Колдовские стёкла. Дочь Чёрного короля

Сквозь стекло

Днём меня предсказуемо разбудила Надея. Хотя какой там днём… Судя по розовым солнечным лучам, лесенкой выстроившимся вдоль стен, было далеко за полдень, и дело бодро шло к вечеру. Несмотря на сон длиной в половину суток, чувствовала я себя совершенно невыспавшейся и разбитой. Но безжалостная Надея упорно стаскивала с меня тёплое одеяло…

— Ты же говорила, что уроки ночью, — пробормотала я, пытаясь забиться под подушку.

— Уроки — ночью. Но если всю ночь ты будешь учиться, а потом дрыхнуть дни напролёт, то пропустишь всю настоящую жизнь. И смотри-ка, кто к тебе приполз!

Я сощурилась, пригляделась и взвизгнула. Морща простыню цепкими лапками, по постели ползла летучая мышь.

Вспышка давешней тени. Мороз. Тьма.

— Надея! Надея, убери её от меня! Ааа!

— Да что ты так нервничаешь? Не узнала?

Мышь была уже почти около подушки. Я судорожно вытягивала из ладоней огонёк — тщетно. Невзирая на крик, мышь взобралась на плечо и уцепилась за волосы.

— Сними её с меня! Сними!

— Это ж твой Пыхалка!

— Как? Нет! Это мышь! Мы… мышь?

Летучая мышь презрительно пискнула, завернулась в крылья, — и вот уже на моей подушке лежит рыжий комочек с пушком на макушке.

— Пыхалка?

— Он самый. Тебя выбрал дракоша-оборотень.

— Вот это поворот!

— Дракон и летучая мышь в одном флаконе… Да уж. Моксер таким похвастаться не может.

Пыхалка тем временем снова превратился в мышь и заполз ко мне на плечо. Не скажу, что это было очень приятно, — коготки царапали кожу, а пахла мышь камышами и болотом.

— Ну ты и напугал меня, дружище… Не делай так больше!

Надея хмыкнула и хлопнула в ладоши:

— Так он тебя и послушался. Ладно. Встаёшь или нет? Кроме занятий, в Муравейнике есть куча других интересных занятий!

— И чем ты предлагаешь заняться?

Поглаживая Пыхалку, я думала лишь о том, как мне хочется спать. Такая уж у меня «сонная философия»: когда не высплюсь, и калачом из-под одеяла не выманишь… Но у соседки были другие планы. В комнате вдруг запахло блинами и бананами — а потом на меня пролился маленький коричневый дождь, тёплый и сладкий…

— Надея! Липко! Это что?

— Да что ты визжишь? Это кленовый сироп! Ешь, и пошли!

Пыхалка в мышиной ипостаси с удовольствием лизал мои мокрые от сиропа щёки.

— Да куда пошли-то?

— Сама увидишь, — бросила Надея, роясь в шкафу и швыряя на кровать рубашки и блузки. — Накинь что-нибудь, там прохладно.

Больше я вопросов не задавала — съела приправленные сиропом блины, непонятно как появившиеся на прикроватной тумбочке, расчесалась и, всё ещё ворча, влезла в шлёпанцы и потопала к дверям.

— Как чучело, — констатировала Надея. — Хоть кроссовки надень…

Пока я шнуровала кеды, она накинула на меня какой-то плащ и вытащила из комнаты — полуобутую, полусонную и жутко брюзжащую.

Мы вышли в просторный белый холл — точно такой же, как тот, где я впервые встретила Нору, — и остановились у витражного стекла. Здесь тоже были квадратные ячейки с самыми разными пейзажами — улицы, холмы, дома… Надея ткнула в самый нижний квадрат, в котором виднелся какой-то балкон.

— Знаешь, как пользоваться?

— Нет, конечно! Откуда?

— Кладёшь ладонь на стекло. Задерживаешь дыхание. И давишь внутрь.

— Я же его сломаю. Разобью.

— Не сломаешь. Это колдовское стекло, Кир. Попробуй!

Я пожала плечами, присела на корточки и, ничему уже не удивляясь, положила руку на стекло. Оно было тёплым, слегка вибрирующим — как разогнавшийся компьютер. «Голография» — усмехнулась я, глядя на подрагивающую картинку широкого деревянного балкона. Пожалуй, это была даже веранда — просторная, с увитыми зеленью перилами; а ещё, кажется, там шёл дождь.

— Ну! Дави!

Я снова пожала плечами и надавила. Если стекло разобьётся, я не виновата. Но на всякий случай я всё-таки зажмурилась — а открыла глаза уже в совершенно другом месте, стоя на той самой веранде, наполовину солнечной, наполовину залитой дождём.

— Наконец-то, копуши! — Сбоку мелькнула копна рыжих волос, и на меня накинулась Сашка. Она тут же потянула нас к самым перилам: — Ещё бы прокопошились, и не застали бы ничего!

Она подтолкнула меня к краю веранды — я едва не вывалилась из недошнурованных кедов — и встала рядом. Тут же пристроилась Надея. Сзади были ещё девчонки — кажется, среди них была и Алина, а больше по именам я никого не знала.

— И что я должна увидеть?

— Смотри!

Сонно моргая, я уставилась туда, куда указывал наманикюренный Сашкин пальчик. Поначалу не увидела ничего, кроме туч, сквозь которые прорывались золотистые солнечные лучи. Надо сказать, было очень, очень красиво — от холмов внизу шёл пар, и всюду стояло марево — видимо, до дождя земля успела как следует прогреться.

Красиво-то красиво, но что, что я должна увидеть? Будить меня только ради вида — сомнительное дело…

Наконец вдалеке, над гребнем самого крупного, проросшего лиловыми цветами холма, наметилось что-то интересное — появились юркие, вёрткие тёмные точки. Увидев их, справа от меня восхищённо замерла Надея. Слева, завистливо закусив губу, застыла Саша. Что это их так удивило? Тёмные точки приближались, становясь всё крупнее, и наконец до меня дошло. Это были не мушки, не птицы, не галлюцинации. Это были пилоты верхом на мётлах.

Какие они выделывали кренделя! Я не сильна в фигурах высшего пилотажа, но, кажется, там были и бочки, и бабочки, и пике, и сальто мортале… При всём моём скептицизме вынуждена признать: было чем восхититься.

— Ну, и который из них Ингвар?

Эх. Можно было не спрашивать: рыжеволосый, ослепительно белокожий, с разлохмаченными ветром волосами, в тёмных брюках и отлично сидящей рубашке… Впереди планеты всей, самый перспективный пилот Муравейника, самый прекрасный мальчик во всей школе… Как стереотипно.

Ладно, ладно, он действительно хорош — в этом своём развевающемся за плечами плаще, верхом на длинном, лакированном, блестящем на солнце помеле… Держится он на нём уж точно лучше, чем я.

— Вечерняя тренировка, — прошептала Сашка. — Клёво летают… Будь у нас столько же часов полётов, я могла бы не хуже!

Может, и могла бы. Но, честно говоря, сомневаюсь. Во-первых, Сашуля — ведьмочка упитанная… А во-вторых… Ну… Возможно, пилотом нужно родиться. Мальчишки с Ингваром во главе выстроились в боевой клин и нырнули за купу деревьев на дальнем холме. Вынырнули они оттуда уже совсем в другом порядке: двумя длинными, безупречными рядами, один за другим, без единой щёлочки…

— Штурм и осада, — с видом знатока кивнула Надея. — Построение такое. Жалко, что сегодня они одни тренируются. Позавчера у них был урок с защитниками — ого там молнии сверкали! Защитникам разрешают использовать боевую магию, они иногда делятся на команды и воюют друг против друга… Но это не здесь, это на стадионе, где защитка стоит, и места для зрителей…

— Тут тоже неплохая трибуна, — оглядывая веранду, усмехнулась я. — А вместе с ведьмами они тренируются?

— Только старшие.

И тут эти старшие.

— Пилоты и защитники тоже делятся по возрастам?

— Конечно. Не всем же вместе им заниматься. Есть новички, которые только-только на метлу сели, а если профи, например…

— Например, Ингвар, — подхватила я, чем вызвала дружное хихиканье.

— Он лучший, — отсмеявшись, вздохнула Саша. — Не поспоришь. Месяца полтора назад он вообще-то госпожу Ирину спас.

— Это как?

— Она делала защитный рисунок на черепице, на крыше башни. Что-то пошло не так с чарами левитации, и она едва не упала. А Ингвар заметил это из окна напротив. Схватил метлу, разбил стекло, вылетел на улицу и успел её подхватить.

— Думаю, она бы и без него справилась, — задумчиво произнесла Алина, барабаня пальцами по перилам. — Но выглядело это впечатляюще.

— Принц на белом помеле, — хмыкнула я.

— Да что ты над ним иронизируешь? Неужели ни капли не нравится? — спросила Надея.

— Да потому и иронизирует, что нравится, — рассудила мудрая Сашка. — Ладно, дамы, скоро ужин. Кто куда, а я ещё не начинала домашку по теням.

— Погоди! А пилоты?..

— А шоу закончено, сама посмотри.

Я оглянулась и убедилась: в небе было пусто. Только кучка мальчишек, вскинув мётлы на плечо, пешком возвращалась к школе. Жаль…

— Слушай, Саш, а когда будем пробовать косметику? — поинтересовалась Надея. — Я вчера отослала заказ.

Глаза солнечной ведьмы вспыхнули:

— Класс! Ты просто мега-скорость! Если привезут к ночи, то можем перед уроками собраться у меня… Кира, придёшь? Надь, она вообще в курсе?

— В курсе, в курсе, — кивнула соседка. — Мы придём. Кира, если тебе неинтересна косметика, имей в виду — мы ведь и кое-что ещё заказали… специально для пикника!

Девчонки снова захихикали — черноволосые, рыжие, светленькие, с причёсками совершенно фантастических розовых и голубых оттенков, — и пёстрой стайкой ринулись обратно к стеклу, чтобы вернуться в школу.

— Ну так что насчёт вечера? Пойдёшь со мной?

— Вы когда тут вообще спите? В семь вечера уже на ногах, без пяти семь — ещё на ногах…

— Кира! Будешь много дрыхнуть — пропустишь не только секрет вечной бодрости, но и всё на свете, — наставительно завила Надея, воздев к потолку палец. — Так идёшь или нет?

— Я хочу… Но я так спать хочу, Надь!

— Да ну тебя, соня! Собирайся! Перед тем, как идти к Сашке, сбегаем в лавку в городе. Нужно кое-что купить… Как раз проветришься, взбодришься.

— В какую ещё лавку? Что за город?!

— Сама увидишь!

Надея натянула тунику, застегнула поверх неё жилет и несколькими щелчками пальцев приколола к нему пёстрые значки и брошки. В сочетании с её феньками это смотрелось как маскарад экзотической субкультуры, но говорить ей об этом я не стала: каждый одевается, как хочет. Сама я со стоном свесила ноги с кровати, в которую уже успела забраться вновь, призвала чашку кофе, подогрела его (ага, уже научилась!) и, сделав пару глотков, принялась разыскивать в так и не распакованном до сих пор чемодане что-нибудь из одежды «на выход».

— Слушай, а мы в этот город через улицу пойдём?

— Не, всё по школе. Можешь шубу не искать, — хихикнула соседка, усаживаясь за туалетным столиком. Полетела на пол хрустящая прозрачная обёртка (растворившись, впрочем, ещё в полёте), вспорхнула кисточка — и вот уже Надея пробует вожделенную «цитрусовую» палетку.

— Ты же сказала, заказ приедет к ночи!

— А «Цитрус» доставили экспресс-доставкой! — пробормотала Надея, старательно подкрашивая веки. — Ну как?

Она обернулась, и я чуть не упала: одно веко было ярко-оранжевым, второе — пронзительно розовым. Правая бровь была выкрашена медово-жёлтым.

— Слушай, сдаётся мне, ты не совсем верно заколдовала кисточку…

— Хм. Может быть.

Надея провела перед собой ладонью и взглянула в появившееся зеркало.

— Мда, — только и выговорила она. — Порой я понимаю, чего старшие так редко красятся.

Встрепенулась стопка ватных дисков, пришли в движение маленькие квадратики влажных салфеток — и вот уже Надея в привычном виде. Она взглянула на часы и заявила:

— Ладно, пока обойдёмся без макияжа, а там посмотрим. Готова?

— Всегда готова, — буркнула я, сдерживая хохот: своенравная помада, видимо, сговорившись с салфетками, устроила Надее самое главное «украшение» — кислотную, лаймово-зелёную надпись «Надька — суперведьма», выведенную на лбу.

Когда Надея наконец закончила оттирать художества своих макияжных принадлежностей, мы выбрались в коридор.

— И куда теперь?

— Погоди… Секунду…

Она поднесла к рукам запястье, что-то пробормотала, и циферблат её часов засветился слабо-голубым.

— Ага! — победно воскликнула она. — Открыто! В путь!

— Что открыто?

— Филиал Латехо, — бросила она, небрежным жестом запечатывая дверь нашей комнаты паролем. — Лавка сладостей — и кое-чего ещё. Некоторые девчонки, кто увлекается рукоделием, продают там свои поделки, получают деньги. Классный бизнес!

— Неудивительно, что ты знаешь об этом месте, — хмыкнула я, косясь на её увешанные плетёными браслетами и вышитыми фенечками руки.

— Да ладно, это мелочи, — пожала плечами соседка. — Вот когда научусь вплетать защитные нити — тогда пойдёт хорошая прибыль. А пока — побрякушки…

— Тоже продаёшь? И сколько за них выручаешь?

Я снова посмотрела на Надеины «побрякушки» уже с куда большим вниманием: неплохо она устроилась! Ещё в школе, а уже получает деньги. Хм… Может быть, стоит перенять у неё мастерство? Вроде такая ветреная, вечно хихикает, уроками себя сильно не утруждает — а глянь-ка…

Кира. Ну-ка, стоп. Что опять за зависть такая лезет из всех щелей?

Надея меж тем, ничего не подозревая, делилась секретами фирмы:

— У них можно брать в аренду стеклянные полки в витрине. Самая маленькая стоит пятнадцать леонитов в месяц, двойная — двадцать пять. Есть ещё этажерки, но они доро…

— Что такое леониты? Местные монеты? Деньги?

Надея вытащила из заднего кармана чёрный бархатный мешочек, вышитый серебром. Развязала тесёмки.

— Дай руку!

Я послушно протянула руку, и она высыпала мне на ладонь несколько блестящих камешков, неправильной формы, но очень гладко отполированных и едва светящихся голубоватым блеском — точь-в-точь циферблат её часов.

— Леонит. Валюта мира Муравейника. Её используют только здесь и нигде больше, так что, когда поеду домой, придётся поменять на наши, местные…

Ого… В разных мирах ещё и деньги разные… Хотя вообще-то — что тут удивительно!

— Слушай, Надь, а я смогу где-то поменять на этот леонит деньги из моего мира? — вдруг забеспокоилась я. — А то мало ли — понадобится на что-то…

— Ммм… честно говоря, не уверена. У меня нет знакомых из неколдовских миров — кроме тебя, — так что никогда с этим не сталкивалась. Но, думаю, можно спросить у госпожи Ирины, — Надея улыбнулась. — Она поможет.

Нужно быть слепым, чтобы не заметить Надеиной привязанности к Ирине; надо же — повезло встретить такого учителя. У меня вот никогда не было любимых учителей — ни в начальной школе, ни в средней. И здесь пока тоже не появилось. А вот у Надейки есть.

Кира-Кира… И снова завидуешь?..

Я встряхнула головой:

— Ладно. Спасибо! Скажи, а почему он светится так же, как твои часы?

— Часы на двенадцати леонитовых камнях. Папа подарил перед поступлением в Муравейник. Везде это часы как часы, а здесь, в мире этого камня, они ещё и компас, и календарик…

— А! Вот зачем ты на них постоянно смотришь!

— Ну, как обычный компас они пригождаются не очень часто, а вот расписания всегда кстати! Например, сейчас, — она в очередной раз поднесла к глазам циферблат, — ясно-понятно, что Латехо закроется через полчаса! Побежали!

И мы побежали — знакомыми и незнакомыми коридорами, напрямик через зверинец, через планетарий, в котором под потолком вращалось огромное розовое тёплое солнце, а вокруг порхали бабочки и маленькие планеты, через склад мётел, сквозь многоярусные двери и теплицы, где выращивали кристаллы, через мастерскую с мольбертами, Витражный Зал и галерею с огромными эркерами от пола до потолка…

Наконец, проскочив квадратную каменную комнату со стрельчатыми окнами и скульптурой скрюченной ведьмы с роскошной гривой волос по центру, мы выбрались в учебное крыло — ту часть, где располагались кабинеты старших.

— О, тут у них гербокриптография… Тут алхимия… Тут артефактология… Шлифовка оптостёкол… А тут — то, что нам нужно!

Надея осторожно приоткрыла дверь и юркнула внутрь.

— Добро пожаловать в прихожую!

— То есть?

— То есть — тут старшие тренируются. Запускают колдовские стёкла в работу. В настоящие миры, в другие реальности. Классно, да? Взял, нарисовал стёклышко, и шагай куда хочешь. Поэтому и прихожая.

— О… Тут настоящие рабочие стёкла? Как в холлах?

— Вроде да, но я бы не стала рисковать. В конце концов, старшие — не значит профессионалы. Стекло может быть исправным, а может быть косым. Или вообще недоделанным. Скол на амальгаме — и пожалуйста, добро пожаловать на задворки мира.

Я с опаской покосилась на целую панель небольших квадратных стёкол, похожую на солнечную батарею. Некоторые из них светились — в основном, синим и голубым.

— Светятся активированные, — объяснила Надея. — И всё-таки — не суйся в них. Нам с тобой нужно вон то, — с этими словами она полезла в комод в углу класса и вытащила похожую на гармошку подставку. В неё, словно диски, были вложены десятка два стёклышек. Надея вытянула второе сверху — бледно-красное, с коричневой каёмкой, — и протянула мне.

— Это дорога в город. Быстренько смотаемся туда-обратно, и к Сашке.

— А почему нужно идти именно сейчас?

— Мне надо купить книжку по артефактам. На пикнике — на официальной части — будут специалисты из Артефактория. Я собираюсь туда после школы… Надо задать пару вопросов, но на всякий случай почитаю книгу — чтоб совсем тупой не выглядеть.

Артефаторий? Специалисты на пикнике? Карьера после школы? До сих пор я даже не задумывалась, чем ведьмы, пилоты и защитники занимаются по окончании Муравейника. Наверняка стройными рядами, под звуки труб, идут на борьбу с тёмными силами.

Не успела я спросить, что на пикнике будут делать артефактологи, как Надея уже затащила меня в стекло — я и опомниться не успела.

— Слушай! Ну ты бы хоть дала мне самой попробовать! Чего сразу тащить-то?

— Ладно. В следующий раз не потащу, лезь сама. Но имей в виду: с непривычки можешь и застрять.

— Когда посмотреть на пилотов ходили, не застряла! А если ты будешь всег… — Я захлопнула рот на полуслове, потому вокруг нас внезапно вырос город — зелёный, с невысокими кирпичными домами, блестящими тёмными окнами и канавами, от которых пованивало болотом. Я сообразила, что только что впервые шагнула сквозь стекло так далеко.

— Во-от, — удовлетворённо протянула Надея. — Понравилось? А ты ругаешься. К тому же «посмотреть на пилотов» мы ходили в пределах школы. А тут — чай, не ближний свет…

— Вау! Где мы?

— Километрах в двадцати от Муравейника, за тренировочной деревней, — с плохо скрываемым самодовольством ответила Надея. — Город называется Улигорако.

— И куда нам? — с любопытством оглядывая замшелую арку и деревянные крыши, спросила я.

Скажу прямо — улочка, где мы оказались, выглядела не слишком гостеприимно. Но над крышами и башенками в тумане высилась настоящая каменная крепостная стена, и это наводило на мысль, что мы находимся где-то в пригороде, а там, в центре, всё гораздо дружелюбней.

— Нам в книжный, — бросила Надея. И, стараясь не слишком чавкать по едва подсохшей грязи, мы прошли в арку. Затем миновали низенький дом, под стропилами которого гнездились чёрные голуби, и вынырнули в квадратном дворе, вымощенном узорчатой плиткой. Над ним с четырёх сторон сходились соломенные навесы, пахло стоячей водой, свежей зеленью и почему-то — помидорами и ещё чем-то гнилостно-сладким. В углу, на стыке двух домов, темнел сочный широколистный папоротник.

— Ух ты! Он цветёт?

— Не знаю. Не видела никогда. Но если увидишь ягоду папоротника, хватай не думая. Драконы её обожают, Пыхалка обрадуется. Нам в ту дверь.

— Слушай, а сюда можно добраться как-то иначе, чем через стекло?

— Запросто, но будет гораздо дольше — на дракозде.

— Дракозд?..

— Может, застанем на обратном пути. Хотя вон, смотри, — как раз стоит на станции.

Я обернулась туда, куда указывала Надея, и обнаружила под пёстрым черепичным навесом очень, очень странный транспорт: что-то вроде крытой тележки с четырьмя колёсами и двумя… лапами? Да, пожалуй, лапами, массивными и чешуйчатыми. Тележка заканчивалась узким треугольным хвостом, а начиналась кабиной, фары которой были похожи на громадные фасеточные глаза мухи.

— Фу!

— Что тебе не нравится? — возмутилась Надея. — Не самый быстрый, конечно, зато надёжный! Можно по холоду, по жаре… Даже по пескам — там, где не могут проехать колёса, он идёт на лапах.

— Он… живой?..

— Не, — Надея махнула рукой и вздохнула. — Бионика… Хотя было бы здорово, если б был живой. Знаешь, если бы папа не был артефактологом, я бы хотела стать инженером, который конструирует такие штуки. Когда я была маленькая, дракозды только появились, а теперь уже смотри какие мощные — могут неделю без подзарядки. Плюс сейчас разрабатывают гиперлупы — что-то вроде вакуумных туннелей, по которым можно будет перемещаться за секунды.

— И всё-таки он выглядит живым, — задумчиво откликнулась я, рассматривая чешую на боках кабины, оранжевые сопла и что-то вроде гребня между фасеточных «глаз».

— За праобраз взяты драконы — те, которые мирные, маленькие, — усмехнулась Надея. — Если нет стандартного топлива, его вроде как можно запустить на сыром мясе.

— Это поэтому дракозды — драконо-поезда?

— Ну, вроде того. А что такое поезда?

Я сообразила, что в мире Муравейника и в родном мире Надеи железных дорог нет. Ну хоть в чём-то я сведущей неё.

— Это железные дома на колёсах. Их по рельсам тянет огромный локомотив. Они работают от электричества.

— В них живут?

— В них ездят. Путешествуют. В моём мире ведь нет ни мётел, ни стёкол, ни дракоздов… Надь, а мы можем на нём поехать?..

— Можем, но давай как-нибудь в другой раз. Официально отпросимся и покатаемся. Сейчас-то мы тайком ушли, не хотелось бы задерживаться…

Я разочарованно кивнула и ещё раз посмотрела на «дракономобиль», как окрестила про себя этот полуживой транспорт. Мне показалось, его бока тяжело вздымались. Устал…

— Пошли?

Надея кивнула на вход и толкнула тёмную узкую дверку, состоявшую из стеклянных пластинок. Звякнул колокольчик. Мы окунулись в карамельное тепло и аромат книжных корешков, и я тут же забыла обо всех драконах и поездах…

— Ну? Что скажешь? — блестя глазами, спросила соседка.

Обводя взглядом книжные хоромы, я временно потеряла дар речи. Треугольные полки, похожие на пёстрые вигвамы, уплывали куда-то в потолок. Посреди помещения пылал костёр («Неужели настоящий?»), над ним в медном начищенном котелке булькала густая янтарная субстанция. На её поверхность то и дело всплывали жемчужные пузырьки — некоторые лопались, а некоторые отделялись от жидкости и взлетали к потолку, где пересекались верхушки полок-«вигвамов», туманились лёгкие облака и шумели кроны. Интересно, что за деревья? Колдовство или ма́стерская архитектура?..

— Ты ещё посмотри на второй зал!

Надея схватила меня за руку и потащила вперёд; после чавкающей грязи тёмно-зелёное, похожее на траву покрытие приятно пружинило под ногами. «Вигвамы» и облака остались позади, мы вышли во вторую комнату — и я опять обомлело застыла. Здесь тоже были книжные полки — но на этот раз в форме невероятно толстых, просто неохватных деревьев.

— Баобабы, — с видом знатока прокомментировала Надея.

Я кивнула и провела ладонью по шероховатому древесному боку. Потом задрала голову: где-то в вышине простирались розовые кроны…

— Ого… Надей, это самый необычный книжный, в котором я когда-нибудь бывала!

— А вот тебе и библиотека, — усмехнулась соседка, широким жестом обводя небольшую комнатку, скрытую в чаще баобабовых «полок». Ряды столов, мягкие глубокие кресла — красные, жёлтые, зелёные, фиолетовые, — тяжелые бархатные шторы, камелёк за ажурной серебристой решёткой и рамки с фото — всюду, где только можно. На всех фотографиях были утки.

— Утки? Серьёзно?

— Это место называется «Утиный Уголок». А там, дальше, — кафешка и кондитерская.

— Это и есть филиал «Латиха»?

— «Латехо». Да, он и есть. Ладно, Кир, задерживаться сильно не будем — если хочешь, смотри книжки, хочешь, выпей чаю. А я найду «Искусство Артефаторики» и вернусь, хорошо?

— Ага… Только я ж без денег. Чай не светит.

— Я угощаю.

И Надея унеслась в первый зал с вигвамами. А я осталась бродить меж баобабов, решив подождать её здесь. Сняла с полки толстую книгу в тяжёлом кованом переплёте. Надо же, я такие видела только на картинках! По центру обложки плетёными ремешками был прикреплён крупный и гладкий синий шар — вернее, полушарие. Я тронула его пальцем, и внутри искристо взвилось мерцающее крошево. Потом в глубине вспыхнула алая искорка, и всё стихло.

Хм. Надеюсь, я ничего не сломала?..

Усевшись за ближайший стол, я устроилась поудобней в жёлто-зелёном, как лимон, кресле и открыла книгу.

«— Маг выискался, — нарочно глядя в сторону, процедила она. — Думаешь, над каждым насмехаться можешь, коли каменной пыли полная сума?

— Девицы с виноградников — странные существа. Вроде бы знают только корыто, да коромысло, да бочки в погребе, а погляди — раскрыла мой секрет, не успел я и глазом моргнуть. Как ваше имя, виноградная леди?

— Кто это вам сказал, что я с виноградников?

— Такая дерзкая и в таких лохмотьях. Глаза что блюдца, а на блюде мятый картофель, потому что на рыбу медяков в дырявом кармане не достаёт. Откуда, как не с Йона?

Хедвика, покраснев, безотчётно оглядела свой наряд. Холщовое платье в пол, фартук — хоть и целый, а застиранный, в разводах едкого травяного сока. Сказала бы, что накидку нарочно выбирала подлиннее — скрыть бахрому на подоле и заплаты на локтях — да соврала бы: не так уж много у неё было накидок, чтоб выбирать.

— Кутаешься ты в свои латаные рукавчики, как воробушек в пёрышки, — усмехнулся серебристоглазый. — Что, совсем туго нынче у виноделов дела? Хотя о чём говорить, такие дожди…

Он отстегнул аграф в виде барбарисовой кисти и сбросил камлотовый плащ. Под ним оказалась тёмная рубашка с лесным узором: и зелень, и синь, и чернь… „Словно рыцарь с запада“, — с восхищением глядя на дорогую ткань, подумала Хедвика. Но вслух бросила:

— Небось сам их и насылаешь!

Зал тем временем оживлялся: подтянулись сельчане с окрестных деревень, пахари с ячменных полей, молодые ведьмы из редколесья да и горожане с самого Грозогорья — все мокрые, что мыши. Пёстрая толпа рассаживалась за столами, шумела у стойки, гомонила, хохотала и словно чего-то ждала.

— Меня ждут, — будто прочитав её мысли, подмигнул незнакомец. — Я ведь Сердце-Камень.

— Всё ты врёшь, — скривилась Хедвика, впрочем, не слишком уверенно. — Будь ты Сердце-Камень, были бы при тебе и менестрели, и скрипачи…

— Я сам себе менестрель. Скрипач мне не нужен. А вот лютник…

— Эй! Леди и господа! Жители Грозогорья и окрестья! — раскатился по влажному, тёплому воздуху бас хозяина. — Рад представить: неуловимый и сладкоголосый скальд Сердце-Камень! Северные баллады, суровые саги, драконьи сказки — для вас! Усаживайтесь, сушитесь, заказывайте яства. Сидр и медовуха, истории и менестрели — всё для вас в таверне Каменного Короля!

— Вот так названьице, — пробормотал серебристоглазый, выбираясь из-за стола. — Так вот, милая. Скрипач мне без надобности. А вот лютня сегодня пришлась бы кстати. Поможешь?

И, не успела она оглянуться, как незнакомец, назвавшийся Сердце-Камнем, схватил её за руку и повлек за собой к очагу».

— Ну, что вычитала?

Я с досадой закрыла книгу и вздохнула. Звонкий голосок Надеи резко выдернул меня из дождливой книжной реальности, утащил от очага, отвлёк от наблюдения за странной парочкой. Что за девица с виноградников? И этот Сердце-Камень… Любопытный тип. Наверняка колдун. Ладно, при случае дочитаю.

Склонив голову к плечу, Надея ждала, пока я вылезу из кресла. В руках она держала том, не менее толстый, чем мой.

— Неужели осилишь? Когда пикник-то? — насмешливо уточнила я.

— Да кто его знает.

— Как это? Вы все готовитесь, но не в курсе, когда пикник?

— Он приходиться на треть с четвертью луны. Это не вычислить заранее, есть только примерные сроки.

— И что за сроки?

— Дня через три-четыре.

— А. Ну это уже лучше…

И всё-таки была в недоумении. В моей прежней жизни тоже были праздники без точной даты, но у них всё равно были какие-то привязки ко времени — к дням недели, например, или к ледоходу, или ещё к чему-нибудь…

— По чаёчку и в школу? — предложила Надея, вновь вырывая меня из размышлений.

— Да, давай… Только я правда не знаю, когда разживусь деньгами, — смущённо согласилась я.

— Как будут — так отдашь, — махнула рукой соседка.

Минуту спустя мы сидели за огромным оранжевыми столом, похожим на пень от бамбука, и листали меню.

— Слушай… Я ничего такого не пробовала никогда. Что посоветуешь?..

— Мои фавориты — черешневый латте и еловый чай.

— Красивые названия!

— Если совсем не знаешь, что выбрать, можем попросить разлить и то, и другое на две чашки.

— Микс, что ли?

— Ну ты даёшь — микс! Конечно, нет! Кто ж такую вкусноту смешивает в бурду? Нет, просто четыре стакана, по два на брата.

Вместе с четырьмя чашками нам принесли два глиняных чайничка: я подняла крышки и обнаружила в первом сливочную розовую пенку, а во втором — мягко светившуюся зеленоватую смесь.

— Заметила котелок в первом зале? Там варится карамель, её можно вместо сахара добавить.

— Ага, спасибо…

Запах от чайничков сплетался зримыми спиралями и очень дурманил голову. Пахло… мм… свежескошенной травой, еловыми иголками, цветущей вишней, крепким кофе, ландышами, солью, сладкими тополиными почками… Я сделала глоток, и пенка растаяла на языке, как тёплое мороженое. Во рту остался вкус малины, черешни и халвы.

— Восхитительно! — прошептала я. В присутствии такого головокружительного напитка хотелось либо кричать, либо говорить шёпотом. Но кричать я не могла — не было сил…

— А теперь смотри сюда, — Надея быстро, ловко (я ахнуть не успела) опрокинула мою чашку на блюдце, вернула обратно и провела пальцем по краю образовавшейся лужицы.

— Ты что? Зачем выливаешь?

— Погадать.

— Как?

— Посмотри. Что видишь?

— Кляксу.

— Кляксу и я вижу. Ты ищи фигуры, буквы, всё такое. И запиши себе. А в школе я тебе дам расшифровщик… У меня записано, какой символ что значит.

— Мало ли кому что покажется! Невозможно описать все символы…

— Универсальная методика. Хочешь подробностей — приезжай ко мне в гости и спрашивай у бабушки, я тебе не объясню. Но работает в четырёх с половиной случаях из пяти.

— Вот как, — с сомнением пробормотала я, скептически вглядываясь в молочно-розовую лужу. — Ну, положим, я вижу овал, свиток и кирпич.

— Запиши и не забудь, — назидательно велела Надея. — А потом допивай, и двигаем в школу.

Эпизод с неясным гаданием отчего-то сильно меня смутил. Казалось бы, ну что такого, — колдовской мир, волшебные гадания. И всё-таки… всё-таки… Пребывая в странной задумчивости, я даже не заметила, как мы допили чаи, вышли из книжного и через стекло вернулись в Муравейник. Опомнилась лишь перед большой белой дверью в Сашкин блок — оттого, что Надея трясла меня за плечо и просила:

— А теперь — тс! На цыпочках.

— Почему?

— В этом блоке живёт Алла Лелена, большая подруга Норы. Ты ведь не хочешь, чтобы она тебя заметила?

Мне была противна мысль прятаться, но омрачать день очередной стычкой не хотелось, и я кивнула. Надея приоткрыла дверь, юркнула внутрь и, дождавшись, пока я тоже окажусь в холле, стремглав кинулась наискосок, к дальней от входа белой двери. Не понимая, чем вызван такой трепет перед старшими, я скользнулась следом за ней.

Пока соседка выстукивала замысловатый пароль, я жадно оглядывалась по сторонам. На первый взгляд, этот холл был совершенно таким же, как и наш, но если присмотреться… По стенам, у самого пола, светлой перламутровой краской были нарисованы крутые волны. Почти незаметные на белом фоне, они, тем не менее, легоньки сверкали, когда на них падал луч из витражного окна. Чуть выше, на уровне глаз, по стенам плыли такие же перламутровые облака, а над ними сияли звёзды, похожие на те, что вырезают из фольги на ёлку. Но эти звёзды казались выпуклыми, объёмными, очень рельефными, как будто настоящие светила спустились в эту светлую комнату…

— Ага, они ещё иногда и светятся, — завистливо вздохнула Надея. — Повезло Сашке жить в блоке с классными защитниками.

— В смысле?

— Мальчишки, которые тут живут, пишут курсовую работу по защитным артефактам. Эти звёзды — практическая часть из задания. Это не просто лампочки, они отражают любую направленную в них магию. Как щиты.

— Ого!

— А я о чём… Ладно. Когда-нибудь и мы такие штуки будем наколдовывать. У них-то это скорее исключение, чем правило — защитники редко занимаются прикладными вещами и артефактами, чаще просто руками машут, отрабатывают всякие защитные-боевые пассы…

— Ага…

В этот миг наконец распахнулась дверь, Надея весело прощебетала «А вот и мы!», и мы ввалились в жарко натопленную, пёструю, украшенную всевозможными постерами, гирляндами и огоньками комнату, которую Сашка делила с Роной, ещё одной солнечной ведьмой. Хм, может, поэтому у них и было так жарко и ярко? Интересная гипотеза!

Внутри, на кроватях, тумбочках, подоконниках и пуфах сидело ведьм десять; на столе в центре стояла огромная коробка, а в ней, завёрнутые в пузырчатую плёнку, ждали своего часа красные, зелёные, золотистые, чёрные, тёмно-синие и фиолетовые флакончики с пробниками духов. Кое-какие девчонки уже распечатали, и их ароматы сплелись в единый сложный запах — тут и нотки винограда, и корица, и голубика, и кедр, и апельсин…

— Кира, у тебя лицо такое, как будто ты читаешь очень сложную книгу, — заметила Алина, подвигаясь, чтобы дать мне место на пуфике. — Опять проблемы с тенями?

Девчонки расхохотались, я пожала плечами:

— Кажется, им не очень нравится общаться со мной, — ответила я, а сама подумала, как же она близка к действительности. Надея мельком тревожно оглянулась, но её тут же отвлекли ведьмы, сгрудившиеся в дальнем конце комнаты: они готовили заговорённые на влюблённость пояса для пикниковых нарядов и ждали Надею как специалиста по разного рода плетениям.

— Садись, — похлопала по пуфику Алина. — И угощайся.

На столе появилась половина сырной пиццы и огромная коробка конфет. На конфеты после сладкого чая я и смотреть не могла, а вот пару кусков пиццы умяла с удовольствием. К счастью, набитый рот избавил меня от участия в последующем разговоре о духах с ароматом любопытства, натуральной косметике из Траворечья, приворотных зельях, серёжках с эффектом «отведи глаз» и прочих дамских мелочах, так необходимых каждой ведьме на любом праздничном мероприятии.

— Так что это за пикник, расскажите, хотя бы, — справившись с пиццей, вклинилась я в бурное обсуждение тиар из зачарованных на прочность виноградных лоз. — А то все говорят-говорят о нём, а я даже не в курсе.

Наверное, было не слишком вежливо прерывать разговор, но девчонки принялись за объяснения с огромным энтузиазмом. Я уяснила, что пикник бывает раз в год — в начале осени, пока ещё тепло и темнеет не так рано. Длится он целый день: вся школа уходит в лес («Правда, и не знаю, куда мы теперь пойдём, раз ты сожгла барбарисовую поляну…»), там устраивают игры, лабиринт, и, конечно же, угощение — это, в основном, для младших. Старшие же показывают представление: что-то вроде демонстрации талантов. За всем этим следят… мм… кто-то вроде работодателей, как я поняла. Знаете, такая ярмарка вакансий. Если мастерство молодой ведьмы вызывает интерес, её приглашают на стажировку. Плюс гости рассказывают про возможности трудоустройства: чем ведьма может заниматься кроме полётов на метле и походов сквозь колдовские стёкла.

На этом месте беседа свернула на обсуждение профессий. Как их, оказывается, много! Зельевар, архивариус, изготовитель стеклянных порталов, чарошвея, специалист по плетению мётел, дизайнер защитных чар, колдозоолог, травник-медик, тенелов, ловец снов… Обсуждение завершилось лишь со звоном старинного колокола, оповещающего о начале уроков.