Князь Стародубский

Глава 6. Наши силы растут

Пытали беглеца не долго, раскололся, как гнилой орех. Велели ему наняться ко мне, посмотреть, что и как, по возможности прихватить доспехи, слухи про которые стали расползаться, и привезти боярину Постнику.

Собрал свое воинство и объяснил, что нужен нам палач и двое ему помощников, чтобы было кому исполнять приговоры провинившимся. Кого сечь, а кого и вешать. Работа в нагрузку к основным обязанностям и не самая почетная, зато у палача зарплата будет как у сотника, а у его помощников, как у пятидесятников. Есть желающие? Задумались. Вперед вышли семь человек. Я посмотрел на них внимательно, подумал и выбрал одного, в глазах у которого не заметил жадного блеска, а только равнодушие.

— Сам себе подбери двоих подручных, из этих. — Кивнул на вызвавшихся.

— Хорошо.

— Готовьтесь. Завтра дезертира вешать будем. Постройте виселицу в дальнем углу, у выгребных ям.

— Сделаем.

На следующий день построил всех снова. Притащили упирающегося беглеца. Объявил приговор и махнул палачу. Велел повесить осторожно, чтобы шею не сломал, а поплясал, сука, в петле. Умирал гадёныш долго. Но моих пехотинцев это нисколько не огорчило, а только забавляло. Времена такие. Особенно веселился десяток, из которого был повешенный. Им все время поисков и погони, доставались самые грязные и тяжелые работы по лагерю и большинство караулов. При этом от тренировок их никто не освобождал. Тело распорядился не снимать, даже если смердеть будет. Пусть весит, пока само не упадет, а потом останки упокоятся в выгребной яме. Батюшка, опять наведавшийся в усадьбу, посмотрел осуждающе, но промолчал.

Илью осматривал постоянно. Лучше не становилось. Видимо, нагноение сделало свое дело, и зараза пошла вовнутрь. Организм, даже такой могучий, не справлялся. Пришлось перейти на другую сторону и поискать в сети, какой антибиотик может помочь. Очень уж не хотелось терять богатыря.

Заодно посмотрел, все ли правильно я делал при операции. Ага, как же! Ошибся везде, где только возможно. На мое и пациента счастье не задел ни одной артерии, крупной вены или жизненно важного органа. Съездил в Южу, в аптеке пообщался с провизором, потом поймал врача в больнице и приобрёл у него рецепт.

Между тем в усадьбу началось паломничество смердов. Небывалый урожай этого года на моих полях и огородах вызвал в кругах земледельцев ажиотаж. Разузнали у моих холопов отчего так получилось и потянулась цепочка просителей, оправдывая наши расчёты. Никому не отказывал, но бесплатно не отдавал, менял на зерно и овощи нового урожая, с выгодой для себя. Семян было припасено достаточно, на всю округу хватит. Заодно порекомендовал свои озимые. Пусть богатеют, а с ними и я.

В деревнях появилось много скота, еще в начале лета я закупил изрядно коров, бычков и овец для кормежки строителей, часть роздал смердам под символический процент, но с одним условием — переходить на трехполье. Те чесали в затылках, сомневаясь, но соглашались.

Строительная артель поставила для себя, по приезду, небольшую кузню, чтобы изготавливать и ремонтировать инструмент. Дружина Кнутовичь мне всю плешь с этой кузней проел. Съездил, посмотрел. И договорился с артельным кузнецом, что я направлю к нем ученика, уже имевшего опыт работы с железом, а он, за время, пока идет стройка замка, подтянет его в своем ремесле за малую толику серебра от меня.

В самом конце сентября, почти разом, объявились Аарво, Кайт и Андрей с пополнением. Привезли с собой 167 новобранцев. Особенно отличился Кайт, навербовав почти две трети от общего числа. Земли, где он искал будущих воинов, пострадали от постоянной войны с Орденом меченосцев, появилось много сирот. Так что в наших рядах образовалась весомая часть, состоявшая из прибалтов, эстов и ливов, которые, впрочем, хорошо говорили по-русски.

Сразу же вслед за витязями приплыл Третьяк Малыгин, с новгородскими и псковскими юношами, пожелавшими мне послужить. Расплатился с купцом, как и обещал, вызвав у того явное облегчение. Видимо, боялся, что не смогу найти столько серебра. Все же не удельный князь.

Узнав о большом урожае, новгородец обрадовался и сразу же завел разговор о скупке. Проблема с зерном — вечная боль его земли. Пришлось обломить, самому нужно. На корм строителям, челяди и войска, запасы продовольствия улетали со свистом. Придется, скорее всего, самому закупаться по окрестным княжествам.

Чтобы приободрить приунывшего Третьяка предложил ему стеклянную посуду, большей частью хрустальную, две сотни ручных зеркал, мешочки со специями, популярными сейчас на Руси: чёрный перец, гвоздика, анис, кардамон, корица, имбирь и кориандр. Рассмотрев предложенный товар, Малыгин повеселел и приступил к торгу. Все еще принимая меня за пацана, хотел забрать все по дешёвке. Не на того напал. Я вытряс из него не только все серебро, что уплатил уже ему, но и почти весь его личный запас. Все же продешевил, новгородец уплыл довольный, как обожравшийся сметаной кот.

Мое войско достигло запланированной, на первом этапе, отметки и состояло из 307 человек. Опять перетасовал десятки и стал думать. Пора назначать сотников, самому со всей этой толпой не управится. Изначально, планировались на эту должность мои витязи или кмети, но посидели с Дружиной и Федором, посовещались и пришли к выводу, что не стоит отвлекать отлично подготовленных всадников на дела пехоты. У меня и так кавалерии с гулькин нос. Придется ставить на сотни из среды первого набора. Собирались расходится, но тут я вспомнил о кое-чем важном.

— Федор Жданович, а к тебе дело есть.

— Слушаю, князь.

— Пора нам заводить свою контрразведку. Думаю, тебя поставить во главе

— А что это такое?

Я объяснил, а потом выложил на стол тетрадку. Это была методичка, составленная мной специально для такого случая. Федор полистал, подумал и ответил:

— Это важно. Что-то подобное есть у великих князей, но не то, не такое, как вот тут. — Он легко хлопнул по тетрадке.

— Вот и займись. Подбери людей, для начала. Серебро дам, только не сильно разгоняйся, оно и так лихо расходуется.

— Ну а раз будет контрразведка, нужна и обычная разведка. — Продолжил я. — Старый, займешься?

— А что ты подразумеваешь под разведкой? — Спросил тот.

На стол легла еще одна тетрадка. Оба боярина склонились над ней.

— Не потяну, — отказался Дружина, — дел и так по горло. Усадьба, стройка, хозяйство. Назначь Андрея. Он из всех наших людей самый способный к такому, мне кажется.

Федор кивнул, соглашаясь. Позвали туровчанина.

— Такие задачи тебе по плечу? — Спросил у витязя, после того, как растолковали ему, что нам требуется.

— Справлюсь.

— Тогда бери эти записи, изучи. Приходи ко мне завтра, расскажешь, что надумал. Посоветуемся и вперед.

Мужчина кивнул, забрал методичку и ушел.

— Пойду Илью проведаю. — Сказал боярам, вставая из-за стола.

— Как он там?

— Получше стал, вроде. Думаю, что все же поправится.

В лагере творилась обычная движуха. Новички маршировали под присмотром более обученных товарищей, резко отличаясь от тех отсутствием доспехов. Два десятка качались в спортгородке. Несколько десятков спарринговали между собой, под присмотром кметей, тренируясь использовать мечи в сутолоке боя. Вдруг враг прорвет строй, пусть сумеют хоть как-то противостоять врагу, пока не восстановится терция. Арбалетчики строем шагали в сторону стрельбища. Около борделя сидели на лавочке его обитательницы, поглядывая на все это, переговариваясь и хихикая. Их время придет вечером. Скорей бы булгары приплыли, девок стало слишком мало для возросшего количества клиентов. Около кухни рубил дрова Губа. Новые холопки, потащили котлы к реке, отмывать от остатков обеда.

Этим летом со мной подписали обельные грамоты несколько десятков бывших свободный людей. Кое-кто из Стародуба, остальные из других мест. Разорившийся гончар с семьей, розничный мелкий торговец, прогоревший из-за хитрого и недобросовестного партнера, и переселенцы с Юга, не сумевшие пристроится на чьей-нибудь земле, проевшие все запасы и готовившиеся помирать с голоду.

Способных к работе на полях, сразу же там и припахал. Продовольственная проблема росла вместе с войском. Двоих пристроил в усадьбе, на кухне. Одну 10-летнюю девочку отдал своей невольнице, помогать и развлекать. Остальных отправил в лагерь, обслуживать его потребности по хозяйству.

Нормально. Все по распорядку, никто не валяет дурака. Вызвал двадцать человек из составленного в уме списка. Пока они собирались, устроился за столом под навесом, где летом питались новобранцы. Готовясь к зиме, построили теплую столовую. На всех места, конечно не хватит, так что будут есть по очереди. Но октябрь в этом году выдался теплый, солнышко пригревало по-летнему, решил посидеть на улице. Попросил холопку принести теплого взвара. Тут же набежали мои ученики. Та еще проблема! Впитывали знания, как губка, я не поспевал искать информацию для их обучения. За лето вытянулись и из детей превратились в юношей и девушек. Зеленые, все еще, но стали спокойнее и рассудительнее. Поболтал с ними, ответил, как смог, на вопросы. Увидел, что подтягиваются вызванные бойцы, отправил молодежь перебирать сухие травы на складе и готовить противопростудные наборы. Зима близко.

— Садитесь. — Разрешил вытянувшимся перед о мною парням. — Решил я поставить вас на более высокие должности. До весны увеличивать личный состав не собираюсь, так что ваша задача — подтянуть всех новичков до своего уровня и к лету из стада беременных бегемотов, превратится хотя бы в подобие воинов. Запомните сами и расскажите остальным, что все, кто сейчас в лагере, станут основой всего войска. Многие, если не все, будут десятниками. Кое-кто станет пятидесятником. Самые толковые могут и в сотники выбиться. А это совсем другая оплата. После службы серебро на санях повезете.

Помолчал, давая время проникнутся сказанным.

— Ждан и Истома становятся пятидесятниками у пикинеров. Сотник над вами Иван Зуб.

Названные вскочили и поклонились

— Сидите, не надо дергаться. Кивните и все.

— Воробей и Иван Косой будут пятидесятниками у алебардщиков. Сотник — Федор Горелый. — Продолжил раздавать плюшки.

Новые командиры кивнули.

— Казарин и Поспел — пятидесятники арбалетчиков. Сотник — Петр из Вщижа. Остальные займут места названных и будут десятниками. Кто на какой десяток, решите сами. Мне потом доложите. Всем все ясно?

— Ясно, князь! — Хором ответили вояки.

— Тогда ступайте.

Осенью булгарские купцы так и не приплыли. Беляй ходил печальный, ждал кобылиц. Персиянка утешала конюха как могла. Я удивился, когда заметил, как она светлеет лицом, едва завидит своего мужчину. Любовь штука странная.

Андрей из Турова развернулся во всю ширь. Выделил ему отдельное помещение в усадьбе (как и Федору Ждановичу), выдал серебро, с наказом строго отчитываться за расходы и понеслось! То еще серебра дай, то людей для нужных работ, то коней, причем хороших. На границах моих земель появились дозорные пункты вдоль реки, десяток верховых постоянно вертелись около усадьбы, периодически срываясь с места и уносясь в разные стороны. Около помещения разведки временами появлялись мутные личности, скреблись в двери и недобро поглядывали на незнакомого, ворчливого парня, то есть меня. Примерно тоже самое происходило и у Федора Ждановича, разве что суеты было поменьше.

Но затраты и неудобства уже окупались, поймали трех лазутчиков. Первый был из Мурома, от боярина Постника. Пытался узнать, что случилось с его предшественником. Этого не долго думая утопили. Пусть боярин теряется в догадках. А нечего девок уводить у моих людей!

Второго прислала ватажка лихих людей из-под Владимира. В моих землях стало крутиться много серебра и это их привлекло. Выслали человечка разнюхать что и как. Сам лазутчик был родом из Стародуба, но связался с владимирцами уже давно. Разнюхать ему удалось здоровенный кулак у подручного Ждановича. Согласился сотрудничать. Припугнули, что изведем всю его семью и отпустили, с наказом завести разбойников в засаду. Семью стародубец любил, так что банду мы всю вырезали. Двух выживших допросили, узнали, что завалили всех и утопили в реке. Традиция уже, однако.

Третий был от Великого князя Владимирского, как ни странно. Этого расспросили, кое что рассказали сами и отпустили с миром. С дядей Юрием Всеволодовичем сорится было не с руки.

Зодчие отчитались от проделанной работе и вернулись на зиму к семьям. Обещали прибыть весной, как только ночи наступят без заморозков, и начать закладку фундамента. Иоанну Аргосцу я предложил перезимовать у меня. Посулил свободный доступ в винный погреб. Грек, страдавший без вина, тут же согласился.

Илья поправился, уже ходил, правда в движениях чувствовалась скованность. Ничего, приступит к тренировкам — пройдет. Ко мне богатырь проникся какой-то собачьей преданностью. Даже неловко порою было, честное слово. Дал ему пять гривен и отправил с запозднившимися купцами в Стародуб, велев хорошенько расслабиться и возвращаться не ранее, чем встанет лед на реке. Все равно от него сейчас мало проку.

Вояк своих гонял сам и каждый день. Наступила глубокая осень, стало холодно, а так и сам согревался и им замерзнуть не давал. Фалангой они уже овладели и были на уровне. А вот передвижение в каре все никак не удавалось. Пока стояли на месте — все отлично, но стоило начать шагать, как строй вилял и сыпался. Ничего! Время есть, будут учиться, пока не получится, или не сдохнут

Проблема с персоналом борделя решилась сама собой. Узнав, сколько получают его работницы, ко мне заявились несколько девок и баб из Стародуба и его окрестностей и потребовали принять их на работу. Одна вдовушка, лет 25-ти, была даже из моих земель. Наверное, надоело скрываться, урывая сладенькое у более счастливых соперниц, вот и пришла. Денег подзаработает и оттянется на славу. Принял, конечно.

Идея с шашлычной, появившаяся по-приколу, получила неожиданное продолжение. В конце ноября меня подстерегла во дворе персиянка Дари, подруга конюха. За то время, что она жила у нас, женщина научилась сносно говорить по-русски.

Суть ее просьбы был в том, чтобы я разрешил ей поставить что-то типа трактира на территории лагеря. Кормили мое войско сытно, но однообразно, а у парней скопились уже солидные, по здешним, меркам, суммы денег. Тратить им не на что, кроме как в борделе, близких, кому можно было бы помочь серебром, у большинства не было. Дари предлагала продавать блюда персидской кухни, от супов до сладостей. Так же она предполагала закупать пиво и эль у местных.

А что? Идея, в принципе, здравая, нужно создать еще одну отдушину для молодых лоботрясов. Пригласил женщину в трапезную, позвал огнищанина и втроем обсудили этот вопрос.

Теперь рядом с борделем, красовалась трактир «У Дари» (я велел так назвать и изготовить вывеску), возвращая в мою калиту еще одну часть серебра, потраченного на войско. Правда увеличилась нагрузка на мои плечи, не все ингредиенты были в наличии на местном рынке, особенно сахар, так что пришлось таскать из Глушиц.

В декабре открылся санный путь по Клязьме и к нам снова зачастили гости. Вернулся Илья. Стал похож, наконец, на себя, прежнего. Уже тренировался, помаленьку, но до полного восстановления было еще далеко. Я предложил ему посиживать вечерами в трактире у Дари и пугать моих воинов, если те переберут пива и забурогозят. Пока прибежит караул могут наделать делов. А так, увидят Муромца и сто раз подумают. И витязю хорошо, бесплатное пиво и вкусные закуски. Думал упрется, урон чести, а он обрадовался.

Решил устроить у себя в усадьбе новогодние гуляния. Христианские праздники пока отмечают не все и не весело. Языческие тайком, с оглядкой. Объяснил боярам, те покивали, но без энтузиазма. Тогда вызвал боярынь, с Вереей и Варварой и рассказал им. Этим идея зашла, скучно же! Особый восторг вызвала тема подарков. Пожаловался на их мужей и отцов. Ушли задумчивые, а утром, не свет, ни заря, примчались на все согласные Дружина и Федор. Ель решил не ставить, смахивает на язычество, а усиливающаяся церковь прикладывает все старания для искоренения пережитков прошлого. Зато привлек девочек, своих учеников и молодых витязей к украшению усадьбы. Загорелись и старались, иногда излишне.

На праздник пригласил Ингваря с семьей и витязями, всех своих, само собой, тиуна Хрольфа да попа Лаврентия из Нового Листвена. Стал готовить подарки. Ну женщинам, понятно что. Меня бандерлоги на долго снабдили украшениями. А вот Иван взвыл. Я выгреб из его запасников все более-менее практичные доспехи и оружие и заказал еще. Как можно скорее. Не дарить же воинам эльфийские приблуды толкиенутых, не поймут.

31 декабря все приглашенные явились в усадьбу и начался праздник. Сначала объяснил суть происходящего, затем перешел к дарам.

Дружина и Федор получили по шестоперу, массивные золотые браслеты с кельтским узором и по 50 гривен серебром, Ингварь доспех, похожий на те, которыми я прошлой зимой осчастливил бояр, но попроще, хотя украшенный так же богато и 20 гривен. Его сыновья по романскому мечу и 10 гривен.

Всем витязям, что моим, что Ингваря, подарил по 5 гривен и разный холодняк: ножи, кинжалы, рогатины и т. д. Ян Малый прижимал к груди охотничий арбалет-аркебуз. В комплект входила пулелейка и пластины свинца. Обломилась ему и одна гривна, пора прикармливать, 11 лет уже, скоро станет взрослым.

Зодчему Иоанну Аргосцу пообещал 50-литровый бочонок хорошего вина в личное пользование, повесил на шею толстую серебряную цепь и дал 2 гривны.

Тиуну Хрольфу вручил отличный боевой топорик, как раз под оставшуюся у бывшего дружинника руку и 2 гривны. Отцу Лаврентию подал серебренный потир с золочеными образами по краям, отрез шерстяной ткани на новую рясу и 2 гривны.

Остальные мужчины, присутствовавшие в трапезной: огнищанин, избранные кмети, вольные слуги, получили по отрезу ткани, или красивому ножу, или хрустальному стакану. И по серебряной китайской монете.

Подошла очередь женщин. Женам Дружины и Фёдора протянул коробочки, в которых тускло поблёскивали боками золотые перстни с изумрудами, жене Ингваря досталось золотое кольцо с рубином, женам его детей — кольца с гранатами и фионитами. Двум дочерям сыновей Ингваря, 5-ти и 7 лет, подарил жемчужные сережки, Верее жемчужное ожерелье-чокер в три нитки, Варваре браслетик с аметистами. Как и прошлый раз, всему аристократическому женско-девичьему коллективу вручил по золотой монете, с пандами.

Своим ученикам-лекарям подарил по большому травнику с цветными, четкими иллюстрациями (договорился с типографией в Москве, они и изготовили под старину, в обложках из толстой кожи, с бронзовыми накладками и замком, и с древнерусским текстом), по набору инструментов, как у меня и по 1 гривне. Девочкам, в придачу, коралловые бусы, парням серебряные браслеты.

Напоследок вручил остальным присутствующим женщинам по серебряному кольцу с узорами. Даже холопкам Любаве, Татьяне, Неждане и Дари.

Закончив одаривать, осмотрелся. Гости стояли группками, рассматривая подарки друг друга и обсуждая увиденное. Все явно были довольны. Что ж, эта часть праздника явно удалась. Про меня, правда забыли и я остался с пустыми руками. Не догадались, заразы!

— Дорогие гости! А теперь попрошу всех к столу. — Пригласил я возбужденных и осчастливленных людей. — Пора проводить старый год и поприветствовать новый!

Попировали всласть. Потом, хмельные, кидались снежками на улице, катались на санках со специально построенных около усадьбы высоких горок и занимались прочей веселой чепухой. Замерзшие вернулись в терем, где продолжали бухать более степенные товарищи. Разошлись только под утро. Все остались в усадьбе, состояние было не то, чтобы куда-то ехать. Спали в тесноте, а ближе к вечеру, слегка помятые, но довольные, снова встретились и похмелялись.

Войско мое отдыхало два дня от тренировок. Я выкатил им 200 литровые бочки греческого вина из погребов усадьбы, местного производства. Две 31 декабря, две 1 января. Выдача шла под присмотром сотников и их помощников, которым строго наказал порядок соблюдать и нести караулы. Нагряну внезапно — проверю. Если что не так, пожалеют и сильно. Вышло чуть более, чем по литру вина на человека в день. Упиться не получится, но расслабится — вполне. Второго января, кряхтя и охая, явился в лагерь к побудке и стал тиранить бойцов. Отдохнули, пора и честь знать. Серебра на них уходит прорва, а выхлопа пока не видно.

И потянулась цепь беззаконий… Тфу, ты! Однообразных дней. К весне мои бойцы готовы были порвать любого, лишь бы только подальше от лагеря и от меня. Каре наконец пошло. Сначала не без огрехов, но потом как на параде. Только стало получаться, сразу как будто замок сняли, идеала достигли в считанные недели. Отобрал с конюшен десять лошадок попроще, велел кметям учить пехоту верховой езде. Главное, чтобы доехали до нужного места и задницу не стерли.

В середине апреля возвратилась строительная артель. Зодчие поднялись на холм, где будет стоять замок, осмотрели грунт, рвы и остались довольны.

— Ночи уже теплые, без заморозков. Грунт лежит плотно, насыпь осела, где могла и утрамбовалась. Через неделю станем класть фундамент. — Объявил Иоанн. Илья и Матвей кивнули, соглашаясь.

Сразу стало неспокойно в усадьбе. Крики и добрые пожелания провинившимся подручным неслись оттуда с утра и до вечера. Две недели укладывали фундамент, укрепляли его арматурой (железа, пусть и дрянного, ушло — пропасть) потом артель оставила стройку на 20 дней и опять занялась плинфой и известняком под раствор.

Вместе с боярами побродил в благодатной тишине по месту строительства. Постояли, помолчали, покачали головами. Грандиозность задуманного стала проявляться воочию. Уйдет уйма времени, сил и серебра. Жалко до боли, но надо!

К Белой горе потянулись плоты, влекомые ладьями, с плинфой и коробами толченого камня, вперемешку с дробленными осколками негодных кирпичей.

К концу мая начали возводить стены. Решил дождаться Третьяка и булгарских купцов и вывести свое воинство на учения. Вмести с витязями и кметями. Будем отрабатывать переходы (пока пешие), взаимодействие и сооружение походных лагерей. К этому времени будут как раз готовы возы, заказанные уже давно в погосте и деревнях. За образец взял повозки гуситов. Всего должны построить тридцать три штуки, по одной на десяток, одна для лекарей с их имуществом и две в передвижной бордель. Девы еще подзаработают себе и мне серебришка, утоляя страждущих и помогая с бытовыми проблемами за плату. Подсмотрел такое отношение у ландскнехтов и решил, что и мне нужно.

Уйдем, лагерь опустеет, холопы отдохнут от ежедневного, однообразного труда по его содержанию.

— Здорово, Третьяк? Как добрался?

— Спасибо князя, хорошо.

И поклонился низко. Таааак! Что-то задумал, зараза.

— Смотрю у тебя ладья добавилась? Видимо хорошо в прошлый год поторговал.

— Не плохо, князь.

— В Новгороде немцам продал, или сам возил куда? — Усмехнулся я. — Хватит уже хитрить, становись самим собой.

— Возил к шведам. — Взглянув, наконец, мне в глаза, новгородец усмехнулся в ответ.

— Что привез?

— Да все тоже. Железо, ткани, селедку. Тебе надо?

— Селёдку заберу. Пошли, прогуляемся. Пусть пока твои люди выгружают рыбу.

Не спеша пошли сначала в сторону усадьбы, потом свернули к лагерю. По дороге расспрашивал купца про новости на Севере и из Европы. Тот обстоятельно отвечал. Неожиданно, из-за поворота выползло нечто. Страшное, ощетинившееся, лязгающее. Отошел с дороги слитно марширующего каре, оттащил за рукав Малыгина. Бойцы, в полном доспехе, с боевым оружием, прошагали мимо, выполняя в движении разные манипуляции, повинуясь свисткам сотников. На меня, как я и предупреждал их с утра, едва дозорные доложили о купце, внимание не обращали, а делали свое дело. Войско скрылось за поворотом.

— Это что?! — Удивленно воскликнул Третьяк.

— А, — отмахнулся я, — новобранцы учатся. Неумёхи!

Купец поперхнулся.

— Я бы не сказал, что они новобранцы. — Вымолвил, прокашлявшись. — Я сам стоял в строю. Но мы так не умеем. Да и вооружение….

— Я же тебе рассказывал, помнишь? — Спросил у него. — Ты еще тогда заметил, что негоже смердов в княжеские доспехи наряжать.

Новгородец промолчал. Дошли до трактира, уселись за стол внутри отдельного зала для начальства. Дари лично принесла пиво и закуски. Взяли кружки, отпили. М-да, так себе пивко, даже до «Губернского наблюдателя» не дотягивает. Но местные говорят, что очень хорошее.

— И много у тебя таких новобранцев, князь? — Не унимался мой спутник.

— Таких, необученных, больше половины, человек триста. — Соврал я.

— Ого! — Изумился купец. — А ведь ты даже не удельный князь.

— Ну так поэтому и войско маленькое. А витязей совсем чуток, не больше пятидесяти. — Поскромничал я.

В это время, тяжеловооруженный витязь, как в моем танк Т-90. Новгородец мне был еще нужен, а вот набег ушкуйников — нет. Еще прошлой осенью ушлый Малыгин понял, что в моей усадьбе есть что взять, и не мало. Возможно этот приезд был разведкой перед набегом. Так что, весь цирк был организован только для одного зрителя. Не думаю, что теперь новгородская вольница пожелает меня навестить.

Поговорили на счет торговли. Третьяк хотел всего и много, но серебра на все свои хотелки не имел. Просил часть товара отдать под реализацию, предлагая взамен заплатить большую цену за него. Мне же не нужно было, чтобы рынок насыщался моим эксклюзивом быстрыми темпами. Это сейчас можно продать тот же хрустальный сервиз самому императору и получить золотом по весу. Когда же любой задрипаный король или герцог станет жрать с такого же, цена упадет. Не совсем до безобразной дешевизны, но все же, все же.

— Значит так. — Решил я, хорошенько подумав. — Сейчас могу продать тебе пять больших сервизов из хрусталя. Подожди, — предостерегающе поднял ладонь, — закончу. Пять сервизов могу продать сейчас, еще три, может, до осени изготовят.

Пусть засылают шпионов, ищут мастеров, пытаются переманить. А мы посмотрим, да посмеемся.

— Еще могу обычной стеклянной посуды предложить. Качество отменное, не боится горячей воды. И не хрупкая. Ну да ты видел и брал прошлой осенью. Такой тоже не много, пока, но к осени, думаю, наварят. Есть оконное стекло. Очень чистое и большое. Видел в усадьбе, небось, когда мимо проходили. Осталось где-то двадцать листов, размером с эту столешницу. Если закажешь, к осени еще столько же сделают.

Помолчал, давая новгородцу обдумать сказанное.

— Продолжу. Зеркала. Есть одно большое, примерно, как оконные стекла, и 200 маленьких, точно таких, как ты прошлый раз взял. Китайский шелк. Не много, пять рулонов. Возят из далека, стоит неимоверно, сам понимаешь. Цвет красный, синий, зеленый, и два рулона желтого. Специи. Корицы, аниса, кориандра и кардамона по большому мешку, да перца и гвоздики по два мешка. Часть купишь за серебро сразу, а потом посмотрим, что могу дать тебе в счет будущей выручки. Все же сумма не маленькая. За такое на многое пойти можно, — намекнул я.

— Специи и шелк откуда?

— Булгары привозят.

Малыгин переварил и приступил к торгу. Поторговались. Выпили еще по кружечке пойла. Пошли в усадьбу смотреть товар. Собственного серебра у купца хватило на один хрустальный сервиз, все обычное столовое стекло, маленькие зеркала и часть специй. Еще два сервиза, большое зеркало, оконные стёкла, шелк и остаток специй отдал под реализацию. Выпили на дорожку хорошего вина и распрощались до осени.

Дождался, наконец, булгар. Эти тоже увеличили свой флот. Обменял у них десять девиц и десять кобылиц, а также кошели с дирхемами на хрусталь, зеркала и разное стекло. Особенно их поразил размер и прозрачность оконных. Подарил им бочонок хорошего белого вина, чтобы дорога была легче. Попросил привозить еще коней, а вот девок, пока, не надо больше. На том и расстались.

Приехали заказанные возы. Осмотрел и остался доволен. Все в точности, как и объяснял. Ну что ж, пора в поход. Собрал сотников, пятидесятников и витязей, пригласил бояр и Ингваря с сыновьями. Обрисовал задачи, спросил их мнение и пожелал выслушать предложения. Обсудили, поспорили, пришли к консенсусу. Поход будет по кругу, радиусом в 10 верст. Даже, скорее, по овалу. Чтобы далеко от усадьбы не отходить. А то мало ли что? Вдруг новгородцы не испугаются. Или боярин Постник отомстить захочет. Сторожить ее оставлял Дружину, Федора и Илью с несколькими кметями. Ингварь и младший сын, с частью витязей, будут у себя в усадьбе. Старший возглавит кавалерию, состоящую из остальных витязей и кметей. Эта часть войска будет имитировать атаки на мою пехоту, учится взаимодействовать с ней. Поразвлекутся с недельку, ночуя в усадьбах и поменяются местами с остающимися. А вот пехота будет все время в поле, не заходя в лагерь. Весь поход предполагался в три недели, может в месяц. Как пойдет. Ну, погнали!

Выходили рано утром. Я, на коне, впереди. Сзади походная колонна. Сотник пикинеров. За ним его сотня. Сотник алебардщиков со своими. Замыкали арбалетчики. Затем ехал обоз. Возы были со съёмными тентами, как в фильмах про ковбоев. Впереди повозка лекарей, потом возы десятков, с доспехами, продовольствием, котлами, и прочими тысячами нужных вещей. Последними ехали веселые девицы. Из их возов раздавался могучий, совсем не женский храп. Умаялись за ночь, бедные. В самом конце шел десяток боевого охранения.

Солнышко начало припекать. Бойцы, без доспехов, но со всем оружием (не легким, между прочим), все чаще и чаще припадали к флягам, образца советской армии. Пусть пьют. Колодцев рядом нет, сырую воду я запретил пить категорически, так что посмотрим, как они взвоют без водички. Только так, на собственном опыте, и научатся. Через пять верст темп начал падать. Взбодрим, молодцев.

— Ну-ка, песню запевай! — Приказал я.

Пехота дружно затянула «Марусю» и зашагала бодрее. За зиму разучил с ними несколько строевых песен, адаптированных под это время. Прошли еще столько же. Вышли на опушку леса и не успели отойти от него на пол версты, как из-за небольшой березовой рощицы выскочили всадники и помчались в нашу сторону, перестраиваясь прямо на ходу в клин. Я сидел в седле и молча смотрел на своих. Те на меня.

— Я потерялся, отстал, убит. Действуйте сами. Из арбалетов не стрелять, это свои.

Несколько секунд растерянного молчания, а потом наступил бедлам. Когда всадники приблизились на дистанцию в десять метров до того, что было недавно колонной, моя армия представляла из себя кучу ничего не соображающих и беспомощных младенцев. Эх! Учить и учить. Витязи покрутились рядом, поржали от души и ускакали.