Ключи от вселенной

Глава 7

Они вышли в сад, Егор поднял лопату, которая так и валялась возле двух могил — Павла и Охотника. Лина стояла на крыльце, не сводя с них взгляда, похоже, только сейчас она ему окончательно поверила.

— Жди, — попросил он, — сейчас кое-что возьму в сарае, и пойдём.

Девушка механически кивнула, при этом левая рука сжимала ножны, а правая рукоять пластуна.

— Не жилец она, — глянув на девчонку, подумал про себя Егор, — нет решимости, идти до конца.

Скорее всего, не пережить ей испытания туманом, а даже если и шагнёт в кляксу, то её в первом же мире пристукнут, не видел Егор ещё хороших, спокойных миров. А даже, если ей повезёт, и закинет куда-то в спокойное место, всё равно ей придётся идти свой ключик искать, а эти вояжи не бывают простыми.

Взяв из сарая пару трехгранных ржавых гвоздей, он сунул их в карман, где ещё недавно лежали браслеты. Потом его взгляд упал на молоток на короткой ручке, его он тоже прихватил — для того, что он задумал, самое то.

Лина так и стояла на крыльце, ожидая Егора, только на могилы перестала пялиться. Выглядела девушка подавлено, слишком много свалилось на неё за последние несколько часов.

— Ну, чего загрустила? — произнёс Раевский жизнерадостным голосом, пытаясь подбодрить временную спутницу.

— А чему радоваться? — покосившись на молоток в его руке, спросила Белова. — Что хорошего впереди? Умру или умру — плохой выбор. Либо чуть раньше, либо чуть позже. Я — студентка журналистка, я не умею драться. Ну, съездила я одному хаму по яйцам ногой, сюда провалилась — сразу на другого налетела, ключи в него швырнула и сбежала, всё равно нашёл. Если бы не ты, он бы меня уже раз пять оттрахал, а потом на куски бы порезал, долго бы резал, за свою рожу разбитую. Он ведь эту связку ключей притащил с собой, сказал, что запихает мне… — она замялась, — ну ты понял. А потом сказал, что достанет, кулак засунет и достанет. И ничего я не смогла сделать, я от страха даже кричать не могла, горло, словно парализовало. Не жить мне.

— Мрачные мысли, — согласился Раевский, — и перспективы мрачные. Может, и так случится, а может, и по-другому, — он врал, но попытался подбодрить девчонку, не хотелось, чтобы она уходила в туман подавленная и раздавленная. — Нож вон теперь у тебя есть, он мне жизнь спас тут, теперь, может, тебе на что сгодится.

— Ну, есть, и что? — равнодушно спросила Лина. — Что мне он даст? В моих руках — это просто железка. Ты серьёзно думаешь, что я бы смогла убить им кого-нибудь?

Егор задумался. В принципе, девчонка права, убить вообще непросто, оружие — лишь средство, упрощающее этот процесс, но ты должен быть готов использовать это средство, иначе тебе не поможет ни пистолет, ни гранатомёт, хотя убивать на расстоянии всё же проще. Он-то знает разницу — воткнуть пластуна под рёбра людоеду, так, чтобы из раны на ботинки кровью плеснуло, и выстрелить из винтовки в брюхо незнакомцу, который пришёл его убить. Последнее куда как проще, поймал в прицел, нажал на спуск, всё — финиш. Хотя в первый раз, наверное, одинаково тяжело. А вот нож — это тесный контакт, это очень личное, враг рядом, ты видишь его глаза, чувствуешь запах изо рта, и нужен веский повод, чтобы всадить клинок в брюхо человека, знакомого или нет, не важно, но человека, не атакуй его Охотник, не факт бы, чтобы Егор смог нанести свой смертельный удар. Надо было всё же девчонке этого ублюдка отдать, момент был подходящий, она на взводе, возможно, и вышло что-нибудь. Да, он слово бы данное нарушил, но может, у нее получилось бы перешагнуть эту грань, что подарило бы ей шанс.

— Чего задумался? — вырвала она Егора из размышлений, голос её был грубым и злым, правда непонятно, на кого она злилась, на него или на себя, что она такая. — Понял, да? — продолжила она. — Я — не ты, даже этого ублюдка бы не смогла бы убить, хотела бы, но не смогла. Возможно, и застрелила бы, если бы пистолет имелся, но вот так, ножом, точно нет.

— Тогда ты умрёшь, — не зная, что ещё сказать, ответил Егор. — Этот ублюдок не последний на твоём пути. Девчонка ты красивая, ты их будешь притягивать, как магнит. Или ты научишься убивать, или делать так, чтобы они к тебе не лезли, либо твоя смерть будет долго ждать, пока они с тобой наиграются. Что ты меня глазами сверлишь? Сама же понимаешь, что правила общежития кончились, как только ты провалилась в эту кляксу. Мне, в принципе, такая жизнь понравилась. А ты… Ну да, не создана ты для такого, но это будет решать туман.

— Я знаю, что завтра умру, — губы Лины задрожали, а в глазах снова встали слезы. — Не пройду я испытания туманом. Ты меня тоже тут похорони рядом с Павлом, ладно? Он, по твоему рассказу, хорошим парнем был.

— Если меня не утянет в кляксу, похороню. Даю слово.

— Верю, — сквозь слёзы улыбнулась Лина. — А теперь пошли, ты ведь вроде меня куда-то отвести собирался.

— Пошли, — направляясь обратно в дом и через него на улицу, бросил Егор, а сам подумал, что не понравится ей то, что он задумал. Но может, это даст ей шанс выжить. — Хим, ты где сейчас?

— Вверх по улице, Странник, первый поворот налево, третий дом.

— Понял, мы идём.

Алина****

Егор, не оборачиваясь, пошёл вперёд. Она пристроилась на два шага позади. Надо сказать, Лина плохо соображала, куда они идут, просто шла следом за этим уверенным мужчиной, сжимая в руках подаренный им нож. Никакой угрозы она от него не ощущала, наоборот, он придавал ей хоть какую-то силу. После всего, что она узнала от своего спутника, Лина совсем расклеилась. Она прекрасно понимала, что этот путь, который он уже прошёл, ей совершенно не подходит. Зря он, наверное, ей всё это рассказал, не знала бы она ничего, и хорошо, счастье в неведении, просидела бы она под стеной с животом, подвывающим от голода, а потом бы пришёл туман, и она бы умерла, ведь чует, что не сможет пройти она его испытание. А теперь ей страшно, страшно от того, что она точно знает, когда умрёт, и последние часы её жизни будут наполнены ужасом этой глупой неотвратимой смерти. Лина старалась держаться, но выходило очень плохо. Она погружалась в апатию, вокруг неё словно появился туман, отрезавший двадцатилетнюю девчонку от мира живых. О том, что они добрались до места, она поняла, когда врезалась в спину своего спутника, просто не заметила, что он остановился.

— Совсем плохо? — участливо и по-доброму спросил он.

Это почему-то её выбесило.

— А сам как думаешь? — огрызнулась Лина. — Ты завтра или послезавтра со своей химерой опять по мирам поскачешь, а мне подыхать.

Егор понимающе улыбнулся, горькая эта была улыбка, правдивая, так улыбаются доктора, которые собираются сказать пациенту, что жить ему осталось всего ничего. Видимо, он тоже понял, что она прочла на его лице то, что он на самом деле думает, и улыбка угасла.

— Ладно, — наконец, после тяжелой паузы произнёс он. — Делом нужно заняться.

И тут она увидела, куда они пришли, видимо, она так была погружена в себя, что ничего не замечала, да и не смотрела она, пока шли, по сторонам. Жалость к себе вытеснила всё остальное — подозрительность, любопытство, осторожность. На крохотном газоне перед очередным домом была вырыта неровная, но вполне приличная яма, и оттуда продолжала вылетать земля, здоровенная химера Егора всеми четырьмя лапами продолжала зарываться вглубь. В трёх шагах от ямы лежало то, что осталось от ублюдка, который собирался проделать с ней много ужасных вещей. Целой и почти не поврежденной осталась только голова. Окровавленные шмотки были разбросаны вокруг, тело было обгрызено, кое-где на костях уцелели небольшие куски мяса. Но вообще труп был сильно неполным. Лина сразу догадалась, кто причина этого, Хим, жуткий зверь, как уверял Егор, созданный с помощью магии, оказался людоедом. И тут Лину стошнило, стошнило водой, потому что больше ничего, кроме неё, в желудке не было.

Егор проигнорировал её очередную слабость, только стянул с бока фляжку на длинном ремне и протянул девушке.

— Прополощи рот и выпей, полегче станет.

Лина отказываться не стала, даже на руку немного вылила, чтобы лицо сполоснуть. Сплюнув воду, она обрадовалась хоть одному положительному моменту — горечь изо рта ушла. Не думая, что это может быть последняя вода, она выпила всё, до последней капли. Да и что там пить, фляжка-то была трёхсотграммовая.

— Зачем ты меня сюда привёл? — вернув её Егору, наконец, спросила она, стараясь не смотреть на труп.

— А ты догадайся, — без какой-либо издёвки предложил он. — Я тебя освободил, Хим его догнал и убил, а тебе… — он не закончил фразу.

— А мне его придётся хоронить, — делая вдох и опасаясь, что её сейчас снова стошнит, наконец, произнесла Лина, стараясь дышать через нос, поскольку из порванных кишок воняло дерьмом, и этот запах убойно смешивался с кровью, от которой почернела лужайка.

— Верно, — согласился с ней бывший каскадер. — Всё, Хим, вылезай, — обратился он к химере, — сейчас я лопатой немного края поправлю, и останки этого урода вполне влезут.

Магический зверь выбрался из ямы и как обычная собака отряхнулся, хотя, непонятно зачем, на его гладкой черной, слегка чешуйчатой шкуре не было ни грамма пыли. Егор же, наоборот, спрыгнул в яму, которая была ему по пояс, и стал ровнять стенки, снова оттуда полетела сырая земля.

— А что от меня требуется? — набравшись храбрости, спросила у спутника Лина. — Просто скинуть его в яму?

— Почти, — улыбнулся мужчина, выбираясь из могилы. — В этом мире неправильно упокоенный злой человек рискует стать серьёзной проблемой для тех, кто придёт следом за нами. Не надо свинячить. — Он вытащил из кармана кованый гвоздь, точно такой же, как тот, которым она писана на стене своё послание, затем молоток, который заткнул за пояс своего чёрного комбеза, и протянул предметы ей. Твоя задача — вбить гвоздь в висок этого упыря, затем скинуть его в яму и закопать. Ничего сложного, надо прибраться, а то насвинячили мы.

— Вы, — машинально поправила Лина, испытывая ужас и омерзение от того, что ей предстоит.

— Мы, — легко согласился Егор. — Но прибирать будешь ты, учись выживать, учись не блевать, глядя на трупы, учись их ворочать, учись совершать поступки, туман смотрит на это.

— Почему ты со мной возишься? — спросила Лина, собираясь с духом, старательно оттягивая момент, когда ей придётся делать то, что он приказал. При этом она прекрасно понимала, что если она откажется, он сделает всё сам, а потом развернётся и уйдёт, оставив её одну. А ей этого очень не хотелось, она боялась провести свои последние часы в мёртвом городе в полном одиночестве.

— А чёрт его знает? — пожал он плечами, и она поняла, что это чистая правда. Он сам не знает, зачем это делает.

Собравшись с мужеством, она сунула подаренный нож за резинку велосипедок, так, чтобы не вывалился, забрала из руки Егора старый трехгранный железный гвоздь, молоток, и стараясь не дышать, отправилась к трупу.

— В висок всаживай, лоб тяжелее пробить, — подсказал ей Егор, который совершенно спокойно наблюдал за её действиями.

Лина, борясь со слабостью в ногах, обошла раскиданные внутренности по большой дуге, и пинком повернула голову на бок, стараясь при этом не смотреть в глаза покойника. Ещё с час назад этот человек хотел её изнасиловать и убить, и вот теперь он мёртв, а тело его растерзано. Но не было больше к нему ненависти, как в первые мгновения после избавления от пут, она ничего не чувствовала, кроме брезгливости. Лина, неловко держа молоток чуть ли не у самой головки, взяв в левую железный клин, приставила его к виску, после чего зажмурилась и ударила, не сильно. Наверное, если бы она так попробовала вогнать его в доску, то осталась бы лишь маленькая дырочка, но человек оказался куда мягче, и гвоздь вошёл на четверть. Осознание, что загнать железку в голову мёртвого человека совсем не страшно, пришло как-то сразу. Ничего не случилось — не рухнуло небо на землю. Просто она поняла, что может. Перехватив молоток поудобней, она нанесла ещё один удар, гораздо увереннее, точнее, сильнее. И гвоздь легко вошёл на всю длину.

— Молодец, всё правильно, — похвалил её Егор, и Лина, повернувшись, улыбнулась в ответ. — Цепочку золотую с шеи сорви, — продолжил наставлять её Странник, — вдруг пригодится, золото в других мирах ценится.

Лина посмотрела на обгрызенную шею, где на позвонках лежала довольно толстая золотая цепочка с крестиком. Она протянула руку, брезгливо взяла её пальцами, но всё равно испачкалась в крови. Снова замутило, но тут пришла спасительная мысль, это просто кровь, просто мясо, оно точно такое же, как свинина на базаре, ведь она не раз покупала её и вертела в руках куски. Рывок, замок цепочки лопнул, и она отшвырнула её в сторону на дорогу, чтобы потом поднять и вымыть. Странно, Лина снова ничего не почувствовала, ни страха, ни отвращения.

— Давай труп в яму, и зарывай.

Лина поднялась с корточек, посмотрела, за что бы ухватиться. Левая кисть уцелела, сухожилия тоже. Обойдя труп, она ухватилась за эту кисть. Возле большого пальца была самодельная татуха «За ПВ», что это значит, она не знала, да и знать не хотела. Она подтащила сильно объеденный труп к яме и рывком сбросила его туда, потом без всякого приказа взялась за лопату и принялась скидывать землю вниз. Стало легко и спокойно, словно вместе с этим гнусом она закопала и свой страх.

Егор присел на крыльцо дома, наблюдая за девушкой и гладя по голове Хима. Лина активно работала лопатой, а ведь думал, сломается девчонка, ан нет, есть в ней стержень. Когда они шли сюда, она больше зомби напоминала, «ушла в себя — вернусь не скоро», два вопроса проигнорировала, а он не стал её тормошить. Для себя решил, что если она не сможет сделать то, что он задумал, он сам закончит, а потом уйдёт, нянчиться с этой красивой, но безвольной девицей он не собирался.

Вот она дважды ударила плашмя по образовавшемуся над могилой холмику, после чего воткнула в него лопату, резко, с выдохом, словно копье в упавшего врага вбила, и посмотрела на него. Потом о чём-то вспомнила, дошла до дороги, подняла цепочку, сорвала пучок травы, вытерла её и сунула в карман джинсовки.

— Дашь сигарету? — подойдя и усаживаясь рядом, спросила Лина.

Егор кивнул, вытащил из кармана пачку и протянул девушке.

— Бери всю, там ещё половина. Чего одалживаться? У меня ещё есть.

— Я не курю, так, нервяк сбросить.

И тут Егор рассмеялся.

— Что такого смешного я сказала? — завелась Лина.

— Да вся жизнь — сплошной нервяк, — сквозь выступившие слезы, пояснил Раевский, — особенно с тех пор, как я стал Странником. Я куда-то бегу, за мной кто-то гонится, меня пытаются убить, я отвечаю, горы трупов. Так что, бери пачку, она тебе пригодится, нервяк снимать.

Лина секунду переваривала услышанное, а потом тоже рассмеялась, её звонкий смех разогнал уныние этого мёртвого города.

— Странные вы, — мысленно произнёс химерик.

— Точно, Хим, — согласился с ним Егор. — Слушай, я заметил, что ты прекратил называть меня хозяином, я не против, но интересно, почему?

— Не знаю, — задумался химерик. — Я почему-то больше не чувствую подчинения. Привязанность, связь с тобой, но исчезла та нить, которая заставляла меня беспрекословно подчиняться.

— Ну и хорошо, — неожиданно для самого себя заявил Егор. — Никогда тебя не воспринимал, как слугу, как соратника и друга — да, а как слугу — нет.

— Я знаю, — ответил Хим, — я же вижу твои мысли. Твои приказы всегда больше походили на просьбы. Ты никогда жестко не командовал. Но не терзайся, я всё равно буду выполнять твои команды, ты человек, ты лучше понимаешь мир, мне с тобой интересно. Я увидел и испытал столько, сколько, наверное, не видели все химеры вместе взятые. Так что, если не прогонишь, я по-прежнему буду твоим спутником.

— Это здорово, — обрадовался Каскад. — Значит, кольцо можно снять?

— Не надо, — запротестовал Хим. — Хоть связь «слуга-господин» больше не действует, но кольцо защищает меня от внешнего воздействия, и никто, пока оно у тебя на пальце, не сможет меня подчинить.

Егор кивнул и посмотрел на Лину, та спокойно курила, сидя рядом. Что-то в девушке изменилось, появилась какая-то решимость. Вот её губы шевельнулись, и она беззвучно произнесла несколько слов, но Егор не смог их разобрать.

— Хим, ты слышал то, что она сказала?

— Да, оно прошептала — мама, я прорвусь.

— Почему-то я так и думал.

— У тебя вода есть? — спросила Лина, отшвыривая окурок.

— Есть, но это НЗ, — ответил Егор, поднимаясь. — Здесь на самом деле полно воды. Пошли, поищем колонку, напьёмся, и флягу наполним. Может, ещё одну для тебя найдём. И вообще, нужно пошарить по домам, пояс тебе не помешает. Одежду мы точно не найдём, сгнила она тут. А вот кожаные вещи вполне себе нормально сохраняются, не все, конечно, но, возможно, подыщем тебе что-нибудь. — И он направился в дом, на крыльце которого они курили.

И колонка на заднем дворе нашлась, и много чего ещё.

— Выглядит дико, — рассматривая себя в огромное мутное зеркало, заявила Лина.

Егор на это только улыбнулся.

— Да нормально выглядит. Перед кем тебе красоваться? Нет тут никого, кроме нас. Мёртвый город, ну, может, ещё претенденты, где бродят.

Белова поправила широкий кожаный пояс, на котором теперь спереди и чуть слева висел кинжал, на левом боку пол-литровая фляга, медная, в оплётке.

— М-да, — протянула она, но больше ничего не сказала.

Ну, а что тут скажешь? Видок, конечно, тот ещё, ремень на бёдрах, снизу велосипедки, тонкие, не достающие до колен сантиметров пять, на ногах кроссовки, сверху топ и летняя джинсовка.

— Хорошо, что вечером домой возвращалась, — прокомментировала наличие куртки Лина, — во Владимире сейчас плюс тридцать днём, а к вечеру прохлада пришла, вот и накинула куртку. Кстати, а как тут по ночам?

Раевский озадачился, им ведь тут ещё ночевать. Тогда он в горке ходил, и было не так холодно, но девчонка почти голая, выглядит она, конечно, супер, грудь бы чуть побольше на размерчик, но двоечка тоже хорошо смотрится. Но одета она не по погоде, замёрзнет к хренам.

— Пошли, — вставая с чудом уцелевшей банкетки в холле, произнёс он, — нужно вернуться в тот дом, где мы встретились. Там, на втором этаже, есть кабинет с камином. Поломаю немного мебель, или дрова во дворе остались, что-то такое в заросшей траве видел, не окочуришься, когда стемнеет.

Лина кивнула и совершенно по-детски, показав язык своему отражению, поспешила за Егором и Химом, которые уже вышли на улицу.

Егор посмотрел на небо. Что-то изменилось, сгустки, из которых оно состояло, ускорили своё движение, и где-то в глубине этой круговерти начали вспыхивать короткие росчерки, напоминающие молнии. Похоже, ночка предстояла ещё та.

— У тебя зажигалка есть? — спросила Лина, тоже с опаской глядя на небо.

— Есть, не беспокойся, — широко шагая, не оборачиваясь, ответил Егор. — Но нам надо спешить, похоже, местная погода портиться, и я даже не могу представить, чем нам это может грозить.

Обломки стола весело трещали в камине кабинета, в котором Раевский провёл первую ночь своего пребывания в отстойнике. Немного подымив, тот всё же прочистился, и теперь дым уходил, как и положено, в трубу. С дровами Егор возиться не стал, просто разломал старым ржавым топором кучу мебели, вот он плюс средневековья (или что тут за эпоха была до гибели?) — никакого ДСП, всё натуральное, и отлично горит.

Вовремя они убрались с улицы, уже на подходе к дому поднялся сильный ветер, который гнал различный мусор — ветки и листья, а в небесах вообще невообразимое творилось, энергетические сгустки смешивались, двигались, сверкали короткими искрящимися разрядами. И буря только усиливалась. Быстро стемнело, теперь небо сменило малиновый оттенок на фиолетовый, и было покрыто сплошным ковром мелких искрящихся молний. Лина поставила свой стул подальше от вполне себе целого окна, её пугало происходящее снаружи. И Егор её понимал, не зная, чего ждать от этой бури, он не мог прикинуть, как ему действовать. Хим тоже нервничал, он принял облик пса, и теперь сидел рядом с девушкой, положив ей лохматую голову на колени, и та его механически гладила, похоже, это успокаивало их обоих.

Егор напряг память. Что он видел в покинутых домах? Прохудившиеся крыши, но нигде не было следов пожара. Кстати, странно, ведь достаточно запылать одному дому, как сгорит вся улица, застройка плотная, и огонь моментально перекинется на следующее. И тут на стекло упала первая капля, затем ещё и ещё, а уже через минуту за окном была стена воды. Но не это напугало Раевского, всё вокруг заискрило невероятно красивыми и наверняка смертельно опасными электрическими разрядами. Комнату тут же залил мертво-бледный электрический свет.

Лина вздрогнула и посмотрела на стоящего напротив окна Егора.

— Что там?

— Жуть, — ответил он, — но при этом невероятно красиво. Я даже не могу придумать термин для того, что вижу. Возможно, подошёл бы электрический ливень, но звучит так себе.

Егор придвинул своё кресло к огню и, достав трубку, принялся её неспешно набивать. Потом из кармана появилась подаренная Греной зажигалка, по комнате поплыл ароматный густой дым, не чета электронной хрени, добытой на космической станции. Да, наверное, она менее вредная, и выполняет функцию по доставке никотина, но от этого она потеряла большую часть своей привлекательности.

Так и сидели, молча, за спиной в окне сверкал энергетический шторм. Егор всё же нашёл термин для увиденного. Занавесок не было, высокое арочное окно, высотой в два метра, прикрыть нечем, оставалось смотреть на огонь, который хоть как-то успокаивал.

— Расскажи что-нибудь, — попросила Лина, — не хочу в тишине сидеть. Страшно.

Егор задумался. Рассказывать о мирах не хотелось, кроме той ночи с Греной, не было там ничего хорошего. Интересного было много, а вот хорошо и доброго мало. Поэтому он, немного задумавшись, начал развлекать девушку байками и случаями, которые происходили с ним на съёмках, а приколов там хватало. Через десять минут шторм отошёл на второй план — в комнате зазвучал смех…