Когда трепещут галки. Рассказ 1. Проводник (СИ)

ЭПИЛОГ

Время идет. Сезоны сменяют друг друга год за годом, стремясь к чему-то неизведанному и настолько иллюзорному, что оно уже едва проглядывается сквозь пелену бытия. Мы проживаем день за днем. У кого-то есть цель, у кого-то их великое множество, но есть и те, кто обречены на скитания в абсолютном сером мраке — существуя, не ведая полной жизни. Но хуже всего, когда счастье было у тебя, росло в твоих руках словно хрупкий птенец, нуждающийся в защите… А потом все катится в бездну. По глупости. Не потому что кто-то виноват, а просто потому что никто не захотел бороться.

Однако в сущности это всего лишь отвратные сопли, ради которых не стоит даже пальца из носа вынимать, не то что придаваться душевным страданиям.

Запах неумолимо вел меня к моей добыче. В руках покоился верный клинок. Сердце отбивало ровный спокойным ритм. Ничто не могло нарушить мои планы.

Ничто. Кроме этого.

И вот теперь я несусь по лесу, перепрыгивая коряги и косые пни, и даже не слежу за дыханием. Я ощущаю, как воздуха становится все меньше. Как судорожно сжимаются легкие, пытаясь заполучить хотя бы чуточку живительного кислорода, но останавливаться нельзя. Порой время — единственное, что у нас остается, и нельзя терять ни секунды.

Внезапно справа испуганно вздрагивают ветки. В небе мелькает черная тень, сверкнув серебром на солнце, и стремительно исчезает в облаках.

Галка. Плохой знак. Знак смерти.

Всхлипнув, я бегу быстрее. Сердце трепещет в груди как запертая в клетке бабочка, силясь прорваться за решетку. На лбу проступает испарина, а глаза сплошь заливают соленые слезы.

Граница чащи проносится мимо, сменяясь чистыми осенними лугами, покрытыми влажной от капелек росы травой, среди которой предательски кроются старые засохшие корни, выглядывающие из-под земли, чтобы подловить какого-нибудь неумелого путника.

Я цепляюсь за один такой. Мир кружится. Я качусь вниз по склону словно пустая бочка, пересчитывая каждую косточку в теле, но стоит мне вновь оказаться на ногах, как я снова несусь вперед, уже видя перед собой пляшущие очертания города.

Я накидываю капюшон и на ходу натягиваю тонкие, но теплые перчатки, чтобы никто не увидел во мне угрозу. Сейчас это ни к чему.

Вот уже ворота с каждой секундой становятся все ближе.

Стражники делают шаг вперед.

— С дороги!

От такой наглости они всего лишь на секунду с изумлением на их испещренных морщинами лицах застывают на месте, но я уже скрываюсь глубоко в городе, теряясь среди толпы, а они не торопятся меня преследовать, даже заметив лук и меч в моих руках.

— Куда ты прешь, идиотка?

— Ай!

— Смотри, куда идешь, придурок!

Мне плевать на их слова. Для меня они — всего лишь мушки, застрявшие в нити времени и беспомощно трепыхающиеся в паутине. Они пытаются что-то сделать. Пытаются стать значимыми, выделиться, но одного не смогут изменить никогда: каждого из них уже поджидает на том конце голодный паук, который не успокоится, пока не пожрет их всех до единого.

Я на секунду застываю на месте. Втягиваю носом воздух и пытаюсь различить среди сотен тысяч разнообразных запахов лишь один, от которого все внутри меня переворачивается с ног на голову. Нет больше сил противиться, нет больше воли оставаться собой.

Как глупо! Но по-другому я больше просто не могу.

Ногой я выбиваю дверь. Перешагивая через окровавленные трупы, взбираюсь по лестнице на второй этаж и застываю у закрытой двери, на ручке которой ясно виднеется кровь и отпечаток тонких девчачьих пальцев.

Справа, на пару сантиметров выше моей головы, поблескивает свинцом застрявшая в стене круглая пуля.

Поздно…

Дрожащими руками я проворачиваю замок и толкаю дверь от себя. Она медленно со скрипом открывается, елозя углом по разводам крови.

На миг мне показалось, что меня убили. Я замираю. Только через минуту решаюсь сделать шаг и переступаю порог, шатаясь на ватных ногах как во сне.

Они внезапно подкашиваются. Меч и лук с глухим стуком падают на пол.

С криком ужаса я кидаюсь к мертвому телу, но рука замирает в паре сантиметров от его изуродованного лица, от которого осталась лишь одна половина.

— Нет, — мой голос дрожит. — Йен, как же тебя так?.. Кто?..

Больше слов не находится.

Со слезами на глазах я обвиваю его тело руками и перетаскиваю на колени, прижимая к себе.

— Йен, — я целую его в уцелевшую щеку, чувствуя на губах привкус крови. — Пойдем со мной. Пойдем со мной туда, где будем только мы. Пожалуйста, Йен!

Я стягиваю с кровати простыню. Разрезаю одеяло надвое по шву, связываю все тряпье вместе и бережно заворачиваю в него тело Йена, стараясь не упустить ни одну, даже самую крохотную косточку раздробленного черепа.

— Йен, идем…