Князь Стародубский

Глава 10. Субэдэй

Великий князь Владимирский прибыл, как я и предсказывал 10 марта. Такими темпами, пока доберемся до противника и снег сойдет. Не зря я велел прихватить колеса.

Сразу же провели смотр войскам. Ну как провели? Объехал Юрий Всеволодович с братом и свитой все лагеря и признал армию. достаточной и боеспособной. Вечером устроили по этому поводу пир. Меня, как и прочих князей, пригласили в шатер Главнокомандующего, где я скромно просидел в углу, потягивая мед. Вкусная штука. Хоть и не столетний, но выдержка тоже не маленькая. С дядей обменялись парой ничего не значащих слов и все.

Про себя подумал, что привел как бы не треть от общего числа войска, если не считать ополчение. Того было порядка двух тысяч, но смердов и горожан за серьезную силу никто не принимал. Мою пехоту видимо отнесли к таким же, тем более что ходили они сейчас без доспехов, а конных у меня было 280, среднее количество по князям. Ушел в разгар веселья, никто и не заметил. Следующий день полководцы похмелялись и выступили только 12 числа. Снег уже активно таял, появились широкие проталины вокруг стволов деревьев. Дорога пока была сносная, но было понятно, что скоро на ее месте появится каша.

До первой цели нашего похода, небольшого городка Серенска, добирались 10 дней. Вскоре собирались поделится на две части. Великий князь думал отправить брата Ярослава, с третью армии, под такой же городок Мосальск, разорять земли князя Черниговского. Большую войну никто не затевал, просто хотели, как я понял, склонить соседа принять нашу точку зрения на Новгородские земли. Если бы желали прихватить князя Михаила за шары, то следовало идти под Козельск. Тот правда, был большим городом, причем серьезно укрепленным, так что штурмовать его, с нашими силами, можно было долго. Тем более, что осадных машин никто не захватил и даже металлических частей для них. Я спрашивал в обозе Великого князя и его брата, возницы категорически отрицали их наличие. Остальные князь, полагаю, такой техникой не обладали. А с одними лестницами на мощные стены Козельска лезть глупо. Так что цели набега были выбраны логично. Все же именно набега, а не похода.

За два дня до прибытия, случился событие, которое заставило князей пересмотреть свое отношение к моей пехоте. Моя колонна двигалась почти в хвосте армии, за одним из отрядов ополченцев. Шли как обычно, с разведкой и охранением. Не знаю, как впереди, может тоже высылали разведчиков, но то ли проморгали противника, то ли тот подождал, пока пройдут основные силы. Голова войска скрылась за поворотом дороги, огибавшей лес. Нам до него оставалось где-то с километр.

— В лесу засада, сколько не знаю, конные. — Выпалил примчавшийся разведчик с левого фланга.

— Всем одеть доспехи и вооружиться! Немедленно! — Тут же скомандовал я.

— Ты, скачи к основному войску, предупреди. И скажи ополченцам, пусть готовятся. — Приказал одному кметю из своей свиты.

Мои вояки резво, но без паники, стали облачатся в защиту, готовить оружие.

— Далеко они? — Спросил у разведчика.

— Если будут двигается, как и раньше, то через два дробных часовца (20 минут) будут здесь, а если заметили нас и поскачут, то быстрее.

— Илья! Собирай помещиков и витязей и становись вон там, прикроете нас, если что. Как построю пехоту, отводи всадников в тыл. И ждите моих команд. Понял? Выполняй!

— Некрас! Давай к возам и как только мои заберут доспехи и оружие, отведи их вон на тот холмик. Ставь возы кругом. Сцепить не успеете, но если до вас доберутся, хотя бы сможете отсидеться до подхода помощи.

— Что вы копаетесь, беременные бегемоты! Я вас мало гонял?!

— А скольких увидел, примерно? — Продолжал пытать разведчика. — Десять? Сто? Тысячу?

— Видел передовую часть, выезжала из леска на луг. Было их не меньше сотни. Дальше смотреть не стал, место открытое, могли заметить.

— Молодец. Все правильно сделал. На вот. — Я снял с руки серебряный браслет и протянул воину.

Тот разулыбался, взял, поклонился, сидя в седле и тут же нацепил награду на себя.

— Скачи к помещикам. — Велел ему и принялся покусывать в нетерпении уголок губы.

Движения моих бойцов казались нарочито медленными. Потом успокоился и понял, что на самом деле они все делают довольно резво.

Посмотрел на ополчение. Их начальник уехал вперед вместе с княжескими дружинами и при известии о приближающемся враге начался хаос. Кто-то что-то орал, кто-то куда-то бежал. Некоторые же стояли в оцепенении и тупо ждали непонятно чего. Сразу вспомнилось первое учение. Ладно, не до них.

Терция построилась. Стрелки разошлись по флангам и положили болты на взведённые арбалеты. Я крикнул Илье и показал знаком перемещается в тыл. Тот понял и повел своих, огибая строй. Возы еще ехали к холму.

А что там ополченцы? Часть уже попряталась где могла. Десятка три, самых смелых и решительных двигались к нам, собираясь присоединиться. Приказал им, чтобы шли на холм, к обозу. Помогут отбиваться, если что. Большинство же продолжала метаться.

Перед нашим фронтом, метрах в ста, был холмик с березовой рощицей. Огибая этот холмик выехали всадники и заметив нас закричали назад, своим, предупреждая. Отставшие ускорились и стали строиться для атаки. На первый взгляд их было человек 300.

По моей команде терция слегка развернулась к атакующим. Я толкнул коня пяткой в бок и заехал в центр каре. Пехота, пропустив меня, снова сомкнула ряды и напряженно замерла, ожидая атаку. И она не замедлила. Конница разом сдвинулась с места и помчалась на ополченцев, оказавшихся между ними и нами. Те продолжали пялится на нее, вместо того, чтобы хотя бы разбежаться. Удар был беспощадным. Миг и половина легла, три минуты и только несколько человек брызнули в разные стороны от страшного места. Противник начал перестраиваться для атаки на нас. Расстояние метров 50, и больше не осталось мешающих союзников.

— Арбалетчики! Залп! — Скомандовал я.

Стреляли шеренгами, отходя за спину готовых к выстрелу товарищей. Отстрелявшись, зашли в центр каре и стали перезаряжаться, спрятавшись за павезы. Все же на Руси многие витязи умели пользоваться луком и великолепно.

Четыреста болтов произвели ужасающие опустошения среди атакующих. Не меньше сотни свалились на землю. После короткого замешательства, оставшиеся в живых ринулись на нас, мстить.

Ну-ну. Как ринулись, так и остановились, уткнувшись в пики. Двое, самых отчаянных, смогли избежать пик и сбить с ног передних бойцов. Но тут же и упали, с расколотыми алебардами черепами.

— Шаг! — Скомандовал я.

Тысяцкий подал команду свистком, резкую и хорошо слышимую. Терция слитно шагнула вперед, коля коней и всадников. Оставшиеся опомнились и развернули лошадей.

— На колено!

Свисток.

— Залп!

В спины отступающим полетели болты. 10 минут боя и в живых осталось не больше 30 кавалеристов, улепётывавших во весь опор. Махнул Илье, предлагая поиграть в догонялки.

— Осмотреть врагов и собрать трофеи и лошадей. — Приказал я. — Раненых не добивать, все же русичи, хоть и гавнюки. Тысяцкий! Узнай и доложи о потерях, наших раненых немедленно к лекарям.

Сидел на коней и задумчиво смотрел на вал убитых людей и лошадей перед нашим строем. Дальше вал поменьше от первого залпа. Между ними многочисленные тела от второго. Снег стал красным.

Послышался гул от ударов тысячи копыт и из-за поворота вылетела плотная масса дружинников. И остановилась, запнувшись перед кучами изрубленных тел ополчения. Кучи шевелились и жутко выли. Война, блин. Но смотрели витязи не на погибшее ополчение. И не на такие же кучи тел врагов. Они смотрели на моих пехотинцев, которые еще стояли в строю.

Все время, пока собирались под Москвой и пока шли в черниговские земли, бойцы не одевали доспехов, все же они тяжелы и долго в них не походишь. Наши соратники привыкли к странной одежде, попугайской расцветки, которую носила пехота и тут впервые увидела ее во всеоружии. Что сказать? По крайней мере младшая великокняжеская дружина смотрелась на нашем фоне жалко. Не совсем уж голодранцами, но близко. Бояре выглядели получше, но тоже не дотягивали.

— Все живы, — доложил Петр, — раненых тоже нет, только один вывихнул руку, когда на него наехал всадник. Кто был рядом отделались ушибами.

Из-за спин младшей дружины выехали братья, Юрий и Ярослав и направились ко мне, объезжая мертвые тела.

— Посчитали, сколько их? — Кивнул князь Юрий в сторону погибших врагов.

— Нет еще, только все закончилось. Даже погоня еще не вернулась.

— А твоих сколько легло? — Поинтересовался его брат.

— Ни одного.

Бровь Великого князя удивленно изогнулась.

— Раненых много?

— Один балбес вывихнул руку.

Братья переглянулись.

— Недавно из Биляра вернулись мои послы. — Начал он издалека. — Встречались с эмиром Ильхам-ханом. Тот наговорил много лестных слов в адрес одного русского князя. Ну наговорил и наговорил. Им сейчас туго, рады любой помощи. Но потом, на рынках они услышали уличных певцов, исполнявших сказ о великом русском князе, который спас Саксин и потом вместе с булгарами, гонял монголов по степи, уничтожая тысячами. Послы говорят, что пока не выбрались из Булгарии, везде слышали эту песню. Пели ее и купцы, и простые смерды, и даже воины. А это не слова политика и правителя. Это народная слава и она на пустом месте не возникает.

Дядя помолчал и продолжил:

— Я не верил, до сегодняшнего дня. Ты мне сам рассказывал про Саксин, как оно там было, да и разведка подтверждала твои слова. Но сегодня я увидел это. — Кивок в сторону убитых. — И ни одного погибшего с твоей стороны. Знаешь кого ты уничтожил?

— Может козельский полк?

— Нет. Вон лежит боярин Федор Семенович, а рядом боярин Афанасий Петрович. Я узнаю их доспехи. Оба были у меня, в сентябре, в Суздале, на съезде. В ближней свите Михаила Черниговского.

Твою же мать! Спасая себя и своих людей, я потоптался грязными сапогами по белой простыне «болшой рюсский политик». Никто не хотел крови. В сети я читал про этот поход. Один убитый за все время. Может быть, свернул шею по пьяни, на пиру, в честь заключения мира. Может были и эти сгинувшие ополченцы. Но кто и когда их считал? А тут пришел я и вырезал лучших воинов Юга, не потеряв ни одного своего. Мимоходом отмахнулся, блин.

Братья мрачно смотрели на меня и молчали. А что я мог им сказать? Помолчу тоже.

— Князь! — Ко мне подбежал пикинер, из переселенцев с Юга. — Там… Там… Там князь Черниговский лежит.

И показал на дальний вал. Я посмотрел на дядьев, они на меня. Все трое одновременно вздохнули и поехали смотреть.

Тело предполагаемого Черниговского князя лежало чуть в стороне от остальных. Доспехи выглядели просто, без украшений, но явно недешёвые. Зато одежда богатая. Рядом лежал труп красавца-коня, поводья так и остались в крепко сжатом кулаке мертвого человека. Умерли одновременно. Конь от болта в глаз, всадник от двух в грудь.

— Откинь ему волосы с лица, — Повелел Великий князь проводнику.

Тот подчинился.

— Это он. — Хрипло сказал Юрий Всеволодович, и прокашлялся очищая горло.

Потом повернулся ко мне и заметил:

— Моя жена никогда не простит тебе смерть любимого брата.

— Это война, — Заявил мальчишечий голос у нас за спинами.

Князь Александр, невесть откуда взявшийся, подъехал только что и услышал последние слова Великого князя.

— Скажи это своей тёте! — Зло бросил в ответ тот.

Я в это время сидел в седле и думал, что лишил Русь двух святых. Князя Михаила и его боярина Федора. А еще рядом сердито сопел третий, пока пацан совсем.

На этом война и закончилась. Войско разбило лагерь рядом с полем боя. Илья приволок девятерых пленных, сколько успели нагнать. Великий князь их тут же освободил и отправил в Козельск, к сыну Михаила, Ростиславу, вернее к его боярам, занимавшимся делами из-за малолетства княжича, с предложением перемирия и переговоров. Те, тут же согласились.

Меня сразу же отправили домой, чтобы не бередил своим видом рану черниговцам от потери князя. Да и хрен с ними! Свой долг я выполнил, пусть дальше без меня. В тот же день мы ушли обратно.

Тридцать выживших, не струсивших и не растерявшихся, ополченцев попросились в мое войско. Я озвучил условия, на что они немедленно и с радостью согласились. Велел им возвращаться по домам, забирать семьи, у кого были и перебираться в Стародуб. Для меня они были староваты, а вот для городского гарнизона — в самый раз. Хоть какой-то прибыток. А то ведь не дали толком обобрать проигравших. Даже лошадей отобрали и вернули Михайловичу. Ах! Какие были кони! Сказка!

Вернулись 18 апреля. Как ни торопились, а пришлось двое суток стоять на месте и переставлять возы с полозьев на колеса. Как в воду глядел. А потом тащились, со скоростью черепахи по раскисшим дорогам. Приехали измотанные, отощавшие и злые как черти. Немедленно конфисковал на одни сутки все бани в округе и отправил своих отмываться. А потом запер их в лагере, выкатил вина, велел нажраться по-быстрому, морды не бить, но выспаться до одурения. Сам сделал тоже самое.

Через два дня построил всех и выдал участникам похода небольшие серебряные образки на такой же цепочке. На одной стороне надпись Серенск, на другой святые Михаил и Федор.

Владимирская артель в этом году припозднилась. Появились они у нас только 20-го вечером. Походил с ними по замку, послушал умных людей, высказал свои пожелания. Крыши строений и переходы на стенах покроют черепицей. Затребовал заготовить ее с запасом, для ремонта. Немец обещал закончить с колодцем и к осени уложить брусчатку во дворе. А если хватит камня, то и дорогу до пристани. Внутри помещений собирались закончить с печами и доделать много чего по мелочи. Зодчие прихватили с собой десять плотников и трех искусных столяров, предстояло много работы с деревом. Особенно я упирал на изготовление хорошей мебели. Строители заявили, что первого сентября можно будет вселятся. Посмотрим.

Объехал весь свой домен. Проверил, как готовятся к посевной, не собирается ли какая сволочь снова перейти к подсечно-огневому методу. Все было в норме, народ распробовал, ему понравилось. Урожаи высокие из-за сортов зерна и хорошего удобрения полей. Скота появилось много, навоз, перемешанный с соломой, гнил в больших кучах около всех хлевов. Прекрасные урожаи дали смердам приличное количества серебра и уверенность в завтрашнем дне. Многие ходили в одеждах из привозных, крашенных тканей, смотрели на проезжающих воинов без подобострастия или испуга, с обычным любопытством. Вот и славно. При богатых смердах князь бедным не станет. Даже если иссякнет рудник из портального камня.

А вот бояре могут запросто пустить по миру. Поэтому у меня их только трое, и больше не будет. Ингварь, вообще, случайно нарисовался. Сейчас то он мне уже не особенно и нужен, но не выгонять же. Службу несет отлично, претензий нет.

Сходил в слободу. У пристани образовался квартал ладейщиков, дворов из десяти. Появились еще два сушильных сарая, для древесины. У берега стояли ангары для суденышек. Их перестроили за зиму и увеличили до 10. Теперь в каждый могло поместится по 2 ладьи. На самом берегу стоял огромный навес, без стен. Крыша, двухскатная, из тёса, опиралась на деревянные столбы, врытые по периметру. Под этим навесом ладьи и строили. Сейчас как раз начинали одну, из старых запасов дерева. Но до зимы построят штуки две, максимум три. Дерево то заготовили зимой, но высушить не успеют. Покрутился по кварталу с умным видом и отправился в трактир «Рыжий швед», выпить малинового взвару.

В конце мая случилось чудо. Из степи мне пригнали табун лошадей. Бачман сдержал обещание. Табунщики отдохнули несколько дней у меня и отправились обратно, щедро награжденные и с богатыми подарками для половца. Среди всего прочего я отправил ему латную кольчугу, саблю и шлем, изготовленные в 21 веке. Пусть бережет себя, в следующем году, если доживет, повоюем вместе. Кстати, половцы мне рассказали, что среди пригнанных коней есть и доля от Тульпара. Странно, вроде лошадки все хорошие, а хитрая степная морда пригоняла перед моим отплытием из-под Саксина совсем неказистых. Спросил пастухов. Те посмеялись и поведали, что Бачман лично появился на стоянке жадины, отхлестал ногайкой и сам отбирал в табуне мою долю. Вот нравится мне этот местный Денис Давыдов и всё тут.

Такого количества лошадей мне было много. Продавать не хотелось. Беляй как увидел табун, покой потерял. Отбирал в княжеские конюшни под микроскопом. Тем более, что было приличное количество туркменских лошадок, выше и изящнее остальных, в этом времени. После того, как конюх забрал два десятка самых-самых, я стал пристраивать остальных. Большую часть отправил в конюшни при лагере, будут таскать возы и пехоту. Несколько подарил кметям. А самых простых рассовал по деревням, в рассрочку, договорившись со смердами о сроках выплат. Прикинул, сколько приходится на долю за пригнанных лошадей и раздал причитающееся участникам прошлых походов.

Лагерь рос и расширялся вместе с войском. Под моим знаменем уже было больше двух тысяч пехоты. После злосчастного похода под Серенск, слухи про меня стали расползаться самые разные по Руси. В том числе и про моих головорезов. Надо бы притормозить, а то численность растёт слишком быстро, во вред качеству. Чтобы этого избежать, гонял в хвост и гриву. Кроме обычного учения длинною в месяц, частенько проводил и короткие, в два-три дня, доводя движения бойцов до автоматизма во всех мыслимых ситуациях.

Первого сентября зодчие закончили строительство, как и обещали. Высокая комиссия в моем лице, а также в присутствии двух бояр, их семей, слуг и холопов обошла сдаваемый объект и нашла его пригодным. Заплатил артели оговоренное и щедро одарил сверху. Все же они постарались на славу. Предложил греку и немцу остаться у меня на службе. Те долго колебались, но последний аргумент в виде обширного винного погреба, сломил волю алкоголиков. Остальных отпустил.

Началась очередная катастрофа под названием «переезд». В первую очередь велел перетащить портальный камень в специально оборудованный в замке подвал, чем вызвал немалое удивление. Спросил Илью, не хочет из старой усадьбы перебраться в новую. Тот подумал и отказался. Понимаю. Теща слишком близко. Усадьбу передал в полное владение Федора Ждановича и Андрея Туровского, под разведку и контрразведку. Им так удобнее, вдали от любопытных глаз большого населения замка.

Написал в Стародуб иеромонаху Лукке, заправлявшему всем церковным хозяйством в княжестве. Просил освятить замковую церковь. Тот явился сам, через две недели и провел обряд.

Мастер-ладейщик заявил, что раньше декабря дерево не высохнет должным образом и хватит его только на 8 судов. Старые пять, да три построили летом, да до весны сделают 8.Мало. Пришлось делать и докупать на стороне. В Стародубе пообещали построить 2, во Владимире купил три, и пять ладей в Новгороде, там же пообещали в апреле пригнать еще 7. Серебра ушло — жуть. Но надо. Хочу взять с собой 2 000 человек в следующий поход.

Всю осень и зиму таскался то в 21 век, то обратно. В средневековье прошло уже почти 4 года, в моем времени только два. Все же на Руси я больше зависаю. Так не успею подготовится к нашествию, пришлось больше времени проводить в будущем. К весне отстаивание сократил на год. Накопил доспехов в замке, на войско численностью в три тысячи. Именно столько я планировал нанять и обучить к приходу Батыя. Часть доспехов успел потерять. Ушли на дно под Саксином и в пойме Ахтубы вместе с владельцами.

За четыре года бюджет моих валютных запасов составил минус восемь тонн серебра. Ну да и понятно. Замок и армия стоили не дешево. К тому же первые 2 года доходов почти не было. Сейчас же сельское хозяйство, торговля, мои ухищрения по вытягиванию серебра из мошны бойцов, военная добыча и доходы от княжества, должны были склонить соотношение расходов и доходов в более приемлемую сторону. Перетащил все драг. металлы из Глушиц в замок, разложил в сокровищнице и произвел ревизию. Итак, на сегодня у меня было в наличии 26 тонн серебра и одна тонна 50 кг золота. Серебро состояло из 21 тонны в слитках (половина по 500 и 1000 грамм, другая по 50, 100 и 250 гамм) и 4 тонны в монетах. Всего монет, разных стран, 129 000. Золото составляли 800 кг в слитках, от 10 грамм до 1 кг. (но было 19 слитков весом в 13 кг) и 41100 монет, в основном по 7,78 грамм каждая, немного по 31,1 грамму. Местное серебро пускал в оборот сразу же, чтобы снизить количество нетипичного серебра, ходящего по рукам в княжестве. Было еще несколько больших ящиков с ювелиркой, но это на подарки. В своем мире тоже покупал золотые и серебряные вещи, типа цепей, браслетов и колец, которые использовал для наград.

Подумал и заказал в нескольких компаниях 200 тысяч монет из серебра, весом по 3 грамма и 500 000 монет по 1, 5 грамма. Таких компаний расплодилось полно. Выбрал те, что посоветовали мои юристы. Попросил их проконтролировать, чтобы не сделали из дешёвого металла. Когда получил заказ, сразу же распилил несколько, из разных партий, для проверки. Вроде бы все честно. Перенес в средневековье. Население нуждалось в мелкой монете, используя в ее качестве или дирхемы, или куны, резаны и ногаты. Пусть теперь любуются моим лицом с надписью «Князь Стародубский» и гербом княжества, с другой стороны.

Скажу сразу, новинка стала бешено популярной. Удобство в расчетах не самое важное. Девки и женщины стали использовать мелкую, но красивую монету для изготовления монист, кулонов и серег.

На другой стороне у меня осталось всего около 11 миллиардов в рублях. Основная часть ушла Ивану и реконструктору. Что-то сожрал сам процесс отмывания денег, что-то закупка товаров, заказ монет и наградной ювелирки, а также на дом в Глушицах, техника, зерно, доставка всего и вся, и прочее, и прочее. Хорошо, когда не нужно думать, где взять деньги. Но все же они и тут утекали с бешенной скоростью. А еще переводить кузнецу за две трети доспехов и за новые, небольшие заказы. Как бы меня не вычислили, такого богатого. Слишком много я тратил.

Встретили на новом месте 1232 год. На это раз мне достался подарок, наконец-то. Правда, не от моих. Прямо на Новый год заявились два булгарина, не из купцов, воины и привезли двух котят, самца и самку. Азиатских гепардов, в подарок от эмира Ильхам-хана. Красивые, хот и мелкие, пока. Все мужчины из моей свиты обзавидовались. Как же, все же охотники! Где только с ними охотится, как вырастут, не понятно. В степи я воюю и брать их туда не собираюсь. А в наших лесах их скорость не так важна, главное маневренность. Среди стволов деревьев и в кустах не побегаешь. По слухам, сейчас такие животные есть только у Великих князей Киевского и Владимирского. Так что я в элитном клубе, теперь.

Посланцев щедро наградил, эмиру отдарился богато украшенной саблей и мехами. Пригласил булгар на праздник. Не смотря на то, что мусульмане, бухали на одном уровне с боярами и витязями, похмелялись охотно, с энтузиазмом. Уехали 4 января довольные донельзя.

В первой декаде января разослал послов поместной коннице. Велел всем явится к 1 февраля на совместные учения. Которые и провели, довольно успешно. Остался доволен. Новичков было не много, осенью и зимой отбирал желающих придирчиво. Попридержим лошадей, пока.

В апреле начался ледоход. Дождался заказанных ладей. Владимирцы и новгородцы не подвели и пригнали столько, сколько и обещали. В общем у меня был флот из 33 больших ладей. Как раз разместить 2 000 пехоты, с запасами. Стали готовится к новому походу на булгарские земли.

Брал с собой двух тысяцких, Петра из Вщижа и Федора Горелого. Назначил третьего тысяцкого — Казарина. Этот оставался сторожить лагерь и замок, и тренировать новичков. Под его рукой будет 300 уже опытных бойцов и 400 новобранцев. Принимать желающих послужить Стародубскому князю, велел только после собеседования претендентов у Федора Ждановича и по согласованию с обеими боярами. Отправлявшиеся со мной состояли из 800 пикинеров, 400 алебардщиков и 800 арбалетчиков.

Добрались до Болгара 12 мая. Эмир был в столице, Биляре. Отправил к нему гонца, нужно было согласовать наши действия. Сам расположился невдалеке от городских стен, у реки. На этот раз меня любили еще сильнее и стали продавать продукты на рынке со скидкой. Хоть какая-то польза от мифов. Некоторые мелкие торговцы пытались даже всучить свой товар бесплатно, но тут уж упирался я. Эти альтруисты и так не богаты, зачем же обирать людей, симпатизирующих мне? Богатые купцы на патриотизм не велись и торговались упорно.

Первым примчался Бачман, через три дня. Тепло встретились. Я ему подогнал горку отличных мехов, он мне коня, удивительной красоты. Мерин правда, только ездить, на развод уже не годится. Спросил, может ли он пригнать, на время, тысячи две лошадей, со всей сбруей.

— У тебя же пехота? — Удивился половец. — От нее не будет толку верхом.

— Кони нужны, чтобы доставить их и припасы к месту боя, — объяснил я, — сражается будут на своих двоих. Мы сейчас привязаны к реке, а я хочу расширить наши возможности.

— Подумаю, где взять. В крайнем случае поможет эмир. — Пообещал партизан.

Рассказал, как уничтожил черниговскую дружину, в ответ послушал истории про действия собеседника. Монголы прозвали Бачмана «Злой волк» за его манеру налетать неожиданно, хватать и рубить все, что попадется под руку и удирать, запутывая следы. Пообещали за его тушку столько же по весу серебра. Нашлось, даже несколько желающих заработать, но не смогли выжить после встречи.

— Про тебя тоже знают, — сообщил мне, — лазутчики расспрашивали, кто ты и откуда.

— Серебро по весу не предлагают?

— Пока нет, — хохотнул приятель, — но думаю скоро предложат. Особенно, если этим летом поднасрём им, как следует. Так что ходи с опаской там, у себя.

— Я всегда так и делаю. Врагов нет только у ничтожных и бесполезных.

Половец кивнул, соглашаясь. Сейчас под его рукой были те же две тысячи всадников. Так что мы сравнялись в количестве войск. Приток людей к легендарному победителю монголов шел постоянно, но и потери росли. Противник стал осторожнее и коварнее.

На следующий день прибыл Ильхам-хан. Опять, как два года назад, склонились над картой, обсуждая, где и как будем воевать. Дельта Волги пока еще оставалась не подконтрольной монголам, но в остальной части степи, к востоку от реки, теперь приходилась действовать с осторожностью. Большая часть местных племен и родов покорилась завоевателям и была им более-менее лояльна.

Мои союзники собирались продолжить покусывать врага, опираясь на Волгу и постоянно получая подкрепления с западной части половецкой степи. Я предложил перенести боевые действия в район реки Урал. Сейчас это уже был тыл противника и там они чувствовали себя комфортно. Я хотел спуститься в Каспий, зайти из него в Урал и поднявшись где-то до середины реки, начать резать коммуникации, подавая повод для кочевавших там монгольских данников усомнится в непобедимости своих покорителей. Поднимут ли они восстание, вспомнив о недавней воле и славе, или нет — не столь важно. Главное нанести как можно больше вреда материального и репутационного оккупантам, побуждая приволжские рода к продолжению сопротивления. Заодно облегчим положение башкир и мадьяр, отбивавшихся на севере из последних сил.

Эта затея настолько хорошо вписывалась в концепцию партизанской войны Бачмана, что он тут же ее поддержал. Да и эмир не долго сомневался, понимая, что в случае нашей удачи сможет выиграть многое. В этом году, по донесениям лазутчиков, Батый планировал начать наступление на Биляр. Сейчас он дожимал приуральские племена, чтобы обеспечить спокойный тыл. Наши диверсии должны были отвлечь хана и ослабить натиск. Решили, что я отправляюсь в путь немедленно, все же расстояние велико. Тем временем половец обогнет вражеский фланг с севера, ворвется в Приуралье и пригонит табун лошадей для моей пехоты. Базу мне посоветовали основать на большом острове, с крутыми, обрывистыми берегами, на середине реки. А после встречи с Бачманом, пересадим моих на лошадок и начнем веселье. Тактику заманивания и последующего разгрома монгольских отрядов обговорили отдельно. Эмир просил сильно не геройствовать и не связываться со превосходящими силами. Война продлится еще долго, и наша гибель не принесет никакой пользы.

Спустились до дельты быстро. В середине июня были уже под Саксиным. Монголы сновали в окрестностях города, но на приступы не шли. Остановились на знакомом острове, передохнуть и пополнить припасы. Жители города плевать хотели на осаду и не только не голодали, а даже поставили нам продовольствие бесплатно, узнав, что мы направляемся пакостить врагам. Через сутки тронулись дальше. Вышли в Каспий и двигаясь вдоль берега достигли устья Урала.

К острову, будущей базе и месту встречи, добрались 29 июня. Времени было мало и если мы хотели вернутся домой в этом году, то приходилось рассчитывать всего лишь на два, максимум два с половиной месяца боевых действий. Разбили лагерь, обнеся его валом и укрепив всем, до чего смогли дотянуться и принялись ждать союзников. Бачман пришел через 5 дней. Поехал благополучно, хоть и не без боёв и погонь. Слишком много оказалось войск захватчиков в направлении его движения.

Еще три дня анализировали донесения агентов половца, выбирая жертву. Как ни поджимало время, глупо рисковать мы не хотели. Но и ловить мелочь не было желания. Наконец нашлась подходящая цель. Посадил свое войска на лошадей и отправился к месту перехвата. Половцы ускакали вперед, готовить засады у переправ и водопоев, чтобы, в случае победы, известие о нас не добралось до врага слишком быстро.

Ерден-нойон спешил присоединится к войску Бату-хана, добивающего на севере строптивых собак, башкир и мадьяров. По приказу Субэдая-бахадура он оставил обоз с осадными машинами, самого полководца с небольшой частью войск из Монголии и союзников, призванных с земель бывшего Хорезма, и повел две трети тумена в ставку хана. По слухам, потери армии были велики, но победа близка и неизбежна. Необходимо только пополнить ее ряды и как можно скорее, пока мерзавцы, осмелившиеся противостоять внуку Чингисхана, не оправились от поражений.

Через Урал переправились благополучно и достигли земель, где власть монголов была еще не прочна. Следовало сбавить темп и двигаться осторожнее. Разведчики, отправленные вперед, на пол дневного перехода, прислали странную весть. Около брода через небольшую речку, стоит на холме армия непонятных людей. Пехотинцев. И явно с недобрыми намерениями.

Ерден-нойон пехоту не любил и презирал, хотя и понимал полезность хашара при штурме городов и крепостей. Но противостоять в чистом поле конным лучникам и тяжёлой кавалерии? Даже не смешно. Однако, не смотря на молодость, нойон успел повоевать в Китае, под руководством Субэдая и поэтому хорошо знал, что любая странность требует немедленно удвоить осторожность. Он разослал дополнительную разведку и сбавил скорость передвижения.

К тому времени, как тумен подошел к переправе, разведка донесла, что пехота одна, без прикрытия кавалерии. Что ж! Если столько народу сразу охватила безумие, то кто такой нойон, чтобы противится наказанию Неба, ниспосланному на иноземцев?

Подъехав поближе, Ерден пригляделся к противнику. Стоят красиво, плотными рядами. Смешные доспехи сверкали на солнце. Кто их так снарядил? Младенцу же понятно, такую защиту стрела пробьет в самых неожиданных местах. Нет, встречал он похожие и сделанные очень качественно, но стоили они столько, что найон не держал в руках такого количества серебра за всю жизнь. А нарядить, (сколько их там? две тысячи?) воинов в такие доспехи не хватит богатства ни у одного хана. Может только у верховного хана монголов, да и то, сомнительно. Так что ничего другого, кроме как быть скошенными первыми же залпами лучников, этих глупцов не ожидало.

На флангах стояли воины в кольчугах и с большими щитами. Вот этих так просто не перестреляешь. Но вооружение… самострелы, оружие китайских неженок. Встречается и в иных краях. Не сравнится ни в дальнобойности, ни в скорострельности с составным луком.

«На что они рассчитывают?» — в очередной раз задал себе вопрос нойон. И снова не нашел ответ. Посмотрел на своих помощников. Те взирали на противника с таким же недоумением, как и он.

— Пошлите к ним кыпчака, пусть спросит, кто они такие и что тут делают. — Решил все-же подождать с атакой Ерден.

Традиция велела к слабоумным относится с почтением, их и так уже Небо наказало. К тому же, вдруг эти сумасшедшие — союзники, часть хашара? Тогда вдвойне будет ошибкой не поговорить сначала.

Половец, служивший проводником, поскакал к холму. По нему не стали стрелять и выслушали. Посол вернулся невредимым и доложил:

— Это русы. Они воюют с ханом. Предложили поворачивать коней и возвращаться домой. Иначе, грозились, что мы все тут и умрем.

Нет, они точно безумцы. Ладно! Нойон сделал все, что мог. Пришло время избавить землю от этих глупцов.

Монголы подошли ближе к полудню и расположились полумесяцем, охватив фланги. Молодой воин выехал немного вперед с двумя соратниками и остановился, глядя на нас с удивлением. Постоял какое-то время, таращась на терцию, а потом что-то повелел своим и к нам помчался одинокий всадник.

— Ерден-нойон, великий воин и темник тумена Субэдая- бахадура, повелел мне узнать, кто вы такие и что здесь делаете? — Заявил посланник на половецком языке.

— А где сам Субэдэй? — Поинтересовался я.

— Сзади едет с обозом, в пяти дневных переходах. — Бесхитростно ответил половец.

— И что, большая армия при нем? — Продолжил допытываться у него.

— Нет, две тысячи лучников, да по пять сотен тяжёлых копейщиков и мастеров осадных машин. — Не стал скрывать и этого простоватый кочевник. Или наоборот, хитрый.

— Ясно. Передай нойону, что я, русский князь и могу стоять, где хочу, не отчитываясь проходящим мимо нищебродам. Так что пусть эти безродные овцелюбы убираются к своим ненаглядным в ту дыру, из которой выползли. И да! Напомни, чтобы не забыли прихватить с собой, по дороге, старого дурака, вздумавшего воевать, вместо того, чтобы нянчить внуков. Не послушаются — всех убьем. Все, скачи и донеси мой ответ.

Половец похихикал и отправился с посланием обратно.

Мы стояли на вершине холма, с пологими склонами. Впрочем, уклона вполне достаточно, чтобы арбалетчики могли стрелять поверх голов передних шеренг, поэтому велел стрелкам втянутся в центр каре. Тыл нам прикрывала река и густые заросли кустарника на ее берегу. Да и земля там вся в глубоких ямах и кочках. Ни одна лошадь не пойдет туда по своей воле, ни за какие коврижки. Да и человек предпочтет обойти, целее ноги будут.

Атака началась мгновенно. Только что стояли и вдруг уже несутся во весь опор. На расстоянии метров в 100 начали стрелять. Когда до противника оставалось 50 метров, я махнул рукой. Залп!

Восемь сотен болтов — это больно. Большая часть нашла цель: коня или его седока. Перед нашими рядами образовался барьер из бьющихся на земле, в агонии, тел животных и людей. С другой стороны этой преграды двигалось море конных лучников, посылающих в нас одну стрелу за другой с какой-то запредельной скоростью. Пока мои арбалетчики перезаряжались спрятавшись за павезами, я с тревогой прислушивался к монотонному гулу от ударов тысяч стрел по доспехам бойцов. Выдержат они или нет? Вроде бы не в первый раз, но так страшно было впервые. Будь моя пехота одета в кольчуги, или даже бригантины из местного, дрянного железа — мы бы все тут и легли уже. Мои стрелки подали знак, что готовы.

Залп! Результат не хуже. Из-за огромного количества срикошетивших и разлетающихся на щепу стрел, не мог толком рассмотреть, что происходит дальше, чем на пять шагов от меня. Но стоящие рядом держатся, погибших нет. Несколько человек правда ранены, бронебойные наконечники смогли проникнуть в самые слабозащищенные места, прорвать гамбезон и впиться в плоть. Но силу они уже потеряли и особого вреда не наносили. Знак — Залп!

То ли урон был неприемлемым, то ли кончился запас стрел в колчанах, но монголы отхлынули.

— Тысяцкие доложить о потерях. — Тут же потребовал я.

— Девять раненых, двое убитых! — С правого фланга прокричал Петр.

— Пять раненых, трое убитых! — Следом доложился Федор.

Я посмотрел на поле боя. Не меньше тысячи. Впечатляет. Неожиданно раздался нервный смешок. Вся терция повернулась на этот звук и удивленно уставилась на хихикающего алебардщика. Через несколько секунд громко ржали все. Так выходил из людей страх.

Ерден-нойон сидел неподвижно в седле и смотрел на горы тел своих воинов. За ними стояла невредимая стена хашара и обидно смеялась. «Где-то я ошибся, — думал молодой монгол, — и эта ошибка была стоимостью в тысячу жизней земляков».

Теперь армия Бату не получит эту тысячу, и война немного да затянется. А задержка на пути к победе приведет к еще большим потерям.

«Я погубил одним неверным решением больше монголов, чем китайцы за месяц войны. От меня отвернутся друзья и покровители и участь моя будет печальна. Спасти положение и карьеру уже не удастся, но еще можно отомстить.»

— Высылайте лучников. — Бесстрастным голосом приказал нойон.

Заместители переглянулись и подали знак трубить атаку.

Вторая атака прошла спокойнее. Было так же много врагов и тучи стрел, но не было прежнего запала у монголов, они стали нас опасаться. Не бояться, нет. Именно опасаться. Мы смогли их удивить. А мои бойцы почувствовали свою силу, у них появилась уверенность, что победить можно. Соотношение потерь говорило само за себя.

Расстреляв все стрелы, лучники вернулись к заводным лошадям. Не думаю, что у них безграничные запасы. Значит следует ожидать атаку тяжелой конницы. Так и произошло.

Лучники остались на месте, а вперед выдвинулись совсем другие воины. У них и лошади выше, не то что пони, гарцевавшие перед нами несколько минут назад. И сами они выглядят внушительнее. Построившись в линию тяжёлая кавалерия тронулась вперед. Начали они медленно, но когда осталась сотня метров, стали разгонятся.

Залп! За пятьдесят метров до леса пик, врагов встретил поток болтов. По переднему ряду прошлась коса смерти. Но потери не остановили монголов. Их было две тысячи, отборных богатырей и потеря нескольких сотен не смогла им помешать добраться до наших тушек. Помешали пики и алебарды. Сошлись две стены и каждая хотела пересилить другую. Пики трещали и ломались и тогда у тяжёлого всадника появлялся шанс прорвать каре. Это он так думал, а алебардщик, хекнув, выбивал эту мысль у кавалериста из головы.

Командир монголов что-то прокричал, и всадники стали разворачивать коней, пытаясь перегруппироваться и снова ударить. Куда?!

— Шаг!

Многократно отработанные движения, удары и уколы. Мы прилипли к противнику и не давали ему отойти, втаптывая в землю непобедимую кавалерию. Вот тут то и начались самые тяжелые потери у врага. В момент разворота человек открывался и становился наиболее уязвим. А пики работали, как иголки швейных машинок. Не отставали алебарды. Наконец, четыре ноги с копытами сумели оторваться от двух в сапогах. Врешь, не уйдешь!

— На колено! … Залп!

Последний штришок.

В этот момент подал знак, и сигнальщик сыграл на своем инструменте рев раненого слона. Я присмотрелся внимательнее к нему. Померещилось, не похож на мордвина.

И тут ударил Бачман. Первыми на его пути оказались лучники, наблюдавшие на расстоянии за атакой тяжелой кавалерии. Их оставалось больше двух тысяч и по численности они превосходили половцев. Но стрел почти не осталось, а в рукопашной они явно проигрывали лучше защищенным бойцам «Злого Волка». Интересно, а бывает добрый волк? Пока наши союзники сломили их сопротивление и рассеяли, тяжелая конница монголов успела перегруппироваться и приготовится к бою. И у них были не плохие шансы на победу, если бы не мы.

Арбалетчики успели перезарядится, и я приказал подойти поближе и выстрелить в спину врагам, остальные быстрым шагом, не ломая строя последовали за ними. Терция перестроилась на ходу в фалангу. Ее центр ударил в тыл монголам, края стали загибаться к флангам. Увязнув в бою с половцами, монголы оказались беззащитны перед нами и попав в окружение быстро гибли. Но сдаваться и не думали. Впрочем, мы так же не собирались никому давать пощады.

Бой затянулся, и когда мы добили последних, солнце было почти у линии горизонта.

— Солнце скоро сядет, не успеем собрать сегодня трофеи. — Заметил подъехавший Бачман.

— В задницу трофеи! Мы уходим.

Услышав такое богохульство, половец оцепенел. А только что самодовольно лыбился и раздувался от величия.

— Мы уходим? Куда?! — Растерянно спросил партизан.

— Вон туда. Там, уже в четырех дневных переходах, Субэдэй. У него с собой обоз, две тысячи легкой конницы, пять сотен тяжёлой и инженерный отряд.

— Это очень важно, — согласился он, — но уже темнеет. Нужно отдохнуть и перевязать раненых, покормить людей. В ночи далеко не уйдем. Повременим?

— Повременим, — вздохнув, согласился я, — но как же хочется поймать старика!

— Этот старик сам кого хочешь поймает, — пробурчал Бачман, — я может и жив до сих пор из-за того, что он в Китае воевал.

— Такого шанса может больше и не быть.

— Это так. И я не против. Скольких потерял? — Сменил он тему.

— Семьдесят восемь убитых, больше сотни раненых. Много.

— А я половину. — Мрачно признался половец.

— Жопа! Мы можем не справится, с такими силами. Думаю, с Субэдэем остались самые лучшие и опытные. Уйдет, гад.

— Утром подумаем, ладно?