Когда ведьма встречает инспектора (СИ)

Глава 7

Его квартира была будто вырезана из каталога строгости и самоотречения. Высокие потолки с лепниной, серо–бежевые обои с тонким геометрическим узором, тёмная дубовая мебель с лакированной поверхностью. Пол выложен паркетной ёлочкой и отполирован до зеркального блеска. На окнах висели тяжёлые портьеры бутылочного цвета, пропускающие лишь тонкие, словно процарапанные светом, линии. Воздух пах чернилами, воском и старой бумагой.

Письменный стол из красного дерева стоял у окна, строго параллельно стене. На нём лежала аккуратно рассортированная кипа бумаг, чернильница из обсидиана и ручка с серебряным пером.

Кай сидел прямо, как будто даже в одиночестве был под прицелом надзора. Он не читал документы, взгляд его застрял на середине страницы и смысл давно утёк.

Пальцы механически двигались, постукивая по краю бумаги, проверяли чёткость линии чернильной метки. Всё, чтобы не коснуться виска, не потереть шею, не признать, как невыносимо душно стало в этой идеально выверенной тишине.

Перед мысленным взором снова и снова проигрывалась сцена. Вспышка музыки, ее горячее дыхание, ее губы под его губами. Его рука, на её спине и то, как она не оттолкнула.

Впервые за долгое время Кай почувствовал, как ему… тесно. Он медленно снял галстук, потянулся к зеркалу, стоящему на буфете и заглянул в своё отражение. Взгляд был строгий, почти чужой. Он провёл пальцами по воротничку, и перед глазами снова вспыхнула вспышка воспоминания, её дыхание рядом, тёплое касание, пальцы на его подтяжках, вкус лаванды и кофе…

— Она нарушила инструкцию, — пробормотал он вслух, словно для протокола. — Я тоже. Это был побочный эффект. Объяснимая случайность. Конечно.

Он говорил, как будто раскладывал улики, но слова не гасили огонь в животе.

Он провёл рукой по волосам, нервно, как делает только когда теряет контроль. Кай потянулся к пиджаку, но так и не надел его. Тонкий рыжий волос зацепился за подкладку и будто обжег его глаза.

На лице промелькнуло выражение, которое не допустил бы даже наедине с собой, почти нежность.

— Такого больше не будет, — сказал он твёрдо, уставившись в зеркало, словно давая клятву.

Но в отражении он видел не решимость, а что–то другое. Может уязвимость? И едва заметную искру надежды, ту, которую он не мог позволить себе даже наедине. Он моргнул, прогоняя образ мадмуазель Обер, но внутри… всё ещё горело.

Кай заставил себя вернуться к документам и распахнуть папку с отчетом, но так и не взялся писать.

Первая неделя работы Кая в Бюро

Это было его первое настоящее задание. Настоящее дело, с настоящим артефактом и настоящим допуском, с печатью Бюро, с подписью куратора, и с тем ощущением, которое у Кая потом называлось «гордость, перемешанная с дрожью в коленях».

Овальный амулет с гравировкой Солнца и Трёх Врат. Теоретически он был безобиден, но практически был ключом к древней магии подчинения воли, которую Бюро хотело законсервировать навсегда.

— Просто переправь его на склад, — сказал старший напарник, добродушно похлопывая его по плечу. — Я передам его знакомому из Архивного. Он в надёжных руках.

Кай кивнул. Он был новенький. У него ещё не было ни права голоса, ни привычки сомневаться.

Вещь исчезла.

Сначала напарник сказал, что отдал его своему «знакомому». Знакомый потом признался, что «на время» передал его кузине, та «увлекалась коллекционными артефактами». Кузина, в свою очередь, решила, что вещь слишком опасная, и «по дружбе» передарила её гадалке из пригорода.

Гадалка же… влюбилась и вручила амулет своему бывшему, артисту цирка. Через месяц инспекция Бюро получила официальный протест:

«Уважаемые, срочно пришлите кого–нибудь. Слоны отказываются мыться, перестали подчиняться командам, требуют отдельные гримёрки, повышенный паёк и переход на парламентскую форму правления. Один из них цитирует философов. Мы не справляемся.»

Кай тогда лично поехал в цирк. Он стоял перед огромным седым слоном, который, по слухам, пытался вести переговоры с лошадьми на равных. Амулет висел у него на шее, как орден.

— Власть — это контракт, а не цепь, — хрипло произнёс слон. Это была магическая иллюзия, конечно, но впечатление она произвела… неизгладимое.

Кай вернулся в Бюро молча. Сдал отчёт и принял взыскание.

Но с тех пор сделал один вывод:

«Всегда все контролировать самостоятельно»

Гулкое тиканье часов в коридоре напомнило, что сейчас он не в архиве, не на арене и не на комиссии. Кай глубоко вздохнул, будто внутри него распрямлялась пружина давнего позора. Он откинулся на спинку стула, потёр лицо ладонями.

Он сжал переносицу, точка между бровей пульсировала. Всё тело было напряжено до тошноты. Он пошёл в ванную и ополоснул лицо. Вода была ледяная, но облегчения не принесла.

Вернувшись за стол, Кай потянулся к небольшому справочнику «Классифицированные свойства зелий романтической категории. Подраздел B. Побочные эффекты». Тонкий том, официальное издание Бюро, со штампом «только для служебного пользования» и слегка потрёпанными углами. Ему его выдали ещё во время подготовки к сертификации.

Он пролистал несколько страниц, притормаживая взглядом на терминах:

«Временное усиление эмоциональной восприимчивости. Побочный эффект: расфокусированное внимание, лёгкий тремор рук, учащённое сердцебиение, тенденция к спонтанному откровению. Не рекомендуется употреблять до публичных слушаний.»

Кай скользнул пальцем дальше.

«Зелье доверия. Примечание: в редких случаях может вызывать неадекватную открытость, исповедальные монологи и признания в слабостях, включая иррациональную симпатию к объекту, подавшему дозу.»

Он поморщился. Перелистнул ещё.

«Мгновение тепла — мягкий эликсир. Побочный эффект: фиксация внимания на тактильных образах, навязчивое влечение к объекту взаимодействия. Возможны мимолётные фантазии. Важно отличать от естественного влечения.»

— Всё логично, — пробормотал Кай в пустоту. — Побочный эффект. Эмоциональное перенапряжение. Влияние аморфной ауры. Сенсорная фиксация. Всё объяснимо.

Он захлопнул справочник, словно захлопнул дверь в комнату, которую лучше не открывать.

Но в голове остался её голос, её смех, тёплое прикосновение пальцев к его шее, и как она смотрела на него…

Он тяжело выдохнул:

— И всё же… если это просто эффект, почему я хочу, чтобы он не проходил?