Когда завидуют мертвым

24 Артель

Огонь пощадил бесценные страницы дневника офицера объекта противоракетной обороны Москвы под названием «Субботний вечер». Обуглились края страниц, и немного обгорел корешок. Николай благодарил судьбу за то, что дневник уцелел. Он не только не сгорел, но и не потерялся, когда пьяный Васнецов бросился бежать неизвестно куда. Варяг нашел этот ежедневник и вернул его Николаю. Для Васнецова это был не просто старый блокнот. Он являлся хрупким и тонким мостком между прошлым и настоящим. Ключик к пониманию многого из того, что еще недавно понять было невозможно. Связующая нить между ним и родным дядей, который, как оказалось, когда-то у него был. В эти расплывшиеся строки и потрепанные временем страницы неизвестный человек вложил столько своих чувств и переживаний, что они казались осязаемыми. Для Николая это воспринималось как Священное Писание, открывающее сакральные тайны их мрачного бытия и порождающее новые вопросы и эмоции, которые помогали видеть смысл в своем существовании. Как ни странно, огонь, в совокупности с паром, помог раскрыть слипшиеся страницы. Теперь Васнецов осторожно перелистывал их, с удовлетворением отмечая, что текста там еще в достатке и чтение закончится нескоро. Однако он не торопился читать. Сказывалось плохое самочувствие после пьянки. И хотелось дождаться того душевного состояния, которое будет располагать к чтению и лучшему восприятию того, что хотел сказать этот человек. Ведь в этих строках была заложена не просто хронология событий и взгляд на них автора, но и некая, как считал Николай, духовная сила, которая подобно притче помогала лучше понимать события дней сегодняшних и весь окружающий мир.

— Мужики вернулись. Юра, открывай, — послышался из передней кабины голос Сквернослова.

Аппарель опустилась, и в луноход забрались Людоед и Варяг, которые решили дополнительно исследовать оставленные в снегу следы людей, напавших на лыжника.

— Метрах в пятистах от того места их собачья упряжка поджидала и еще один человек, — сказал Яхонтов своим товарищам, дожидавшимся в луноходе.

— Да, — кивнул Крест. — А эти двое, пока жертву тащили, потеряли одну его лыжу. Видимо, в темноте не заметили пропажу, да так и уехали. Лыжа хорошая. Спортивная. Норвежская. На ней, кстати, тоже следы крови.

— И где она? — спросил Николай.

— Да выкинули. Куда ее? Одна ведь. Была бы пара, так цены не было бы. А так… Ладно, Юра, поехали. — Крест, по обыкновению, хлопнул ладонью по окошку и стал расстегивать свою черную шинель.

Алексеев повернулся и взглянул на Людоеда.

— Вообще-то у нас изначально командиром является Варяг, — недобрым тоном произнес космонавт. — Чего ты раскомандывался?

— Ох, как меня тут все любят, — покачал головой Крест и усмехнулся. Затем взглянул на Яхонтова. — Какие будут распоряжения, командир?

— Поехали, Юра.

Машина тихо заурчала и продолжила свой путь на восток. Точнее, в ту сторону, которая когда-то была востоком.

— А может, Варяг, ты по праву командира все-таки задашь товарищу Алексееву вопрос: какого лешего из машины ночью антенны торчали?

— Ты, Людоед, уличить меня в чем-то хочешь? — резко сказал Юрий. — Я пытался связаться с нашим кораблем и никакого секрета из этого не делаю.

— Ну и как? Связался?

— Был очень слабый сигнал. Но ничем иным, кроме нашего корабля, это и не могло быть.

— Почему?

— На орбите нет больше ничего, кроме мусора. С началом глобальной войны важно было немедленно вывести из строя всю спутниковую группировку противника для каждой из сторон. Особенно болезненно это сказалось на военном потенциале НАТО. Уж очень они продвинуты были по части высоких технологий и глобальной спутниковой связи. А значит, и зависели от этого. Короче, людям мало было воевать на Земле. Им вздумалось выжечь и орбиту тоже. Все этим охотно занялись. А мы на своем корабле были достаточно далеко от Земли, чтобы уцелеть.

— А мы с Надеждинском связаться можем при помощи этой рации? — спросил Сквернослов.

— Нет, конечно. Здесь-то рация достаточно мощная, но у вас в общине мощности поменьше. Там радиостанции полевые. И не забывай, что наша планета круглая, а не плоская. Нам помешает поверхность Земли. Конечно, можно по формуле вычислить, на какую высоту надо поднять антенну, чтобы послать сигнал в Надеждинск, с учетом пройденного от него расстояния. Но помимо этого, еще между нами есть холмы, а это тоже препятствие для радиоволн.

— А через твой звездолет нельзя вещать на тот город? — поинтересовался Людоед.

— Нет. Там частоты другие. Закрытые. Можно включить режим общих частот, но для этого надо находиться на корабле. А это невозможно.

— Ну а зачем ты хотел с кораблем связаться?

— Он продолжает в автоматическом режиме наблюдать за планетой. Интересно, какие изменения произошли после нашего последнего сеанса связи.

— И что?

— Да ничего. Сигнал битый был. Слабый. Много помех в атмосфере. Магнитные бури или еще черт знает что.

— А может, ты что-то недоговариваешь? — Людоед как-то лукаво посмотрел на космонавта.

— А что мне утаивать? — зло ответил Юрий. — Тебе кругом заговоры мерещатся. Ты в своей жизни вообще кому-нибудь доверял хоть раз?

— Разумеется, нет, — усмехнулся Илья, — потому и выжил.

— Примерно такой ответ я и ожидал услышать, — вздохнул Алексеев.

— Ты еще планируешь связываться? — вмешался в разговор Яхонтов.

— Завтра попробую. По моим подсчетам, корабль должен будет пролетать как раз над нами.

— А почему он не падает? Он же все мыслимые рекорды побил, — продолжал расспросы Людоед.

— Орбита высокая. Он упадет, но не скоро.

— Понятно. — Крест снял берет и почесал свои темные с сединой волосы. — Эх, помыться бы сейчас. Может, попадется какой-нибудь городок с выжившими. Надо там себя немного в порядок привести. А то еще вшами обрастем, чего доброго.

— Откуда им тут взяться? — проворчал Алексеев.

— От людей, дружище, — усмехнулся Крест. — Или твоя чудо-машина и от паразитов защищена? После того, что я узнал о ее броне, я и этому не удивлюсь. — Он снова лукаво взглянул на космонавта.

Николай понял, что Илья пытается разговорить Юрия и выведать у него интересующую информацию. Однако Юрий был тоже не прост.

— Я тебе уже говорил. Не я создавал эту машину. Так что вопросы по ее характеристикам не по адресу.

Людоед покачал головой.

— Ну-ну…

Вопрос по луноходу так и остался пока открытым.

Васнецову стал неинтересен этот разговор, и он вернулся к изучению записной книжки…

…Электроэнергия вновь стала подаваться в полном объеме примерно через пятнадцать минут после удара. Сейсмографы доложили, что взрыв был в полукилометре от нас и мощность его составила более ста килотонн. Хотя это далеко не точные расчеты. Аппаратура старая. Какие-то узлы вышли из строя в момент взрыва. Однако теперь это имело лишь второстепенное значение. Ясно одно, военный городок рядом с нами стерт с лица земли. Метеостанции больше не существует и выход на нее из нашего бункера завален, что в принципе и должно было произойти по плану в случае удара. Теперь все, что нас связывало с внешним миром, это тоннель метрополитена…

Васнецов остановился, вперив взгляд в последнее слово. Метрополитена… Что-то магическое было в этом. Он не мог заставить себя читать дальше, переживая вновь и вновь свой визит в московское метро и странный сон, в котором ему явилась Рана, устроившая ему что-то вроде экскурсии по часу заката цивилизации. Вернее, ее полного краха, ознаменовавшегося всеобщим безумием и всполохами термоядерного пожарища…

— …И что дальше? — Полковник Коновалов пристально посмотрел на старшего контролера, который сидел за столом в кабинете старшего дежурной смены и, вонзив пальцы левой руки в свои светло-русые волосы, угрюмо смотрел в паркетный узор покрывающего пол линолеума.

— Все вышло из-под контроля, — вздохнул он. — Все пошло далеко не по плану.

— У этого безумия еще и план был? — усмехнулся подполковник Владимир Васнецов.

— Разумеется, — устало кивнул контролер. — Просто все предусмотреть не вышло. Нам поступила оперативная информация. Но мы не успели ее разработать до конца.

— Что там было? — спросил Коновалов.

— Помните, в две тысячи втором году террористы захватили театр в столице? Три дня весь мир смотрел за этим чудовищным представлением. Все службы были брошены на разрешение ситуации. Весь город… Да что там. Вся страна во всех тяжких подозревала южан. А в это время люди с внешностью отнюдь не кавказской закладывали некие устройства в столичном метро. Никто не обращал на них внимания. Некому и проверять их было. Все умы были заняты театром, приезжими с юга и сотнями заложников. Что и говорить. Весьма грамотная и далеко идущая акция.

— Так что, это все дело рук террористов? — удивился Васнецов.

— Нет. Террористы лишь инструмент. Расходный материал. Патроны в обойме. А вот за спусковой крючок кто дергает, это совсем другой уровень. Бедолаги даже не подозревают, каким целям и идеалам они иной раз служат.

— Вы что, террористам сочувствуете?

— Вовсе нет. Но если бы люди часто прислушивались к голосу разума и здравого смысла, то террористов было бы гораздо меньше. Наша страна после поражения в холодной войне оказалась в очень бедственном положении. Десятилетия на железный занавес давила лавина разрушительных процессов и замыслов. И когда этот занавес открылся, она хлынула внутрь. На нашу Родину. В наши дома. Какова плотность иностранной разведывательной и диверсионной агентуры на постсоветском пространстве, сложно вообразить даже мне, офицеру самой могущественной и засекреченной спецслужбы страны. И они, эти агенты, взяли в оборот наших доморощенных террористов. Обиженных на жизнь. Опустившихся до низшего уровня. Агенты разные. Даже из захудалых стран третьего мира или бывших «братских» республик и государств. Все кому не лень. У нас в стране после пресловутых очередей за колбасой, нищеты и постперестроечного мракобесия образовалась не просто пятая колонна. Это настоящий пятый легион.

В дверь кабинета постучали.

— Да! — громко ответил Коновалов.

— Товарищ полковник! — В открывшейся двери показался молодой испуганный офицер с погонами старшего лейтенанта. — Разрешите?

— Что случилось?

— Появилась связь с объектом «Среда» и с двумя подлодками в Северной Атлантике.

— Иду, — кивнул полковник. — Разрешите? — Он взглянул на контролера.

— Да. Конечно, — качнул рукой тот. — Занимайтесь своим делом.

Старший контролер проводил взглядом Коновалова и, когда за ним закрылась дверь, обратился к Васнецову.

— Наверное, хорошо, Владимир, что мы сейчас одни остались.

— Да? — удивился подполковник. — Что же вы хотите мне сказать такого, что не хотели говорить при моем начальнике?

— Я хочу вас завербовать, — прямо и честно заявил старший контролер.

— Что? Как это? Разве мы не одному делу служим?

— Это само собой. Но кто и как понимает суть службы? Мы служим нашему работодателю, то есть своим министерствам? Мы служим политическому режиму? Или все-таки России?

— А как вы думаете? — нахмурился Владимир Васнецов.

— Послушайте. Все, что я вам сейчас скажу, должно остаться тайной, невзирая на ваше решение.

— Любопытно…

— Не перебивайте. Ваше легкомысленное отношение к секретности может повлечь вашу гибель. И вы должны это четко осознавать.

— Вы угрожаете мне?

— Я предупреждаю. Сейчас особый период и властвуют особые законы и правила. Война внесла свои коррективы в нашу жизнь.

— Я офицер. Офицер режимного объекта. Я знаю, что значит держать язык за зубами.

— Вот и славно, — кивнул контролер. — Так вот. Есть определенный список людей, составленный нами довольно давно и лишь корректируемой со временем. Этот список сделан на случай большой войны, которая, увы, началась. Так вот, все эти люди подлежат уничтожению. Разумеется, негласно.

— И кто это? — Васнецов был озадачен таким поворотом.

— Среди них политики. Даже представители правительства, Государственной Думы, министерств и ведомств. Местных властей в регионах. Неправительственных организаций. Влиятельные журналисты и даже некоторые деятели культуры, кое-кто из олигархов. Есть и высшие военные чиновники, и представители силовых структур. Ну, с силовиками разберутся наши люди в этих ведомствах. А вот в этом блокнотике, — контролер достал небольшой блокнот из внутреннего кармана своего пиджака, — тут люди, которых вы имеете право ликвидировать, если даете согласие стать одним из наших чистильщиков. Это люди, которые в мирное время, мягко говоря, бесполезны, а в военное — опасны. Нами давно проанализированы их взгляды на жизнь и возможные модели поведения в особый период, который настал. Это пятая колонна. Пятый легион.

— Вы хоть понимаете, что предлагаете мне? — нахмурился Васнецов.

— Разумеется, понимаю. Главное, чтобы вы меня поняли. И поняли правильно.

— Я офицер, а не убийца!

— Вы военный, Владимир. А военный — убийца по определению. Вы ведь с тем же успехом, с каким являетесь офицером объекта противоракетной обороны Москвы, могли быть дежурным в ракетной шахте, где покоится, ожидая черного дня десятиголовый «Сатана» — «СС-восемнадцать». Или командиром расчета передвижной пусковой установки «Тополь-М». Или пилотом бомбардировщика. Выполнение вами в тех условиях своего долга не делало бы вас убийцей? Да и простой солдат, вжимающий спусковой крючок своего АКМ?

— Вы передергиваете, товарищ, не знаю как там вас по званию. То верность присяге… Война… Солдатский долг…

— Война. Совершенно верно. Война, — спокойно кивнул контролер. — Именно война и началась. Но разве не должен верный присяге и Родине воин уничтожать как внешних врагов, так и внутренних во имя достижения победы и спасения своей страны? Неужели эти несколько десятков аморальных человек достойны вашего сочувствия, а миллионы безвинных иностранцев, на кого падут наши ракеты, недостойны этого? Или знать в лицо человека, которого должен убить, и смотреть ему в глаза намного тяжелее, чем нажать на кнопку и не видеть, сколько детей, женщин, стариков и домашних кошечек с попугайчиками это действие превратит в пепел?

— Я не нажимал кнопку!

— Но если бы вы были дежурным в ракетной шахте или командиром «Тополя», разве вы не нажали бы ее, как того требует от вас долг перед Родиной и данная ей клятва?

— Почему вы сами этого не сделаете? У вас же такая могущественная спецслужба, как вы говорите…

— Знаете, Владимир, в чем импотенция власти и внешней политики в нашей стране? — Контролер усмехнулся. — В маленьких размерах главного органа. Органа насилия. У нас, при огромных размерах страны, безобразно маленькая армия. Маленький бюджет спецслужб. Маленький штат этих самых служб. И оклады, простите, несоразмерны задачам. Кто-то у нас боится, что большая и сильная армия и гигантский монстр, подобный былому КГБ, снова подорвут экономику страны. Хотя это еще вопрос, что именно подорвало экономику былого СССР. Огромная и мощная армия и военные расходы? Воздействие внешних подрывных сил с привлечением внутренних подрывных элементов или откровенная тупость, пассивность, инертность и маразм провонявших нафталином кремлевских старцев, которые похоронили великую идею под грудами блестящих побрякушек, торжественно навешиваемых друг на друга, и под тоннами макулатуры с победными прокламациями в честь достижений очередной пятилетки? Именно слабость нашей страны в военно-политическом и разведывательном отношении привела нас к тому, что сегодня произошло. Нет в мире баланса. Нет равновесия. Никто не спорит с тем, что в Союзе была уйма проблем и недостатков. Но теперь-то все иллюзии насчет того, что нашу жизнь хотели сделать лучше, рассеялись окончательно. Нас должны были выбить из седла, и они это сделали. И дело не в идеологии. Наша страна при любой власти и во все времена была бельмом на глазу для тех, кто жаждал мирового господства. Наша утраченная сила могла бы удержать некоторые горячие головы от этого хаоса. И поэтому нам не удалось вовремя предотвратить удары по метро, а значит, и по столице, которые буквально нас обезглавили. Именно предчувствуя это, нами был разработан план создания специального резерва из числа патриотов. Мы занимались этим последний год и особенно этот месяц. И продолжаем, как видите. Нам нужна помощь наших благонадежных граждан. Не думайте, что мы хотим сделать кровавую работу чужими руками. Мы тоже в этой связке. Но любая помощь, особенно от военных профессионалов, нам просто необходима. Этот секретный план носил безобидное название «Артель». Но цели широки. Подумайте, после наступившего периода кто-то должен будет брать бразды правления в свои руки. Кто-то должен будет повести за собой народ и возрождать разрушенное. И кто это будет? Может, эти люди? — Он кивнул на блокнот. — Те, кто может вообще нас привести к полному и безоговорочному поражению. Или другие? Истинные граждане своей страны, для которых существует понятие «Родина» и кто не продался с потрохами золотому тельцу и собственным алчным амбициям?

— Могу я взглянуть?

— Конечно. Посмотрите. На каждой странице фотография и краткое досье. Только открывается он при помощи маленького замка. Если попытаться вскрыть блокнот, минуя его, то в обложке и корешке лопнут микрокапсулы и кислота уничтожит страницы из специальной бумаги раньше, чем вы успеете на них взглянуть. Код замка — два-два-ноль-шесть-два-ноль-один-два.

Подполковник осторожно набрал цифры и стал листать блокнот, глядя на легко узнаваемые лица довольно известных людей. Он иногда качал головой, в такой сдержанной форме выражая свой шок от того, кто был занесен в этот список приговоренных.

— Постойте, но из-за этого человека посадили в тюрьму офицера, который покушался на его жизнь! — Он указал на одну из фотографий.

Контролер лишь улыбнулся.

— Теперь другие времена. Теперь не посадят. К тому же многие из них, наверное, уже мертвы, попав под удары. Но если кто-то из них вдруг заявит о себе, он должен быть вычеркнут из списка живых немедленно. И вам удобнее это потому, что многие из них будут здесь. В специальных укрытиях метрополитена. Кто-то из них приготовился к концу света заблаговременно, забронировав престижные убежища. А некоторые даже знали о том, что грядет, раньше, чем мы. Это хоть и косвенно, но указывает на их связь с враждебными нашей стране силами или некими тайными обществами, имеющими отношение к мифическому конгломерату сильнейших людей мира, мнивших из себя тайное мировое правительство. Не стоит их жалеть. Отбросьте ненужную в данном вопросе химеру совести.

— Отбросить химеру совести? — Брови Васнецова поднялись вверх. — Вы мне проповедуете гитлеровский постулат! Вы хоть понимаете, что сейчас сказали?!

— Разве у злодеев нечему поучиться? Гитлер не был идиотом…

Подполковник резко поднялся со стула.

— Я русский офицер! А русский офицер, настоящий, а не гуттаперчевый мордатый жиробрюх в погонах, которому солдаты моют машину и строят особняк, силен своим духом и совестью! Кто вы в таком случае?!

Теперь поднялся и старший контролер.

— Я такой же российский офицер, как и вы. Мне не моют машины солдаты. Мне не строят особняки. Я не таскаю со склада тушенку и не склоняю к интиму подчиненных женского пола, пользуясь своим служебным положением. Для меня превыше всего Родина. Но я не идеалист, а прагматик. Идеализм сродни слепоте. А завязанные глаза позволительны лишь Фемиде. — Он запустил руку во внутренний карман и извлек оттуда толстый белый конверт. — Вот. Взгляните. Тут досье на вашу жену и трех ее любовников. А также на одного криминального авторитета, который, уж простите за прямоту, трахает вашу несовершеннолетнюю дочь. Тут их адреса и прочая полезная информация. Если вам вздумается намотать им, включая вашу жену, кишки на кухонный нож, никто вас за это не осудит. Никакому уголовному преследованию вы не подвергнетесь. Войдя в нашу «Артель», вы встанете над законом. Вы станете карающим мечом державы…

— Ах, вот оно что! — воскликнул Васнецов. — Вы только что говорили громкие слова о долге, присяге, патриотизме и Родине! Но теперь вы просто растоптали весь этот пафос! Вы суете мне эту грязь в надежде купить меня за возможность кровавой мести?

— Дополнительная мотивация не будет лишней…

— Да черт вас подери! Вы вместо того чтобы заниматься разведкой и контрразведкой, пресекать любые угрозы, собирали грязный компромат на людей, которых планировали завербовать! Это ваши методы?!

— Это не самые грязные наши методы, да будет вам известно…

— Да кто вам право дал?..

— А вот ваш брат согласился. Без всяких компроматов и дополнительных мотиваций. Идейно согласился. За Родину.

— Что?..

— Ваш брат. Николай Васнецов. Майор ВДВ. Участник боевых действий на Северном Кавказе. Проходит службу в городе Надеждинск Калужской области. Он уже полгода с нами в связке.

— Я вам не верю… — вздохнул Владимир, пристально глядя на контролера.

— Я понимаю вас. Но, кстати, он отказался от мести вам за то, что вы увели у него невесту. Не скрою, наш сотрудник намекал на такую возможность и получил за это, извините, в рыло. Однако ваш брат согласился войти в «Артель». Более того. Он поведал нам, что у вас превосходная боевая подготовка и великолепные физические данные. Он порекомендовал нам поговорить и с вами, что я сейчас и делаю.

Васнецов задумался и уставился на лежащие на столе блокнот и белый конверт.

— А как же моя служба здесь? Я нужен на своем месте.

— Само собой. Я ведь не предлагаю вам немедленно выйти на поверхность и начать отстрел. — Контролер усмехнулся. — Вы же сами знаете, что по плану особого периода жизнедеятельность «Субботнего вечера» функционально необходима в течение полугода максимум. В иных оговоренных директивами случаях год и два. А дальше согласно новым распоряжениям командования. Но думается мне, что командовать уже завтра будет некому. Нас обезглавили. А значит, брать в свои руки все придется нам. Так что по окончании работы этого объекта вы сможете начать новую работу. За это время вы пройдете дополнительную подготовку и изучите специальную экипировку, которую мы разработали для членов «Артели». Так что? Вы согласны?

Владимир еще раз задумчиво взглянул на блокнот и конверт.

— Да, — сказал наконец он. — Я согласен.

Он положил блокнот в карман и через несколько секунд отправил следом и белый конверт…

Николай прислонился спиной к стене отсека и прикрыл глаза, стараясь унять охватившее его волнение. Теперь он точно знал, кто вел записи в этой записной книжке. Это был его родной дядя Владимир. Все тут было написано его рукой. Более того. Оказывается, что и отец был членом этой тайной ассоциации убийц-ликвидаторов. Быть может, он и стал искателем по этой причине? Уходя в рейды, искал приговоренных, чтобы привести приговор в исполнение? Васнецов в очередной раз поблагодарил судьбу за то, что она уберегла записную книжку от времени, сохранила от огня и вообще вложила эти бесценные страницы ему в руки.

Луноход остановился перед железнодорожным мостом, который был разрушен. Поначалу показалось, что мост нависал над широким оврагом. Но в спускающихся вечерних сумерках удалось разобрать, что внизу проходило шоссе. Теперь все это, конечно, было погребено под снегом.

— Склон очень крутой, — сказал Алексеев. — Надо искать безопасное место, чтобы дальше проехать.

— Поворачивай налево, — произнес Варяг, смотрящий в перископ.

Машина повернула и двинула в указанном направлении. Темнота быстро овладела миром, прогнав скоротечный серый день и вновь взяв власть над большей частью суток. Юрий включил фары. Машина ехала довольно долго, пока наконец Яхонтов не приказал остановиться.

— Что ты там увидел? — поинтересовался Людоед.

— Табличка на дереве. Вроде свежая.

— И что на ней?

— Погоди. Юра, фары чуть левее. Вот так. Написано что-то. Ага. «Охотничья артель „Три свиньи“. Свободная от радиации зона. Натуральный обмен. Баня. Ночлег. Услуги массажисток. Полная безопасность для путника».

Николай напрягся. После прочитанного в записной книжке текста слово «Артель» приобрело для него совершенно новый смысл. Конечно, и в родном Надеждинске существовали артели. Тоже охотничья, строительная и прочие, в которые нормами трудовой повинности были включены его соплеменники, обладающие теми или иными навыками и умениями. Но после тех впечатлений, что подарило ему чтение диалога между дядей Владимиром и безымянным контролером, в этом слове звучало что-то зловещее и благоговейное одновременно.

— Вот и место для привала. Заодно и помоемся, — хмыкнул Людоед. — Никто возражать не будет?

Стрелка на табличке указывала направление, по которому луноход подъехал к какому-то комплексу. Очевидно, когда-то здесь был придорожный мотель преимущественно для дальнобойщиков. Кафе и автозаправочная станция. Крытая автостоянка и мойка. Шиномонтаж. Все это, видимо, располагалось компактно и позволило людям объединить все строения в единый комплекс, обнеся территорию бревенчатым срубом, железными контейнерами и прицепами автопоездов, и накрыть сверху бревнами, сделав крышу, на которой возвышались сделанные из утепленных кабин грузовиков и корпуса от БРДМ наблюдательные посты и сторожевые вышки. Похоже, люди в этой артели приспособили под свои нужды электропотребление и солнечные панели с придорожных столбов, оснащенных когда-то автономными милицейскими радарами и электрифицированными дорожными знаками. В радиусе сотни метров от комплекса территория была очищена от деревьев и создан рубеж из массивных бревенчатых «ежей», между которых была беспорядочным образом натянута ржавая колючая проволока и спирали так называемой «егозы». К ним в большом количестве были привязаны пустые консервные банки и стеклянные бутылки. Перед входом в комплекс стояли три цистерны от бензовозов, превращенные в ДОТы, чьи бойницы и нарисованные вокруг рисунки делали их похожими на тучных свиней. У одной цистерны под «пятачком» была выведена буквами «НИФ НИФ» улыбка, похожая на оскал. У другой — «НАФ НАФ», и у третьей — «НАХ НАХ».

— А тут ребята с чувством юмора живут, — усмехнулся Сквернослов, когда луноход остановился перед ограждением.

— Следы. Кажется, собачьи упряжки. — Юрий кивнул в сторону разрыва в периметре, который сейчас был перегорожен примитивным бревенчатым шлагбаумом, обмотанным колючей бухтой «егозы».

Весь периметр был достаточно надежным прикрытием от визитов животных, если только тут не водились те загадочные черви, с одним из которых довелось столкнуться Николаю. Однако бревна периметра могли вполне уходить в снег вплоть до поверхности земли и предохранять и от червей. Но вот от крыс этот рубеж точно не спасал.

Между свиноподобными ДОТами показались три человека. Они были одеты в теплые одежды, обшитые звериными шкурами. На валенки одеты короткие и широкие самодельные лыжи, для более комфортного передвижения по снегу. Люди направились к луноходу.

— Юра, ну-ка выпусти, я с ними потолкую, — сказал Людоед, накидывая шинель, беря в руки автомат.

— Хватит уже аппарель без крайней нужды открывать. Холод собачий. Через шлюз лезь, — ответил космонавт.

— Спасибо, что не отказал, — проворчал Крест, открывая внутренний люк.

— Я с тобой, — подал голос Николай.

— Давай, блаженный. — Людоед кивнул.

— Не называй меня так, — буркнул Васнецов, одевая бушлат.

— Хорошо, блаженный. Не буду.

Выйдя на холод позднего вечера, они пошли вперед и остановились между шлагбаумом и носовой частью лунохода. Позади захрустел снег от шагов Варяга.

— Здрасьте вам, — махнул рукой тот из местных людей, что шел в авангарде.

В руках он держал автомат Калашникова с уменьшенным магазином и оптическим прицелом. Ствол, цевье, ложе и приклад с оптикой были аккуратно перемотаны белым бинтом, видимо для лучшей маскировки в снегу.

— С чем пожаловали?

— С миром, конечно, — великодушно улыбнулся Людоед. — Там табличка. Мы подумали, что у вас можно передохнуть.

— Правильно подумали, — кивнул человек. — Мы даем временный приют путникам.

— А какие условия?

— Условия простые. С собой никакого оружия. У нас надежное хранилище, куда его можно сдать на время постоя. Никаких курительных и зажигательных принадлежностей. Людей с проказой и лучевой болезнью на территорию не пускаем.

— А расплачиваться чем?

— А что есть? Берем патроны. Десять патронов к «калашу» 5,45 равняются двум патронам к СВД или одному патрону к ВСС. Один патрон к «калашу» 7,62 равняется двум патронам 5,45. Натовские и охотничьи патроны дешевле. Берем хорошо выделанные звериные шкуры. Оружие любое в рабочем состоянии. Гранаты, взрывчатку, топливо, мясо, овощи, семена к морозостойким культурам. Амуниция, бронники, дозиметры, армейские аптечки, шприцы в упаковке, сахар, соль, сигареты или табак. Запчасти для снегоходов и квадроциклов. Оптика. Столярный и слесарный инструмент. Если среди вас есть женщины, то могут оплачивать телом. Если есть мальчики, то можем подобрать клиентов и для них. С вашего согласия, конечно. Короче, все, что угодно. У нас есть еще и магазинчик, где можно выменять что-нибудь. Оплата по нашим девочкам и их услугам отдельная.

— А вам фотоаппарат «Зенит» не нужен? — спросил Крест.

— Да на кой? Хотя наш босс фанат этого дела. Переговорите с ним. Может, он вам отвалит за него горсть патронов или еще чего, а этим вы уже с нашим комендантом расплатитесь.

— А мы можем оружие не сдавать, а оставить в нашей машине? — поинтересовался Варяг.

— Конечно. Только брать его оттуда нельзя, пока вы на постое. А машину загоните в бокс под охрану.

— Помыться у вас можно будет?

— Конечно. Даже попариться. Даже с бабами. — Человек усмехнулся. — За вашу оплату любой каприз.

— Ну что, Варяг? — Крест взглянул на Яхонтова.

— Годится, — кивнул тот. И обратился к местному: — Куда машину подогнать?

— Сейчас покажем, — ответил тот и обернулся к своим бойцам. — Тура, Ферзота, откройте шлагбаум.

— Меня смущает то, что мы будем там без оружия, — вздохнул Николай, когда луноход тронулся к гаражу, у которого встал старший, встретивший их.

— А руки, ноги и голова разве не оружие? — усмехнулся Людоед. — Не дрейфь. Их тоже понять можно. Пустить к себе в крепость вооруженных незнакомцев в наше время весьма глупо. А нам главное — держаться всегда вместе. Нас пять здоровых мужиков. Я подозреваю, что тут много топлива у них. Недаром они запретили курительные принадлежности. Если так, то они сами особо шалить оружием не будут. А если так, то стоит опасаться только их ножей. А холодным оружием меня не очень напугаешь. — Илья подмигнул. — Главное, меня держитесь. Если что, я полон сюрпризов. Но, думаю, все обойдется. Мужики вроде дружелюбные. Да и какой резон им клиентуру отпугивать? Нужное дело делают.