Колдовские стёкла. Дочь Чёрного короля

Эхо-город. Встреча с королём

Я шла по тихой погасшей тропе чужого, бесплотного города, но места казались мне знакомыми, словно когда-то давно, очень много лет назад я уже была здесь. Может быть, во сне…

Через десяток шагов пелена за спиной исчезла. Исчезли Поля Тумана, страж-сфинкс, калитка из белых завитков — как будто и не было никогда.

Позади меня стоял лес, далеко на горизонте стеклянным чёрным серебром возвышался призрачный дворец. А вокруг и вперёд, насколько хватало глаз, стелилась голубая трава. Она была мне выше колен, шелковисто щекотала кожу. Я наклонилась разглядеть, но в темноте не разобрала ни одного знакомого листа. Как будто даже цветы в мире теней были иными…

Тропа сужалась. Вверху застыло плотное бархатное небо, внизу качались стебли. Я шла, легко раздвигая заросли, доходившие уже почти до плеч.

Там, где я проходила, поднимались деревья — как будто прятались и выжидали, пока я уйду, а затем выскакивали на притоптанную мной узенькую полоску травы, чтобы скрыть след. Я оглядывалась, и тонкие гибкие стволы кивали мне, клонясь мягким ветвями. Заметают тропинку…

В волосах запутался крошечный лист. Я поднесла его к лицу и растёрла в пальцах — неясно, по-весеннему запахло фиалкой и фисташкой. Закружилась голова, мысли подёрнулись лёгкой дымкой…

Куда я шла? К стеклянному чёрному дворцу впереди.

Зачем? Отыскать и забрать сердце Чёрного Мира.

Кто я?

Кира Ольха, смутно крутилось в памяти.

Госпожа, шипел сфинкс.

Дочь, приветствовал меня Эхо-город.

Кто я?

Тени сгущались, сгущались и шёлковые цветы на моём пути, путая, сбивая… Аромат фисташки плыл в воздухе, усыпляя и успокаивая.

Я машинально передвигала ноги, рассматривая кроны и чёрное небо. Медленно приближался дворец. Стеклянная башня, упиравшаяся в серебристо-агатовый небосвод, расплывалась перед глазами, обретая двойников и близнецов; я не заметила, когда она оказалась по правую руку. Но, когда я свернула направо, башня скользнула влево.

Тогда я остановилась, вдохнуть поглубже и перевести дыхание. Запахи трав дурманили. Башня скользила передо мной, словно танцуя. От травы отделялись и взмывали в воздух прозрачные серые блики, похожие на лунных мотыльков. Здесь, на этом лугу, было ещё красивей, чем в Полях Тумана. Не было ни луны, ни звёзд, но весь мир позади меня мгновенно оплетали лозы, ветви и цветы. Оглядываясь, я видела бесконечную цветочную корзину, полную неведомых лепестков и тайн. Как было бы здорово шагать здесь с Ингваром.

Но почему так пусто? Я не видела ни теней, ни их короля. Только тишина, только сонные мотыльки и травы. Подвох, ловушка, опасность? Всё вокруг было таким мирным, так ласково гладили мою кожу травы, так чу́дно пахло ирисом и лещиной…

И всё-таки мне был нужен дворец, дворец и Чёрное Сердце.

Ингвар обещал встретиться в городе. Нельзя поддаваться здешнему успокаивающему дурману… Чувствуя непривычную лёгкость, я побежала вперёд и бежала до тех пор, пока не влетела в мелкую реку, подняв тучу брызг.

Волна окатила меня с головой, и вдруг… Вода смыла колдовство. Ушла вся магия этого места, околдовавшая меня, усыпившая тревогу. Цветы увяли, убравшись в землю. Деревья растворились в глухом воздухе. Травяные сумерки сменились мраком, в котором загорелся синими и алыми пламенными рёбрами дворец. Запахло обожжённым деревом, грозой, речной тиной…

…Очнулась я по пояс в воде. Речная лента стелилась передо мной, как недавно стелилась раскалённая дорога. А среди реки недвижно застыла ладья — огромная, чёрная, похожая на ящера с сотней рёбер или ракушку с тысячью граней.

Моё необыкновенное свойство воспринимать новых знакомых через предметы не подвело и на этот раз: перед глазами проплыла тёмная рыбацкая сеть, в которую были вплетены водоросли и мрачные цветы с лепестками, тронутыми тленом. В глубине сети таился сверкающий камень, внутри которого танцевал чёрный огонь…

Тёмный плащ, тёмный взгляд. И пронзительно-алая корона, пылающая над головой. Король не разомкнул губ, но в моей голове отчётливо, торжественно и зловеще прозвучало:

— Приветствую тебя, дочь!

И послушной марионеткой, чувствуя, как внутри разгорается глухой ужас, я двинулась к нему, всё глубже заходя в воду — без воли, без мыслей… Я шла до тех пор, пока не добралась до самой ладьи, а там из стеклянной ледяной черноты вынырнули тени, крутыми ступенями выстроившись передо мной. Они не были бесплотны, как их собратья в Полях Тумана или в коридорах школы. Они были телесны, темны, мутны, молчаливы и подвластны своему королю.

Я поставила ногу на первую ступень, боясь, что она меня не удержит. Но она удержала, и я ступила выше. Шаг, шаг и ещё — с рукавов и подола струйками потекла вода. Когда моё платье успело стать таким длинным и серебристо-серым? Помнится, всю ночь в Витраже я дрожала в форменном фиалковом платьице Муравейника…

На миг вернулась память, а с ней собственные мысли и воля. Что я делаю здесь? Где Ингвар? Почему этот силуэт… эта тень… король… называет меня своей дочерью? Что происходит, что творится? Я Кира, Кира Ольха, я живу на Боковой улице, дом четырнадцать, я должна ехать в пансион на весь учебный год, а в каникулы вернусь домой и буду вешать гирлянды, делать в сугробах ангелов и выстраивать на комоде стеклянные снежные шары… Я Кира, Кира Ольха…

— Кира Имплицитас. Кира из Теней, — тихо и торжественно произнёс Эхогорт. — Я ждал тебя.

Вода плеснула о тёмные доски, я ступила на борт ладьи, и лестница из теней растворились, смешавшись со струями стеклянной чёрной речки.

По левому борту плыла пустота — темней предрассветного неба, глуше последнего молчания. По правому вспыхивал и гас колючими голубыми точками Эхо-город, названный в честь короля Теней. Курились пыльным дымом гигантские трубы, алели жерла печей, дрожало небо, нанизанное на шпили и верхушки башен. Били витражные часы: стрелки скользили по циферблату, похожему на кружевное крыло мёртвого мотылька.

Сквозь дрёму и бессмыслие я сосчитала удары: шесть. Солнце ещё не встало. У меня ещё есть время, время, немного времени…

— Задавай вопросы, дочь, — повелительно произнёс король. — Спрашивай, пока мы на пути во дворец.

Он накинул на мои плечи невесомый тёмный плащ и встал рядом. Я ощутила, как мысли вновь вернулись ко мне — словно Эхогорт разжал тиски своей воли. Но вместе с разумом хлынула паника. Глотая её, как глотают горькую воду, я выдохнула:

— Не называй меня дочерью. Это ложь.

— Это так, Кира из Теней. Иначе город не впустил бы тебя.

— Ингвар…

— Презренный и про́клятый из клана Орей, — молвил Эхогорт. — Ему не войти в город.

— Он уже вошёл! Он нашёл другой вход! Он ищет меня!

— Ты ошибаешься, дитя. Единственный, кто искал тебя, — это я.

— Если бы Ингвар знал, что ему не попасть внутрь…

— Он знал. И его отец тоже знал об этом.

Меня словно ударили по голове. Сумрак вокруг сгустился, и я как будто разучилась дышать.

Ингвар не мог знать об этом. Он хотел дойти со мной до самого конца…

— Он привёл тебя, чтобы ты осталась здесь. Он привёл тебя на гибель с согласия отца, ведь, — Чёрный Король усмехнулся, — для глав школ вверенные миры ценнее жизней.

— Нет, — растерянно пробормотала я. — Нет… Не может такого быть…

— Живые клана Орей верили, что ты исчезнешь здесь — и с твоей жизнью, превращённой в тень, ослабнет твоё колдовство. И Чёрное Стекло, вход в Чёрный Мир, который ты создала по моему наущению, станет пустой стекляшкой… Но они ошибались. Наследница и госпожа мира теней не может погибнуть в Эхо-городе!

— Нет! У меня есть свой дом, в другом мире! У меня есть родители! Отец! Не ты!

Алая молния ударила в пол ладьи у меня под ногами. Тёмное дерево заискрило и задымилось крутой спиралью. Вскрикнув, я отшатнулась прямо в руки Чёрного Короля.

— Не печаль меня, Кира, — прошептал Эхогорт. — Не перечь отцу и господину. Задавай вопросы…

— Где Ингвар? — лихорадочно сглатывая, прошептала я. Молния до сих пор стояла пред глазами.

— Он вернулся обратно, как и хотел его отец. Он бросил тебя и исчез. Так поступают смертные… так поступают смелые.

Смелые?.. Это слово прозвучало отзвуком моих недавних мыслей. Ответственность за мир для него важнее моей жизни, и он оказался смел достаточно, чтобы признать это и вступить в лживую игру…

От того, что мы с королём думали об этом схоже, мне стало гадко.

— Не держи на него зла, Кира. Не нужно думать о тех, кого не станет уже к полуночи.

— Ты ворвёшься в мой мир и наполнишь его тенями? — спросила я, зажмуриваясь и сдавливая виски. Мне всё казалось, что стоит как следует зажмуриться, и я открою глаза в другом месте, далеко-далеко от этого страшного короля…

— Твой мир уже наполнен тенями, Кира, — ответил он, кладя руку мне на плечо. Я не почувствовала её: плоть была почти невесома. Плоть?… Или густая тень?.. Но вдруг, от прикосновения, заболела голова, и вязкая тяжесть поселилась в затылке. — Твой мир — здесь.

Помня о молнии у самых туфель, я не решилась возразить.

— Пройдёт много времени, прежде чем ты перестанешь противиться этой мысли, прежде чем привыкнешь. Но ты привыкнешь… Кира. Госпожа теней.

— Куда мы плывём? — спросила я, лишь бы не молчать. Молчание было страшнее его голоса; тишина душила.

Плеснули невидимые вёсла, дрогнули борта: река делала крутой поворот.

— Мы плывём во дворец. Ты ведь желаешь попасть именно туда…

— Да…

Знает ли он, что я хочу найти сердце Чёрного Мира? И даже если я заполучу его, то как вернусь обратно? Где Ингвар?.. Я не верила, что он бросил меня, я твердила себе: он бродит у стен Эхо-города, он ищет дверь…

— Я знаю, зачем ты явилась. — Эхогорт подошёл к борту ладьи и взглянул на призрачную набережную, усыпанную раковинами, галькой и пылью. — Проклят не один клан Орей. Проклят и клан Имплицитас — в прочих мирах. Как только мы придём туда властителями, всё изменится, Кира. Но теперь злая ирония делает мою дочь страшным врагом, желающим уничтожить моё сердце.

Я почувствовала, как язык примёрз к нёбу и отказывается повиноваться. Но мысли всё ещё оставались свободны — может быть, Эхогорт позабыл об этом, а может быть, хотел, чтобы я отчётливо понимала его слова.

— Ты задала вопросы. Ты получила ответы. Теперь говорить буду я.

Он отошёл от борта и встал напротив меня. Я вдруг поняла, что не могу двинуть не только языком — я не могу двигаться вообще. Как будто я стала ледяной статуей, пригвождённой к влажным доскам…

Ладью круто качнуло. Глухо застонало за бортом, плеснула вода… На мгновение тень возникла над палубой. Эхогорт, не оборачиваясь, взмахнул рукой. Тень опала горкой праха.

— Они бестелесны в жизни, но бренны в смерти. Ладья короля теней не должна сбиваться с курса. Любого неверного ждёт расправа…

Эхогорт склонился надо мной, обдавая исходящим из алых глазниц сиянием, и прошептал:

— Тебе не совладать со мной, будь на твоей стороне хоть вся удача твоего мира. Я не хочу твоей смерти, Кира. Я желаю, чтобы ты повзрослела здесь, в мире теней, и вошла в возраст бессмертия. Я отдам тебе корону, госпожа, и ты сумеешь сделать всё, что пожелаешь. Отозвать ли тени из прежнего своего мира, где, вдалеке от меня, ты провела свои первые годы, затвориться ли в Чёрном Мире, воцариться ли в одном лишь городе теней — решать тебе… Но вряд ли к тому времени тебе захочется этого, тёмная госпожа. Я мог бы оставить тебя безмолвной тенью, мог бы отправить тебя в прежний мир послушной куклой, но я дарю тебе место здесь, у подножия трона, рядом с твоим королём… Скажи это, Кира. Скажи мне.

Он надвинулся на меня, и острый, жжённый запах усилился, смешавшись с холодным и резким ароматом чёрной орхидеи. Мысли заметались в голове, меня жёг его взгляд, но я не могла отвести глаз от алых бусин, от синей короны…

— Скажи это.

Что я должна сказать? О чём?..

«Скажи ему», — попросил меня кто-то знакомый, серьёзный, рыжий. Кто-то, в чьё предательство я так и не верила до конца.

«Почему я должна сказать ему это?!»

«Чтобы он оставил тебя в живых, чтобы не сделал тенью…»

— Скажи!

Я почувствовала, что язык вновь повинуется, но… но… Если я произнесу это, если скажу, случится что-то непоправимое… Что-то сломается, изменится — что-то во мне самой…

Разгоралось и пекло́ в груди, а голову словно стягивал пылающий обруч. Я дрожала под взглядом Чёрного Короля, уже плохо понимая, что происходит, и только его глаза впивались в меня, высасывая тепло. Руки становились ледяными, невесомыми, бесплотными… Я превращалась в тень…

«Скажи!» — испуганно крикнул Ингвар.

— Кира, дочь моя, — шёпотом, медовым кинжалом, проникавшим куда-то под сердце, повторял Эхогорт, и синие огни мерцали над его пальцами. Вспышка, мой крик, и новый град молний, ломавших свои стрелы о дерево ладьи совсем рядом…

«Он же убьёт тебя, Кира!»

— Мой король, — чужими губами произнесла я. — Мой чёрный господин.

По спине пробежала дрожь, сердце замедлилось — я различала каждый редкий удар. В ушах загудела, загрохотала кровь.

— Твой отец, — замерев, произнёс Эхогорт.

— Мой отец, — послушно выговорила я.

И молния, наконец, устремилась в самое сердце ладьи, крупная и искрящая, как столб серебряного пламени. Ладью разломило на две половины, меня отбросило к борту, накрыло волной и повлекло на дно. Я всё ещё не владела собой, не могла двигаться, не могла грести, плыть, выбираться на поверхность… Я только слышала хохот, который раздавался повсюду, с водой плескал в лицо, расходился по поверхности волнами чёрного огня, взвивался в воздух, ввинчивался в уши…

Король Эхогорт махнул рукой, вытаскивая меня из реки, вновь лишая собственной воли и памяти. Чёрные пузырьки, холодный воздух, серое платье, мокрые кружева… Полёт… Вода… Тёплая, пустая дрёма без мыслей, без страха…

Я с облегчением закрыла глаза.

Будь что будет. Я слишком устала. Я слишком не принадлежу себе в этот час.