрофильм. Поначалу вообще хотели от нас отделаться флешкой. Но дудки… шалишь.

Потом с микрофильмом на руках искали фотографа который нам сделает с него большие фотографии. Нашли на Мосфильме в 1992 году, когда там все сидели голодные без работы попав под гайдаровский секвестр советского кино. Фотки нам сделали в размер ватманского листа на своих материалах в операторском цеху. Быстро, качественно и... мимо кассы. Фотографам лично в карман на студийных материалах. Время такое начиналось - вся страна на продажу. Только плати долларами. Чем и пользуемся нагло.

Тот же животворящий доллар в городе Николаеве в 1996 году приманил к нам квалифицированных чертежниц с простаивающего без финансирования судостроительного КБ. Опытных интеллигентных дам среднего возраста, которые целый месяц ударно с фотографий восстанавливали нам эти чертежи в туши. В рукопашную. В двух экземплярах. И очень просили приносить еще такие заказы и побольше. И чуть ли не целовали выданные им за работу доллары. По всей незалежной Украине тогда вместо денег ходили смешные "хохлобаксы" которые никто и за деньги то не считал. Да и тех народу не платили, так как заказов на новые военные корабли больше не было. Советский недострой ржавел у заводской стенки сработанный на 80-90 процентов. Только почти достроенный авианосец выкупил Китай для "плавучего казино" как было заявлено. Остальные корабли стали резко не нужны ни России, ни тем более Украине.

Потом дочь Мертваго рейсфедером воспроизвела все надписи на чертежах по-немецки. Ну… практически скопировала с тех же фотографий.

И вот мы в Гамбурге 1878 года.

Единственное что мы герру Блому не отдали так это чертежи парусов и мачт барка. Они у него и так есть, а нам волей Никанорыча нужна баркентина. Там экипаж меньше и механизация парусов продвинутей.

Но прежде чем началась эпопея с кораблем наших надежд, был устроен геноцид леопардов в "Неандертале".

Народ в две шеренги гнал леопардов всеми возможными барабанами и дудками которые мы конфисковали в фашистском Дрездене 1945 года. Кому не хватили музыкальных инструментов тем Баумпферд вырезал примитивные трещотки. В первой шеренге стрелки с собаками, во второй шумовое сопровождение - прочесали весь дубовый лес с востока на запад.

А на выходе из лесного массива уже засадный полк их ждал на машинах с пулеметами - расстреливать разбегающихся из леса леопардов.

Диких кошек оказалось в нашем лесу не так уж и много. Всего полтора десятка тушек.

По паре лютых зверей уконтрапупили Мертваго из своего слонобоя и Сосипатор из манлихера. Остальных мы с Джозефом и инженером положили из пулеметов. Шкуры правда после этого годились только на прикроватные коврики. Но людей нам было жальче.

Еще пяток зверей умудрился от нас сбежать в степь.

Чую по осени придется геноцид пятнистых повторить. Вернутся же бестии в привычный кормящий ландшафт. Но надеюсь уже научатся людей боятся.

Белорусов использовали только как завесу с другого берега реки. Так и они умудрились одного леопарда расстрелять плывущего на их берег.

Так что данное слово своему населению я выполнил - пора заняться мореходством. Сельское хозяйство и стройку там и без меня есть кому развивать.

Острый клиперный форштевень баркентины слегка накренясь на левый борт споро с шумом резал мелкую балтийскую волну. Мы прошли датские проливы и устроили испытания баркентины на скорость.

На управляемость мы проверились ее еще в Северном море и она нас вполне удовлетворила. Ручные лебедки мачтовые творили чудеса даже при малочисленном экипаже.

Заодно и в Лондон зашли за регистрацией и флагом. На пару дней.

И официальным названием судна по которому баркентина теперь проходит по реестру Ллойда, со страховкой конечно - "Klio". Крестили баркентину при спуске "Клио" в честь музы истории, без благоволения которой проводнику придется очень тяжко.

В Лондоне Иван Степанович вместе с Мертваго нашу компанию покинули. Ну не с палубы же им исчезать аки привидению?

Ветер был попутный средней силы. Над кормой трепетал красный флаг британского торгового флота. Баркентина распустила все паруса и через час наш капитан-наставник Клаус Шальбе открыл на мостике бутылку шампанского.

- Поздравляю вас, господин директор, - пророкотал он акцентированным баритоном подавая мне хрустальный бокал, - Восемнадцать узлов в наши времена не каждый военный крейсер выдает на мерной миле. Прекрасная баркентина. Я рад что согласился на ваш контракт. Ходить на таком паруснике одно удовольствие.

Я тоже порадовался, что нам достался такой хороший ходок. Как помниться, и через четверть века знаменитый крейсер "Варяг" развивал максимальную боевую скорость в 22 узла и считался быстроходным. Ну, так у него было четыре трубы и мощные паровые машины, а у нас только ветер.

Никанорыч к нам присоединился и мы дружным звоном бокалов отметили это событие.

Герра Шальбе мы выбрали в капитан-наставники Никанорыча за его богатый опыт морехода три раза ходившего в кругосветку и... знание русского языка. Он даже букву Ве чисто выговаривал, хотя немцы обычно в русском языке выговаривают ее как Фэ.

Родом он был из остзейских немцев, конкретнее из Риги, но волею судеб большую часть жизни ходил на германских парусниках в Африку, Австралию, Китай и Чили. Происхождения он был мещанского, так что морская служба в России ему не светила - там все места прибалтийские фон-бароны оккупировали. Вот он и подался в Германию. Сначала на учебу морскому делу, затем всю жизнь пахал на ниве коммерческих морских перевозок, пройдя все ступени морской карьеры от палубного матроса до капитана большого парусника. Было ему уже больше 60 лет, но на пенсию он не собирался. Нам просто повезло что у него закончился контракт и он был в поиске нового мечта службы...

Со старым владельцем судна у него отношения не сложились. Тот запрещал ему брать свой попутный груз. А мы разрешили, но без откровенной контрабанды и только при свободных площадях трюма, но за это он стал не просто капитаном, а капитаном-наставником и обязался за три года подготовить из Никанорыча настоящего морского волка готового самостоятельно водить баркентину по морям. Правда самая увесистая гирька на весы согласия упала та, что Никанорыч уже был боцманом на военном пароходе.

Боцман - это серьёзно. Считай третий человек на судне после капитана и старшего помощника.

Кстати по его совету мы шли в Финляндию не в балласте, а слегка загрузившись в Германии расхожим в Финке товарами. В основном духмянистым туалетным мылом - "народной" химией типа "Земляничного", столь популярного в советское время у пенсионерок за свою дешевизну, и табачным листом из германских и британских колоний.

Готовый табачный продукт финны и сами прекрасно делают. Торгуют папиросами и у себя, и в Питере с Прибалтикой. Даже в Швеции. Но больше всего спросом пользуются финские табаки для самокруток. Со специальной папиросной бумагой в Финляндии проблем нет.

Сигареты фабричные как таковые в массовом порядке появились только в первую мировую войну для удобства солдат в окопах. А до того в Европе среди курящих с обороны Севастополя царила самокрутка, для чего выпускалась специальная порционно нарезанная папиросная бумага. Обучились этой науке французы и англичане у турок и пленных русских.

Курение трубки требовало времени, а сигар дополнительных денег и досуга. Пахитоски фабриковались в небольших количествах - для богемы и немногочисленных дам-эмансипэ.

Еще народ табак нюхал и жевал.

И для всех категорий потребителей никотины выпускались свои сорта на любителя.

Табак в листьях финны получают процентов на шестьдесят с юга России. Или из Турции транзитом через Россию. Остальное сырье поставляет Британия и Франция. Кубу как оказалось прочно оккупировали американские торговцы. Так что если и попадет на европейский рынок что-то кубинское, так это готовые сигары. Дорого.

Финны сами уже у себя табачные листья режут и сами же мешку блендируют. Ходовой товар с постоянным спросом.

Ну, и конечно сахар. Самое смешное, что малороссийский свекловичный сахар перекупленный в Германской империи целыми литыми сахарными головками упакованные в синюю бумагу в Финку возить по цене было выгодней, чем через российско-финскую таможенную границу. Вот такие таможенные извраты существовали то время, пока Россия с Германией не начали таможенную войну. А пока немцы русским сахаром свиней откармливают на бекон. Сами жрут колониальный тростниковый.

Брать в Германии на продажу что-то из механики или электрики Клаус нам отсоветовал - долго расторговываться будем, хотя товар и востребованный. А мыло, сахар и табак у нас местные купцы разберут влёт оптом за несколько дней разу в порту.

- Не успеем команду набрать, как в балласте уже будем, - уверил нас капитан.

- А чем финны платить будут? Рублями?

- Предпочитают своими марками. Но могут и рублями. Соотношение: четыре марки к рублю. Но я бы предпочел британские фунты. Не везде в Европе берут финскую марку. А фунт берут в любом уголке мира.

- Но рубли же берут. - Вставил свою реплику Никанорыч.

- Берут, - согласился Клаус. - Но дисконт в обмене в Лондоне больший, нежели в Або.

Хорошо иметь на своей стороне сведущего человека в окружающих реалиях.

Стоял на кормовом балконе недалеко от рулевого, озирался на свинцовые воды Балтики, которые даже летом неприветливы. И понял что плотное сукно флотских мундиров и тельники тройного плетения не традиция, а самая что ни на есть первая необходимость. Иначе продует мигом. Даже курить на верхней палубе можно только трубку. Иначе искры глаза выжгут.

Вспоминал судостроительную эпопею, которую удалось играми со временем сжать в месяц чистого хроноса, хотя корабль строился больше полутора лет по календарю. Полгода заняла только чистовая отделка внутренних помещений. Судно у нас грузопассажирское. С двухместными каютами второго класса на целую палубу, типа СВ на железной дороге. Ну может малость попросторней - стол все же встал более-менее приличный, хотя также складной.

После того как герр Блом проверил свои же расчеты из будущего, он стал к нам благосклонен и даже сам рассчитал стальные мачты баркентины. Оказалось, что в наших чертежах мачты была заложена избыточная прочность. Мы поверили профессионалу, хотя мачты для барка "Пруссен" рассчитывал в будущем также он. Он даже пошел дальше и предложил нам сделать стальным весь рангоут. Как стоячий так и бегущий такелаж с ручной механизацией мачт.

Мы согласились. Мы не против прогресса, а только за.

В итоге мы получили четырех мачтовую баркентину в одним фоком и тремя гротами или бизанями. Это с какой стороны смотреть. Длинна с бушпритом по верхней палубе 112 метров, ширина по миделю 14 метров, высота борта 8 метров, высота фок-мачты 50 метров над палубой, водоизмещение 5802 тонны. Осадка 6 метров в грузу. Ну, кто видел барк "Крузенштерн" то примерно представляет себе размерность судна.

Пять палуб и семь герметичных стальных переборок. Действительно герметичных, не так как на "Титанике".

Покрасили корпус в белый цвет, выделив ватерлинию голубым. И силуэт баркентины на воде стал выглядеть еще стремительней.

Однако "Клио" не стала первым в мире судном со стальными мачтами. Герр Блом подстраховался и сваял на пробу одномачтовый стальной шлюп со стальной же мачтой, который у него моментально выкупила каботажная компания в качестве пакетбота. Так что мы увидели только его дагеротип в рамочке на стене кабинета герра Фосса а Гамбурге, когда подписывали акт приемки-передачи баркентины.