Кодекс Императора III

Глава 1

Святозар Викторович Разумовский ехал по загородной трассе по одному из поручений цесаревича Дмитрия. Свет от машины проникал далеко через плотный осенний туман, заполонивший это место сегодняшним вечером.

Кутузов выглядел спокойным, хотя он и находился в машине один. В салоне слышался лишь звук колес и работающего мотора — начальник гвардии младшего наследника не стал включать ни музыку, ни радио.

Он любил ездить в тишине, чтобы ничто не отвлекало его от собственных мыслей… А думал он об отце. Раз за разом вспоминал произошедшее в том сгоревшем доме, и раз за разом в груди становилось тяжело от возникающего чувства мести. Но как бы сильно ни хотелось, Кутузов не позволял этому желанию вырваться наружу, а иначе он нарушит прямой приказ Дмитрия — ждать подходящего момента.

Умом Кутузов понимал, что его отец в любом случае не останется безнаказанным за все свои деяния: не только против собственной семьи, но и против Российской империи. Дмитрий Алексеевич последнее время показывал Кутузову множество махинаций канцлера, которые и вовсе могли разрушить некоторые отрасли экономики, если бы цесаревич не вмешался… Так Виктор Степанович чуть не оставил имперскую армию без нового оружия, чтобы его семья заполучила новый завод. Потом, он, конечно же, был бы переоборудован. Кутузов не вдавался в подробности, что именно планировал сделать с предприятием канцлер — это его мало интересовало. Все и без того лежало на поверхности. И единственное, что его по-настоящему заботило — это месть.

Но она придет ровно тогда, когда для этого настанет подходящее время. А когда — Кутузов даже предположить не мог, и это его напрягало… появлялись новые тревожные мысли. И раз за разом, используя все доступные практики, которыми господин его обучил, Кутузов выбрасывал эти мысли из головы… хотя бы ненадолго.

Вдруг впереди показалось ограждение — там он заметил знакомые автомобили. Поэтому загодя свернул на проселочную дорогу — ни к чему портить казенное имущество, ведь он ехал на машине Дмитрия, а не на своей.

Около пятисот метров до ограждения, где стояло около сорока человек, он прошел пешком. Для Кутузова это была легкая прогулка. Он дышал свежим осенним воздухом, а под ногами хрустели опавшие листья. Он был спокоен, насколько это можно было в этой ситуации.

Вдали ограждения стояло десять машин, но в них не было людей, все стояли снаружи. Ровно тридцать девять человек, и все из рода Разумовского.

Один из них вышел вперед, и Кутузов сразу узнал его. Это был его двоюродный брат — Михаил Викторович. Высокий, худощавый мужчина лет сорока с аккуратной бородкой.

— Ничего личного, Святозар, у нас приказ, — говорит он.

Кутузов заметно поник.

Подошедший следом троюродный брат добавил:

— Не расстраивайся, парень. Тебе лучше было не воскресать. Сидел бы себе дальше в той глухомани и дальше. И никто бы о тебе и не вспомнил.

— Думаете, я из-за этого расстроился? — усмехается Кутузов. — Нет, я просто не люблю, когда мои планы не срабатывают. Ну ладно. Просто я думал, что отец лично прибудет.

На одной руке Кутузова зажёгся огонь, в другой образовался водяной шар.

Михаил Викторович выпучил глаза.

— Как? У него ведь не должно быть такой силы? — спрашивает стоящий рядом Вячеслав.

Конечно, откуда им знать, что Дмитрий Алексеевич Романов подарил Кутузову и второй дар. Младшему Разумовскому было сложно совладать с огнем — все-таки эта стихия противоречит его родной воде, но путем долгих и упорных тренировок он справился с этой сложной задачей. И теперь ему было чем удивлять своих врагов.

Огненное копье пронзило грудь Михаила, тот и опомниться не успел. Вячеслав выставил барьер, но его тотчас потушила вода. А следом прилетели ледяные иглы.

Осталось тридцать семь человек. Против одного.

Но Кутузова это совсем не пугало. Наоборот. Такой противовес его вдохновлял. А как иначе проверить то, чему ты учился долгие годы?

Создав огненный смерч, он унес жизни пятерых. Бой шел несколько минут, но ни одна из родовых техник Разумовских не могла коснуться Кутузова — настолько совершенен был его барьер.

— У него не должно быть таких сил! Как! — кричал кто-то из врагов. — Откуда такой ранг⁈

Слыша это, Кутузов лишь усмехался и отбивал очередную атаку. Он продвигался вперед. Один или два удара — а больше ему не требовалось чтобы забрать жизнь. И то первый не срабатывал в том случае, если у противника был мощный огненный щит.

Когда осталось пятнадцать человек, Кутузов остановился. Враги готовили совместное заклинание, планируя стереть его с лица земли, но младшего Разумовского это совсем не пугало.

Он сложил руки вместе. Соединил огонь и воду. И направил на своих врагов мощнейший поток пара. Крики боли затихли через несколько минут, ведь все, кто оставался, попросту сварились заживо.

Смотря на лежащие на дороге трупы, Разумовский достал из кармана телефон и позвонил:

— План не сработал, у отца не хватило духа приехать. Действуем по запасному.

После этой короткой фразы он убрал телефон в карман и отправился к машине. Эх, теперь придется ехать в объезд, теряя полчаса драгоценного времени. Благо, что дело не срочное, а иначе он бы и по трупам проехался. Но потом их дольше от колес отмывать.

Господин говорил Разумовскому, что план с выманиванием канцлера не сработает, но у Кутузова была надежда, что месть произойдет быстрее, и он обязан был попробовать. Что ж, не сработало сейчас, тогда сработает в другой раз. Отец Кутузова не сможет вечно прятаться от него за тяжелыми дверьми дворца и своей охраной. Рано или поздно, но этот момент обязательно настанет.

В темной пещере, которая находилась под поместьем Арбенских, было холодно, а еще весь ее пол был завален остывающими трупами. А вот кровь на полу уже высохла, и уже не прилипала к моим ботинкам.

Здесь произошло настоящее побоище. Хотя отряд Алины справился с нападавшими за каких-то тринадцать минут, последствия нам придется разгребать еще долго. Но самое главное: не осталось посторонних свидетелей, которые расскажут, что именно здесь произошло и какой силой я владею на самом деле.

Все будут думать, что это дело рук гвардии графини Арбенской, что у них хватило сил, чтобы разобраться со всеми захватчиками, коих было немало… как минимум мы отбивались от атак двенадцати родов, а еще Федор и Григорий отправили сюда часть своих гвардейцев. Последнее, как по мне, настоящее свинство. Они уже не стесняются почти в открытую нападать на меня, на глазах у свидетелей из других родов.

Последний выживший из врагов уползал… Он был сильно ранен, но не сдавался, пытался всеми силами добраться до выхода, хоть уже и не мог встать.

Я медленной поступью подхожу к нему и спрашиваю:

— И куда мы собрались?

Мужчина оборачивается, видит в моих руках клинок и понимает, что ему уже никак не спастись.

— Ваше Высочество! Не убивайте! — начинает умолять он. — Я буду служить вам верой и правдой, принесу клятву верности! Сделаю все, что вы хотите!

Его голос дрожал… Этому человеку было очень страшно расставаться с жизнью, и я его понимал — мне первые разы было тоже страшно. А потом привык, что за каждой смертью наступает перерождение. И нет в смерти ничего, кроме боли… Сильной боли, в большинстве случаев, если ты не умер во сне. Но это в моем случае. Для него все будет куда прозаичнее.

— Просишь пощады… — отвечаю я. — Тот, кто пришел с клинком к своему цесаревичу, чтобы убить его, а не служить ему.

— Мне приказали! Так бы я никогда! Никогда! — распинается он. — Это просто приказ, ничего больше, Ваше Высочество!

— А если я принесу Кодекс Императора, сможешь принести клятву на нем, что на твоих руках нет крови невинных, что ты не вредил гражданам своей империи, что даже если отдавали такой приказ, то ты всегда промахивался?

Человек смотрел на меня ошарашенными глазами. Он тяжело дышал, не зная, что ответить.

— Я… я… — начал он.

— Понятно, — отвечаю я и наношу один, точно выверенный удар клинком, прямо в его сердце.

Человек издает предсмертный крик, его тело обмякает. Из него выходит слабенький дар пироманта и отправляется прямиком к Многомерной Вселенной. Такой мне ни к чему.

Вчера и сегодня здесь погибло очень много людей, а я не могу хранить в себе бесчисленное количество даров, поэтому пришлось выбрать из имеющихся самые ценные экземпляры, чтобы потом применить их с умом.

Единственное, с чем я мог разобраться сразу — это с дарами тени, а таких здесь было целых три штуки. Их я сразу после получения очищал, насколько это было возможно, а затем передавал своим служанкам, попутно усиляя их.

Они сейчас, кстати, выстроились в ряд в ожидании дальнейших указаний. Хорошо, что на них была боевая черная форма, а не одежда горничных, в которых они расхаживают большую часть своего времени. Мне не особо нравится эта придумка Алины, но в таком виде они и на половину заданий ходят.

Как-то Алина рассказывала мне историю. Человек, которого должны были убрать, заметил в баре горничную. Он говорит: «Смотрите, горничная!»… И через пару минут нет этого человека. Горничные уже становятся знаком какой-то беды. Конечно, не для меня, а для моих врагов.

— Уберите здесь. Не должно остаться ни одного следа, — отдаю я приказ девушкам.

— Да, господин, — отвечает Алина.

— Много людей графини пострадало?

— Двенадцать убитых.

— Понятно. Доставьте их сюда. Это и будут павшие защитники. И проследи, чтобы графиня компенсировала смерть их семьям.

Часто среди дворян использовалась такая практика, что если гвардеец умирал на службе, его семье выплачивалась солидная компенсация, чтобы жена и дети убитого могли несколько лет безбедно жить за неимением кормильца. А если остались маленькие дети, иногда и вовсе предоставлялось жилье. Так делали во время моего первого правления… Сейчас это стало редкостью и осталось в немногих семьях, поэтому я и попросил Алину проследить. Не хочу, чтобы из-за произошедшего здесь голодали какие-нибудь дети.

— Но, господин… Это же люди графини, разве она не должна сама решать? — осторожно возражает Алина.

— Может люди и ее… но управлял ими я, на тот момент.

— Понятно, — кивает служанка. — Я прослежу, можете не сомневаться.

Дав служанкам подробные инструкции, я вернулся в поместье, точнее в то, что от него осталось — в кабинет покойного графа.

Сел за стол, достал свой телефон и включил новости. Графиня сидела рядом и молча смотрела вместе со мной.

Рыжеволосая девушка с экрана телефона эмоционально рассказывала:

— Дмитрий Романов был убит! Не передать, какое это горе для Российской империи, и теперь вся страна скорбит… По нашим сведениям графиня Арбенская провела один из запрещенных темных ритуалов, чтобы заполучить силу. Она убила сперва своего мужа. А затем и своего гостя — цесаревича Дмитрия! Арбенская заполучила кровь Романовых! Кровь Первого Императора! И после всего произошедшего она смогла обратиться в настоящее чудовище. Защитники империи пытаются ее остановить, и до сих пор продолжаются штурм ее поместья, по нашим данным, они вот-вот должны туда прорваться. Скоро злобным деяниям графини настанет конец! Туда отправились личные гвардии Григория и Федора Романовых, они пытались спасти Дмитрия Алексеевича, но к сожалению не успели. Они также продолжают участвовать в штурме, поскольку должны хотя бы вытащить его тело. Пока мы можем поговорить с аристократами, которые все организовали.

Картинка на экране сменилась. У того, что осталось от забора поместья Арбенских стояло несколько дворян, участвующих в нападении.

— Вы можете как-то прокомментировать ситуацию? — спросила у одного из них девушка-журналист.

— Да как только мы узнали, что графиня сошла с ума, я сразу всех собрал! Дмитрия Романова очень жаль! Очень, — мужчина хорошо играл, правда я все равно видел, что ему ничуть меня не жаль. — Все-таки наследника Российской империи потеряли! Это же потеря для всей страны.

— Жаль, что эта ведьма уже мертва, я бы ее своими руками прикончил, — яростно сказал второй аристократ, Кротов, если не ошибаюсь. — Это полный беспредел! Не должно такого происходить с наследниками такой огромной империи!

Аристократы еще долго распинались, что сделали все возможное и для моего спасения и ради мести. Это было даже забавно слушать. А через десять минут я даже почти начал верить, что им правда жаль, что я погиб. Почти…

В кабинет вошла Алина с докладом:

— Господин, мы закончили. Пещера в порядке, — отчиталась она и улыбнулась.

— Отлично. Есть какие-то новости? — спрашиваю я.

— Сообщили по рациям, что нам лучше находиться как можно дальше отсюда и сделать здесь хорошую картинку произошедшего, — усмехается она. — Сюда не хотят допускать лишних глаз.

— И правильно делают.

— Какие будут приказания?

— Сделаем, как советуют и подождем.

Федор Романов ликовал! Наконец-то Дмитрий мертв! Этот мелкий червяк, которого он даже не считал своим конкурентом на трон, который только и делал, что вставлял ему палки в колеса… он мертв!

Но с другой стороны Федор Романов был в ужасе. Как младший брат смог прожить восемь часов полноценного штурма? Федор уже запутался в показаниях, ему докладывали каждые пять минут. И каждый час жизни Дмитрия стоил ему пяти лет своей жизни чисто из-за уничтоженных нервов.

Но теперь можно было выдохнуть. Младший брат мертв! А вместе с этим исчезнет огромное количество проблем и откроется столько возможностей. Кстати, одной из которых он и собирался воспользоваться в самое ближайшее время.

Теперь, когда эмоции поутихли, Федор понимает, что многое в противостоянии с Дмитрием можно было сделать иначе. Много где он попросту поддался импульсивности и совершал ошибки. Как минимум, он переборщил с отправкой гвардии к поместью Арбенских.

Однако Федор не понимал, как огрызки солдат графини смогли так долго продержаться! Значит, у нее было в пять или даже десять раз больше сил, чем изначально предполагала разведка. А потому и от гвардии Федора мало… да к чему лукавить, оттуда вернулось лишь несколько человек из тех, кто не заходил внутрь дома. И они не могут объяснить что конкретно произошло и где тела.

Но Дмитрий никуда не мог деться из этого поместья, его дар бесполезный, а сильных артефактов у него точно быть не могло, неоткуда им взяться — доступа в сокровищницу у Дмитрия никогда не было. Значит, он мертв. В этом не может быть никаких сомнений.

Прошло уже два дня с момента происшествия. Официально вся страна скорбит о потере цесаревича Дмитрия, а Федор ликует и готовит новые планы. Сейчас его главная проблема: во время скорби не показывать на людях свою истинную радость. А после такого предстоит много общаться с народом, и начнется все с этого дня.

Федор, Григорий и Анастасия Романовы стояли на трибунах перед толпой людей на столичной площади. Несмотря на царивший в стране траур, погода сегодня была солнечная, будто подсвечивала настроение старшего из наследников.

Сегодня он собирался сделать важное заявление перед народом, поэтому и заговорил первым:

— День смерти Дмитрия стал поистине черным днем для нашей империи. И теперь задача власти это исправить! Сделать так, чтобы таких черных дней больше не повторялось. Мы втроем считаем, что в стране происходит вопиющий хаос, и хотим сделать заявление, — Федор перевел взгляд на сестру, но Анастасия лишь улыбнулась — она умела вести себя на публике и не стала бы открыто возражать старшему брату. — Больше нет времени на ожидание. Пока придет время, ситуация может еще усугубиться. А потому мы втроем просим совет провести голосование сегодня и выбрать нового императора Российской империи.

Толпа загомонила. А лицо Федора оставалось каменным, серьезным. Анастасия же продолжала смотреть, легко улыбаясь, и ее лицо просвечивало сквозь черную траурную вуаль.

— Также моя сестра хочет сделать заявление, — продолжил старший наследник. — Сейчас она убита горем, поэтому за нее говорю я. Анастасия Романова хочет снять свою кандидатуру, она сейчас находится не в том состоянии, чтобы думать о правлении империи. А нашей стране нужна крепкая мужская рука.

Федор обернулся. Позади наследников стояло четыре трона, на которые и присели братья и сестра. Только один остался пустым — самый крайний.

К трибуне подошел Виктор Степанович Разумовский. Сегодня здесь также собрались все члены имперского совета.

— Совет не против проголосовать сегодня, — объявил он во всеуслышание. — Вы правы, мой… кхм, Федор Алексеевич, империя находится в подвешенном состоянии и ей как никогда нужна твердая мужская рука. Однако я должен уточнить. Анастасия Алексеевна, вы приняли решение снять свою кандидатуру по доброй воле? — обратился Разумовский к цесаревне.

— Да, я сделала это по собственной воле, — легко отвечает Анастасия.

— У вас есть предпочтения, кому из братьев вы хотели бы отдать свой голос?

— Изначально я была за Дмитрия.

Разумовский слегка скривился.

— Примите мои соболезнования, но Дмитрий Алексеевич мертв. Понимаю, что вам тяжело это воспринять и поэтому приму этот ответ, — кивает он и обращается к собравшемуся совету. — Мы можем начинать.

Мысленно Федор улыбался, но его лицо оставалось серьезным. Он понимал, что у них с Григорием примерно равные шансы, однако старший из наследников верил, что именно он сегодня станет новым императором Российской империи.

Недавно Федор даже смог переманить на свою сторону некоторых аристократов, которые изначально поддерживали Григория, и брат об этом даже не догадывается.

Совет начал голосование. Люди на площади замерли в ожидании. Казалось бы, здесь собралось огромное количество народа, но воцарилась тишина, которую нарушало лишь несколько голосов, ведущих важные переговоры.

Внезапно угол одного из зданий взрывается! Поднимается пыль. Люди кричат в панике. Кто-то убегает, кто-то, наоборот, бежит к месту происшествия.

Здание вспыхивает огнем после взрыва, все происходит слишком быстро.

Федор вскакивает со своего места и поднимает руки. Мощь его ауры ощущают все присутствующие. Старший наследник поднимает над площадью ветер такой силы, что он не только гасит огонь за считаные минуты, но и относит подальше всю пыль.

Затем Федор выдыхает и вновь подходит к трибуне:

— Понимаю, враги империи хотят нам помешать, но у них ничего не получится! Здесь небезопасно, и если у вас есть возможность посмотреть прямую трансляцию, находясь у себя дома, то лучше сделайте так. Поймите, я очень за вас переживаю, — обратился он к людям. — Примите правильное решение и не рискуйте своими жизнями!

Люди начали постепенно расходиться. Но, конечно, речь подействовала не на всех.

Когда от изначальной толпы осталась максимум треть, маги щитов выставили свои барьеры и окружили ими всю площадь так, что теперь никто не мог сюда войти, но и выйти тоже никто не сможет.

Григорий Романов недобро покосился на брата, но Федор сделал вид, что не заметил этого. Хотя у братьев и был уговор играть по-честному, Федор сейчас нарушил все установленные между ними договоренности.

Однако и у Григория был план, чтобы помешать старшему брату. Просто люди Федора оказались проворнее и заранее нейтрализовали все его задумки.

Старший наследник вернулся на престол.

— Можно продолжать, — Разумовский дает команду имперскому совету. — Теперь мы в полной безопасности, господа!

Но внезапно из толпы доносится голос:

— Что, вот так начинаете, не дождавшись меня?

Толпа расступается, пропуская человека в капюшоне. Он подходит к площади и скидывает плащ. У Федора расширяются глаза. Это… Этого просто не может быть!

Перед наследниками стоял Дмитрий! В парадном мундире, конечно, без наград, но выглядел он красиво.

Федор смотрит на брата и не понимает, как такое вообще возможно.

— Брат? — вскакивает он с трона. — Нет! Это самозванец! Схватить его!

Стоило Федору это сказать, как из толпы выходят другие люди в плащах и скидывают эти одеяния, а под ними скрываются мощные, блестящие доспехи! Дмитрия окружили его гвардейцы. Все высокие и сильные, точно на подбор.

Федор обомлел, он этих людей никогда не видел. Он помнил, кого Дмитрий нанимал в свою гвардию, и этих людей там явно не было.

Воины выстраивают живой коридор, по которому Дмитрий проходит к своему трону. Они останавливают всех, кто пытается сюда прорваться и схватить цесаревича, а в нынешних условиях это было непросто — вокруг было достаточно много людей.

Да где он нашел таких сильных солдат⁈ Федор этого не понимал… Как и того, как брат выжил в поместье Арбенских.

— Ты не Дмитрий, — процедил Федор.

— Правда? — он вскидывает бровь. — Тогда ты не Федор. А вообще удивительная вещь, вы эти два дня столько говорили, как вам меня жаль, но при этом ваши же люди меня отнюдь не спасать пришли. Федор и Григорий, а вы им точно отдали правильный приказ? А то, когда два начальника моих братьев пытались меня убить, было уж очень неприятно.

Старший наследник не хотел отвечать, хотя нужно было… Он еле сдерживался, чтобы не придушить этого выскочку голыми руками на глазах у сотен людей.

— Ты что-то путаешь, брат. Точнее, если ты не самозванец, то где скрывался все это время?

— Залечивал раны, — ответил Дмитрий и сделал то, за что Федор захотел наброситься на него с клинком прямо сейчас.

И плевать ему было на людей… Всегда есть возможность оправдаться: доказать, что это не Дмитрий, а самозванец, или что он предал империю, да можно что угодно придумать!

Словно из воздуха в руках Дмитрия появился Кодекс Первого Императора! Как? Все происходящее просто не укладывалось в голове Федора. Он уже начал предполагать, что его отравили, и это галлюцинации.

Цесаревич открыл его и принялся листать страницы.

— Виктор Степанович, пока вы не начали, я здесь почитаю, что полагается за нападение на наследника Российской империи!