Колодец Ангелов [СИ]

Глава 13

В три часа пополуночи инквизиторы — начальник и его подчиненный — вступили на заповедную территорию лестницы марцелевского дома. Они ржали, как лошади, и топотали, как слоны. Возможно, сказывалась бессонная ночь и нервная обстановка сорванного концерта. Но Кирилл склонялся к тому, что виноваты во всем «Ночи Мадрида».

Еще перед началом концерта Витя заманил начальника в мужской туалет, упирая, что дело идет о жизни и смерти. И заставил… нет, принудил (!) опробовать на себе «элегантный, современный, невероятный» мужской одеколон. Простое «понюхать» Комарова не устроило. Он отлично знал, что аромат на коже отличается от аромата на поролоновом пробнике. Кирилл это тоже знал, профессия обязывала. И название у одеколона было соответствующее, романтическое такое название, в котором дон Кихот с копьем гонял по черепичным крутым крышам Казанову, требуя признать, что не он похитил честь Дульсинеи Тобосской. Кто в данном случае был дон Кихотом, кто Дульсинеей, Кирилл так и не разобрался. Труба звала, вот-вот наружка могла подать сигнал о прибытии объектов. И Марцелев капнул одеколоном себе на запястье, о чем тут же горько пожалел.

Он вдохнул химическую вонь, яростно чихнул и, сунув запястье под жесткую струю воды, громким шепотом заорал:

— Витя?! Что ты мне подсунул?!

— Ну-у… феромоны такая вещь. Женщин привлекает, мужчин отпугивает, — Витя флегматично обрабатывал себе одеколоном запястья, локти, затылок и за ушами.

— Феромоны? — Кирилл выдрал руку из-под трясущегося от напряжения крана, и тот, чпокнув, с облегчением перестал извергаться. — Я тебе что, бабочка какая-нибудь? Или муравей?!

— Кирилл Юрьевич! — Витя шлепнул лапищей по груди и уставил на начальство умоляющий взгляд снизу вверх. Как-то оно само получалось снизу вверх, хотя начальство было не намного выше, а в плечах определенно уже. — Такая женщина! Такая женщина! Катерина свет Тарасовна! Она ж разве на меня без феромонов глянет?

Марцелев пригвоздил Комарова тяжелым взглядом:

— Я тебя уволю. То есть, разжалую. После конца операции.

И поскреб кожу ногтями.

— Она у нас по делу проходит, Витя. А может, даже по двум! Я тебе покажу, как с ней на посту курлыкать! И больше не говори, что это для пользы дела!..

— Как свидетельница проходит! — Комаров принял плиту начальственного взгляда на плечи борца и даже не покачнулся.

Марцелев стал тереть оскверненное запястье платком, что только ухудшило дело. Чихнул еще раз и первым покинул туалет.

За время концерта одеколон не только не выветрился, но, казалось, запах еще сильнее — словно фиалки ночью. Даже Бьянка, искусственный интеллект машины Марцелева, давно и прочно обиженная на хозяина и не подававшая голоса, отпустила несколько ехидных замечаний о «вкусах современных мужчин». «Современные мужчины» замечания проигнорировали и вломились в подъезд, оставив Бьянку рассуждать «о своем, о женском».

— Искусство всё же великая вещь, — продолжал Марцелев начатый в машине разговор. — Вот я практикантом ездил на задержание. Отелло так вжился в роль, что натурально стал душить Дездемону.

— А она?

— Врезала ему в живот коленом и каблуком сломала голеностоп. Молиться-то она на ночь молилась, а «лодочки» не сняла. Представляешь их венецианские «лодочки»? Гондолы! Сорок первый размер. И каблук. Красный. Пятнадцать сантиметров.

Кирилл, придержавшись за стену, мечтательно закатил глаза.

— Кирилл Юрьевич, — спросил Витя робко. — Вот у вас есть опыт в любви.

— Ну-у… — протянул Марцелев неуверенно.

— Вот что мне делать, если мне девушка нравится, а сама она на другого запала?

Кирилл прислонился к стене и задумался.

— Морду ему набей, что ли… А я тебя потом за противоправные действия арестую… — он растрепал волосы на затылке. — Только я не знаю тогда, она его лечить кинется или в суд — тебя спасать.

— Не могу я просто так… в морду… — пробурчал Витя.

— Ну, пусть он тогда валится в пропасть, а ты его спаси.

Комаров развел тяжелые плечи:

— Этот свалится, пожалуй.

— Да, — Кирилл пожевал губами. — Случай тяжелый. О! Это моя дверь.

Видимо, феромоны привлекали не всех женщин. По крайней мере, Юлечка, бдящая на посту с контрольным поцелуем и «женским» романом в читалке (истинный образец боевой подруги), нюхнув, поставила мировой рекорд бега по пересеченной местности. «Пересеченной местностью» послужил падаванский полосатый, тоже рванувший в бега. Кот орал, девушка чихала, Витя ржал, как ненормальный.

— В душ! — заорал инквизитор. — Нет, не туда! Там Юля! Туда! — и развернул Витю в другую сторону.

Когда Комаров вылез из душа, Кир, уже тоже покончивший с водяными процедурами, тщательно обнюхал его со всех сторон и мрачно изрек:

— Нет, это никуда не годится.

И погнал подчиненного на балкон.

— За что? — плюхаясь в пляжное кресло, прогнувшееся под ним, загундосил Витя.

— Берегу нервную систему кота. И временной гражданской жены, вернее, сожительницы, — Марцелев назидательно поднял палец. Приманил робот-столик с напитками и тоже откинулся в кресле, мрачно поглядывая на Виктора.

— Нервную систему кота тебе жаль, а меня нет? — Витя засопел.

— И еще мебель жаль. Ты такой накачанный, ей тебя долго не вынести.

— Издеваетесь, Кирилл Юрьевич…

— Просто делаю выводы.

Кир хмыкнул и налил себе колы.

— Знаешь, Витя, — понюхав запястье, сочувствующе заметил он. — А ведь я тебя отстраню от дела. Точно отстраню.

— Это еще почему? — возмутился Витя басом.

— А потому, что амуры в работе инквизитора исключительно вредят.

И Кир налил Вите второй стакан.

— Эх, — вздохнул широкой грудью Виктор. — Счас бы по пивасику. И рыбки копченой.

— Подпишу тебе отпуск, — Марцелев защелкал пальцами по браслету, — тогда и пивасик, и рыбка. Дома. Причем пиво — чешский «Козел».

— Прогоняете…

— О тебе забочусь.

Кир оставил в покое браслет.

— О твоем облико морале. Нет, я понимаю, Катерина Тарасовна ба… девушка видная, но жертвовать ради нее служебной репутацией?

Витя завел очи под лоб:

— Я бы пожертвовал. И между прочим, Кир Юрьевич, вы сами с этой Лилей полчаса наедине в лифте провели.

Кир взвился. Натурально, на метр над креслом, и рухнул, придавив его не хуже Вити:

— Балбес! Олух! Гамадрилов родственник! Я с девушкой в лифт обжиматься, что ли, полез? Да я исключительно в силу служебной необходимости!

Тут Витя гнусно захмыкал.

— Я операцию день готовил и продумывал! Мы могли получить все! А из-за твоих шур-мур что мы получили? Вот что мы получили! — и Марцелев сунул Комарову под нос внушительный кукиш. — Приперлась, панимаш, с апельсинами и этим… как его… Антиком. Тумбочком древне-греческим. Так ты что, завернуть ее не мог? Не знал, что начальство в лифте томится с прослушкой и проглядкой?

— Знал, — Витя покаянно кивнул бритой головой. — Ну не мог я ее завернуть. Она ж прет, как этот…. танк… экскаватор… карьерный. И вы же сами ей разрешение подмахнули!

На лице подчиненного изобразилась самая дурная, по мнению начальства, улыбка.

— А вы сами в лифте как? — поинтересовался Витя, одним глотком выпивая колу и наливая себе еще. — Понравилось? А можно кофе?

— Идиот! — Марцелев стукнул себя по лбу кулаком. — Самый настоящий! Сам вари! И пачку заберешь себе, и кофеварку, я этой вони больше не вынесу!

— Мытый я, — и Витя отправился варить кофе.

Нет, в якобы испорченном лифте с Лилей время они могли провести неплохо. Если бы не чувство долга и сожаления о загубленной операции. Причем, Лиля сожалела так же искренне, как и сам инквизитор, и дальше мимолетного поцелуя дело не пошло. Не считая момента, когда Чума кинулась Киру на грудь, прячась в лифте от Катерины. Девушки были знакомы по служебным делам, и представься Лиля при ней инопланетным офицером, Катерина подняла бы ее на смех и точно завалила операцию.

Вот так непредвиденности мешают работе.

В дальнейшем утро после концерта прошло, можно сказать, в тишине и покое. Падаванский полосатый зашился в библиотеку, Юлечка с ее аллергией не показывалась из спальни, а отважные рыцари, медленно задремывая после кофе, пребывали на закрытом балконе, и ветра весны и приключений их временно не тревожили.

Разбудил Марцелева звонок, верней, характерное такое покалывание в браслете, способное поднять и мертвого — если не отзываться, оно возрастало по амплитуде.

Кирилл протер сонные глаза, потратил секунду, осознавая, где и когда находится, и ответил на вызов.

Обычно вальяжный и флегматичный, Тарас Андреевич был вне себя. Или, лучше сказать, не в себе.

— Кир, я должен сделать признание. Я ф шоке и ни хрена не понимаю.

— Так! Стоп! Спокойно, — отозвался инквизитор, который и сам ничего не понимал.

— Может, тут медики нужны, — протянул Тарас и включил изображение. — Только он всё равно уже ушел.

Кирилл пригладил обеими руками светлые волосы, на миг продемонстрировав Котову свой затылок. И внушительно произнес, оглянувшись на всхрапнувшего Витька:

— А теперь еще раз, медленно, внятно и с самого начала.

И глянул на часы в углу экрана. Время приближалось к полудню. Значит, проспали они с подчиненным изрядно. И проспали.

— Ладно, внятно и по порядку, — Тарас дернул седеющую прядь, выпавшую из хвоста и свисающую вдоль уха. — Ты просил этого Антона раскрутить. Ольга пригласила его к нам, мило так поговорили, ребенок-интеллигент, кошмар любящих родителей.

— Не такой уж кошмар, — почему-то обиделся за Калистратова Кирилл. — Он неплохо фехтует.

— Мы не фехтовали. Мы новости смотрели, — Тарас отчего-то скривился. Но продолжил. — А потом я предложил ему войти в игру. Ничего особенного, обучалка, пятнадцать минут. Здоровье у него лошадиное, справку сам проверял. Ну, с полным погружением, так в «Территории» вся галактика играет. Э… большая половина, — админ сладко зажмурился. И снова посерьезнел. — Так вот, Кир Юрьич, как на духу, вылез из игрового кресла совсем другой человек.

— Что-о?! — инквизитор заморгал. — Кто вылез?

— Антон вылез. Но совсем другой человек.

— Э-э… в смысле?

— Возмужал. И волосы другого цвета.

— Э… Я не понял, — Марцелев заметил, что чересчур уж часто использует в разговоре это «э» и взял себя в руки. — Он поседел? Там что, какие-то ужасы? Чуму увидел?

Тарас заржал. Несмотря на всю серьезность ситуации и на то, что ему очень трудно было объяснить мистику происшедшего. Вспоминая Лилю в аватаре игротеха, не ржать Андреевич не мог.

— Не, не было там Чумы… Баба с сиськами была… аватара стандартная на выбор. От этого малыши пубертатного возраста, наоборот, возбуждаются.

— Ну, он существо романтичное и деликатное, — Кир возвел глаза к небу, припоминая пианиста Антю с распущенными кудрями, ангела маменьки Зинаиды Прокопьевны.

— Тьфу. Физиология у всех одинакова, — отозвался поднаторевший в житейских бурях Тарас. — И монстров там не было. Он заказал космос.

— Космос, ясно. А конкретнее? — поинтересовался Кирилл, заранее зная ответ. — А перешли мне скрин его аватары и звездолетных интерьеров, — дослушав, скорее приказал, чем попросил он. В мистику и переселение душ Марцелев не верил, в мгновенное возмужание тоже. Но цвет волос — просто так не меняется. Это был факт, зыбкий, странный, но факт. Интересно, могло такое случиться, чтобы люди из разных галактик обменялись друг с другом через игру? Видимо, это уже к душеведам и душелюбам из «Панетлеймоновки», Харита будет в восторге. Впрочем, Кир мимолетно пожал плечами, на то и он инквизитор, чтобы верить и проверять невозможное.

— Кстати. Почему ты его отпустил? Найди и верни! Я еду. — Никак не можно, Шерлок, — сказал Котов печально. Мальчик у нас телефон забыл.

— Витя! Подъем! — гаркнул Марцелев так, что Витя подскочил и таки своротил кресло. — Дуй в общежитие; Калистратова ловить, вязать и ко мне вести.

— Серьезно вязать? — лупнул очами Виктор.

— Если окажет сопротивление. Так, если в общежитии его не будет, ждать до упора. И к Катерине Батьковне ни ногой.

Тут Кир подумал, что зря это он ляпнул про Катерину, и что теперь все мысли ценного сотрудника уйдут в любовную сторону во вред делу.

— Дмитрия на подмогу вызови, а я пошел. Где-нибудь мы его да перехватим.

Но поймать Антона не удалось ни Тарасу Андреичу, ни Вите, ни самому Кириллу. Молодой человек исчез, провалился в тартарары и в немаленьком вовсе городе мог оказаться где угодно. Естественно, любимые Врата, институт, общежитие и пару кафе, куда Калистратов частенько заглядывал, инквизиторы навестили прежде всего и даже по наблюдателю там оставили. Зря. В больнице у Арсены Калистратов тоже не появлялся.

А действительно серьезных оснований для объявления плана «Перехват» у Кира не было.

Он цедил компотик на уютной кухне админа и разглядывал скрины.

— Зараза. Говорите, похож?

Лиля, Ольга и Тарас закивали.

— Мужественный космопроходчик, мечта любой девицы пубертатного… Тьфу, зараза! — Марцелев мрачно глянул на Тараса. Тот пожал узкими плечами: а я чего? А я ничего. Он это сам сгенерил. — И вот таков он стал?

— В некотором роде, — заметила Ольга, доставая очередную бутыль компотика из огромного холодильника.

— Хорошо. Отлично. А в игру под своим именем шел?

— Да кто в игру под своим именем ходит?

Инквизитор шлепнул себя по лбу:

— Ну да, конечно. Как там ваша Овечкина, которая жену Артема украдала? Тилиндимиель?

Лиля хихикнула, прикрывшись ладошкой.

— Он проще назвался. Виктор Лобов.

— Угу, — поддакнула Лилечка. — Я удивилась даже, что имя такое обычное.

Она дернула плечиком.

— А может, он волновался, чтобы что-то длиннее придумать.

Ага, волновался, счаз.

— И что, у него внутри машины вашей инициация произошла? — вспомнил Кирилл словцо из жизни древних охотников или воинов.

Глаза Тараса Андреевича сверкнули:

— А знаешь, похоже на то! Только с волосами непонятно.

— А знаете, ему идет, — заметила Ольга Рикардовна. — До того он был ну симпатичный, ну милый, но вовсе без стержня человек. Люди из таких лепят и ваяют, что им хочется. А новый облик Антону даже идет. Его теперь ни Антей, ни Антошей не назовешь.

— Исключительно Виктором Лобовым, — Кир подумал, что насчет стержня проницательная Леля ой как ошибается. — Не удивлюсь, если он пойдет менять документы. Показывайте, чего вы ему там показали, чтобы так парня переплющило.

Лиля забегала пальцами по виртуальной клаве висящего в кухне монитора.

— Вот. Стандартный звездолет. Мы только цвета изменили. Ну и пожар добавили. Тренировочный. Для виртуальной жизни ровно никакой опасности, даже на первом уровне.

— И что он делал в этом вашем звездолете?

— Ему надо было добраться до рубки и включить маяк.

— И спасти напарницу, — вставила Ольга.

— Покажите.

— Пойдешь в игру? — удивился Тарас.

— Нет, прямо тут давайте.

Лиля запустила ролик.

— Она в шлеме, — недовольно пробурчал Кирилл, наблюдая, как накачанный космонавт волочет на плече менее накачанного космонавта.

— Ну да. Там же авария.

— А… Ну — ну.

Дело запутывалось все больше. И это инквизитору не нравилось.

А вот Тарас Андреевич, очистив совесть и убедившись, что из-за метаморфозы с Антоном к администрации «Территорий» претензий нет, вернул свою обычную наблюдательность и потянул аристократичным носом:

— А чем это тут так воняет?

— Да, специфический запах, — деликатно уточнила Ольга Рикардовна. Лиля же покраснела и включила вентиляцию.

— Пал, понимаете, жертвой. Несчастной любви.

— О!

— Не я, а мой сотрудник. Притащил какой-то жуткий одеколон на концерт, «Ночи Мадрида», ну и…

— Не будет ли неловким осведомиться, — Тарас вальяжно распушился на табурете, — к кому воспылал страстью сей достойный муж?

— Ну не к этому… Крысе… Проходит у нас свидетелем юная дама, Леденцова Катерина Тарасовна, э, я вам вроде уже говорил.

Лиля заулыбалась, а Леля, странно оживившись, глянула на мужа:

— А нельзя ли нам этого сотрудника… предъявить? Ой, то есть, я хотела, пригласить… У меня есть опыт лечения душевных ран.

— Нет-нет-нет! — замахал руками и хвостом волос Тарас. — Одного уже долечили до прически блонд. Впрочем…

— У меня фотка есть, коллективная, — Кир послал обворожительную улыбку Лиле и мысленно показал Вите кулак, мысленно же пообещав, что по окончании операции Комаров будет мыть туалеты в управлении. И никаких при этом роботов и моющих средств. И вывел фото на дисплей.

— Этот? — безошибочно указала на Витю проницательная Лёля.

— Угу.

— А ничего так, мужественный, — бросил Тарас Андреич, удостоился мрачного взора жены и сменил тему:

— Говорят, скандал на концерте был?

— Ну да, барышня Леденцова швырнула в звезду помидором.

Админ Территорий ржал так, что едва не свалился с табурета. Дамы деликатно хихикали и выспрашивали подробности. Подробностями Кир делился охотно, благо, они не касались проваленной операции. Ну, не то чтобы проваленной, к Арсене память так и не вернулась.

Марцелев глянул на часы и свернул разговор.

Но на работу не поехал. А поехал еще раз смывать с себя следы стойких «Мадридских ночей». Если бы он был нужен на работе, его бы нашли, а если не ищут — значит, не нужен. А без четверти шестнадцать он кровь из носу должен был появиться в «Пантелеймоновке».

Курьер поймал инквизитора буквально перед лифтом, когда тот уже собирался подниматься к душеведам и душелюбам.

— Кирилл Юрьич, вам письмо, — и вручил конверт без адреса и подписи.

— От кого?

— Вас молодой человек ждал у нас в вестибюле. С 11.17 до 13.37.

— И кто он? Он не представился?

— Нет. Сказал, что желает поговорить с вами лично. Мы предлагали вас вызвать, если дело важное. Но он сказал, что подождет. А потом передал вам письмо и ушел…

Кир глянул на больничные часы:

— Холера! Давай сюда! — сунул конверт за лацкан куртки и большими прыжками понесся по лестнице.