Кодекс Императора III

Глава 6

Разумовский Виктор Степанович тайно находился в столице, хотя всем, кому следовало, он сообщил, что уже покинул ее пределы и перебрался в Подмосковье, где находятся его родовые владения. У него оставалось в столице много дел, и он не собирался покидать игру так просто. Не после того, как во время коронации его прилюдно унизили и сместили со всех должностей!

Дмитрий Романов мог сделать это после церемонии… во время приватной беседы, но предпочел иной путь. И этого Разумовский не собирается ему прощать, хоть Виктор Степанович никогда и не считал себя мелочным человеком. Нужно было постараться, чтобы настолько вывести его из себя.

А с новым императором просто не будет… Он уже ясно дал это понять своими действиями и тем, как он легко сел на престол. Никто не верил, что у Дмитрия это получится… Но вопреки всему, цесаревич сделал ровно так как он и грозился последний год — просто пошел и взял себе корону.

Однако Разумовский все никак не мог понять, почему у Дмитрия Романова все получалось наперекор его хитро продуманным планам.

Насколько бы план не был идеален, все равно он проваливался, и выигрывал Дмитрий, каждый раз оказываясь на шаг впереди. Словно у нового императора какая-то сверхспособность — рушить все задумки Разумовского. Но нет, такого быть не могло — этого дара попросту не существует. Это Разумовский умом хорошо понимал, но злость иной раз затмевала рассудок, и бывший канцлер хотел найти хоть какое-то весомое оправдание своим проигрышам.

Видимо, Виктор Степанович просто еще не придумал тот самый план, который действительно сработает против столь опасного противника. А то, что он опасен, уже сомневаться не приходилось.

Дмитрий Романов не только выживал каждый раз после того, как к нему подсылали убийц, неважно какого ранга и числа. Он прямо на голосовании взял в руки Кодекс Первого Императора. И теперь народ его обожает, как великого избранника. Ведь все знают легенду, что на подобное способен только тот, кто по-настоящему достоин стать Императором Российской империи.

Особенно Виктора Степановича удивляло то, что имперская армия смогла победить в борьбе с северянами. Эти печальные новости он получил сегодня утром, и они стали последней каплей, чтобы заставить бывшего канцлера действовать с удвоенной силой.

Он ведь лично дал северянам наводку. Не говоря об их договоренности, что Виктор Степанович сместит с государственных постов многих служащих, чтобы ослабить управление на северных землях империи. Разумовский сделал все, что было в его силах, чтобы имперская армия проиграла.

По второму плану северяне должны были большим отрядом прийти к пустым казармам и складам в обход основных сил, чтобы вооружить свои отряды и больше северян пригнать на войну. Но в итоге их встретили вооруженные имперцы… И завязался серьезный бой.

Части были не пустые, как предполагал Разумовский. В итоге Эльбрук откинул остатки северной армии к их границе.

И решающим фактором стало то, что в дело вступил граф Соломонов.

Обычно Борис Геннадьевич стоял особняком, никогда не играл в политические игры и не был замечен ни с одним из представителей имперской власти. Да и с самим Виктором Степановичем Разумовским граф общался крайне редко. Создавалось впечатление, что граф и вовсе чужак среди своих, хотя и считался сильным аристократом. Но что скрывается у него за душой, никто не знал. В итоге именно Борис Геннадьевич дал Российской империи подмогу, которая помогла победить в войне с Великим Северным Союзом.

И именно об этом случае Виктор Степанович решил поговорить с графом лично. Разумовский не терял надежды хоть немного пролить свет на сложившуюся ситуацию и изменить ее в свою пользу. Пока не стало слишком поздно.

Вместе с охраной он подошел к усадьбе, где остановился граф Соломонов. Там его встретил чопорный дворецкий и отвел в кабинет своего господина.

— Раз видеть вас в добром здравии, Борис Геннадьевич, — поприветствовал Разумовский.

— Взаимно, Виктор Степанович. Присаживайтесь, — граф указал на кресло напротив.

Сам он сидел на кожаном диване, напротив которого стояло комфортное кресло.

— О чем вы хотели поговорить? — сразу спросил Борис Геннадьевич.

— Вот так, сразу к делу? — слегка усмехнулся Виктор Степанович и кивнул на слуг, стоящих возле дверей.

— А чего откладывать? Вы человек занятой, несмотря на изменение в должности. Как и я, — спокойно ответил Борис Геннадьевич и показал прислуге жест, указывающий оставить господ одних.

Через секунду в просторной гостиной никого не осталось. И только огонь потрескивал в камине, нарушая воцарившуюся тишину.

— Слушаю вас, — напомнил Борис Геннадьевич.

— Что это было? — прямо спросил Виктор Степанович.

— Не понимаю, о чем вы, — хмыкнул и пожал плечами он.

— Вы никогда не участвовали в военных разборках, более того, просили других никогда не лезть в ваши дела, не были замечены ни в одной политической кампании, а теперь сами вмешиваетесь, куда не просят.

— Мне кажется, вы слишком грубо общаетесь, — хмыкнул Борис Геннадьевич.

— Прошу прощения, это нервы, — осекся Разумовский, хотя по голосу можно было понять, что он был неискренен.

Виктор Степанович хоть и был хорошим политиком и переговорщиком, но прекрасно понимал, что не все в разговоре можно скрыть. Особенно когда перед тобой сидит такой же опытный переговорщик, как ты сам. А Соломонов определенно таким и являлся.

— Не знаю, о чем вы думаете, но ваши слова звучат так, словно вы упрекаете меня в том, что я помог империи остаться целостной, — голос Бориса Геннадьевича стал тяжелым.

— Нет, что вы, — покачал головой Разумовский. — Я лишь один из тех, кто считает Дмитрия ненадежным императором. Он развалит Российскую империю меньше чем за год, а я искренне болею за свою страну и мечтаю это предотвратить.

— Допустим. Но я тут при чем?

— Мне хотелось бы понять, что он пообещал вам за помощь.

Разумовский посмотрел прямо в глаза графу Соломонову. Ему было интересно, насколько дорого Дмитрий готов покупать людей. В особых случаях и честь, и верность можно купить. И цена ей довольно-таки высока, особенно когда речь идет о высшей аристократии со своими связями и властью.

Не всегда эта цена измеряется золотом… Иногда это обещания или услуги. Однако в случае с Дмитрием Романовым расценки по покупке верности должны быть в десять раз больше, нежели по сравнению с Федором или Григорием Романовыми. Даже после коронации их поддерживает куда больше людей, хоть и не все готовы в этом прямо признаться.

— Виктор Степанович, никому другому я бы не сказал, но вы бывший канцлер, и я отношусь к вам с большим уважением, — Борис Геннадьевич сделал небольшую паузу. — Поэтому вам я скажу. Дмитрий Алексеевич пообещал мне доступ к тайной сокровищнице Романовых.

— Той самой? — выпучил глаза Виктор Степанович. — Это же было достояние империи.

Туда можно было войти, только используя кровь Романовых. Жидкость в пробирке не подойдет — нужны именно живые представители, ведь в этой сокровищнице самая лучшая защита в империи. Даже лучше, чем в самом охраняемом банке!

— Неужели он лично вас проведет туда? — уточнил Разумовский.

— Да, — кивнул Борис Геннадьевич.

— И что-то вам оттуда даст? — задумчиво продолжил бывший канцлер.

— Не что-то, а целых пять предметов.

— Да он безумен! — воскликнул канцлер.

Граф Соломонов улыбнулся и ответил:

— Мне нормально. Одна помощь в боевых действиях — и я имею пять могущественных артефактов. А вы сами знаете, что это значит для моего рода.

— Знаю… — ответил Виктор Степанович и задумался.

С этими предметами в дальнейшим у Соломонова только прибавится могущества и власти. И то, что он поддерживает Дмитрия, делает тем самым и сильнее и нового императора. А это нехорошо.

— Позвольте спросить, есть ли шанс договориться, чтобы вы послушали голос разума и обратили свой взор к тому же Григорию или Федору Романовым? — осторожно поинтересовался Виктор Степанович.

— Пять артефактов, Разумовский, пять! — повел бровью Соломонов.

— Понимаю, — протянул Виктор Степанович и поднялся со своего места. — Думаю, этот разговор можно закончить.

Бывший канцлер вернулся в свой автомобиль под сопровождением охраны. Голова была полна мыслей, и не самых радужных.

Разумовский не ожидал, что новый император будет покупать людей настолько дорого, но это было отчасти и ему на руку. Нужно подумать, как это использовать в свою пользу.

Рядом с Виктором Степановичем сидел его личный помощник, и тот обратился к нему, сбивая с мыслей:

— Как все прошло, господин?

— Информация о том, что император покупает верность артефактами из сокровищницы, должна быть слита сначала верным людям, а потом… вы сами знаете, как будет потом, — велел канцлер.

— Да, мы все сделаем, — кивнул помощник. — Можете не сомневаться. Слухи расползутся быстро.

Виктор Степанович кивнул — в работе своих людей он не сомневался. Он долгие годы налаживал схему взаимодействия, и после ухода с государственных должностей, все они отправились за ним, и сейчас продолжают служить лично Разумовскому. Раз Дмитрий Романов использует сокровищницу, ситуация у него складывается очень плачевно. Значит, других вариантов для «подкупа» он попросту не нашел.

Артефактов в сокровищнице, по сведениям бывшего канцлера, находится около сотни. И на несколько десятков взяток их у Дмитрия еще хватит. Поэтому эта игра может затянуться… Император может перетянуть на свою сторону еще нескольких сильных игроков. А это значит, что Виктор Степанович должен ускорить опустошение хранилища.

— Нам стоит как-то воздействовать на графа Соломонова? — спрашивает помощник у Разумовского.

— Нет, это не тот человек, на кого мы сможем влиять. Он скрытный и в то же время интересный. Зачем распылять нам свои силы?

Все, что сейчас можно сделать, это поскорее разорить сокровищницу, а там хранятся артефакты невиданной силы.

— Вы правы. Лучше сосредоточиться на более важной задаче, — кивнул помощник.

Разумовскому даже стало жалко, что вскоре артефакты оттуда вынесут, ведь у него когда-то и самого был план добраться в сокровищницу и заиметь пару вещей. Проблема императорского рода была в том, что они имели эти артефакты, но пользоваться ими не могли. Предметы были слишком сильными… Однако Романовы и не собирались отдавать их тем, у кого это получалось. Ведь в этих вещах была скрыта большая власть и сила. Но сейчас все изменилось. И те, у кого окажутся эти артефакты, станут новыми фигурами на шахматной доске.

— Что делать с разведкой? — спрашивает помощник.

— Пока ничего, — хмуро отвечает Разумовский. — Конечно, от Лаврентьева я подобной подставы не ожидал, но пока действовать рано. Занимаем выжидательную позицию.

— Как скажете.

Виктор Степанович отвернулся к окну.

Лаврентьев был противник отнюдь не слабый. Все время, работая в госструктурах, они находились в неком противостоянии и соревновании. И только в последние годы Виктор Степанович выбился вперед. В основном из-за своих нечестных манипуляций. Лаврентьев же предпочитал более открытую игру. Но это не делало его более слабым противником.

После смерти прошлого императора разведке и службе безопасности пришлось на время объединить свои силы, но сути давнего скрытого противостояния между двумя сильными личностями это не меняло.

А потому, чтобы избавиться от главы разведки или же каким-то образом перетянуть его на свою сторону, придется хорошо подготовиться.

Я ехал с приема, который сегодня проходил в поместье Рокотовых. Показался там на десять минут, недолго переговорил с главой рода о насущных делах и вернулся в машину.

Алина сидела рядом со мной и по-прежнему улыбалась.

— Господин, вы правда рассматриваете поездку в Персию? — с энтузиазмом спрашивает она.

— Да, я правда хочу туда поехать, — отвечаю я.

— Это же настоящее безумие! — восклицает она.

— Но это будет правильно. Жаль, что я не могу так надолго оставить свою империю.

— Значит, не поедите? — с надеждой в голосе спрашивает Алина.

— Нет…

Вчера пришло приглашение от персидского визиря. В письме говорилось, что он приглашает меня в свой дворец, и нам есть много, что обсудить. С этим я был согласен. Если бы я поехал туда, то шансы развязать новую войну сместились бы к минимуму. У меня есть аргументы, которые могут его убедить, но хорошо сработают они лишь при личной встрече. Удаленно придется действовать совсем иными методами. И к сожалению, у меня нет надежных людей, чтобы удержать власть во время моего отсутствия. Вернее, люди-то есть, но по понятным причинам я не хочу раскрывать своих тайных агентов.

Кстати, сегодня у меня прошли очень интересные переговоры касательно старшего Разумовского. Старый плут никак не покинет столицу. Даже к графу Соломонову наведался, а затем его путь лежал к местным криминальным авторитетам. Вот уж нашел кому в гости заходить!

Разведка доложила, что, насколько им известно, сегодня с утра слишком быстро активизировались все те, к кому наведывался Разумовский. И мне это нисколько не нравилось. Поэтому на вечер был назначен план зачистки тридцати двух притонов и других мест обитания этих людей, которых у меня язык не повернется назвать гражданами нашей империи. Конечно, беспредела не будет, но у этих людей полно оружия и запрещенных артефактов. Не говоря уже обо всем остальном, за что их легко можно будет посадить.

— О, мы приехали, господин, — говорит Алина, и машина останавливается.

Водитель услужливо открывает дверцу, и я выхожу перед зданием главной городской тюрьмы.

Меня встречает начальник, и, судя по хмурому выражению лица, он не очень-то рад меня видеть. Идеально черный костюм контрастировал с бледным лицом и седыми волосами. Этот человек со стороны казался слишком серьезным, хотя наверное таким и должен быть начальник тюрьмы.

Я заранее приказал, чтобы здесь подготовились к моему визиту, а потому около четырехсот человек вытащили из карцеров, и сейчас они стояли в общем дворе, куда мы и прошли вместе с начальником тюрьмы и охраной. Люди стояли смирно, показывая, как в тюрьме все хорошо с дисциплиной. Но я-то догадывался какими путями была достигнута такая покорность, и отнюдь не законными.

В тюрьме такого уровня люди должны содержаться в нормальных условиях, но на самом деле это практически не соблюдалось. Это тюрьма для бывших сотрудников государственных служб. Аристократов иной раз отправляют в места лишения свободы похуже.

По людям было видно, что они обессилены, истощены, кожа бледная, глаза у большинства направлены в пол. Нечасто встречались среди толпы радостные взгляды. Они были у тех, кто недавно присел или работал на администрацию этого места. Отнюдь не секрет, как действуют проверки в этих местах, как подделываются отчеты, как проверку проводят на одних и тех же заключенных.

Мы с начальником тюрьмы пошли по двору. Когда остановились, я сказал ему:

— Арсений Леонидович, я хочу сделать следующую вещь, — передаю ему толстую папку. — Моим указом: Горбов, Платонов, Тряпочкин… — таким образом я перечислил девяносто две фамилии. — Эти люди здесь? — громко спросил я.

— Они все здесь, Ваше Императорское Величество, — подтвердил начальник тюрьмы.

— Сделать шаг вперед! — велел я, обращаясь к заключенным.

Все эти люди вышли из толпы.

— Ваше Величество, — шепотом обратился ко мне Арсений Леонидович, — казнить сразу девяносто два человека — это слишком. Может быть, мы поделим их на четыре раза? Вдруг информация утечет… Но впрочем, если надо, то надо, — слегка улыбнулся он.

Понятно, что он тоже работает на кого-то, и этому кому-то будет выгодно, если я совершу здесь массовую казнь.

— Инициатива — это хорошо, а вот перебивать императора — это плохо, — резко отвечаю я. — Будь благодарен и молчи.

Судя по взгляду начальника тюрьмы, он не ожидал такого поворота, что ему, пятидесятилетнему мужчине, двадцатилетний парень указывает, как с ним говорить.

Однако Арсений Леонидович промолчал. И правильно поступил, иначе сам себе вырыл бы могилу.

— Направь в эту тюрьму проверку, — говорю стоящему рядом со мной Кутузову.

После этих слов начальник тюрьмы побледнел еще сильнее.

— Вам есть чего опасаться, Арсений Леонидович? — спросил его я, видя такую реакцию.

— Нет, что вы, Ваше Императорское Величество, — поклонился он.

— В таком случае продолжу, что хотел сказать, пока меня не перебили, — громко объявил я. — Все, кого я назвал, помилованы. Вы признаетесь ошибочно осужденными. Империя выплатит вам компенсацию, и у вас будет возможность вернуться на службу. Ни в одной базе данных не будет указано о том, что вы были судимы. А если это где-то и всплывет, то обязательно с пометкой, что ошибочно судимы. Это мой приказ, — оборачиваюсь к начальнику тюрьмы. — Что смотрите, Арсений Леонидович? Распорядитесь выпустить свободных людей из этого жуткого места.

— Да, конечно, — замялся Арсений Леонидович, но все же отдал приказ охране.

Люди закопошились.

Охрана быстро сняла оковы с людей, а затем их начали заводить в основное здание. Сформировалась длинная очередь. Пока все это происходило, я подошел к одному из знакомых мне заключенных.

— Можно вас на минутку? — вежливо спросил я.

— Конечно, Дмитрий Алексеевич.

И высокий коренастый мужчина отошел со мной подальше от лишних ушел.

— Ну здравствуй, Родион, или лучше называть вас генерал Ларцов? — улыбнулся я ему.

— Да, я давно не генерал, — вздохнул тот.

— Это уже исправлено. Вас вернули обратно в звание и должность. Помните, когда я наведывался последний раз, говорил, что нужно потерпеть всего несколько лет?

— Да, кто бы мог подумать, что шестнадцатилетний наследник, в которого никто не верил, вдруг сможет… Это правда, что ваши братья и сестры живы, а вы стали императором? — поинтересовался Ларцов.

— Полная правда.

— В таком случае я не представляю, что вы сделали, чтобы увеличить свои позиции. Когда я был на свободе, они были равны нулю, если не меньше, — вскинул он бровь.

— Я просто взял и стал императором, не спрашивая их мнения. Понимаю, что вы не причастны к событию, в котором вас обвинили. Но если захотите вернуться на службу, то буду рад видеть вас в наших рядах. На улице уже стоит машина, которая отвезет вас куда скажете. Не знаю, говорили вам или нет, но семья все еще ждет вашего возвращения.

— Благодарю, мой император. Я подумаю, — кивает он.

После того, как закончились дела в тюрьме, мы с Алиной вернулись обратно в автомобиль.

— Точно все готово? — спрашиваю я у нее.

— Да, за каждым из освобожденных прикреплено по одному нашему человеку, и они будут следить. Если кто-то предпримет попытку… — она запнулась, ее часы пиликнули. — О! Хлебова Артема Викторовича только что пытались убить в подворотне на прогулке. Убийца уже ликвидирован!

— Хорошо, — киваю я.

Все эти люди были незаконно осуждены. Сегодня я смотрел на них и не мог понять, как военные, члены службы безопасности и другие работники госструктур, а разве что незаконно осужденных членов разведки здесь не было… оказались в таком количестве в месте лишения свободы. Ведь их массово подставляли и отправляли сюда. Я бы понял, если бы мы нашли пять, десять невиновных, но не девяносто два! И это только те, с чьими делами закончено разбирательство. Скорее всего, невиновных гораздо больше.

Был у госструктурах такой принцип: если не хочешь работать на Виктора Степановича Разумовского, но ты толковый и умный, чтобы тебя просто уволить, то в шкафчике обязательно найдут какую-нибудь улику по делу или однажды ты выйдешь на прогулку и пропадешь, а через неделю всплывешь рядом с шестью трупами без сознания, и тебя найдет первый попавшийся патруль.

Все освобожденные были идейными и адекватными людьми. Если половина из них вернется на службу, будет хорошо, но если нет, то ничего страшного, поскольку я сделал так, как считал нужным. Люди для меня стоят на первом месте. Как никак, это граждане нашей Великой Империи!

Я сделал так, как подсказала моя совесть. Есть еще семьдесят осужденных человек в этой же тюрьме, чьи дела пока что под вопросом, в процессе рассмотрения. Ведь перед тем, как их выпускать, мы в самом деле изучали досконально все, чтобы удостовериться в их невиновности.

Потому сейчас идет полная проверка судебной системы, и полетит довольно очень много голов. А среди тех, кто сидит именно в этой тюрьме, есть много невиновных. Почти половина, если грубо судить. Просто против них грамотно собирали улики. Не Российская империя, а полный бардак!

Самое смешное, что тому же генералу Ларцову, который вводил полки в Великий Северный Союз, который был человеком с большой буквы, империя выплатит не больше пяти окладов, которые он бы мог заработать за время, что сидит в тюрьме.

Стоило ли оно того? Однозначно, нет. В мое время тоже было подобное, когда незаконно осужденным выдавалась компенсация после того, как они выходили из мест заключения. Тогда человек мог купить на эти деньги имение и безбедно жить до конца жизни. Империя его подвела, и эта плата не могла загладить той вины. Не говорю уже о том, что происходит сейчас. Мы навеки останемся должниками перед этими людьми, чтобы еще чего-то требовать от них. Самое малое что я могу сделать — это вернуть свободу и выплатить компенсацию.

Мы вернулись во дворец, и первым делом я направился в координационный центр разведки Лаврентьева.

— Все готово? — спросил я, заходя туда.

— Да, — ответил Сергей Захарович.

Сейчас начиналась операция по зачистке тех тридцати двух притонов.

В помещении центра было много мониторов, на которых отображалось все происходящее. Были видны точки на карте, тепловизоры, всевозможные сканеры местности и домов.

— Вот эти два дома, — указываю я на карту. — Уводите оттуда наших людей. И до моей команды не соваться.

— Ваше Императорское Величество, прошу прощения, но зачем вы вмешиваетесь? Там люди, которые знают, что делать, — спрашивает Евгений Давидович, один из подчиненных Лаврентьева.

— Выполнять! — резко отвечает Лаврентьев. — Перед тобой стоит император, а не твой друг по фехтованию. Еще одно слово, и я заставлю тебя пожалеть о сказанной глупости!

— Простите, простите… — замялся Евгений Давидович.

— А что здесь делает горничная? — осторожно спрашивает кто-то из других подчиненных.

Имени этого человека я не помнил, слишком незначительным он был. Обычный связист.

— Это моя личная служанка, — спокойно отвечаю я. — А, хорошо, что напомнили. Алина, принеси мне чаю.

— Конечно, мой господин, — покорно отвечает она и удаляется.

— Но это координационный центр, здесь нет чая, — удивляется тот же связист.

Я ничего не отвечаю, продолжаю наблюдать за ходом проведения операции. Алина возвращается через две минуты со словами:

— Вот ваш чай, господин. Я еще печенье испекла! — она улыбается и ставит поднос на стол передо мной.

— Как? Но у нас нет такого оборудования! — никак не унимается связист.

Он попросту не понимает, откуда Алина взяла здесь чай и печенье. И не надо ему об этом знать.

— У меня там еще кексы допекаются, — с улыбкой говорит она.

— Приноси.

Те два дома, на которые я указал, понесли сильные потери, поэтому Алина отправила туда отряд своих теней и велела нашим убираться оттуда. Когда ворвутся другие разведчики, они обнаружат всего пять-шесть человек наших врагов и ликвидируют их. Даже трупов не будет. Уже и так стало ясно, что затевали бандиты, когда открыли стрельбу. Что-то очень опасное…

Вот в стольких странах побывал, в стольких мирах переродился, а сцены боевых действий одни и те же. Иногда кажется, что все империи, государства, княжества, королевства — не важен размер страны, суть в том, что они действуют примерно по одному и тому же сценарию из списка. А список этот не такой уж большой.

Операция по зачистке притонов закончилась быстрее, чем за два часа, и Лаврентьев всех поздравил с великолепно выполненным заданием.

— Приятно осознавать, что хоть один отдел управляется, как надо, — говорю ему после бурных аплодисментов команде разведки. — Сергей Захарович, вы хороший начальник. Продолжайте в том же духе.

— Благодарю, Ваше Императорское Величество! Продолжу, — поклонился он.

Сергей Захарович Лаврентьев плохо понимал происходящее. В последнее время вокруг него было слишком много странностей.

Сперва Дмитрий Романов избил его до полусмерти, показал теневой дар и другие, никогда незамеченные за ним способности. Это все не укладывалось в голове, ведь парень был гораздо слабее в даре. Но его техника была идеальной и с клинком, и в ближнем бою!

Во всем он превосходил Лаврентьева. А Сергей Захарович ведь не был тем, кто предпочитал бары и сауны вместо тренировок. Он был одним из тех, кто заслуженно занимал свое место начальника разведки. Самопознанию и тренировкам он отдавал три-четыре часа в день как минимум.

А сегодня он увидел Дмитрия Романова еще и как стратега. Причем император отдавал приказы таким голосом, словно не понимал всего происходящего. Но Лаврентьев не вмешивался.

Ему было интересно узнать, что из этого выйдет. Когда император сказал людям не заходить в здание, а сначала расстрелять его, откуда он мог знать, как поступить лучше? Это все сначала показалось ему странным.

Потом Лаврентьев нашел логичное объяснение, когда посмотрел повторы сканов здания. Увидел неточности из-за скрывающих артефактов. Съемка была быстрая, поэтому при первом просмотре Сергей Захарович не обратил внимания.

А парень обратил… И сейчас Лаврентьев сидит в своем кабинете и думает, как двадцатилетний парень может иметь знаний на все шестьдесят лет, если не больше. И сколько еще секретов он скрывает? Сергей Захарович надеется, что много. Тем более он поклялся в верности Дмитрию Романову на Кодексе Первого Императора, но это был его осознанный выбор. Никто не принуждал Лаврентьева к такому поступку.

Тогда, когда Дмитрий Романов победил его, он сказал: «Можешь поклясться, можешь не клясться, претензий не будет, можешь сделать это на словах, но сам понимаешь, что так ненадежно».

А Лаврентьеву терять уже было нечего. Он был уже побежден, а потому вскоре его рука коснулась Кодекса Императора, и он остался жив.

Дмитрий Романов хранит очень много тайн, и Лаврентьеву очень интересно узнать, к чему это приведет Российскую империю. Сможет ли это привести ее к краху или величию? Ведь для краха достаточно сделать всего один неверный шаг…