Князь Стародубский

Глава 8. Ахтуба

Не готов я пока к княжескому столу. Годика через два, лучше три, буду готов, а сейчас нет еще. Но отвертеться не удалось. Оказывается, в сентябре был съезд князей Владимирской земли в Суздале, где Великому князю удалось уладить все разногласия со своими братьями, но, подспудно, борьба продолжалась. Юрий Всеволодович умело создавал систему сдержек и противовесов в сложных отношениях между родичами и мне отвадилась роль маленькой, но важной гирьки на весах его хитроумных планов.

В реальной истории до самого нашествия монголов, Стародубское княжество входило в состав Владимирского, как вымороченное, после смерти моего отца. И только Ярослав Всеволодович, после битвы на реке Сить, отдал его брату Ивану Кваше. Похоже история начинает меняться.

Попросив немного времени на раздумья, я вернулся в свое время и стал искать в сети изменения. Не нашел, все тоже самое, даже в мелочах. Значит все же параллельная Вселенная. Вернулся в усадьбу и позвал Дружину и Федора.

— Неожиданно. — Заметил Федор Жданович, выслушав меня.

— Все к тому и шло, — возразил Кнутович, — рано или поздно это должно было произойти. Ты- князь, к тому же сейчас самый богатый и сильный в стародубских землях. Или сам занял бы стол, со временем, и стал при этом врагом Великого князя, или он тебя на него тебя посадит и получит еще одного более-менее надежного союзника на юго-восточных границах, вместе с Муромом.

— Мог бы и прижать, а то и вовсе убить, — сказал я, — пока в силу не вошел. Нет человека — нет проблемы.

— Это было бы глупостью. — Не согласился старый боярин. — Юрий Всеволодович только примирился с братьями, ему новая грызня сейчас не нужна. А если он поступит с тобой несправедливо, то все родичи с радостью ухватятся за такую возможность ему насолить. К тому же — вдруг ты выживешь? И тогда у него появится новый непримиримый враг. Ты, князь, не понятен ему. Да и многим другим. Слишком резкие изменения происходят вокруг тебя. А если что-то не понятно, то не стоит делать поспешных движений, можно вляпаться в нехорошую кучку.

— Ну так что, бояре? Соглашается или нет?

— Такая возможность выпадает редко, — первым высказался Федор, — и отказываться от нее не следует. Пусть и не ко времени, но мы бы и сами вскоре стали думать о столе. Так что, считаю, нужно соглашаться.

— Поддерживаю, — продолжил Дружина, — но надо бы и попросить, кое- что. Сейчас такая ситуация, что ты больше нужен Великому князю, чем он тебе. Но наглеть не следует, мы пока не настолько полезны ему, чтобы он стерпел слишком большие притязания.

Обсудили, что можно урвать. Потом пошли к дяде. Тот попивал мое лучшее вино в компании своих бояр.

— Племянник, а у тебя прекрасное вино, никогда не пил такого. Где брал? — Спросил он, как только мы вошли.

— Купцы булгарские привезли откуда-то. — Соврал в ответ. — Отдам тебе его, есть целая бочка. Подарил бы и больше, но нету пока. Может еще привезут.

— Спасибо, Ростислав. В ответ получишь от меня большую бочку столетнего меда. У тебя смотрю его нет.

— Нет, дядя. Заложили несколько, но сам понимаешь, дождутся только внуки.

— Ладно, что решил?

— Я согласен, Великий князь. Но есть несколько просьб.

— Просьб или условий? — Усмехнулся Юрий Всеволодович.

— Просьб, дядя. Кто я такой, чтобы ставить условия Великому князю Владимирскому?

— Хорошо, что ты это понимаешь. Излагай свои просьбы.

Уселись все за стол и начали договариваться.

Первой просьбой было восстановить княжество в прежних границах. За три года, пока оно входило в состав Владимирского, бояре Великого князя успели захапать изрядно земель себе в вотчину. Я попросил эти земли вернуть.

— Хорошо, вернут, — согласился князь Юрий, — дам им взамен в другом месте.

Вторая просьба касалась полоски земли на левом берегу Клязьмы, где мы сейчас и находились. Я попросил передать ее Стародубскому княжеству. Великий князь возражать не стал, что там той земли?

Попросил я так же вернуть княжеству имения, которыми награждал свою дружину мой отец. Всю ее увел к себе Юрий Всеволодович, после похорон отца, и она служила сейчас ему. А вот имения остались в их руках. Я, конечно, мог бы и выкупить их, но зачем такие траты? Великий князь пошептался со своими боярами, покряхтел, но кивнул, соглашаясь.

Обговорили еще выплаты в великокняжескую казну, таможенные сборы, обязательства по военной помощи и множество других важных вопросов. В принципе, ничего запредельного в моих просьбах не было, все в рамках обычаев этого времени. Так что согласовали все быстро. Последним пожеланием было оставить мне тиуна Григория.

— Он один стоит столько же, сколько ты запросил до этого, — заявил дядя, — ну да ладно, чего не сделаешь для родича? Забирай!

— Тогда прошу всех на пир, — пригласил я, — гости уже собрались и заждались нас.

Пировать, и немедленно, согласились все. На пиру Великий князь сообщил собравшимся о своем решении посадить меня на восстановленный Стародубский стол. Известие вызвало ажиотаж. Еще бы! Возникала масса возможностей подняться по властной лестнице, получить новые земли и денежные назначения. Народ принялся активно переговариваться. Князь Юрий смотрел на всю эту движуху с усмешкой.

— Зашевелилось, змеиное кубло, — сказал он мне, — извини, Ростислав, что втянул тебя в это, но надо. Такая судьба у князей, не избежишь.

— Хотя ты мог, — продолжил он, — но не захотел. Да никто бы не захотел, если не дурак. Так что теперь не ной и держись.

— Я понимаю, дядя.

— Вот и хорошо. Эй, девочка! Как тебя там, Любава? Налей-ка мне, красавица, еще такого же вина.

Пировали до утра. Потом гости день отсыпались. Я пил мало, поэтому использовал выпавшее свободное время с пользой. Ударили морозы, река встала еще вчера вечером. Через неделю откроется санный путь. Остальным то что, пока нет дорог, наслаждайся гостеприимством, ешь и пей на халяву. Меня же ждало много не завершённых дел.

В первую очередь отправился в лагерь. Осмотрел все, вроде бы придраться не к чему, сотники дело знали, а Петр из Вщижа, оставленный за старшего, был педантичнее немцев и все мои ЦУ выполнил точно. Новых построек прибавилось. В основном — казарм. Войско увеличилось до 1000 человек, вместе с теми, что увел я, и, похоже, уже начало жить своей жизнью, без понуканий и направлений с моей стороны. Десятники гоняли своих людей, сотники за всем этим следили, девочки снимали напряжённость в рядах бойцов, трактиры перестроили, они стали больше. Лекарки, оставив учеников, прибежали и поклонившись, завалили кучей вопросов и просьб.

Построил весь личный состав. Отдельно тех, кто ходил со мной в поход. Вызывал по одному, вручал его долю в добыче серебром и наградное серебряное кольцо. Пора вводить свою систему поощрений. Первой наградой решил сделать массивное кольцо с кельтским узором и надписью «Саксин». Нововведение награжденным, естественно, понравилось. Они раздулись, как индюки и важно показывали награду желающим посмотреть. Так же пообещал выплатить им долю от табуна лошадей, если половец не обманет и пригонит его к нам.

Распустив войско, собрал сотников и пятидесятников в трактире «У Дари». Выслушал их доклады о положении дел и сообщил, что у нас появился первый тысяцкий, Петр из Вщижа. Несколько человек сразу же переместились вверх по должностям. Спросил нет ли задержек с зарплатой? Заверили, что получают все вовремя и сполна. Как и продукты, одежду, доспехи и оружие. Ну и хорошо.

Оставив подчинённых в трактире, прошелся еще раз по лагерю, решая попутно множество мелких вопросов. Затем отправился на причал, осмотрел ладьи в сараях. Состояние, вроде бы, нормальное, но велел перебрать набор корпусов.

Потом долго бродил по замку. Хотя не так, скорее крепости. Все же молодцы зодчие. Замок уже сейчас можно использовать для обороны. Правда пока только от шайки разбойников. В усадьбе мне передали бересту, оставленную Аргосцем. Иоанн отчитывался о сделанном и сообщил, что летом был по строительной надобности во Владимире и встретил там одного немца, искусного в укладке булыжной мостовой, как, впрочем, и во многих других вещах, среди которых — рытье глубоких колодцев. Грек своей волей того немца снабдил гривнами, чтобы он не уехал, или не нанялся на сторону и просил меня сообщить, при первой возможности, нужен ли мне этот специалист. Нужен. Сообщу. Пожалуй, оставлю зодчего при себе, мне еще много чего предстоит строить.

Слобода, в районе причалов, появилась-таки и не маленькая. Во-первых, переселенец из-под Выри, отучившись у артельного кузнеца, решил, что все постиг и открыл свою кузню, обслуживая усадьбу, лагерь и окрестные деревни. Кузня стояла далеко в стороне, в гордом одиночестве, но жилище себе новый кузнец поставил рядом с избой новгородцев. Судя по размеру двора и постройкам в нем, дела у парня шли не плохо. Рядом отстроился бочар с семьей, тара требовалась постоянно. Тут же была и его мастерская.

Во-вторых, лагерь потреблял столько ресурсов, что стал напоминать прожорливое чудовище. Однако серебра в нем было так много, что тут же нашлось огромное количество желающих этому чудовищу угодить. В самом лагере им делать было нечего, вот и поселилась вся эта толпа здесь.

В-третьих, у тех, кто удовлетворял потребности лагеря были и свои. Самым шустрым оказался сын Хрольфа, открывший второй трактир, «Рыжий швед», для слобожан. Традиция, делать вывески и давать названия заведениям, прижилась. Трактир был в два этажа, на втором располагались комнаты для приезжих. В общем в слободе насчитывалось уже дворов 30, а это не мало.

6 декабря отправились огромной толпой в Стародуб, куда благополучно и прибыли 7 декабря. Великий князь повелел стучать в вечевое било, а когда встревоженные горожане собрались на площади перед княжеским теремом, объявил им свою волю. Немедленно отслужили молебен в том же соборе, где отпевали отца. За это время слуги протопили терем и приготовили ужин. Попировали еще один вечер, теперь вместе с городской верхушкой. На другой день Юрий Всеволодович отбыл во Владимир, а я стал держать совет со своими людьми и новыми подданными. Сразу им объявил свое видение будущего устройства княжества. Все земли южнее Клязьмы, включая сам город, остаются в моем личном пользовании, а потом и в моем роду. С Ингварем я уже договорился, и он получит, вместо старых, более обширные владения на левом берегу, включая погост Всегодичи. Так как его владения рядом с городом, то он и будет моим наместником тут, разделяя тяготы управления с тиуном Григорием. Сам же я собирался жить на Белой горе. Знатные горожане приуныли, видимо рассчитывали, что я поселюсь в Стародубе и помогу набить их калиту серебром. Слухи о моем богатстве ходили самые невероятные.

Потом приступил к самому важному. Илья расстелил на столе большую карту княжества, над которой я трудился неделю, а потом распечатал в знакомой московской типографии. Все земли на левом берегу были разбиты на участки. По моим расчётам каждый такой участок мог прокормить и обеспечить одного всадника и двух вооруженных, конных слуг. Пока таких участков было 93. Оставалось много пустых мест, где не было пока деревень.

— Итак! — Возвестил я. — Любой желающий, способный сражаться конно, может прийти ко мне и попросить землю. За это он будет служить мне в войске столько, сколько потребуется. Не месяц или два, а пока я его не отпущу. За службу он будет получать по три вот таких монеты, — выложил серебряник на стол, — в месяц. Но кони, питание, свое и слуг, вооружение и доспех — за его счет. Обязан же он будет иметь следующее.

Я пустил вдоль стола листки со списком моих требований.

— Если всего этого не будет, или не явится по моему зову, то земля изымается, а он может идти куда пожелает. В мирное время, когда услуги такого помещика мне не потребуются, он может заниматься чем хочет. Но обязан раз в полгода является на погост своего округа и предъявлять коней, слуг и вооружение, для оценки соответствия с этим списком, моим наместникам. — Я постучал по бумажкам, вернувшимся ко мне. — Ах, да! Чуть не забыл. За трусость в бою или не подчинение приказам — буду вешать.

У слушателей, за исключением моих ближников, отпали челюсти. Не принято тут, такое, хотя и случалось.

— Но и наградами не обойду, за верную службу. — Подсластил я горькую пилюлю. — У вас, господа горожане, есть редкая возможность, первыми выбрать участки, если вы сами, или ваши родичи захотят стать помещиками. Но в первую очередь помните, что нужно хорошо владеть оружием и иметь желание рисковать своей жизнью. Иным способом земель в моем княжестве никто не получит. Ни за серебро, ни за красивые глаза.

Обвел взглядом собравшихся. Мои бояре и витязи смотрели спокойно и заинтересованно, на лицах же горожан были разные эмоции, от разочарования до радостного предвкушения. Все же земля, в это время, главная ценность и заполучить ее — мечта многих.

— Теперь давайте обсудим другие вопросы. — Предложил я и сел на лавку.

А вопросов накопилось много. Сидели до вечера. Поужинали тут же, не отвлекаясь, и продолжили. Разошлись за полночь, чтобы снова собраться утром. И так два дня. Наконец обсудили самые насущные проблемы, наметили цели и планы, договорились что, как и где будет делать каждый из присутствующих. Не скажу, что все остались довольны, но и полного разочарования ни в ком не заметил. Вот и хорошо!

Предложил, кстати, горожанам построить каменные стены, пообещал прислать хорошую и опытную артель. Посмотрели на меня, как на слабоумного и отказались. Ну-ну, монголы избавят меня от излишков самоуверенных дураков.

В обратную дорогу отправились 21 декабря. Хотелось встретить Рождество в кругу семьи. Пока был в городе, успел передать 29 поместий. Желающих было намного больше, но мои бояре проверяли их очень тщательно и отсеивали безжалостно. Как ни странно, это только подогревало ажиотаж. Видимо то, что легко дается, не столь сладко и желанно. Несколько новых помещиков было даже из других княжеств. Все, получившие поместья, присягали мне лично в соборе и целовали на том крест. Кстати, весной, когда число испомещеных достигло уже 58, провели первую проверку. Новенькие были, в основном, из числа опытных кметей. По ее результатам не явились в пункт сбора двое, за что сразу же были лишены земель. Еще один не смог предъявиться, согласно списка. Его расспросили. Ссылался на нерадивость смердов. Над дурачком посмеялись и отправили прочь, уже без поместья. После этого таких случаев больше не было.

Рождество встретили тихо. Зато Новый год прошел весело, как и прежде. Правда уже без Ингваря и его витязей, они перебрались в свои новые земли. Старую усадьбу, но без земель, подарил Илье и Верее, как новогодний подарок. Чему обрадовались и молодые, и Дружина с женой. Наверное, у них семейные разборки зашли слишком далеко. Верея, кстати, весной должна родить.

В начале февраля провел очередные учения со своим войском. Сначала три недели шарахались по полями лесам, потом неделю учились штурмовать и защищать замок. В этот раз потеряли пятерых и опять по случайным стечениям обстоятельств. До весны войско почти не увеличивалось. Всего к апрелю оно насчитывало 1073 человека. А уже 1230-й год! Времени почти не осталось.

Артель вернулась в обычное время. Пообщался с зодчими, кое что пересмотрели в планируемых постройках, строители придумали как улучшить или сделать прочнее проблемные места. Немец, тезка грека, предъявил свои бумаги, рекомендации с прошлых мест работы. Ни черта не понятно, то ли на старофранцузском, то ли на какой-то дикой латыни. Но нанял его и велел копать колодец в замке. Посмотрю, что наваяет.

Родила мальчика Верея, по святцам нарекли Никитой. Я был крестным, вместе с Федором. Сразу же, через три дня, после крестин, помер отец Лаврентий. Детей у него не было и из Стародуба прислали нового попа. Копия Ильи, морда хитрая, кулак, как помойное ведро. Из церкви я его забрал и написал, чтобы слали нового. А отца Аристарха перевел в войско и велел поставить в лагере церковь. Возьму с собой в Булгарию, посмотрю, что за человек.

Отобрал, вместе с тысяцким и сотниками, 300 бойцов для похода, из тех, что не плавал со мной в прошлом году. Из лекарей решил взять, в этот раз, девчонок. По итогам прошлого года стало ясно, что лекарей ценят и берегут, прикрывают. Так что, думаю, выдержат. Правда женская физиология может помешать, но пусть привыкают, у меня нет лишних людей. Тем более, что они талантливее и старательнее парней.

Три дня, перед отплытием, решал накопившиеся вопросы и отдавал последние распоряжения. В коне апреля спустили на воду ладьи, загрузили, помахали провожающим и отчалили.

Только привязались к пристани Болгара появился знакомый чиновник.

— Приветствую. Опять к нам?

— Как видишь. — Улыбнулся ему.

— Говорят, это ты снял осаду Саскина.

— Врут. Я ни при чем. Просто немного помог.

И рассказал ему, вкратце, как было дело. Таможенник покивал головой и заметил:

— Думаю так все и было. Но людям рот не заткнешь, они часто выдают желаемое за действительное. Так что готовься, тебя теперь здесь все любят.

— Тем лучше, куплю продукты со скидкой.

— Тебя, конечно, любят, но не на столько. — Возразил он и хихикнул, по-бабьи.

«Евнух, что ли? — Подумал я. — Вроде не похож».

— Эмир просил передать, если ты опять приплывешь, чтобы дождался его. Он сейчас в Биляре, послезавтра должен приехать. — Сообщил чиновник и ускакал.

Раз просил — подождем. Сходили на рынок, закупались и отплыв чуть ниже, разбили лагерь.

Ильхам-хан объявился через два дня. Здоровенный мужик, габаритами, как мой поп, и с запорожскими усами. Захотелось проверить, нет ли оселедца? Солнце припекало и в процессе разговора эмир снял свою чалму, вытер с головы пот платком. Оселедца не было, но череп побрит. Поздоровались, поговорили ни о чем, он поблагодарил за прошлые подарки.

— В этом году куда собираешься? — Начал булгарин серьезный разговор.

— Хотел сначала осмотреться, что тут у вас. А так планировал обратно к Саксину, думаю монголы не успокоятся и вернутся к нему.

— Уже там, — сообщил он, — пока не осаждают, но рядом крутятся. Ты не торопись, есть одна задумка. Нас в прошлом году сильно потрепали на Урале, часть половцев подчинилась врагу и теперь воюет на его стороне. Но многие остались с нами. Есть там один бек, Бачман, хочу вас познакомить. Он, как и ты, любит засады и неожиданные нападения. Если договоритесь, то вместе можете многого добиться. Нам надо с силами собраться, много отважных воинов потеряли. Хорошо бы вам отвлечь монголов, или хотя бы замедлить их продвижение к нам.

— У меня всего пять ладей и 300 воинов, эмир. С такими силами я для врагов, как блоха для слона.

— У Бачмана около 800 человек, все опытные бойцы и хорошо вооружены. Дам тебе еще 20 ладей, с воинами. Всего около 600. Да твои триста, да 800 Бачмана. Он, может, уже и больше собрал под свое знамя. Не так уж и мало получается. Я не прошу разгромить главные силы противника, — улыбнулся он, — просто кусайте его, где можете. Мои люди хорошо знают междуречье от Урала до Волги, проведут куда захотите.

— Удалось что-нибудь проведать про планы монголов?

— Пленные твердят в один голос, что пока не добьют половцев к востоку от Волги, к нам не пойдут. Может и так. Но тогда мы останемся с ними один на один. Великий князь нам поможет? — Ильхам-хан заглянул мне в глаза.

— Не думаю, если только примет беглецов. — Честно ответил я.

— Вот и я того же мнения, — вздохнул эмир, — недавно ведь мир заключили, а до этого резались с твоими. Скоро договор закончится, как думаешь продлит его князь Юрий?

Из истории я знал, что так и произойдет, поэтому сказал без сомнений:

— Уверен, что продлит.

— Дай Аллах.

— Так что придется нам, хочешь не хочешь, помогать половцам. Трудно будет, но надеюсь справимся. Все же недооценили мы монголов. После того, как разгромили Субэдэя, возгордились. Я видел, князь, их атаку на наше войско, на Урале, собственными глазами. Это страшно. И безмерно много их, гадов. Как только сумели собрать такое войско?

— Давно воюют, многому научились.

— Так и мы воюем все время.

— Они по-другому.

— Да, они другие. — Не понял меня собеседник. — Так что скажешь, князь? Дождешься половца.

— Подожду. — Согласился я. — Когда он прибудет?

— Дня через два, обещал. Или через три.

— Хорошо.

— Не хочешь остановиться у меня во дворце?

— Нет, я со своими людьми останусь.

— Я прикажу тебе продукты бесплатно доставлять, пока ожидаешь. Дальше — посмотрим. Все, пойду. Дела не ждут. Если договоришься с Бачманом, то еще увидимся. До встречи.

— До встречи, эмир.

Бек прискакал в наш лагерь через три дня. Невысокий, поджарый, внешне похож на Дениса Давыдова в исполнении Ростоцкого. Соскочил на землю, подошел ко мне и уселся рядом. Я молча протянул ему кубок с вином. Выпил, крякнул, вытер усы и улыбнулся, возвращая серебряную посудину. Искренне так улыбнулся. Есть люди, с которыми в первую же минуту встречи хочется дружить. Этот был из таких.

— Оставь себе. Подарок. — Улыбнулся ему в ответ.

Он не стал спорить и тут же засунул кубок в широкий, шелковый пояс.

— Ты снял осаду Саскина?

— И ты туда же! Не я.

И рассказал, в который раз, как все было.

— Тульпара знаю, из моих родовых земель он. Так себе человек. Думает про себя, что самый хитрый, но на самом деле глуп, как баран. И как тебя из-за его тупости монголы не поймали?

— Да не плохо воевали, не было с ним проблем.

— Ну может и поумнел. Давно дома не был. — Вздохнул половец.

— Баранину будешь? Только запекли.

— Конечно буду! Поедим, потом и поговорим. Два дня в седле.

Плотненько перекусили и стали обсуждать наше виденье совместных действий. Бачман оказался не только похож на Давыдова, но и сторонником такой же партизанской войны. Договорились быстро. Приступили к деталям. Тут было много споров, но все уладили.

Половец подозвал одного из своих и отправил к эмиру. Сам же завернулся в какую-то тряпку, то ли плащ, то ли облезшую бурку и моментально уснул. Посланник вернулся через час и передал приглашение эмира посетить его во дворце.

С трудом растолкал будущего соратника. Тот долго тряс головой и протирал глаза, потом как-то резко, моментально проснулся, посмотрел на меня и велел своим дать мне коня.

Эмир принял нас сразу же.

— Я так понял, что договорились? — Спросил он улыбаясь, после обмена приветствиями.

Мы согласно кивнули.

— Тогда обсудим детали.

К моему удивлению Ильхам-хан достал и разложил на столе карту. Не совсем, как в 21 веке, но весьма неплохую и подробную. Еще больше удивил Бачман, который, как оказалась, прекрасно ее читал. Вот вам и дикие предки!

— Сколько дашь ладей и воинов? — Решил я уточнить.

— Как и обещал. Нашел 20 ладей, поменьше твоих, но в отличном состоянии. К ним 600 воинов. В основном мордва и марийцы, есть и булгары. Всех знаю давно, опыта им не занимать. Стреляют из луков с пеленок. За них мне не придется краснеть, так что бери и радуйся.

— Что у них с защитой?

Эмир пожал плечами.

— Кольчуги, в основном. Щиты. Почти все в хороших шлемах. С твоими не сравнятся, конечно. Но, если честно, то таких доспехов, как на твоих людях, нет даже у моих телохранителей.

— Потери будут большими. Монголы прекрасные стрелки. А мы будем малоподвижной целью. В прошлом году я потерял 39 человек, большая часть погибла от стрел.

Ильхам-хан и Бачман переглянулись и хором ответили:

— Это война, князь.

— Я понимаю, но хотелось бы сберечь людей.

— Нет у меня других, лучшие остались в поле около Урала.

— Ясно. Будем использовать что есть.

— Ага.

Действовать решили в районе Ахтубинской поймы. Во-первых, там крутились передовые отряды монголов, во-вторых это были родные места половца, и он знал там каждую протоку. Тактика была выбрана, похожая на мою прошлогоднюю, с небольшими отличиями. Двигаться решили раздельно. Я со своими спускаюсь по реке, Бачман скачет на прямую. Выбрали место встречи, и половец ушел. Мы с эмиром пошли смотреть ладьи и приданных воинов. Посмотрели. Вояки выглядели сурово, конечно, но вот их защита … Многие не вернутся, блин. Собирались то не обозников щипать, а вполне себе боевые части.

Пока добирались до места, устраивал тренировки для отработки взаимодействия. Вроде бы все адекватные, слаживание прошло нормально.

Мы приплыли быстрее и разбив лагерь на одном из островов, стали дожидаться половцев. Вскоре те появились. Бачман лучился довольством. По дороге ему удалось собрать еще людей, многие из них смогли уйти живыми с Урала и просто горели желанием отомстить. Теперь под его рукой было около 1300 всадников. Через несколько дней отыскался противник. Большой отряд, в основном, туркмен, двигался вдоль Ахтубы на юг. По словам разведчика, он насчитал около 3-х тысяч. Нормально. Всего в полтора раза больше, чем нас. Должны справится.

Группка всадников неторопливо подъезжала к притоку Ахтубы. Проводник приблизился к командиру разведчиков и показал рукой на брод. Молодой, наряженный в богатый халат, туркмен повернулся к своим и что-то сказал. От отряда отделились три человека, поскакав в указанном направлении. Выехав на прибрежный песок, они потоптались на месте, присматриваясь, потом обнаружив искомое, стали осторожно пересекать речку. Брод оказался глубоким, вода доходила до бедер всадников. Разведчики совсем уже собрались соскользнуть с седел и плыть рядом с лошадьми, держась за их гривы, но тут дно стало повышаться и вскоре все благополучно выбрались на противоположный берег. Всадники помахали своим, постояли, давая попить коням, и умчались к холму, видневшемуся впереди верстах трех, осматриваться. Вскоре переправились и остальные, отправил перед этим одного из своих назад.

Чуть выше по реке был широкий плес, густо поросший по берегам тростником. В этих зарослях мы и прятались уже два дня, проклиная комаров и прочих кровососов. В сражение еще не вступили, а крови уже потеряли с маленькое озерцо.

В этом году лето случилось дождливое и уровень воды был высок. Вражеских отряд шел налегке, без обоза, на соединение с другим, продвигавшимся южнее. Так что такого брода им вполне должно было хватить, телег то нет. Туркмены, присоединившиеся к монгольскому войску три года назад, смогли отыскать и уничтожить три небольших половецких рода на их стоянках, но добыча была такая скудная, что воины начали недовольно ворчать, несмотря на жестокие порядки, введенные в войске монголами. Обозленные кочевники спешили соединится с соседями, чтобы сообща пощупать берега ближе к дельте. По информации проводников, там их ждали куда более богатые трофеи.

Все это нам поведал пленник, утащенный ночью из лагеря людьми Бачмана. Тот тут же предложил поджидать их здесь, так как другой брод был значительно дальше. Река же эта широкая и с приличными глубинами. Половцы такую преграду и не заметили бы, а вот туркмены совсем другое дело.

Где-то через минут сорок горизонт стал шевелится, дрожать и из марева показалась черная туча кавалерии. Двигаясь широким фронтом, отряды численностью от сотни до трех, выезжали к реке и неторопливо переправлялись. Прикинув, что переправилась примерно половина, я решил, что пора нам нарушить эту идиллию. Мерзко завыл рог горниста-мордвина, и гребцы разом налегли на весла. Пока мы летели по водной глади к броду, всадники удивленно разглядывали нас, не сразу сообразив, что происходит. Выстроившись в две нитки, мы прижались почти борт к борту и отдали якоря. Защелкали тетивы. Сначала наши, а потом и врагов.

Первые ряды, с обеих берегов, мои стрелки скосили сразу, но через мгновения стали оседать на днище ладей и наши. Обе части туркмен подскакали к берегу и стали просто засыпать нас стрелами. Вот и хорошо, они стояли так плотно, что промахнутся просто невозможно. Мои доспехи постоянно что-то царапало и дергало, в щит стучало как градом. Но пока без последствий. Краем глаза следил за своими. Из моих трех сотен пока только один сидел, укрывшись щитом и обламывал стрелу, собираясь ее вытащить. Рана не опасная, стрела с узким наконечником пробила обе щеки под углом и была остановлена полям шапеля. Если не задет язык, то ерунда. Правда красавцем ему уже не быть.

А вот у булгар дела шли плохо. Под ногами стрелков уже лежало немало тел их товарищей. Где же Бачман?!

Только об этом подумал, как с левого берега реки обстрел ослаб, и туркмены стали кричать что-то своим товарищам, оставшимся на правом. Те злые от понесенных потерь продолжали посылать в нас стрелу за стрелой, не обращая на них внимания. Только когда топот тысяч копыт стало невозможно игнорировать, правобережники стали оглядываться. Заорали командиры, пытаясь развернут своих лицом к приближающимся половцам. Поздно! Удар, треск копий и треть отряда как корова языком слизала. Пошла сеча. Нет не сеча, резня. Почти никто не сопротивлялся, но озверевшие от крови половцы пленных не брали. Поначалу мы стреляли в спины развернувшихся туркмен, но потом я побоялся задеть своих и велел перенести огонь на другой берег.

Вторая часть армии отъехала на безопасное расстояние, передумав продолжать перестрелку и молча смотрела, как добивают их друзей и родичей. Потом развернулась и уехала прочь.

— Ты как? — Спросил у раненого.

Тот что-то пытался сказать, но не смог и показал знаками, что все нормально, жить будет. Ну и хорошо. Стал приглядываться к строю ладей, утыканных стрелами, как еж иголками. Так, все же я потерял одного. Как он умудрился получить стрелу в глаз, защищенный щитком? А вот булгары …

Как бы не треть отвоевалась. Не все мертвы, но пока не залечат раны — не воины. На берегу половцы закончили добивать врагов и принялись собирать трофеи. Мы прикрывали. Вдруг туркмены захотят вернутся? Я подозвал к борту выжившего мордвина, любителя духовой музыки.

— Бери пять ладей, собирай в них всех раненых и стрелой на остров. Может мои лекарки спасут хотя бы часть. Захвати моего.

Мордвин кивнул и велел поднимать якорь. Раненый что-то пытался мычать, возражая, но увидав кулак отца Аристарха перед носом, испуганно примолк. Поп оказался боевым и хотя сам не стрелял, защищал парней щитом, взводил арбалеты и подавал болты. Горнист собрал с ладей раненых и умчался к нашей базе. Мы же стояли еще часа два. Наконец половцы закончили мародёрничать, сбили трофейных коней в табун и поехали, неспешно, вопя и горланя песни. Пора и нам.

— Больше они на такое не купятся. — Сказал Бачману, сидя вечером у костра.

— Эти — нет. И те, с кем они соединятся — тоже. Но степь большая и дураков в ней много, — оскалился половец и продолжил грызть баранье ребро.

— Потери большие.

— Это война, князь. — Повторил бек давешные слова.

— Ладно, ищи жертву. Продолжим. — Решил я.

— Уже ищу.

Мы разбили еще два отряда, поменьше и разграбили богатый обоз, натолкнувшись на него совершенно случайно. Бой вышел не запланированным и хотя охрана была по качеству так себе, но толи обкурились, толи нанюхались чего и перли на нас без страха. Из-за этого обоза я потерял девять человек. А во всех трех предыдущих стычках всего пятерых. Из булгар на ногах осталось неполные две сотни. Еще полторы сотни выжили, но были уже не бойцы. Некоторые все же умерли, позже.

Лекарки мои, и так изящного телосложения, напоминали тени, но продолжали выхаживать раненых. Не всегда, далеко не всегда получалось, и девичьи всхлипывания мешали мне спать по ночам. Слухи о великом богатыре Бачмане разлетались по степи и его отряд постоянно рос. Сейчас у него под рукой собралось почти 2000 человек и это не смотря на потери. Половец подбивал меня продолжить охоту, но я, сославшись на приближение зимы и дела княжества, отказался. Добычу поделили перед отплытием. До этого просто складировали на базе. Вышло прилично, наиболее ценная часть была взята с обоза.

Попрощались тепло.

— Приплывешь в следующем году?

— Не знаю. Если Великий князь не призовет на службу, то скорее всего приплыву.

— Приготовь больше лодок и привози своих воинов. Эмир может и не дать людей, все же их немало полегло. А твои молодцы. Я смотрел, хорошо дерутся.

— Стараюсь, учу.

— Хорошо учишь. Твою часть лошадей пригонят мои люди. Хочешь сейчас отправлю, хочешь весной.

Где-то я уже это слышал. Но в этот раз лошадки нам достались хорошие, особенно туркменские, жалко если не получится доставить в мои земли.

— Пригоняй весной, сейчас кормов на них не наготовлено.

— Хорошо. Ну, до встречи тогда. — Бек развернулся и пошел к своей лошади, но на полпути остановился и добавил. — И спасибо тебе, брат.