Когда они пришли

Глава 4. Проблема за проблемой.

– Нам здесь больше делать нечего, – сказал я, влезая в автобус, – Тут проехать никак не получится. И проблема не только в зомби, но и в поездах, перекрывших все подходы.

– И куда теперь?

– Пока вернемся на главную дорогу, а там посмотрим…

Я теперь уже просто надеялся на то, что войска вошли в город. Если это так, то они наверняка поедут через площадь Победы, Там ведь проходит чуть ли не важнейшая магистраль города. А если так, то автобус, перекрывавший проезд как минимум подвинут, а в лучшем случае вообще вышвырнут с моста.

А потом был еще один такой пунктик, который вертелся у меня в голове. Нельзя было сидеть на месте. И даже не в том проблема, что мертвяки сейчас вылезают как грибы после дождя, и сидя на одном месте вполне можно оказаться в западне… Хотя и это тоже… Надо двигаться потому, что люди должны чувствовать, что они что-то делают. А ели так застрять на одном месте, то наиболее вероятным исходом станет постепенное съезжание крыши в ненормальное положение, проще говоря, сойдем с ума. Это было смерти подобно…

Мы вновь выехали на главную автостраду. И у меня рухнуло сердце… Пробка как стояла, так и стоит, только теперь машины уже повылезали на тротуар, появилось несколько новых аварий. Забывая о правилах дорожного движения, водители не считались ни с кем, в результате машины таранили друг друга как на автородео.

Только вот не было классического атрибута пробок – автомобильных сигналов, которые раньше просто разрывали воздух на части над местом такого скопления машин. Люди напуганы, боятся привлекать лишнее внимание. И только ода мысль в голове – бежать, как можно быстрее сваливать из города, пока все не закончится.

– Тормози пока здесь, – сказал я Артему, – не влезай, еще может отходить придется.

Совсем рядом с нами, метрах, может в десяти, один мертвяк прижал к капоту легковушки свою жертву и рвал ее зубами. Если и в машине кто-то был, за тонированными стеклами не видно, то и не собирались помогать.

… Так прошло больше двух часов. За это время мы успели вскрыть наши покупки и подкрепится. Нервное возбуждение вообще оказывает положительный эффект на чувство голода. Оно его вызывает со страшной силой. У меня такое уже было… На экзамене, к примеру, просто необходимо было что-то есть. Особенно, пока ждешь своей очереди.

При этом за окном вполне можно было наблюдать увеличение количества мертвяков в геометрической прогрессии… Только на мосту пара мертвецов разбила стекла трех машин и выгрызла всех, ко там находился. Когда они пересекли его, точнее, ту доступную часть, то их было уже десять. Двоих положил какой-то мужик с охотничьим ружьем, но потом и его загрызли. Можно было бы вмешать, но я не видел смысла. Это сейчас происходит по всему городу. И чем больше паника, тем больше жертв. На всех у меня все равно патронов не хватит, даже если забрать и Егоров автомат.

Их единственным преимуществом была полная нечувствительность к боли… И, естественно, страх, который они вызывали. Он просто связывал и парализовывал тело и душу, выметая из головы все чувства и ощущения… Надо было иметь либо очень крепкую волю, чтобы его пересилить, либо что-то важное рядом, что не дает тебе права расстаться с жизнью. Честно признаюсь, если бы не эти ребята, что сейчас рядом со мной… Если бы я встретился с мертвецом вот так, один на один где-нибудь на улице, то погиб бы в тот же момент… Вот эти люди не дали мне умереть… Они помогли мне сделать решение… Выжить… Выжить самому и помочь выжить им… Без них я не продержался бы и часа… И без меня они погибли бы так же глупо, безрассудно бросившись в стороны под напором страха…

Я как раз сидел у окна, дожевывая кусок хлеба и ожидая армейский конвой, когда совсем рядом что-то взорвалось. Так бы и подавился бы, если по спине бы не похлопали…

– Что за хрень?!– вырвалось у меня, когда откашлялся.

– Не знаю, – ответил не менее озадаченный Артем, тщетно пытаясь заглянуть за угол дома, у которого мы припарковались.

Нет, взрывы это уже не шутки. Не такое это дело, чтобы сразу же о нем забыть. Надо все-таки сориентироваться, насколько это угрожает нам самим.

– Егор, за главного, – сказал я, подходя к дверям автобуса.

– Ты куда?

– Сейчас вернуть, только проверю, кто там фейверк решил устроить…

Первым делом оглянулся по сторонам. В Жигули справа от нас ломится один зомби, но до меня ему дела нет. Слева все чисто, как и в нужном мне направлении, то есть, прямо по курсу. Ни одного активного мертвяка у меня на дороге не стоит.

И все же не снимая приклад автомата с плеча, аккуратно обхожу ближайшие машины и прижимаюсь всей спиной с холодной стене здания. Прямо напротив меня Лада, стекла изнутри забрызганы кровью. Пока вроде оттуда никто не высовывается, но забывать не стоит. Держа автомат на груди, аккуратно выглянул за угол.

Пробка продолжается по всему видимому расстоянию. В городе явный переизбыток машин… Не смотря на то, что своей личной машины у меня не было!

Главное другое… Я разглядел, откуда был взрыв. Нет, это не бомбежка и не обрыв в газопроводе. Все гораздо тривиальнее и хуже. Проблема была в людях. Полыхала машина, а вокруг нее отплясывали чечетку какие-то придурки. Человек десять в этом адском хороводе и еще втрое больше расползлось вокруг. Явная шпана и преступными намерениями, как это называлось раньше. Ходят, разбивают стекла машин, вопят что-то. И про зомбей знают. Один такой, зараженный, к ним подошел. Тут же схлопотал битой по голове. Удар был такой силы, что мертвяк еще успел в воздухе ногами брыкнуть, прежде чем упасть на асфальт. Нанесший удар парень лет двадцати в красной спортивной куртке явно был не новичок в этом деле. Только вот я что-то сомневался, что он отрабатывал этот навык на бейсбольном поле.

Как бы там ни было, а они явно приближались к нам. И явно не слышали про поговорку «добро всегда побеждает зло». Что хотели, то и творили. У меня на глазах разбили лобовое стекло одной машины и бросили туда бутылку с бензином и подожженным фитилем. Автомобилю потребовалось чуть меньше минуты, прежде чем вспыхнуть как новогодняя елка под хохот этих выродков.

Вот почему так… Почему как только начинаются проблемы в обществе, особенно грозящие коренными переменами, наружу всплывает вся та накипь, самая дрянь и гадость, скопившаяся в отстойниках нашей социальной системы. Все эти гопники, мародеры и наркоманы… Все лезут наружу, чтобы рушить то последнее, что осталось хорошего… Сожрать и выблевать все доброе и светлое, когда и так ползет темнота… Изуродовать мир до своего уровня, не успокоится, и так и утонуть в том же дерьме, что сами производят…

Если они только подойдут ко мне или к кому-нибудь из моих. Клянусь всем святым, что есть у меня, буду стрелять на поражение. Они не больше люди, чем тот парень, кого я убил несколькими часами ранее…

Вспыхнула еще одна машина… Эти убийцы приближались… Так просто оставаться не было смысла. Вряд ли им нужны конкретно мы. Если сейчас уехать и подождать, пока они не пройдут, то можно обойтись и без боя.

Словно шестым чувством я заметил, что кто-то совсем рядом… Мертвец! Бывшая девушка лет фактически одного возраста со мной уже тянула ко мне свои руки. И я сделал единственное, что было возможно в такой ситуации. Пнул ее коленом в живот… Она отшатнулась на шаг и тогда я ударил еще раз. На этот раз уже ботинком. И сразу после этого вскинул автомат. Зомби никак не отреагировал на это. Его покачивающаяся в такт шажкам голова удобно сидела в самом центре прицела. Надо было только спустить курок… Выстрел, и пуля насквозь пробила ее череп. Дернувшись, тело мешком свалилось на асфальт.

Я еще раз обернулся за угол. Вроде не услышали. Хотя картина, открывшаяся мне, была гораздо ужаснее, чем даже вид воскресшего мертвеца.

Не меня одного привлекли действия этих отморозков, но и многих других, стоявших в пробке. По уже воспитанной советскими временами привычке не влезать, а то еще отвечать придется, многие считали, что достаточно переждать и все это мимо них пройдет. Правда, у кого-то оказались не железные нервы. Из легковой машины, оказавшейся на пути банды, выскочила женщина с ребенком и, прижимая чадо к груди, побежала прочь от них. Муж попытался задержать преследователей, но без оружия смог лишь парой метких ударов уложить на асфальт первого, кто попал под раздачу. Другой гопник забежал с тыла и ударил мужика в затылок какой-то деревяшкой.

Пока парочка осталась месить жертву ногами, остальные и с присвистом и улюлюканьем помчалась за женщиной.

И никто не вышел помочь… Даже из милицейчкого уазика, стоявшего тут же, никто не вышел. А ведь у них точно должно быть оружие. Неужели всем настолько все равно… Или они настолько боятся… Ведь они ее сейчас догонят… Мертвякам не догнать, а вот эти вот уроды…

Черт, и я чем я лучше них… Неужели надо тоже так стоять и просто смотреть. Дать почувствовать этим гопникам, что все их боятся, что они хозяева… Что никто и ни чего им не закон…

Я обернулся к своему автобусу. Из-за стекла на меня смотрели физиономии, ярко выраженным любопытством. Я тоже не мог вот так просто подставить их под удар. Не мог и все. Что сейчас будет, если эти бандиты отцепятся от несчастной и бросятся к нам. С двумя автоматами от них не отбиться…

Снова выглянул на улицу. Гопники уже догнали женщину. Под общий хохот из рук вырвали ребенка. Мать что-то кричит, наверное, умоляет не мучить. Ребенок тоже визжит. А эти лишь хохочут. И что только вы задумали… До них всего метров пятнадцать по прямой. Должен попасть… Только что из этого… Чего я этим добьюсь…

Ах, ты, мразь… Этого я просто не мог вынести, как и любой другой человек, у которого сердце что-то большее, нежели перегоняющий кровь по сосудам орган. Самый здоровый, наверное, вожак, держа ребенка за курточку, машет им перед самым носом подошедшего на шум мертвяка. Остальные гогочут, развлекаясь зрелищем. Зомби, реагируя на плач, машет руками, но никак не может схватить живую игрушку.

– Миш, что там? – это Егор, не выдержал ожидания и высунулся и автобуса.

– Не ждите меня!

– Что?

– Твою же за ногу! – взорвался я, – Просто сделай то, что я сказал! Уходите и не ждите меня! Пробивайтесь на Победу, там, может, встретимся.

– Да что такое?

– Заткнись и делай! Теперь ты за главного!

Не дожидаясь ответа от него, выскочил на середину улицы, стараясь как можно быстрее сократить расстояние между мной и этими нелюдями. Уже ни на что не обращая внимания, вскочил на капот машины, прицелился и выстрелил.

Мертвяк, с которым забавлялись, дернулся от удара и рухнул навзничь. Гопники так и встали от неожиданности. Не будем терять времени… Все эмоции сразу клокотали во мне, настолько я был на взводе… Уже решено, не могу я больше этого выносить. Никто бы не смог… Следующая пуля была для того козла, кто эту забаву придумал. Толстомордый главарь даже развернуться не успел, как пуля вошла ему в грудь, раз и навсегда обрывая эту никчемную жизнь. Как в рапиде, я видел, как он падает… Я видел его глаза… Непонимание, любопытство и страх… Все разом, последняя эмоция в его душе… Никчемно жил, никчемно умер…

– Ствол! – завизжал один из гопников, тощий пацан с рябым лицом.

Они меня испугались. Испугались, меня одного! Нет ничего важнее, чем собственная жизнь, так ведь… Бегите, сволочи, парочку из вас я все равно успею подстрелить…

Еще одному я попал в спину. Тело дернулось от удара, и гопник даже успел сделать еще пару шагов, прежде чем понял, что уже мертв. Следующему я попал в плечо. Его развернуло силой удара и бросило на багажник стоявших рядом Жигулей. Он даже не успел приподняться, только верещал от боли и страха, когда в него вцепился зомби.

– Эй, вояка, еще выстрел и она сдохнет! – тот самый рябой, прижал заточку к горлу рыдавшей матери и пугливо озирался.

Они приняли меня за военного! Хотя почему бы и нет… У страха глаза велики… И думают, что я первый из военной колонны.

Не долго думая, я прицелился в рябого. Скорее психологический трюк, чем по-настоящему. Без такой штуки, как, минимум, лазерный целеуказатель, ни за что не выстрелю в такую мразь, когда у нее в руках невинный человек.

Он несколько приободрился, заметив, что я не спешу спускать курок. Да и его дружки подходить стали.

– Да ты вообще военны…

Докончить фразу не успел. Из машины позади него вылез мужик лет сорока и со всей силы заехал ему по затылку монтировкой. Тот только охнуть успел. Кричащая мать вырвалась и тут же схватила своего ребенка. Глаза совершенно одичалые, не соображает уже ничего.

– Стойте! – я даже руку протянул, ее схватить, но она даже не оглянулась, а побежала дальше.

Хотя теперь уже и не до нее. Гопота еще совсем рядом.

Обрадованный неожиданной подмогой, я повернулся и выстрелил в ближайшего гопника. Пуля попала тому в грудь и откинула на дружков. Только теперь они, видя, что подмога ко мне не спешит, убегать не собирались.

– Убейте его!

Я выстрелил в того, кто это сказал, но промахнулся. И теперь уже я в роли загоняемого… Вот только так просто не сдамся.

Не теряя даром ни секунды, просто перешагнул на стоявшую позади меня машину, пробежался по крыше и спрыгнул вниз, на асфальт. Следом, улюлюкая, мчалась вся эта стая убийц… Только не сбивать шаг. Мерно переставлять ноги в ускоренном темпе и стараться не споткнуться. Мимо одной машины, второй, третьей… Развернуться и выстрелить в преследователей. Один упал, хватаясь за простреленную ногу, но другие даже на секунду не остановились, чтобы ему помочь. Только разбежались за машины, уходя с сектора обстрела.

Снова развернуться и бежать… Они рядом, совсем рядом… Сколько я патронов потратил… Один в мертвеца, потом в вожака… Потом два патрона в спину… Черт!

Из-за машины на меня вылез мертвяк. Гадом буду, но он словно поджидал меня здесь. Бросив автомат висеть на шее, схватил его за левую руку, резко потянул на себя и вывернул, заводя ее за спину. Точно и быстро, как сказано в книжке по самообороне. Вот только это считалось болевым приемом. А зомби боли не чувствуют. Я даже услышал, как ломаются кости руки, когда он разворачивался.

– Держи! – первое, что пришло в голову, как увидел подбегающего гопника. Просто толкнуть эту нежить на него. И все вопросы…

На какую-то секунду оба тела, живое и мертвое, смешались, но мертвяк успел уже вцепится в лицо зубвами.

Подхватил автомат и выстрелил в бегущего следом приятеля. Тот тоже упал.

– Попался! – за спиной радостное кудахтанье прервалось ударами кулаков и криками боли.

Зашедший за спину мне гопник, уже предвкушая победу, в победном прыжке был стащен тремя здоровыми мужиками. И методично стал превращаться в бифштекс с кровью под ударами пудовых кулаков. Проснулись, люди!

– Беги парень! Этот уже не встанет! – бросил мне один.

Благодарно кивнув в ответ, вновь сорвался с места. Уже мост… Сейчас надо где-то свернуть, пока окончательно не прижали… Еще один зомби… Даже патрон не стал на него тратить, просто заехал прикладом в голову, чтобы с дороги отступил. Лишняя проблема преследователям.

… Семь патронов! Черт, вроде семь… В магазине еще двадцать три патрона, должно хватить. Развернулся и выстрелил в гопников. В этот раз мимо, только стекло в машине разбил.

– Окружай этого удода! – кричал кто-то, подбадривая себя и остальных.

Я рыпнулся направо, но там уже они… От бедра выстрелил пару раз, но тоже все мимо. Единственное, что хорошо – попрятались, боясь новых выстрелов. Теперь налево, но и там они уже. Тоже самое.

– Попался, гад! – радостно визжали преследователи, чувствуя свою силу.

Совсем рядом со мной стекло машины разбил метко пущенный камень. Осталось только пригнуться и спрятаться под защиту корпуса автомобиля. Ловушка. Загнан в тупик… Теперь только запастись терпением. Сейчас я умру… Просто умру… Логическое завершение той ситуации, в которую я вляпался… Надо же было так попасться! Зачем только сунулся! И все равно… Не умру просто так, не забрав с собой еще несколько врагов. Высунулся и двумя выстрелами положил самого наглого гопника, решившего записать мой скальп на свой счет. Остальным лишний повод подумать, а стоит ли игра свеч… А мне несколько лишних секунд жизни.

Радостные вопли сменились криками боли и треском автоматных очередей. Это что еще такое? Аккуратно выглянул из-за крыла машины. Милиция! Три милиционера с автоматами забрались гопоте в тыл. В три ствола крошили гадов, позабывших всякую совесть. Наконец-то, а то я на самом деле уже испугался.

Неожиданно грохнула еще одна очередь. Вдребезги разбилось стекло машины, а стоявший рядом гопник упал с дыркой в груди. Из-за поворота появился силуэт с автоматом в руках, пустил еще одну короткую очередь и снова спрятался за угол.

Вот теперь они испугались… Позабыли обо всем на свете, лишь бы только шкуру свою спасти. Один вообще с моста спрыгнул на насыпь. Мент подбежал следом и впорол ему в спину очередь. Будем надеяться, что попал…

Один еще попытался перелезть через автобус, но я не смог так просто его отпустить. Две пули в спину и минус еще один… Сразу повернулся и всадил еще одну пулю прямо в лицо зомби, подобравшемуся слишком близко.

Кто-то еще попал в руки простых автомобилистов. Таких просто забили чем под руку подвернется. Хотя двоих живыми оставили… Непонятно зачем, но с побитыми мордами, сломанными руками или ногами, их привязали к столбу.

Проснулись люди. Вспомнили, что мы не только сами за себя, но и друг другу помогать должны… Люди… Человек человеку волк… Зомби… Зомби это не самое страшное сейчас. Это всего лишь очередная проблема, возникшая в стране. Гораздо страшнее люди… Ни один хищник не может сравнится с человеком в жестокости. Никто никогда в природе не будет убивать себе подобных просто из удовольствия. Глядя на лежавшие на дороге трупы, к паре которых уже пристроились мертвяки, я подумал что, может, не так уж и плохо будет, если люди исчезнут.

Встав из-за машины, я за руку поздоровался с одним из милиционеров.

– Здравствуйте, если бы не вы, то плохо бы мне пришлось, – несколько глупо звучит, но ничего лучше придумать я не мог.

– Это не ты благодарить должен, – милиционер еще молодой, ему и тридцати нет, – а мы тебя. Мы бы, наверное, так бы и не решились, если бы не ты. Больно много их было.

Тут и Егор подошел. Улыбается прямо до ушей. Я был злой, на нервах и до конца не верящий, в то, что произошло, поэтому сразу на него и накинулся.

– Ты зачем пришел! Кто тебя просил! Я сказал, чтобы оставался вместе с остальными! Почему ты пришел?!

– Заткнись, Миш, не только тебе это важно, – отрезал он, ничуть не признавая свою ошибку, – Ты, может, и не догадываешься, но чувства есть не только у тебя.

Рядом выстрелил автомат, мы все трое обернулись на звук. Ничего страшного, просто пристрелили мертвяка, что близко подобрался.

– Уходить надо с улицы, – сказал милиционер, – Пока их еще больше не набежало.

Вполне разумное замечание, с чем я не преминул согласится. Далеко все же не стоило отходить, поэтому местом для разговора был выбран небольшой магазинчик ниже по улице.

– Ладно, Егор, не обижайся, – сдался я, чуть притормозив и подождав его.

– Да ладно…

– Нет, серьезно. С меня бутылка…

– Ты же не пьешь…

– Я так, к слову. Как остальные?

– Мы автобус во двор загнали, там вроде все спокойно. А я вот за тобой пришел.

Магазин уже кто-то разграбил. Раньше тут книжный был, сейчас же только перевернутые стеллажи и разбросанные повсюду листы бумаги.

Милиционер поставил одну полку и сел на нее.

– Вы кто такие? – спросил он.

Еще один стоял рядом с нами, а третий встал у двери, наблюдая за улицей. Мысленно я тоже поставил себе пунктик – никогда не оставлять проход без наблюдения.

– В нынешних условиях мы имеем точно такое же право на этот вопрос, – сказал я, словно невзначай положив руки на автомат.

– А так не видео?

– Не видно, – не до шуток было сейчас.

– Тогда давай по серьезному, – милиционер явно тоже не желал в это играть. Просто достал свое удостоверение и показал мне.

– Хорошо, – а это вот о нас, – чуть порывшись, я достал из разгрузника свой студенческий.

– Студент?! – мой собеседник был явно поражен. Хотя внешний вид и вправду не совсем соответствовал названию.

– Так точно, – отрезал я дальнейшие рассуждения. Обновка наша вполне могла сойти за мародерство. А кто знает, как они к этому отнесутся.

– Вы ведь из той машины милицейской? – поинтересовался Егор, включаясь в разговор.

– Верно. И только давайте без клевания мозгов насчет почему не вылезли, не помогли сразу и прочей фигни. Сейчас и так каждый сам за себя.

– Хорошо, и все равно за помощь спасибо, – еще раз поблагодарил я, немного расслабляясь. Пока разговор направлялся в мирное русло.

– Насчет этого и поговорить хотел, – сказал милиционер, – У вас стволы, как я заметил, боевые…

– И что? – вот это направление разговора мне не нравилось, осталось только еще потребовать его сдать. Черта с два я его сдам! Лучше тут еще раз войну устрою.

– Нет, откуда они у вас, интересоваться не будем. Хотя модель-то милицейская.

– Мы и пальцем не трогали ни одного представителя власти, – тут же сказал я, – во всяком случае, живого.

– И хорошо… Дело в том, что нам очень нужно огнестрельное оружие.

Моя реакция была очень примитивна и предсказуема, зато оказалась единственной возможной в данной ситуации. Отскочил на пару шагов и встал в боевую стойку, покрепче вцепившись в оружие.

– Нет, отбирать мы его не собираемся. Просто военные, похоже, не собираются вступать в город, а нам нужна связь. Ты ведь тоже заметил, что радио отключилось?

– И вы хотите…

– Да, собрать людей и нанести удар по радиостанции и снова включить ее. Или хоть как-то связаться с внешним миром…

– Мы не одни…

– И сколько вас? – милиционер был не удивлен моим сообщением. Да и это и так вполне нормально. Сама по себе, бросив всех, и знакомых, и близких, только последняя крыса спасаться будет.

– Еще человек тринадцать, но скоро будет больше…

– А оружие?

– Два калаша и пистолет. Примерно по полтора запасных магазина на ствол, – пожал я плечами, говоря на чистоту, – не густо, но нам пока хватает.

– Сделаем так… Дело нужное всем, а народу у нас крайне не хватает…

– Это как же так? – сделал я удивленный вид, – а мне то казалось, что милиционеров на улицах даже больше чем нужно…

– Это было до того, как мертвые проснулись. И ведь главное, бегут, сволочи, с оружием. Весь склад уже растащили… И охранника ведь убили. Сейчас каждый сам за себя, службу согласились не многие продолжать…

– А, ну да, людей там спасать от всякой гопоты…

Милиционер в двери прицелился и быстро сделал несколько одиночных выстрелов. Я обернулся, но он махнул рукой, что вся угроза уже мимо прошла.

– Не ерничай, – проглотил мою подцепку мент, – я тебе уже говорил об этом…

– Хорошо, молчу и слушаю, – поднял я руки в знак примирения.

– Так вот, операция разовая, сделаем и разбежимся…

– А в переводе на «пощупать»?

– Ты издеваешься?

– Нет, серьезно… Только не говорите мне, что еще не отоварились в соседних магазинах. Милиция, а не Терминаторы, кушать тоже хочется…

– А ты не так прост, как кажешься, – скрестил руки на груди мой собеседник, – когда тебя увидел, думал, что очередной романтический герой выискался… Мы уже одного такого видели. Девушку от мертвяка оттащил, а потом давай с нее одежду срывать…

– Этим как раз не болею… Так что насчет… – я потер указательным и большим пальцем. Стандартный жест, обозначающий деньги.

– Хорошо… Десять тысяч…

– Чего? – не понял я.

– Рублей… Не евро же…

Вот теперь моя очередь поинтересоваться, не сошел ли с ума мой собеседник. Я не совсем дурак, могу представить, что происходит. И разбираюсь в разнице между абсолютной стоимостью и относительной. Деньги и так на ладан дышат, пока еще общество не совсем развалилось. Еще чуть-чуть, и они не будут стоить той бумаги, на которой напечатаны. Устоявшаяся система ценностей рушится быстро, гораздо быстрее, чем можно представить. И деньгами, что он мне заплатит, я могу разве только подтереться.

– И что ты хочешь?

– Патронов от вас не добьешься, раз вы и так собираете всех, у кого оружие есть. Давайте едой рассчитаемся…

Милиционер глубоко вздохнул. Не ожидал он от меня такой реакции, думал, раз студент, так на все купится. Нет, мы тоже не лыком шиты…

– Двадцать банок консервов. Только если придется стрелять и смотря что сам будешь…

– По рукам… А вас сколько человек?

– Всего еще примерно с сорок наберется, с кем связаться смогли…

– А как же наши? – включился Егор, до того спокойно сидевший рядом.

Я хлопнул себя по лбу. Точно, сам-то про них совсем забыл.

– С этим вопросом можете не волноваться, – поспешил успокоить милиционер, – Здесь все предусмотрено. Оставите их пока в отделении, пока не вернемся, а потом заберете. Мы там укрепились, есть оружие, припасы. С ними ничего не случится.

– Тогда вообще отлично, – протянул я руку для рукопожатия, – Да, представится друг другу мы так и забыли…

– Сежант Иван Калачаев, – сказал он, отвечая на мое приветствие, – А вас как?

– А я Михаил Трофимов, очень приятно познакомится. Это мой друг, Егор Пантелеев. Студент, как и я.

На том и порешили. Сначала я только настоял на том, чтобы вернутся к автобусу и отвести всех наших в то самое милицейское отделение, про которое они говорили. А там уж посмотрим, насколько они там укрепились. Если не совсем дураки, чтобы к такому делу спустя рукава подходить.

Наш автобус стоял еще в относительной свободе, а вот милицейский уазик окончательно застрял в пробке. Шансов выехать не было. Там остались двое милиционеров, за машиной присмотреть, да и вообще за ситуацией.

А вот сержант поехал с нами. Дорогу показать и присмотреться к нам поближе. Может, мы все же террористы какие-нибудь. Во всяком случае, я так рассудил.

Артем был несказанно удивлен. Он ждал, пока мы с Егором с разведки вернется. А мы с собой еще и милиционера привели. Как и у всех, ездившим по дорогам за рулем, у Артема было определенное недоверие к таким представителям власти. Пришлось объяснять, что да как. Перспектива расставаться с нами и с оружием его не сильно обрадовала, хотя возможность провести все это время в гораздо более безопасном месте компенсировала его недовольство. Только теперь он просился с нами. Пусть даже только с пистолетом, без автомата, все равно это не намного хуже, если учитывать, сколько у нас патронов. Долго я его уговаривал. За это время мы даже от пробки отъехали и сейчас проезжали через какие-то дворы, возвращаясь назад, туда, где мы уже были.

Калачаев сказал, что отделение не очень большое, но вполне надежное в плане обороны. У них там еще с советских времен остался план, что делать на случай ядерной войны. Что замуровать, а что вскрыть. И по общему решению было принято, что данная ситуация от войны мало чем отличается и следует вводить план в действие.

– Все, приехали, – гордо сказал милиционер, – указывая рукой на бледно-желтое здание в стиле советского ампира, хотя без всякой лепнины и украшений.

Меня смутило только одно.

– Это ведь не милиция, – сказал я, даже глаза протер, словно это могло что-то изменить, – а пожарка!

– Ну да, здесь все гораздо безопаснее, – сказал милиционер, с таким тоном, словно это бы очевидно. Они и до зомби жили чуть ли не на закрытом положении, а сейчас и тем более. Все, что можно, мы сюда перетащили, а все, что не нужно, выкинули.

А ведь и на самом деле неплохо устроились. Пожарные тут вместе с детьми жили, поэтому после сообщения о введении осадного положения, а так же первых мертвецов на улицах, им оставалось только закрыть покрепче ворота и готовится к осаде. Потом еще менты присоединились с огнестрелом, тогда вообще хорошо стало. Опирались даже не столько на огневую мощь, сколько на выдумку. Вместо сторожевых вышек над стеной, окружавшей всю пожарную станцию, высились сейчас вышки пожарных машин. Подняты, конечно, не на полную высоту, а немного приподнимались над краем стены. Вполне достаточно для просмотра территории. Вместо пушек и пулеметов установили брандспойты и пожарные шланги. С их мощностями на коротких расстояниях били не хуже выстрела из катапульты. От мертвяков вполне можно отбиться, а для живых всегда готовы милицейские автоматы и колючая проволока по верху стены.

– Неплохо вы тут устроились, – одобрил я, – И сколько человек?

– Примерно с две сотни наберется, – пожал плечами Ваня, – хотя может даже поменьше. Наши семьи, да пожарных. Людей с улицы не берем.

– А нас взяли…

– На постой, а не так, – отрезал он, спускаясь на асфальт, – Не забывай об этом.

– Ладно, но хоть на ночь оставите, уже вечер скоро, а у нас ни кола, ни двора.

– Это не со мной, разбирайся с начальством, – сразу отрекся мент, разводя руками.

Я вышел следом и потянулся. На безопасной территории даже дышалось легче, как-то свободнее. Не надо постоянно за спину оглядываться или дергаться от каждого звука. Как быстро ко всему приспособляются люди. Первых суток еще не прошло, а они уже укрепляются.

Над входом в здание висели здоровые стационарные механические часы, и я сверился с ними. Бог ты мой, уже шестой час. Хорошо, что сейчас весна, день длинный. А если зима… так уже на улице темень стояла хоть глаз выколи. А в темноте даже самый тупой и медленный мертвяк втрое опаснее. В отличии от обычных людей, на зрение они совсем не полагаются. И практически сразу же я услышал слишком знакомый хрип.

У стены, на свободном месте, прикованный к деревянной раме, пытался вырваться один зомби. Что он здесь делает. Там, где его в принципе быть не должно. Люди ведь не глупые, уже понимают их опасность.

– А это что такое? – удивился я, чуть отходя в сторону.

– Где? – не понял сначала мент, но потом проследил за моим пальцем и разобрался, что же меня так поразило, – А, ты про это. Это Палыч…

– Какой, к черту, Палыч…

– Механиком был здесь. Его первого укусили. Какой-то зомби с улицы забрел. Отбить-то отбили, да только он все равно умер. Меньше часа прошло, а он отключился, а потом воскрес… Вот его тут и оставили. В напоминание. И на привыкание. А то люди до сих пор шарахаются от них, как от чумы. Боятся…

Я кивнул. Ничего из ряда вон выходящего.

– А когда отправляемся? На радио, я имею в виду…

– Сейчас разузнаем. Если хочешь, пошли со мной, только скажи своим, чтобы далеко не расходились. И чтобы Палыча не дразнили…

– А что, были такие придурки? – похлопал я глазами.

– Пока нет, да кто знает…

Я, конечно, пошел с ним. Мою судьбу и без меня решать. Не позволю… Прошли те времена.

– Сержант! – позвал кто-то совсем рядом, – Эй, сержант!

– Что такое?

К нам подошел кто-то из гражданских. Мужик лет пятидесяти с маленькой неаккуратной бородкой. Одет вроде как механик, но кто знает, на самом деле он такой, или просто спецовку нацепил, потому что больше ничего не осталось. Так или иначе, но Калачаев был ему зачем-то нужен… А я рядом постою, послушаю.

– Привет, Паш, – дождался его милционер, – Что ты кричишь, как на пожар.

– Да дело тут такое, наконец, с военными связались.

– Что?! – и он, и я, оба подскочили.

– Они где-то в пригороде застряли, точно не понял где, больно связь плохая.

– А как связались? – мне было страшно любопытно, как у них это все-таки получилось.

– По рации. Осталась тут у нас еще одна. Старая, но мощная. Так вот, они застряли там надолго. Какие-то сектанты, говорят, дорогу перекрыли, навалили с два метра высотой… Орут, типа, конец света, Божий суд… Даже через рацию слышно… Говорят, что вояк не пускают, чтобы те не мешали людям умирать спокойно. Типо, кого Бог определил, те и так выживут.

– А себя они, значит, в выжившие уже прописали, – съязвил сержант.

– Не знаю, ничего не сказали. Только вот не стрелять же в них, хотя такой план они уже серьезно обдумывают. Если хуже будет становится… Тогда может, а так кто знает…. Говорят, что минимум сутки там проболтаются. Если только в обход не решаться…

– А может, военных дождаться, чем самим на вышку лезть? – поинтересовался я, будто невзначай.

Во-первых, мне было страшно лезть черт знает куда, черт знает за чем. Это только или вруны, или психи говорят, что им на свете ничего не страшно. Хотя я вот, к примеру, тоже бы не признался, что боюсь. Дело надо делать, а не пугаться. А во-вторых, оружия у военных было куда больше, чем у нас. У ментов было всего с два десятка автоматов и чуть больше пистолетов. И то две трети этого всего ушло на охрану периметра.

– Нельзя, – отрезал сержант, – кто знает, теперь, когда они в город войдут. А может, плюнут на все и вообще только кордоны выставят. А вы подыхайте, как хотите. Надо самим все делать, пока можно. Вот надеялись все на других, ждали чего… Посмотри, чего дождались… Самому нужно, сам и делай.

Пришлось соглашаться. Нельзя было сказать, что я категорически против его хода мыслей, но бежать сломя голову на другой конец города меня не прельщало. И все равно оставалось только плюнуть на все и продолжать воспринимать все это, как есть. Можно было лишь ждать, когда появятся какие-то возможности и не упустить их.

Сержант повел меня не в квартиры, как я сначала подумал, а прямо в само здание пожарной станции. Это что же значит, что начальником здесь является не милицейский, а пожарный… Интересный расклад. Я рассчитывал на другое. Что важнее не чья территория, а у кого больше оружия на этой территории.

Внутри станция больше походила на общежитие гастарбайтеров на складе, чем на пункт гражданской обороны. Коридоры были полны каких-то тюков, ящиков, где-то уже даже стояли старые металлические кровати со старыми, наспех наваленными на них матрасами. Плакали, кричали, даже смеялись где-то. И ко всему этому куча криков приказного порядка от нескольких ментов, пытавшихся привести все в более или менее порядочный вид. Мне показалось, что они и сами толком не представляли, что надо делать и к чему готовится. Все ждали военных, как единственное избавление от этого кошмара, неожиданно свалившегося на голову. Никаких указаний или даже простых сообщений сверху не поступало, если только не брать в счет приказ военных об объявлении осадного положения в городе.

Сержант Калчаев уверенно лавировал между всеми этими кроватями, заторами и кучами, отвечая на приветствия и иногда перебрасываясь с кем-то короткими фразами. Я же только едва поспевал за ним, вечно с кем-то сталкиваясь и рассыпаясь в извинениях. Народу здесь явно было гораздо больше, чем должно быть.

Наконец мы вроде как выбрались из этого затора, выйдя в совершенно другой корпус. У двери была наспех выстроенная баррикада из ящиков, возле которой с ленивым и несколько глуповатым видам стоял молодой патрульный с автоматом. При этом не совсем понимающий, что от него тут требуется. Он даже не сразу притормозил сержанта, когда мы проходили мимо него. Уже когда мы прошли, он встрепенулся, взялся за автомат обеими руками и попросил нас остановится. Иван ругнулся, хлопнул себя по лбу и сунул ему по нос свое удостоверение. Потом ткнул пальцем в мою сторону и сказал, что вот этот с ним и не надо его задерживать.

Часовой кивнул и сказал, что мы можем проходить.

Здесь все было гораздо организованнее. Если так можно назвать то, что тут было гораздо меньше суматохи. Какие-то столы с набросанной вокруг бумагой. Опять какие-то ящики. Некоторые вскрыты, а некоторые все еще опечатаны. На паре ящиков даже стоял злобный предупредительный знак из черепа и двух перекрещенных костей. Тут уже было гораздо меньше народу и те все сплошь пожарные. И опять что-то разгребают, вытаскивают или, наоборот, складывают. Но сержант шел все дальше, отвечая кивком головы на приветствия.

– Уже почти пришли, – сказал он мне мимоходом, когда пришлось стоять у открытой двери, дожидаясь, пока трое пожарников протащат сквозь нее здоровый деревянный ящик, – Только вот тут еще один коридор…

Совсем рядом треснула автоматная очередь. Инстинктивно я пригнулся и схватился за болтавшийся на спине автомат. Иван тоже схватился за свой пистолет и жестом указал мне идти за ним.

– Посмотрим, что это так расстреливают…

Далеко ходить нужды не было. Стреляли буквально в соседней комнате, скорее напоминавшей лесопилку, чем помещение на пожарной станции. Мебели тут не было вообще, за исключением двух деревянных стульев у стены и мало живописного кровавого пятна на стене. Под ботинками хрустело битое стекло. Все остальное свободной место занимали доски, наломанные где-то и из чего-то, мало напоминающего первый сорт дерева. Скорее из тех же ящиков, все одержимое которых уже перекочевало в разряд полезных и расползлось по территории пожарки.

А стрелял здесь пожарник, одетый в свой асбестовый костюм, разве только противогаз снял. Одно окно комнаты уже было забито деревяшками в несколько слоев, а второе еще наполовину свободно. Еще два мужика спешно устраняли этот промах.

– Что тут у вас? – поинтересовался сержант, заходя в комнату.

– Да ничего… Кроме одного вопроса… Какой придурок додумался пристроить гаражи прямо под окнами… А там с той стороны лесенка на крышу…

– И мертвяки проползли? – удивился я.

– А то…Животинку учуяли и залезли… Хорошим мужиком Семен был… Сейчас вот закрываем проход. Вообще бы хорошо взорвать все это к чертям собачьим, да взрывчатки нет…

– А стреляли зачем? – спросил сержант, – Для развлекухи?

– Никак нет… Мы тут молотками стучим, а они ведутся, как на приманку… Вон, еще один ползет… Смотрите…

Мне было так любопытно, что я даже подошел посмотреть. Гаражи стояли ровным рядом, барачного типа постройка, с общими внутренними стенами и единой крышей, крытой черным, выгоревшим на солнце рубероидом. Среди торчащих вентиляционных вытяжек, торчащих то тут, то там ненормальными, психоделическими грибами, уже лежали два или три трупа и сейчас лез еще один. Зомби, женщина лат сорока пяти, в разодранном и залитом кровью платье, шагала прямо на автомат, все время загребая ногами. Интересно, как у нее получилось влезть на лестницу… Пожарник прицелился и дал короткую очередь. Зомби завалился на спину, но почти сразу же стал делать попытки встать.

– И вот так всегда! – пожаловался стрелок и снова спустил курок.

В этот раз удачнее. Мертвяку разнесло половину головы красочными ошметками.

– Сколько вас еще патронов? – сразу поинтересовался сержант, выглядывая наружу.

– Магазина два еще есть… Да мы должны уж скоро закончить…

– А потом как долго их сдерживать собираетесь? Подождете, пока деревяшки ваши повышибают… Рвать это все надо…

– Так нет же взрывчатки! – отрезал эту заманчивую идею пожарный, – А то мы так не догадались…

– А баллоны для сварки есть? – осенило меня.

– Должны быть… Точно! –обрадовался пожарный, а потом опять сник, – не, не хватит… Или, что еще хуже, просто нашу стену обвалим…

– Да не, на лестницу его поставьте и пальните по нему. Ее то наверняка раскурочит.

– Правильно, – одобрил милиционер, – Как говорится, устами младенца глаголет истина. Выполняйте… А нам еще зайти надо…

Мы вышли и вскоре были перед кабинетом, на двери которого красовалось отпечатанное на принтере объявление, всем сообщающее, что здесь на данный момент находится временный штаб гражданского оборонного района на территории пожарной станции. Сержант вздохнул, постучался и приоткрыл дверь. Просунув голову, невнятно что-то спросил, потом вообще зашел внутрь, оставив меня одного. Минуты через три он выглянул и кивнул мне, что можно заходить.

Штаб был, или, во всяком случае, представлен был здесь, лишь одним человеком. Упитанного вида усатый мужик в милицейской форме, не старше шестидесяти лет, очень сердечно нас приветствовал. Долго тряс мне руку и говорил. Что мы первые, кто согласился помочь в таком благородном деле. Что-то еще про заслуги, обязанности и патриотизм… Минут восемь нес такую чушь, что мне стало интересно, а до того, как поступить в органы, он никогда не бывал в депутатах… Больно похоже. Хотя спросить я так и не рискнул. А звали, его, кстати, Валентин Иванович, так вот…

Зато выяснился другой факт. Если откинуть всю ту словесную мишуру, выданную минутой раньше, то выяснилось, что теперь уже не сегодня, а завтра отправляемся в этот освободительный поход на радио вышку.

– И что вы предлагаете? – мягко поинтересовался я, высвобождая руку из цепкого зажима рукопожатия.

– Можете быть свободны до завтрашнего утра…

– В смысле «свободны»?

– Можете уехать в любое мгновение, вас никто не задержит, – сказал усатый как ни в чем не бывало.

– Ну уж нет, – резко сказал я, – если вы уж нас привели сюда, согласились на наше участие, то и будьте любезны предоставить нам ночлег. Мы тут вам не собачки… Свистнули и прибежали… Либо играем по всем правилам, либо все свободны, никто никому ничего не должен, за исключением, скажем так, небольшой компенсации за беспокойство…

Началник по-птичьи склонил голову немного набок, не сводя с меня изучающего взгляда.

– А ты прав, Вань, он гораздо серьезнее к этому относится, чем можно ожидать от студента. Хорошо, можете ночевать здесь. Только тогда уговор, дальше вашей машины и палатки, что мы вам выделим, не заходить. Уж извините, но «доверяй, а проверяй»…

– Мы спать будем, а не гулять, так что договорились…

Вот теперь уже можно пожать друг другу руки в честь заключения договора. Со своей стороны я постараюсь его выполнить…