Князь Стародубский

Глава 3. В начале славных дел

Приобретение дома, прописка, косметический ремонт силами наемной бригады из Коврова, закупка мебели и множества разных вещей, необходимых в хозяйстве, заняли пару недель. Зато поездка на бывшую Украину, извлечение ценностей из тайника и транспортировка их в Глушицы отняли уйму сил, нервов и времени. Похудел на 10 кг и постарел на 10 лет. Но, похоже, осиных гнезд не разворошил и в реки говен не вляпался. Выгрузив последние ящики из фур, я рохлей завез в них несколько рядов паллетов овощей и фруктов с Украины, которые маскировали основной груз. Затем связался по мобильному с водилами, расслаблявшимся за мой счет в Коврове и предложил им завтра забрать свой транспорт. Все, первая часть плана по добыче ресурсов закрыта. А уже осень, начало сентября. Реально очень сильно вымотала меня эта поездка в моральном плане. Нужно сходить на ту сторону, отвлечься.

— Хозяин, а это куда? — Заинтересовались водители, обнаружив, что часть груза в прицепах.

— Вы же через Владимир поедете? Вот ребята накладные, вот сертификаты на продукцию. Завезите в детский дом на Соколова-Соколенка 24А. Там выгрузите. Пусть детишки порадуются. Сколько доплатить?

— Ты что, Федорович, для детей бесплатно. И так хорошо подняли. Бывай. Если что — обращайся, телефоны есть.

Закрыв ворота, я пошел готовиться к переходу. В небольшую сумку из мешковины положил кинжал типа базелард. Есть у меня старинный приятель, инженер-металловед. Потеряв работу в 90-х не растерялся и стал клепать для толкиенутых кольчуги и фантазийное оружие. Очень хорошо зарабатывал на этом. Открыл сначала один маленький заводик в Подмосковье, потом второй под Питером. Сейчас у него 5 заводиков, и он может купить весь институт, из которого его турнули. Но не лежит у него душа ко всем этим выхолощенным несуразностям для эльфов и прочих казаков. «Как с резиновой бабой» — бурчал он. И построил себе маленькую кузню, где оттягивался. Строгость закона, контролирующего граждан в приобретении и хранении боевого холодняка, ограничивала его и огорчала. У меня были планы на его предприятия, вот мы и встретились. Перетерли кое-что и я попросил об услуге. Нужен кинжал, 13 век, боевой, богато украшенный. Цена не имеет значения, нигде не всплывет.

— Есть такой. Базелард. Сталь марки L6 BAINITE, инструментальная. — Он вопросительно посмотрел на меня, — Ясно. Хорошая, в общем, сталь. Очень. Закаливать правда трудно, но поверь, все сделано правильно. Рукоять из слоновой кости, с резьбой. Ножны украшены кабошонами из эфиопских опалов. Смотрится красиво. Делал для души, так что продам очень дорого.

Показал. Я тут же согласился купить не спрашивая цену. И еще кое-что.

Туда же положил клевец с красивым литьем, несколько богато инструктированных рогатин и ножей, десяток маленьких шкатулочек из резной кости с серьгами из золота, да с женскими перстнями. Украшения из клада, а шкатулки на заказ сделали.

В кожаный кофр уложил двести слитков серебра по 100 грамм, каждый с хохлацким трезубом, пятьдесят серебряных монет Банка Китая с драконом, по 31 грамму, и двадцать золотых монет с пандой, по 3,1 грамм. Выглядят красиво и не поймешь, что за чудо такое и откуда. Удивительно, но в тайнике было больше всего монет из России и Китая. На третьем месте украинские, но это то понятно.

Блин, тяжелый, зараза! Почти 40 кг. Ладно доеду на машине, а там тащить не далеко. Чуть не забыл! Вернулся в дом и прихватил деревянный бочонок, на 25 литров, с отличным Порто Винтаж, 10 летней выдержки. Проверил хорошо ли закупорен. Перелить то из бутылок я перелил, а вот с запечатыванием бочонка замучался. Все готов, поехали!

Знакомая площадка на Белой горе была пустынна. Ну так холодновато стало, дни короче, молодежь предпочитает тусоваться в других местах. Спустился к пещерке. Тропинка в порядке, ничего не обвалилось, должна выдержать. Перенес свой груз в несколько ходок, запер машину и стал проталкивать кофр в камень. Вдруг не полезет? Нет, все нормально, поупирался и исчез. Следом за ним канули сумка и бочонок. Пора и мне. Подошел к князю и прикоснулся к его ладони.

Вспышка! …

Огляделся. Ага, вещи уже тут. Вылез наверх и прищуриваясь на утреннее, яркое солнышко, стал вертеть шеей, разыскивая боярина.

— Дружина Кнутович! — Крикнул ему, растолковывающему что-то своему кметю Яну Кривому.

Тот обернулся и посмотрел вопросительно.

— Дело есть, боярин. Срочное.

Старый подошел, и я поманил его в будущий подпол.

— Помоги перенести до саней, тяжело одному.

Дружина наклонился потянул кофр и удивленно крякнул. А то! Подхватив другой рукой бочонок он полез наружу, ничего не спрашивая. Повезло мне с окружением. Подобрав сумку, выбрался следом. Уложив груз в сани, завалили его сеном и прикрыли полотном.

— Потом все расскажу и покажу, в усадьбе. — Ответил я на его немой вопрос. — Поставь кого-нибудь рядом, пусть отгоняет любопытных.

Кивнув, боярин направился к группке вооружённых людей и что-то сказал сыну Семиону.

— Что охранять то? — Поинтересовался парень, присаживаясь на сани.

— Видишь поклажу, накрытую полотном. Вот ее и охраняй.

— А что там?

— Грехи людские там, Семион. Тебе лучше не знать.

— Ага. Мне и своих хватает. — Хохотнул тот в ответ.

Я же пошел по двору будущей усадьбы, а затем будущего замка, приглядываясь и прикидывая, что и как нужно бы сделать. Конечно, потом зодчие посмеются и похерят все мои расчеты, но общие задумки, надеюсь, останутся.

Вот тут и там будут угловые башни, а вон там поставим большую воротную. Здесь хорошо бы выкопать колодец, двор замостить плинфой, проложить стоки для дождевой воды. Намечая, где будут конюшни, склады, казармы и мое жилище я расхаживал, мало что замечая вокруг. Нью-Васюки …

Незаметно подошло время обеда. К кострам стал подтягиваться из леса народ, в предвкушении горячего. Притомившиеся мужики, краснея искусанными морозцем рожами, поочередно подходили к холопкам, получали миску варева со здоровенным ломтем ржаного хлеба и, рассевшись группками на стволах деревьев, приступали к еде.

Почти все смерды на моей земле были переселенцами с Юга. Бороды брили, зато усищи отращивали по скандинавскому обычаю. Я задумался и не заметил, что пристально смотрю на сидящего рядом парня. То ли не было пока обычая стоять в присутствии князя, то ли я не князя не тянул, в глазах смердов, то ли на работах все становились равны. А может вечевой дух и степная вольница не до конца выветрилась из голов в наших лесах.

— А что, князь, ты в тереме, небось, хлеб пшеничный кушаешь, из муки тонкого помола? — Усмехавшись, попытался меня задеть парень.

«Петька Лис». — Опознал я его, — «Сын старосты Ефима из Бобровиц».

— Бывает и такой ем, по праздникам. А бывает и ржаной, как вы сейчас. А ты, что же не ешь пшеничный? Вроде бы не только рожь сеете.

— Так мы всю пшеничку продаем купцам, чтобы выплатить тебе подати. А сами рожью перебиваемся. Урожаи то не ахти, не Юг. Лес пока подсечешь, пока выкорчуешь, пока спалишь… Глядь — а уже новый участок чистить надо, оскудела земля.

— Так вы же с Юга. Там у вас трехполье много где, что здесь так не делаете? — Изумился я.

— Там земля была наша, а тут твоя. Не разгуляешься. Не по правде все это. Почему я лес очистил, поле вспахал, а принадлежит она тебе?

— Причем тут трехполье и владение землей?

— Притом! Деды рассказывали, что в прежние времена платили мы подати за защиту от поганых, а земля наша была. Ныне же ни земли, ни защиты. Одно слово, что смерды, а как закупы, да холопы живем! — Распалялся Петька. — В Черниговских землях степь, паши сколько хочешь. А тут!… Пока поле приготовишь — ничего не хочется, ложись и помирай. А князь да бояре в роскоши, прохаживают да посмеиваются. Вдруг половцы, так утечете небось в Стародуб, а мы пойдем в полон.

«Молодой революционер. Болтливый. Не боится же, зараза! Думает, что князь юн, так и проглотит»

— Думаешь не защитим? — Полюбопытствовал у бунтаря.

— Защитничек! — Презрительно ощерился Лис. — Первым убежишь прятаться под мамкину юбку.

Вот это он зря! Мама умерла уже давно, но в душе князя рана от потери все еще кровоточила.

— Федор Жданович! — Позвал я боярина, стоявшего невдалеке. — Подойди-ка сюда, пожалуйста.

— Скажи мне боярин, что говорит Русская Правда про оскорбление смердом князя?

— Словом или делом? — Тут же напрягся тот.

— Словом.

— Правда ничего не говорит. Такого и не бывает в наших землях. Разве что в Новгороде. — Усмехнулся Федор.

— Но, думается мне, что такой дерзкий проживет не долго, дружина княжеская мигом дурака на голову укоротит. — Продолжил боярин, поглядывая на сбледнувшего парня.

— Земля у нас скудная, рук мало, а мы не гордые. Зачем губить душу христианскую?

— А может дурак тот и не христианин вовсе? Такое только язычник или еретик сотворить решиться. — Включился в игру Жданович.

— Думаешь отправить на церковный суд?

— Можно. Но опять-таки убыток, работника потеряем. Не вернут его монахи. Или в монастырь упрячут, или сожгут на костре.

— Что же делать? Нельзя простить поношение княжеской чести. Так и основы государства расшатать могут.

— Думаю, следует наложить виру.

— Велика ли вира?

— За честь княжескую … гривен 800, новгородских.

Петр громко икнул, а помалкивающие, но внимательно слушающие смерды широко разинули рты.

— Не мало?

— В самый раз.

— Я вот думаю, что у дурака того не отыщется столько серебра.

— Оно и понятно, — боярин разгладил усы и весело смотрел на меня, деланно не замечая застывших истуканами, так и не закрывших рты, смердов, — откуда у него? Семья заплатит. Но если и у них нету столько серебра, то тогда вся деревня будет платить. Лет 100, а то и 200.

Раздался резкий звук удара и Петр кубарем полетел с бревна, облив себя остатками остывшего варева, про которое и думать забыл.

— Вчера я уже предложил одному недоумку податься в скоморохи. Вот ему и товарищ нашелся. Пойдут два дурня по свету, веселя народ. Всяко кучей то легче. — Боярин Дружина подошел незаметно и слышал почти весь разговор.

— Что будем с этим делать? — Осведомился он у меня, кивнув на сидящего на снегу парня и размазывающего по лицу кровавые сопли.

— Ему уже двадцать лет, а ни своего двора, ни жены, ни детей, да и ума, как у ребенка. По уму и наказание. Пусть отец его поучит, Ефим. Что бы месяц сидеть не мог. Поняли ли? — Спросил я у смердов из Бобровиц.

Те отмерли и часто закивали головами.

— Вот и хорошо. Проверю. Пошли, бояре.

Постояли. Помолчали.

— Правильно все сказал и сделал, Олаф, — наконец произнес Кнутович, — а еще полгода назад, в такой же ситуации, вел себя как телок. Все же повзрослел.

— Это когда?

— С Алводом, сыном Хрольфа.

— А … Я уже и забыл.

— Ну-ну.

Обед закончился и народ побрел по рабочим местам. До самого вечера я продолжал шататься по Белой горе, намечая фронт работ. Вечером, возвращаясь в старую усадьбу, мои спутники временами поглядывали на горб, укрытый полотнищем, но помалкивали, не проявляя нетерпения и любопытства. Проехали гостеприимно распахнутые ворота и остановились у самого крыльца.

— Губа! Немир! — Позвал я холопов. — Возьмите вот это и несите ко мне, наверх. А бочонок тащите в трапезную, — указал я им.

— Вас же, бояре, буду ждать там. Умывайтесь и приходите. С женами и детьми.

Где-то через час спустился в зал, где уже кучковались мои ближники и их семьи.

— Всех прошу к столу. — Пригласил заинтригованных гостей. — Симион, не в урон чести, открой бочонок. В нем нектар, боюсь холопы расплещут.

Народ расселся. Любава поставила перед каждым взрослым серебряный или стеклянный кубок. Отец Лаврентий, старенький поп из Нового Листвена, случившийся по делам в усадьбе, прочитал молитву.

— Кто так закрыл бочонок? — Бормотал Симион, мучаясь и кряхтя. — Криворукие.

Наконец тот поддался.

— Любава, набери братину и подай мне.

Холопка исполнила указание и протянула мне серебряную посудину, полную почти до краев.

— Вы все мои близкие. Моя семья. — Начал я. — Поэтому хочу провозгласить первую здравницу за вас, за вашу заботу и любовь

Пригубив волшебное вино, я пустил братину по кругу. Через пару минут та вернулась ко мне уже пустая. Тем временем Любава наполнила кувшин портвейном и разлила его по кубкам.

— Очень крепкое вино, — заметил Дружина, — но вкусное и пахучее.

— Ага. — Согласился с ним Жданович.

Остальные одобрительно покивали головами. Еще бы! Этот порто обошелся мне как полдома Серёги Воробьева.

— Вторую здравницу провозглашаю за Дружину Кнутовича. — Продолжил я.

Дождавшись, пока все отхлебнут из кубков, я подозвал старика.

— Ты верно служил моему отцу, а теперь и мне. Прими же в благодарность этот подарок.

Я опустил руку под стол, достал кинжал и протянул боярину. Тот взял и рука его неожиданно дрогнула. Справившись с мгновенной слабостью, потянул из ножен. Внимательно осмотрел клинок и, повернувшись к остальным, показал всем гостям.

— У-у-у-у-у…

Раздался восторженный гул. Причем если мужчины одобрили суровую красоту базеларда, то женщинам пришлись по душе богато украшенные ножны.

— Это еще не все. — Продолжил я, доставая увесистый сверток. — Серебро на 20 новгородских гривен.

Я развернул сверток и все увидели горку металла.

— Возьми, боярин.

Старик заграбастал сверток и посмотрел на меня. Показалось или и в правду в уголке правого глаза мелькнула влага?

— Спасибо, князь. Не ожидал, но отслужу.

— А куда ты денешься, старый. — Улыбнулся я. — Садись уже. Предлагаю закусить, чем Бог послал.

Утолив первый голод, я снова поднял кубок.

— Третью здравницу провозглашаю за Федора Ждановича. Выпьем!

Пригубил чуток, вино крепкое, а тело малолетки. Пить по полной — свалюсь под стол.

— Подойди, боярин. За верную службу жалую тебе этот клевец и 20 гривен серебра.

Клевец, конечно, был не так богато украшен, как кинжал, но работа была изумительная, а золотая инкрустация придавали его хищной элегантности дух богатства.

Очередной восторженный гул.

Так и пошло. Перекусили, выпили, подарки. Симион и Василий Ждановичи получили по наконечнику для рогатины и по 5 гривен серебром. Ян Малый, сын Федора, не мог наиграться новым ножом. К всеобщему удивлению, он получил две серебряные монеты, которые тотчас у него отобрали и принялись рассматривать. Диковинные драконы и небывалая четкость чеканки вызвали новые охи и ахи женщин и заинтересованность у мужчин. Отец Лаврентий получил 2 гривны на церковь. Дошла очередь и до прекрасной половины. Елена, жена Дружины, худющая гречанка 38 лет, любовалась массивным золотым перстнем с большим сапфиром, под цвет ее глаз.

— Такой впору только Великому князю. — Изрекла она, но снимать украшение и не подумала.

Переяслава, жена Федора, получившая такой же, только с рубином, молча кивнула, соглашаясь с подругой.

Верея, дочь Кнутовича, не отрывала глаз от серёг с крупными жемчужинами, а Варвара, 6-летняя дочка Ждановича осторожно прикасалась пальчиками к паре сережек, в форме бантиков, украшенных маленькими изумрудами и бриллиантиками. И женщины, и девочки получили в придачу по золотой монете «на ленты». Панды смотрелись не так красиво, как драконы, зато золото, большая редкость в северо-восточной части Руси этого времени.

В общем, вечер удался.

— Ты как, старый, не слишком пьян?

— Знаешь, Олаф, твое вино коварное, как греки. Вроде и выпили не так много, а в голове уже шумит.

— Хотел с тобой наедине поговорить.

— Сегодня уже не получится. Давай завтра. У меня много вопросов.

— Ну завтра так завтра. А на счет вопросов… Не на все есть ответы. Но я попробую, таиться не стану.

— Хорошо, Олаф. Давай дальше пировать!

Подошел и Федор.

— Откуда это все, князь?

— Из погреба. — Улыбнулся я.

— Видел. Но! Я служил твоему отцу, теперь тебе. Никто не может упрекнуть меня за плохое отношение к своим обязанностям. Однако все это … сбивает. Я не знаю, откуда ждать неприятности и не смогу их предотвратить.

«Как-то неожиданно нарисовался глава будущей контрразведки» — удивился про себя такой удаче.

— Завтра, как Дружина отойдет, мы с ним встречаемся, чтобы обсудить кое-какие вопросы. И этот тоже. Приходи. Отправь старшим на стройку Симиона Дружиновича, а сам останься в усадьбе.

— Понял. Приду. — Жданович отошел к жене и детям, продолжавшим рассматривать подарки и меряться, у кого круче.

Еще днем решил рассказать все, вернее почти все, своим боярам. Все же они ближайшие помощники и должны представлять, хотя бы в общих чертах, мои цели и свои задачи. Стрёмно, конечно. Вселенец в тело князя попахивает серой. Одна надежда, что христианство еще не укоренилось на Руси, особенно на Севере, настолько, чтобы народ окончательно забыл языческие традиции. Тем более, рядом граница с буртасами, мордвой и прочими черемисами. А для язычества такие фокусы — обычное дело, так что может и не потащат меня в монастырь.

Вроде бы и выпил вчера чуток, а голова трещала и из тела, казалось, вытащили все кости. Еле встал и шатаясь побрел, вдоль стеночки, умываться. Кое-как оделся и поковылял во двор. Народ уже уехал на Белую гору. Остались только несколько домашних, женщины, да Некрас, кметь Ждановича, на охране.

— Любава! — Хрипло прокаркал несчастный князь. — Притащи квасу, холодненького. Много!

Хихикая, девка скрылась в сенцах. Подошел к хмурому боярину Федору.

— А Дружина где?

— Сейчас подойдет, тоже квас хлещет.

— А ты что, не пил вчера? Выглядишь свежо.

— Не пью много. Не по нутру мне. Да и вино твое, князь, больно крепкое. Меня бесит, когда голова плохо соображает.

«Все, быть тебе начальником Тайного приказа и прочих, многих» — решил я.

Напившись вволю холодного кваску, отдал Любаве и велел:

— Отнеси в трапезную. И передай боярину Дружине, чтобы туда приходил.

— Пошли, Федор Жданович, обсудим дела наши скорбные.

— Почему скорбные?

— Сейчас расскажу, пошли.

Расселись за столом. Я с Кнутовичем, опять жадно припали к кубкам с квасом, Федор только пригубил и ухмыльнулся, глядя на нас.

— Смейся, смейся, злобный паяц, над разбитою любовью. — Пробормотал я.

— Чего? — Не понял тот.

— Это я так, мысли в слух. Итак, бояре. Слушайте.

Я рассказал им все, от момента попадания в тело князя, до своих планов на будущее. Ну и про будущее, ожидавшее всю Русь, если эти планы не сбудутся. В общих словах, конечно. Повисла долгая тишина. Два опытных, побитых жизнью, человека молча сидели за столом и смотрели на свои ладони.

— Так и знал, что ты не Олаф. — Выдал, наконец, Дружина. — Говоришь не так, двигаешься не так, поступаешь не так. Думал оттого, что повзрослел. А оно вон как, оказывается.

— А где сам князь? Вернее, его душа? — Спросил Федор.

— Не знаю. Когда я тут, его нет. Память осталась, навыки и знания тоже. А вот его самого…

— Умер? — Дружина тяжело посмотрел мне в глаза.

— Когда я ухожу к себе, здесь время останавливается, когда я тут, останавливается там. Получается я один в двух телах. А где душа князя мне не понятно. Может и умер, а я смог занять его место, может еще чего.

— И посоветоваться не с кем. — Прохрипел Кнутович и глотнул из кубка, прочищая горло. — Монахи бесовщиной сочтут, а волхвов в наших краях давно не видно и не слышно, прячутся.

— Что будем делать? — Федор избегая смотреть мне в глаза, уставился на старого боярина.

Тот встал и тяжело ступая, молча стал мерять шагами трапезную. Минут через десять он, наконец, успокоился и сел обратно.

— Расскажи еще раз, подробнее, все что знаешь, про монголов и как оно было в твоем мире. — Потребовал он.

Я снова рассказал, припоминая детали и пропущенные факты из того, что учил в школе и почерпнул недавно в сети.

— Да, конец света. — Вздохнул Дружина.

— А если… — Жданович выразительно посмотрел на него.

— Придушим, втихую? — Договорил тот. — И что нам это даст? Князь то может и не вернуться. И не будет ни князя, ни надежды.

Они еще помолчали, подумали.

— Ты кто там, у себя? — Поинтересовался Кнутович.

— Военный следователь, полковник в отставке. Ну, примерно, как старший дружинник. — Соврал (а может и нет?) в ответ.

— Боярин, значит. А что ты говорил про много серебра и товаров. Откуда у тебя и как сюда притащил?

Я объяснил.

— Киев ограбил, выходит. — Подытожил старый. — Наши князья его грабили, скоро монголы, по твоим словам, ограбят. И ты тоже…

— Много серебра то? — Федор заинтересованно посмотрел на меня.

— Где-то гривен новгородских на 150 000–200 000 серебром, и около 5 000 золотых гривен. Ну и еще в несколько раз больше тамошними деньгами. Здесь они никому не нужны, бумажные. Типа ваших гривен кун. Но там можно обменять на настоящее серебро и перетащить сюда.

— Получается около 700 000–800 000 новгородских гривен серебром. — Подсчитал боярин, — Солидно. Хорошо у вас разбогател Киев.

— Это только малая толика, что там было. — Усмехнулся я.

— С таким богатством можно многое сделать. — Заметил Жданович.

— Ты ведь не отдашь его нам, если мы попросим тебя уйти? — Это Дружина.

— Почему же? Отдам. — Глядя прямо ему в глаза, ответил я. — Мне, в моем мире, и так хватит средств, чтобы безбедно просуществовать до конца своих дней. Вы можете сами попробовать изменить ход истории. Или не можете. Если я уйду из своего мира, он застынет на месте. Если отсюда — застынет ваш. Как оно будет, после моей смерти, не знаю.

— Если останешься тут, не жалко свой мир?

«Вот же моралисты!»

— Мне всех жалко. Добрый я. Но себя еще жальче. Там я никто, один из многих, а здесь есть шанс стать кем-то. Да и прожить еще одну жизнь хотелось бы. В моем мире мне уже далеко за 50, болячки и хвори подползают, на погост еще не скоро, но он уже показался на горизонте. Я, бояре, не могу вам объяснить, как такое произошло. Но скажу, что мне видится в этом перст Судьбы или Всевышнего, указывающего вам и мне путь, дающий хоть какой-то шанс в грядущем потопе. Если останусь здесь, а вы станете мне помощниками и признаете во мне князя, то я приложу все силы и возможности своего мира, чтобы снизить урон от нашествия.

— А совсем предотвратить? — Спросил Федор.

— Совсем предотвратить не получится. Слишком мало времени останется. Вот если бы лет 50…

Бояре переглянулись.

— Ладно, князь, посиди пока, попей квасу. Мы с Федором Ждановичем посовещаться выйдем. — Решил Дружина.

Они молча вышли из трапезной.

«Все же, пока, князь. А ведь могут и прирезать, соратнички».

— Решили мы, — начал старый боярин, когда они вернулись где-то через час, — что пусть все остается как есть. Тебя признаем за своего князя. То, что стало твоим шансом, стало и нашим. Мы ведь тоже, вроде тебя, одни из многих. — Тут он кривовато усмехнулся. — Только извини, князь, но Олафом я тебя больше звать не буду.

— Заметят.

— Похер.

— Расскажи, про свои планы, подробнее. — Попросил Федор. — Что-то про пехоту нам не совсем понятно. Выкосят ее конные лучники без прикрытия конницы. А остатки тяжелая кавалерия сомнет.

— Спасибо, бояре. Не забуду. Сам поднимусь и вас возвышу. Про то, что задумал сейчас все подробнейше изложу. А что бы не выкосили и не смяли — есть средства.

Сидели до самого позднего вечера. Уже вернулись работники и женщины неоднократно многозначительно заглядывали к нам, намекая, что пора и честь знать, ужин остывает. На них шикали и прогоняли, дабы не отвлекали.

Решили следующее. Замок строить. За зодчими во Владимир, пока не растаял лед на реках, поедет Дружина. Дело это не скорое, так что нанимать нужно как можно быстрее. Если не будет свободной бригады, поедет в Чернигов. Если и там не будет, то в Смоленск или в Новгород. Каменное строительство пока не так уж и массово, где-нибудь специалисты да окажутся без работы.

Рекрутов вербовать станет Федор. Сначала в Стародубе, потом по окрестным землям. Брать решили 14–16 летних. Таких проще обучать, да и через 10 лет будут в самой силе. Для начала набираем сотню. Часть отсеется, оставшиеся станут десятниками и пятидесятниками у новобранцев, набранных позже. Сотниками будут свои. В планах- набрать, обучить и обстрелять в боях к нашествию Батыя 2 000 алебардщиков и пикинеров и 1000 арбалетчиков с павезами. За основу я решил взять испанскую терцию, хотя сначала склонялся к швейцарской баталии, ведь мушкеты и аркебузы пока не появились. Но все взвесив, решил, что арбалет с краникеном в это время, не хуже аркебузы через 200 лет. А баталия беззащитна перед конными лучниками, не желающими вступать в рукопашный бой. Без конницы, все же не обойтись, но с ней проблема. Набрать хотя бы 200 витязей пока за гранью возможностей, не найти столько свободных профессионалов на Руси. Все у князей. Учить крестьян и горожан, как я собирался сделать с пехотой, не вариант. Нет у меня пока табунов, да и времени весь процесс займет на порядок больше. Все же я попросил Дружину смотреть в оба глаза и если появятся где безработные витязи — хватать и тащить к нам.

Обсудили еще не мало организационных вопросов про лошадей, кормовую базу, торговлю. Кое-что решили сделать сейчас, но большинство отложили на потом. Недостаток времени и людей не позволял осуществить сразу все хотелки. Наконец все решили, быстренько проглотили поздний ужин и разошлись спать.

Утром отправились на Белую гору. Работникам объявили выходной. Я ушел в свой мир и стал доставлять основу для наших планов — серебро и золото. Сначала отправился в Южу и приобрел «Газель», старенькую, но еще крепкую. Ездить все равно не далеко, а на «Шкоде» в багажнике много не увезешь. Потом стал переправлять серебро. Взял для начала 3 тонны в слитках и монетах. И 100 кг золота в слитках по 50 и по 100 грамм, и в монетах. Доставил, снес в пещеру и по ящичку, по ящичку. Места мало, впихнешь в камень, вспышка перехода и стоишь, смотришь как бояре, пыхтя, тянут 50 килограммовый ящик наверх. Унесут, вернутся, на другую сторону. Шестьдесят раз подряд. Наверху Ян Кривой и Мороз сторожат. Василий, Толстый Любим и Мстивой отвозят на санях часть добра в старую усадьбу. Сдадут Некрасу и Симеону, на Белую гору. И так восемь ходок.

Закончил и ушел в свое время. Отоспался и в Москву, к тезке Ивану, предпринимателю, металловеду и просто хорошему человеку.

— Значит нужен полный доспех. Странный выбор. Ладно шапель, соответствует заданной эпохе. Но остальное как-то не вяжется. Были, конечно, и тогда похожие, но элементами, а не в комплексе.

— А швейцарцы?

— Я же говорю, были. А ты мне тут нарисовал смесь бульдога с носорогом. Вот это из 13 века, а вот это из 15-го, — собеседник сердито тыкал пальцем в картинки, разложенные перед ним.

— Думаешь, если бы я появился в 13 веке в такой солянке, то сильно удивил бы местных?

— Нет, не удивил бы. — Улыбнулся оружейник. — Тогда все ходили в том, что позволял кошелек и положение. Иногда такие наборы встречались!…

— Ну а я о чем?

— Ладно, я сделаю. Но могу проявить творческую фантазию?

— Сколько угодно.

— Оружие вот только …

— Никто никогда его не увидит. Делай максимально эффективное в бою.

— А что по средствам?

— Не ограниченно. Только из титана или драг. металлов не надо, пожалуйста.

— Иди отсюда, шутник. Через месяца три или лучше четыре приезжай.

— Иван! Это долго! Может через месяц?

— Не понял? Откуда такая спешка. Качество упадет.

— Очень нужно. Привлекай кого угодно, я оплачу все расходы.

— Эвона как … Ну ладно, через месяц. Все, вали. Я уже занят.

Фанатичный блеск в глазах творца — это страшно.

Потом долго и безуспешно искал того, кто изготовит гамбезон. Правильный. Юбку, лифчик, фуфайку — пожалуйста, а вот такое, несуразное, нет. Хотя продавали в интернете многие, я ездил, смотрел — не то. Нашел наконец. Оказался фанат реконструкции. Без конца спорили и препирались что и как, наконец пришли к консенсусу.

Дальше начал оформлять подставные фирмочки. Расходы предстояли не шуточные, нужно было отмыть хотя бы часть денег.

Через месяц я снова был у Ивана.

— Офигеть!…

Я ждал не совсем обычное, все же фанат и маньяк мой мастер, но такое?!!!

— Мне кажется ты часть спер из Эрмитажа или Оружейной Палаты.

Довольная улыбка расплылась по изможденному лицу мастера.

— Все сам, этими вот ручками. Все из лучшего доступного металла. Ты поразишься, насколько они прочные. Пуля из АК не возьмет. И легче процентов на 30, а то и 40 исторических оригиналов. Кое-что переделывать пришлось, по нескольку раз. Закалка, будь она неладна. Отдам сейчас тебе и высплюсь, наконец.

Слова истинного миллионера.

— Слушай, а зачем ты все так разукрасил?

— Надо! Ты не думай, все это литье и инкрустации не снижают боевые качества.

— Ппц! Это императору носить нужно.

— Объяви себя Наполеоном. — Хохотнул Иван и широко зевнул.

— Подожди-ка?!!! А это что такое?!!

— Нормальное забрало, я бы сказал щиток. Выполнен из материала, почти идентичного, что и у омоновцев. Из Макарова хрен пробьешь. И всего 15 см в ширину. Обзор хороший и все лицо прикрыто, от шапеля до бивора.

— И как объяснить из чего он сделан в 13 веке?!

— Из гребневых пластин полярного зверя, водящегося только в арктических морях Китая. Жутко дорогая и статусная штука.

— Ванечка, давай ты выспишься, и мы завтра поговорим. Есть серьезная тема. Заодно и примерю все. А то ты прямо сейчас уснёшь.

— Ага. Вали тогда. Приходи завтра, после обеда.

Пришел.

— Иван, мне нужны еще такие же доспехи и оружие. Много. Только проще, без украшений.

— Много это сколько? — Продолжая зевать, поинтересовался тот.

— Тысяч десять комплектов.

Тезка, начавший пить в это время чай, поперхнулся.

— Ты в своем уме?!

— А что не так? У тебя есть 5 заводов, организуешь производство, поставишь на поток. Я же сказал, без излишеств.

— Ты дурак?! Это займет десять лет и составы денег! Не говоря уж о том, что спец. службы заинтересует, куда я гоню столько холодняка. С таким количеством не утаишь.

— На счет спец. служб нужно подумать. Есть кое-какие выходы, может быть и прикроют. Тем более, что все это нигде не всплывет, как я уже и говорил. А вот деньги другой вопрос. Хотелось бы прикинуть, сколько и есть ли возможность не грабить Форт-Нокс.

— Скажи-ка Федорович, а ты не попаданец случаем? Ограбил тот самый Форт-Нокс и теперь желаешь развязать войнушку в Средневековье?

Теперь уж я чуть не поперхнулся. Почти угадал, рукастый.

— Смешно. Рассказывай давай про деньги.

— Ну, смотри. Этот комплект не показатель. Тут все на энтузиазме и прочих маловразумительных вещах. Плюс художественная отделка, золото, серебро и каменья всякие. Простая работа потянет тысяч на триста. Можно и дешевле, но качество сильно упадет. Итого три комплекта обойдутся в 900 000. Десять тысяч это 9 миллиардов. При массовом производстве можно снизить, и значительно, сумму. Но все равно не меньше 7 миллиардов. 700 000 000 в год.

Так. В долларах у меня заныкано, если переводить в рубли, около 4,5 миллиардов, плюс евро на 3 миллиарда в рублях, плюс самих рублей 8 миллиардов. Потяну.

— Меня устраивает, Иван.

Тот вытаращился.

— Шутишь, гад?

— Ваня, я люблю и могу пошутить, но поверь — не сейчас.

— Федорович, мы сколько с тобой знакомы?

— Лет тридцать.

— Не нужно так издеваться над старым приятелем.

— А я и не издеваюсь.

— Все же Форт-Нокс…?

— Дружище, сейчас я могу тебе заплатить хоть в рублях, хоть в валюте, за первые сто комплектов. Ты начинай разворачивать свое производство на изготовление всего заказа. Докупай там станки, прессы, материалы. Если сомневаешься, я могу оставить обговоренный залог.

— Даже так …, - протянул приятель.

Он уставился в стену отсутствующим взглядом и что-то обдумывал.

— Хорошо, Федорович. Нужно вызвать юриста, обсудить все пункты договора, подписать сам договор.

— Вызывай, обсудим, подпишем.

Все формальности заняли время до раннего вечера.

— Ну что же, — устало откинулся на спинку кресла мой партнер, — начну прямо завтра настраивать свой заводик в Подмосковье. Потом за остальные примусь. Дело то не быстрое. Не знаю даже, когда первую партию смогу отгрузить.

— Ладно, тогда попрошу сделать еще таких два комплекта, пока буду все решать. Без оружия, там другое нужно, для всадника.

— Не вопрос. Технология наработанная. Сделаю хоть четыре. Оружие тоже могу, скажешь какое.

— Четыре не надо. Сделай два. Давай примерять. Я, кстати, гамбезон принес.

— Ты смотри, точно попаданец.

Примерка заняла много времени. Иван скучным голосом рассказывал и терпеливо показывал, что и как одевать. Потом снимать. Потом снова одевать и подгонять, но уже самому. Это была каторга! Несколько часов мы тренировались.

— Ерунда. Научишься. С помощью, конечно, быстрее и легче, но не всегда есть такая возможность. Тренируйся. Должно стать, как вторая кожа. И носи почаще. Все же двадцать килограмм, почти. Привыкнуть нужно. Хотя вес и распределен по всему телу, но железо, однако.

Сложили все в баулы.

— Так теперь оружие. Древко я не делал. Нет у меня ни ясеня, ни вяза, правильно высушенного. Если нужно, то сам в сети найди. Можно и из другой древесины, но не всякая подойдет. Например, дуб очень неплох, но он тяжелее. Есть еще экзотика из тропиков, однако я не уверен в них, слабо знаком.

Наконечник пики и алебарды последовали за латами.

— Теперь арбалет. Приклад сделал, как ты и просил, современного типа. Дуга арбалета из хорошей стали, примерно на 900 кг натяжения. Краникен такой же, как в 15 веке, но натягивает тетиву в два раза быстрее и износ минимальный. Хватит на долго. Кстати, тетива из отличной синтетики, почти вечная, не боится влаги и постоянного натяжения, от исторической, внешне, не отличишь. Я тебе еще запасную приложил. Наконечники для болтов бронебойные, спец. закалка и форма правильная, самих болтов 20 штук.

— Смотри меч. Тип XV, по Оукшотту. Сталь, как и у кинжала, что ты купил, закалка прошла нормально. Немного украсил, извини, не удержался.

— Это немного?!

— Ну да. Тем более мысли на лезвии очень хорошие.

— Я ни хрена не понимаю.

— На латыни. О Боге, человеке и его месте в мире. Аббревиатура. Продолжим. Кинжал квилон. Это для тебя. Но если принять, что на дворе 13 век, то я бы рекомендовал рондельный кинжал, более известный как мизерикордия. Хорошо пробивает доспехи. Теперь вот это. Боевой топорик. Цельнометаллический. Облегчил, как мог, но оружие смертоносное. Шестопер. Опять не удержался, украсил. Ну и тарам! Щит! Многие думают, что щит — это сколоченные доски. Ошибка! Щит, это сверхтехнологии, от Венделя до современности. Конкретно этот щит не пробьет и пуля. Специально обработанная фанера, в три слоя, с прокладками из металлизированной ткани. И красивый. Ничего, что я тебе на нем дракона нарисовал?

— Миллион за все?

— Почти. Но раз мы подписали такой договор, то отдам бесплатно. И два таких же, для кавалеристов, тоже.

Я молча вытащил сумку из-под стола и выложил 6 пачек 5000-ых.

— Каждая работа должна быть оплачена. Тем более, что мне кажется, стоит это подороже.

Иван пожал плечами и убрал деньги со стола.

— Делал не один, выплачу премию ребятам.

— Для кавалеристов сможешь сделать две сабли? Плюс, минус в соответствии с эпохой.

— Сабли — мое все. Клепаю их на заказ сотнями. Сделаю, не вопрос. Тем более, что они проще в изготовлении, чем хороший меч.