Когда трепещут галки. Рассказ 1. Проводник (СИ)

ГЛАВА 9. ЗНАКОМЬТЕСЬ, СМЕРТЬ

«Полная луна отвратительно действовала на настроение. Она манила, испускала со своими седыми серебристыми лучами мельчайшие частицы забвения, которые окутывали тело и заставляли разум медленно порастать мхом из чистейшего равнодушия. И жажды.

Я стоял у ее дома. Небольшая покосившаяся избушка на отшибе, ничего необычного. Вокруг бушевало море. Шторм гулял по миру, и дождь — яростный холодный ливень — хлестал прямо по лицу.

Страх. Страх разъедает дух, но вместе с этим он дарит цель — единственное, ради чего стоит жить. Но жить я никогда не хотел.

Я медленно иду вперед. Костяной нож отца привычным грузом лежит в моей ладони. Он обагрен свежей бурой кровью.

Она стоит на пороге. В ее глазах я вижу лишь смерть. Они блестят желтоватым огнем, а потрескавшиеся бледные губы уже шепчут заклинания. И еще в ее руках я вижу длинный кривой серп, на котором огнем горят иссиня-черные ведьмовские руны.

— Тебя ждет лишь смерть! — кричит она.

— Все мы однажды умрем. Но ты — сегодня!»

Я закашлялся.

Холхост тебя дери, а я ведь почти поверил, что мертв! Даже видел долбаный белый свет в конце чертова туннеля. Я шел к нему с мыслью, что вот и настал мой конец, и плевать, что пророчество не совпало, но я все равно умер. Проклятье! Я уже и вправду смирился с тем, что не увижу больше мира живых, а затем все внезапно оборвалось. Пропал мой потерянный рай…

На грудь ужасно давило. Я разлепил покрытые пылью глаза и скинул одной рукой с себя огромный могильный камень, который как бы намекал, что пора бы мне и скопытиться. Но я был жив.

Я ощупал ребра. Конечно, без нескольких переломов не обошлось, но они скоро срастутся, так что нечего тут беспокоиться. А шрапнель, застрявшая в районе поясницы… леший с ней.

Поднявшись, я нащупал пальцами упавшее рядом огненное копье и, ругнувшись, отбросил его в сторону. Сломано, прямо посередине, и вся веревка сожжена. Сучьи дети.

Я вылез из ямы и прочистил горло, осматривая перевернутый вверх дном погост, над которым все еще стоял светлый призрачный туман от жженого пороха, а серая пыль забивалась в ноздри, неприятно щекоча легкие.

Ольха!

Я попытался вспомнить, что ей сказал, но память, как назло, опять отшибло. Я ощущал, что понял нечто важное, что может спасти наши жизни, но в башке все равно плавала одна проклятая пустота.

— Холхост, помоги мне себя не убить, — прошептал я самому себе и наугад поплелся вперед, отыскивая среди разворошенных снарядами могил тело девчонки. Его, к счастью, пока не попадалось. Может, все-таки прислушалась к той частице разума, что витает у нее в мозгу, и сбежала? Я бы так и сделал.

Нога внезапно наткнулся на что-то твердое и тяжелое. Ругнувшись, я присел рядом с осколками черноватого свинцового ядра. Медленно провел по горячему металлу пальцами, а затем тщательно принюхался, пытаясь взять след, но не вышло.

Впереди раздался щелчок курка.

Я потянулся к пистолету, однако пальцы зачерпнули только пустоту. Твою ж мать, девчонка, могла бы хоть не отправлять меня в последний путь безоружным?!

— Подними руки, чтобы я их видел! — раздался вдруг молодой мальчишеский голос в двенадцати шагах от меня.

Холхост, занесло же меня опять в передрягу.

— Может, не надо? Они стеснительные.

— Поднимай, кому сказал!

Обладатель голоса подошел ближе, сжимая в руках пистолет (не мой, сразу скажу), и ткнул его чуть ли мне не в самую морду. Ишь, какой неприличный!

Густая копна курчавых черных волос, покрытая слоем пыли и осадка от пороха, разметалась по его лицу, закрывая глаза, и мальчишка все время пытался сдуть непослушные локоны, но они всегда падали обратно.

Ростом, наверное, он был с меня, может, чуть ниже. В ясных серых глазах плескался страх, но также в них я видел и уверенность — если надо, легко убьет меня, нажав пальцем на спусковой механизм.

Кожа смуглая. Значит, из здешних мест.

— Что здесь происходит? — стараясь сдержаться, спросил я. — Мы мирно гуляли с подругой по кладбищу. Романтика, все дела, а тут вы начали палить. И вот мне интересно, с какого такого перепугу?

— Вы из этих, да?

Я нахмурился.

— Выражайся яснее. Я хоть и исключительно умный, но все же не провидец, к сожалению.

— Вы пришли из города, — сказал он.

— Допустим. А чего-такого-то?

Его глаза округлились и стали по пять копеек.

— Это мертвый город, ты что, не знаешь?

— Теперь знаю…

Я резко сорвался с места. Перехватил одной рукой пистолет за дуло, крутанул его в сторону и дождался хруста кости.

Паренек вскрикнул и выронил оружие. Он попытался выхватить нож, но я успел раньше.

Подхватив его бездыханный труп под руку, я медленно опустил его вниз и провернул в ране костяной кинжал — если убивать, то наверняка. Вытащил, вытер кровь о серый сюртук и убрал клинок в ножны.

Я вздохнул. Вот так вот растит вас мать, а вы потом подыхаете по всякой фигне. Ну не придурок ли?

Хрясь!

По земле затопали сапоги. Человек десять, не меньше, и все в хорошем обмундировании. Даже если я рассержусь, то кокну от силы пятерых, а при большом везении все семь. Конечно, вероятность того, что оставшиеся трое меня не прибьют, невероятно мала. Как я уже говорил, я отнюдь не считал себя идиотом-суицидником.

Я сиганул в ближайшую разворошенную могилу и прикрылся продырявленной крышкой от гроба. Я развернулся и тихо вскрикнул от неожиданности. Прямо на меня пялился скелет, причем пялился не стесняясь, а его костяная рука как бы невзначай легла на мое плечо.

— Извини, детка, но я занят, — я перевернулся на бок и припал глазом к дырке, наблюдая за происходящим наверху.

— Святая Райна! Кто-то убил Родриго!

— Кто это сделал? Вы что-нибудь видели? Отвечать!

— Н-ничего, мессер, совсем ничего, — промямлил еще один мальчишеский голос. — Может, это снова призраки?

Я фыркнул. Как меня достали эти стереотипы!

— Не неси чепуху, Зак, призраков не бывает, — ответил ему голос постарше, к которому я сразу же проникся глубоким уважением. — Нет, здесь замешана одна из этих тварей, или люди.

— Эти двое? Но мы сами видели, как они погибли, мессер, этого просто не может быть.

Мое сердце упало. Неужели она?..

— Призраков тоже не может быть, придурок, но ты-то в них веришь. Так что обыскать все вокруг, и найти этого ублюдка.

Что ж, теперь моя очередь плясать на их костяшках.

Я дождался, пока они разбегутся — плохой ход — и выбрался из гроба. Только я протянул руку вверх, как огреб лопатой по башке.

Вскрикнув, я свалился обратно и увидел, как прямо на меня прыгает косматое серо-бурое чудище с длиннющей бородой и торчащими во все стороны рыжими волосами, а его карие глаза просто кишели червями безумства.

— Мертвяк! — заорал он и замахнулся саблей, пытаясь отрубить мне голову.

— Сам такой, придурок, — злобно ответил я, увернувшись.

Проскользнув у него между ног, я прокрутился на каблуках и коротко провел серпом справа-налево, чувствуя, как сталь легко разрезает податливую плоть и играючи разрубает кости.

Когда его голова плюхнулась в гроб, я поднял ее за волосы и заглянул в стекленеющие глаза, все еще продолжающие дрожать. О, этот прекрасный миг…

Я вылез из могилы и припустил в сторону города, ощущая, как мое сердце начинает радостно биться, приветствуя бой.

Справа раздался выстрел.

Я присел, в пару прыжков преодолел все разделяющее нас расстояние и снова замахнулся серпом. Услышал, как сзади подходят ко мне еще двое.

— Держи!

Я кинул в руку одному из них отрубленную голову. Не теряя времени даром, я убил их в три удара: первым пронзил сердце правого, вторым подрезал второму сухожилия, а потом, перекатившись, добил сверху-вниз, погружая острие окровавленного серпа глубоко в череп.

— Генри! — крикнул кто-то спереди.

Я выхватил из кобуры у него на поясе пистолет и, не целясь, выстрелил. Еще одно мертвое тело свалилось на землю, так и не успев пальнуть мне в лицо куском свинца.

— Идиот. Хотел бы убить, молчал бы лучше. А теперь найдем-ка тут главного.

— Меня ищешь? Так я здесь!

Я развернулся. Присел, чтобы избежать удара, но налетел подбородком прямо на заботливо подставленное колено размером с кувалду. Не удержавшись, я свалился на спину, и меня тут же придавило тяжелой стокилограммовой тушей.

Я дернулся и в ответ тут же ощутил холодную сталь у своей шеи.

— Эй, мужик, я парнями не интересуюсь. Может, встанешь?

— Пошел ты, — на меня дохнуло вполне свеженьким коньяком. — Ты убил половину моего отряда, засранец, и молись, чтобы твой язычок оказался таким же сговорчивым на допросе.

— Чего ж откладывать? Я весь твой!

Он схватил меня за ворот и хорошенько тряхнул, да так что у меня перед глазами все заплыло.

— Тебе смешно, что ли?

— Ага. Обхохочешься…

— Так я из тебя щас всю эту дрянь выбью!

Я улыбнулся и посмотрел прямо ему в глаза.

— Так делать надо было, а не фигней страдать.

Раздался выстрел. Пуля прострелила ему почку и вылетела из спины, попутно раздробив несколько позвонков. Я сбросил его с себя и приставил нож к подбородку.

— Я так понял, это мертвый город, так?

— Да, — выплюнул он сгустки крови. — Ты что-то повредил у меня в нутре…

— Ой, заткнись, все равно ведь сдохнешь! Лучше скажи, какого черта вы на нас напали?

— Мы думали, что вы все тоже… ожившие мертвецы. Один из таких и разрушил наш город. Всех до одного убил, падла!

— Как его найти?

Его глаза расширились от удивления.

— Так ты что… собираешься туда идти?

— Естественно, дядечка, я ведь этим и занимаюсь. Как его найти?

— Не знаю. Он все еще сидит там, но не знаю, где. Никто не знае…

В следующую секунду костяной кинжал вонзился в его мозг, и громила затих.

— Отдыхай, солдатик, — я похлопал его по плечу и поднялся, разминая спину.

Значит, ожившие мертвецы. Смахивает на сюжет дурной истории, но чего только в нашей жизни произойти не может. Даже вурдалак, укокошивший целый город…

Но что если не вурдалак?

Я замер. В памяти вспыхнули картины подземного озера Каравая, и слова живущей там мавки. Наконец, до меня все дошло, и от этого по спине холодок побежал, а руки задрожали. Нет, конечно, лучше всего сейчас попросту свалить, но где гарантии, что тварь снова не увяжется за мной? Тем более надо найти Ольху. Черт, без этой девчонки я чувствую себя как не в своей тарелке. Вот же сволочь!

Я обшарил все трупы и с горечью обнаружил, что ни пуль для пистолетов, ни пороха у них больше не было, так что всем отобранным мной оружием сейчас можно только рукояткой по башке бить, однако толку от этого все равно никакого.

Вооружившись своим серпом, я двинул в город. Надеюсь, не навстречу к смерти.

— Дерьмо случается, — пробормотал я сам себе, наблюдая, как ко мне навстречу выходят два знакомых охранника (один все еще в моей шляпе), а доспехи на их телах медленно покрываются огромными съеденными крысами и паразитами дыры, открывая взору посеревшую гниющую плоть.

Убрав серп, я достал железный кинжал, взвешивая его на руке.

— Здорова, детки, — махнул я им рукой. — Не знаете, где тут найти вашу хозяйку?

В следующий миг солдаты, вконец озверев, кинулись на меня, растопыривая костлявые пальцы, заканчивающиеся шелушащимися желтыми ногтями.

— Фу, как неприлично!

Первого я заколол еще на подлете, пронзив его гнилое сердце клинком, но вот со вторым вышла промашка. Пока я пытался вытащить свой кинжал из темницы его ребер, эта сволочь накинулась на меня со спины и впилась зубами в шею.

Я вскрикнул.

Подпрыгнул вверх и со всего размаху свалился на спину, хватая его за уши.

Хрум! Его башка оторвалась от тела, и покойник обрел-таки покой, пару раз напоследок проскрежетав зубами.

— Не хотите, значит, говорить, да? Значит, придется мне прийти к ней самому.

Я прошел через ворота и присвистнул. Действительно, город был полностью мертвым. Улицы заполонили тараканы и крысы. На дорогах валялись смердящие недельные трупы и обломки домов, а сами строения превратились в полыхающие руины.

— Веселенькая вечеринка. А меня, как всегда, не позвали…

Приготовив кинжал, я быстрым шагом двинулся к центральной площади, надеясь, что найду ее там. Перешагивая через останки женщин, детей и мужчин я брел вперед и старался держаться у всех на виду, чтобы меня заметили. Вдруг остался кто живой, или Ольха по своей глупости вернулась обратно?

Но чаще всего я натыкался на трупы. Причем настолько кровожадные, что они продолжали кидаться на меня даже с отрубленными конечностями, и, в конце концов, мне пришлось сжигать их клацающие челюстями головы в ближайших кострах.

— Господин? — внезапно окликнули меня сзади.

Я резко обернулся и увидел в трех шагах от себя портниху, сжимающую в руках сверток одежды, прикрытый серой парусиной. Ее платье покрылось копотью, волосы разметались, и половина из них попросту падала от одного лишь порыва ветра. Глаза запали. Губы потрескались. Они стали кроваво-красными, обнажая кривые желтые зубы. Но она, похоже, в зеркале себя еще не видела.

— Ваш заказ готов.

— Спасибо.

Я принял у нее сверток и сразу же вонзил в глотку железный кинжал. Вообще удивительно, она была как живой, но я же видел, что она уже мертва неделю, не меньше.

Убедившись, что ее тело рассыпалось на части (именно на части, а не в прах), я одернул край парусины и хмыкнул. Отличная работа. Даже не скажешь, что ее делали мертвяки. Однако девчонка смылась, и мне предстояло ее найти и забрать свой чертов пистолет, так что я сразу же спрятал сверток под ближайшим упавшим деревом.

Я остановился. Одновременно из всех переулков стали наплывать волны мертвецов. Они окружили меня, но нападать не спешили, будто чего-то ожидая, а у меня тем временем ужасно тряслись коленки.

В воздухе пахло гарью и отбросами. Под ногами хрустели куски сажи и еще тлеющие угольки, и падальщики, летающие над нами, не внушали мне никакого оптимизма. Похоже, я попал.

— А где же ваша честь, дорогие мои? — притворно возмутился я, оглядывая серые кровожадные морды оживленцев. — Три десятка на одного? Смотрите, зачтется вам это на страшном суде…

Зря я это ляпнул. Потому что в следующий миг они как с цепи сорвались: все как один ринулись прямо на меня, а кое-кто даже умудрился прихватить с собой увесистые дубинки, натыканные гвоздями с мой средний палец, и острые кухонные ножи.

Тяжелая артиллерия, значит. Ну, ладно, сами напросились.

Я убрал клинок и достал свою флягу, в которой на донышке все еще плескалось немного жидкости (благо, интерес Ольхи к моим вещам на этом закончился, ну, или она просто не любит хороший коньяк).

Я откупорил флягу. Одним махом вылил все на свои руки, растер и тут же сунул ладони в ближайший огонь. Ноздри тут же защипало запахом жженой плоти, но я, преодолевая боль, пробормотал под нос несколько замысловатых гортанных слов и дотронулся до ближайшего мертвеца. Того тут же охватило красное пламя, и он в ту же секунду обратился в прах.

— Ха! Ну и кто тут у нас теперь папочка?

Я выставил руки перед собой, усмехаясь: никто дальше идти не осмелился.

— Вот так. Стоим тут и не рыпаемся, ясно? Не родился еще тот человек, который сможет меня перехитр…

В следующий миг опора вдруг ушла из-под моих ноги, и я свалился в ближайший канализационный люк, который так и не заметил, отступая спиной вперед.

— Твою ж мать! — воскликнул я, когда огонь потух, и побежал прочь, спиной ощущая крики мертвецов, учуявших добычу. — Ай-ай-ай-ай!

Внезапно из туннеля справа высунулась черная когтистая рука. Она размахнулась. Остановиться я уже не успевал.

Очнулся я от того, что меня куда-то тащили, как игрушку бумкая головой о камни.

Я разлепил глаза и увидел, что моя правая нога находится полностью во владениях какого-то болотного хмыря размером с приличного бурого медведя. Черный и склизкий, он тащил меня по коридорам канализации вперед, и каждый шаг его плоской ласты отдавался болью в моем позвоночнике.

Нет, пора заканчивать это безобразие!

Я достал серп — конечно, против него он бесполезен, но кинжалом я попросту до его ног не дотянусь. Я резко выдохнул. Привстал, коротко провел острым лезвием справа налево.

Хмырь тихо рыкнул. Он вдруг завалился на бок и грохнулся на пол. И замер.

Я нахмурился. Еще никогда мне не доставались такие легкие противники, и я, несомненно, был этому рад, если бы не зарекался больше никогда не радоваться раньше времени. Как оказалось, не зря.

Его огромная иссиня-черная туша внезапно распалась на десятки мелких пузатых монстров размером с мою ногу, и они в одну секунду расползлись в разные стороны, скрываясь в полутьме канализации. Без сомнений, они еще ко мне наведаются, вот только не сейчас. Я вообще сам был в шоке: такого чуда я не встречал с тех дней, когда стал обучаться у наставника. Чтоб хмырь, да распался! Скорее женщина, которую я люблю, сделает первый шаг.

Короче, и не хмырь это вовсе, а какая-то шваль из нижних.

Ну, зато мертвяки меня больше не преследуют. Видимо, излишняя влажность противопоказана их разлагающимся трупам.

Я снова убрал серп и достал железный кинжал, гадая, куда же он меня хотел утащить. С одной стороны, переться в его логово глупо и тупо, но с другой, там может быть то, что я ищу.

Сплюнув, я свернул направо (именно оттуда шел странный манящий запах). Знаю, в прошлый раз с этой ведьмой я тоже навернулся, но сейчас в воздухе витало нечто другое… Пахло силой.

Ровно через десять шагов я наткнулся на тело мужчины, лежащее в кучке дерьма.

Я пригляделся. На вид ему было лет тридцать. Жесткие светлые волосы, густые брови и глубоко посаженные закрытые глаза. Веки дрожат, но поднять их у него не получается.

По форме он напоминал кирпич. Ну, то есть цельный прямоугольный торс, обросший мышцами как труп мухами, две длиннющие руки размером с приличные бревна, и накаченные немного коротковатые ноги, напоминающие больше обрубленные фонарные столбы из чугуна.

Я протянул руку к его ножнам и двумя пальцами вытащил за рукоять широкий железный кинжал, тихо присвистнув. Нашего полку прибыло.

— М-м-м, — промычал мужичок, из последних сил хватая меня за руку и пытаясь вырвать нож.

— Тише, тише, друг, — я оставил его оружие ему. — Я свой, не ссы. Давно ты тут?

— День, два, — он поморщился. Странно, но его голос на удивление оставался сильным и громким, и меня завораживало могущество, исходящее от проводника. — А ты?

— День. Давно узнал, что город мертвый?

— Только что. Услышал, как бьют пушки, и кинулся помогать. А тут эти твари повсюду. Зря один сунулся, — он силился подняться, и я ему помог. — Как твое имя?

— Йен.

Он коротко кивнул и взял кинжал в правую руку.

— Геральд.

— Ну-с, Геральд, есть идеи, что за чертовщина творится с этим проклятым городком?

Конечно, я знал, но все же стоило выяснить и то, что знает он. Информация никогда не бывает лишней, это непреложный закон.

— Без понятия.

— Ясно.

Он внезапно замер. Его руки потянулись к моей шее, но только скользнули вниз, и Геральд, закатывая глаза, медленно сполз обратно на пол, а лужа крови под ним медленно начинала растекаться.

Я провернул кинжал в его мозгу и медленно вытащил из раны. Руки дрожали от нетерпения, со лба лил пот. Я отложил клинок в сторону, достал костяной нож и провел острием от грудной клетки до паха, разрезая одежду и плоть и раскрывая еще теплые внутренности, от которых шел пар.

Оторвав клок чистой ткани от его рубахи, я положил его на колени и приступил к делу.

Главное, никаких лишних повреждений, иначе все пойдет прахом. И не надо тут отворачиваться и кричать на всю улицу, какой я такой злой и отвратительный! Каждый выживает так, как может, а в своем случае жить я хочу очень. Тем более мне нужны силы: просто так я эту тварь не убью.

Первой прошла печень. Я осторожно переложил ее на огрызок льняной ткани и вытер нож от слизи, а потом перешел к сердцу, освобождая его от «лишних» сосудов.

Покончив с этим, я отошел подальше, найдя небольшой, но приличный выступ в стене, и положил на него оба вырезанных органа. Сделав небольшой надрез на запястье, я окропил их своей кровью, а затем незамедлительно перешел к своей трапезе.

— Ух! Меньше бы ты пил, милок. Печень надо всегда в порядке держать. Она, между прочим, восстанавливается.

Я вытер с губ остатки крови, ощущая, как по жилам разливается сила.

В который раз сменив клинки, я принюхался и пошел в сторону большей вони, громко шлепая промокшими насквозь ботинками по полу и насвистывая под нос «Удел королей». Эх, отличная была песенка! Жаль, что запретили.

Внезапно мое сердце на несколько секунд остановилось.

Я поскользнулся и с криками свалился, судорожно пытаясь глотнуть хоть частицу воздуха. Тело трясло как в агонии. Желудок ужасно крутило, и, если бы не моя исключительная сила воли, я бы непременно наложил в штаны.

Из-за последнего, впрочем, я и решил, что товар мне попался просроченный.

Я думал, что сойду с ума, трясясь там словно танцуя джигу и взбивая ногами сточные воды, которые потом глотал ртом и носом, но потом в один момент все прекратилось.

Я поднялся на ноги. Недоверчиво пощупал лицо, опасаясь найти там свиной пятачок, а потом несколько раз попрыгал на обеих ногах. Странно, но чувствовал я себя теперь лучше прежнего. Даже хохотнул, однако потом опомнился и прикрыл рот ладонью.

Поверить, что все прошло так гладко, я просто не мог, поэтому на всякий случай прикрыл глаза и покопался в мозгах. Так, там все в порядке. А вот сердце…

В нем было на удивление пусто. И грустно. Ага, неразделенная любовь, так что ли?

— Ну, мужик, ты меня разочаровал. А с виду такой приличный!

Я добрался до узенькой железной лесенки, ведущей наверх, и поднял голову, прикрывая глаза от внезапно ударившего в глаза солнца. Я фыркнул.

— Плохие новости, народ! — пробормотал я самому себе. — Солнце, твою мать, садится! Пора выбираться из этой дыры, иначе ты, мой дорогой, кости потом не соберешь.

Вздохнув и немного подумав о своей нелегкой доле, я полез наверх, уже отсюда ощущая, как заметно свежеет воздух. Конечно, на улицах города все еще пахло трупами, горел огонь и несло копотью, но все лучше, чем отвратный запах застоявшегося дерьма.

Только я сунулся наружу, как мне попытался отпилить бошку какой-то мертвяк.

Не особо с ним церемонясь, я взмахнул кинжалом и разрубил его череп на части, ощущая внутри нетерпение от предстоящей схватки — приятно послевкусие моей недавней трапезы.

Мои ноги опустились на мостовую. Я осмотрелся.

Услышал свист. Резко дернул головой влево и легко словил болт свободной рукой, тут же запустив его обратно. Усмехнувшись, я проследил взглядом за костистым трупом арбалетчика, сиганувшего вниз с высокой колокольни.

— Не стоило стрелять железом, когда сам от него можешь подохнуть.

Судя по всему, до площади оставалось всего чуть-чуть, а зная моего врага, она ошивается где-то там, зуб даю. Вот же стерва!

Я пошарил в своих карманах и сплюнул. Ни пороха, ни даже одной чертовой пули. Я вообще удивляюсь, а солдаты-то куда смотрели? Они ведь должны были припасти хоть что-то. Уж не думали же они убить меня с одним лишь жалким свинцовым кругляшком, это же смешно!

Перекинув кинжал в левую руку и взяв серп в правую, я уверенно двинулся вперед.

Справа выскочили два вурдалака. Слабые, я легко разделался с ними парой-тройкой ударов железного клинка и запросто отлучил их кочерыжки от туловища изогнутым лезвием.

Земля передо мной вздрогнула. Из трещины показалась черная склизкая рука хмыря, но я лишь усмехнулся и глубоко засадил кинжал в вырастающую из разлома макушку.

Дальше пошел черед оживленцев. Какой-нибудь дурак легко мог спутать их с живыми (если, конечно, он слепой или шибанутый на всю голову), и его рука бы дрогнула, но не моя. Едва две девчонки лет шести и одна горбатая старуха подошли ко мне, я без проблем с ними разобрался, разрезав всем троим глотки.

А нежить все наплывала.

Мои волосы покрылись вязкой капающей слизью. Вся одежда по цвету напоминала чью-то отрыжку, а оружие в руках скользило от гноя и крови. Но я шел. И насвистывал под нос любимую песню.

Пару раз меня ранили. Разодрали когтями бок, зацепили какой-то заточкой лоб и ударили в глаз, и я почти перестал видеть, но слух мой никуда не делся.

У третьего квартала я столкнулся с огромным болотным бесом размером с приличный дом. Не знаю, откуда он здесь взялся, но я и не задумывался особо. Просто разрубил ему голову надвое и вырвал сердце, едва не лишившись правой руки и оплавив щеку до такой степени, что, кажется, через дырку виднелись мои два зуба.

Честно скажу, когда я дошел до площади, то чуть ли не валился на бок от усталости. Я был настолько разбит, что едва волочил ноги, а мне еще предстояло сражаться с этой тварью!

Ну, кто бы, кроме меня, в здравом уме подписался под это дело?

Внезапно в небе прогрохотало нечто.

Появившейся волной воздуха меня откинуло на пару метров назад и прижало к земле, а мир вокруг вдруг окрасился в монотонный серый цвет, совсем не подходящий моему темпераменту.

Сплюнув кровь, я медленно сел и перевел взгляд на колоссальный столп бесцветного пламени, медленно поднимающийся вверх и образующий конусообразную вертящуюся воронку.

Атмосфера начала стремительно накаляться. Воздух разогрелся.

Меня неожиданно начало тянуть вперед, и я никак не мог этому сопротивляться. Так что я просто лег на землю и стал ждать, когда же меня, наконец, довезут до пункта назначения. Ну, а чего просто так руками молотить, ведь почти все можно сделать стараниями других.

Меня медленно подняло в воздух. Я сглотнул, ощущая на своем теле приближающийся жар настоящего вселенского пожара. Ну, и размахнулась же ты, гребаная сволочь!

Меня втянуло в смерч. Сначала я подумал, что сейчас лопну изнутри, но постепенно давление снизилось, и я даже мог разглядеть в огне темные силуэты других фигур, попавших в эту ловушку.

И одна из них показалась мне на удивление знакомой. Холхост тебя подери, девчонка, я же говорил тебе: беги!

Я склонился чуть вперед, и мое тело в ответ медленно поплыло туда же. Внезапно рядом с тенью возникла другая. Я, ругнувшись, остановился.

Тень была страшная. Сгорбленная и расплывчатая, она стояла рядом с девчонкой, опираясь на деревянную клюку, и тянулась к ее лицу длинными когтистыми лапами, тощими как спички. На ней, судя по всему, мешком висел серый изорванный балахон с капюшоном, походящий на лохмотья, а из головы как гнилая морковка торчал невероятных размеров горбатый нос, сплошь покрытый бородавками.

Даже у меня (как вы уже, наверное, успели заметить, мутит меня нечасто) от одного ее вида передернуло, а ноздри забились неприятным запахом старины и плесени.

Я не тронулся с места. Глупо бросаться спасать девчонку и противостоять самой смерти, тогда мы умрем оба. А вот если она поглотит Ольху, то у меня появится пара секунд времени и крошечный шанс на победу. Выбор очевиден.

Фигура девчонки вздрогнула. До меня донесся громкий крик, который, наверное, продирал бы своей болью до глубины души, но я благополучно избежал этой участи.

Старуха схватила ее за шею и медленно подняла вверх одной рукой.

Секунды тянулись на удивление долго. Кажется, на лбу от волнения даже проступил пот.

— Ну же, Холхост тебя побери, Йен! Только не говори, что ты раскис, — прошипел я самому себе, ощущая, как отвратно дрожат руки. — В конце концов, кто она тебе? Обыкновенная девчонка, таких на улицах сотни! И что, что тебя током шибануло? Мало ли, случается… Сама виновата. Надо было бежать, а не возвращаться в это пекло. У тебя, наверное, ангина. Или лихорадка. Вон, как тебя трясет. Успокойся. Ай, ну ты и сволочь!..

Сплюнув, я прыгнул вперед.