№ 5

Валерий Гвоздей ЭКСКУРСИЯ


На базе я отвечаю за связь с общественностью.

Приказ — организовать познавательную экскурсию для сотрудников популярного издания — был адресован непосредственно мне. Открытость и позитивный образ вооружённых сил. В частности, Агентства противоракетной обороны. В частности — базы Форт-Грили, полтораста километров к юго-востоку от города Фэрбенкс, штат Аляска.

Но что значит открытость, применительно к ракетной базе?

Оставался позитивный образ. Хотя и он должен опираться на открытость…

Люди есть люди. Отношение лично ко мне станет основой их отношения к ракетной базе Форт-Грили, к противоракетной обороне, к вооружённым силам. Приходилось крутиться.

Я подъехал к воротам на джипе и лихо тормознул у КПП. Идя к будке, взглянул на своё отражение в стекле.

Короткая стрижка. Умный взгляд прищуренных глаз. Выдвинутый подбородок. Светло-зелёный камуфляж. Белая футболка в разрезе ворота. Ботинки с высокой шнуровкой.

Спортивная фигура. Здоровая агрессивность в облике.

Позитивный образ военного, защитника. Дабы выглядеть более официально, я надел пилотку.

Улыбнулся отражению. Да, непробиваемое дружелюбие, готовность к диалогу. При этом — стопроцентный профессионализм и компетентность. Моё дежурное блюдо.

Я знаю, куда можно водить гражданских и что можно говорить. Особых секретов им тут никто не выдаст. А походить и камерой пожужжать, задать несколько вопросов и получить несколько сдержанных ответов — пожалуйста. Все материалы затем пройдут через спецотдел. Ничего лишнего отсюда не вынесут.

В будке я расписался в нужной графе. Теперь я отвечал за этих журналистов, получивших разрешение посетить ракетную базу Форт-Грили.

Северное лето. Оба гостя были в джинсах, в куртках-ветровках.

Тип с диктофоном — бойкий, разговорчивый. Тип с великоватой камерой молчаливый и сосредоточенный. Представившись, я выслушал имена журналистов. Но про себя назвал одного Писакой, а второго — Оператором. Надо как-то развлекаться.

От КПП до собственно базы ехать и ехать, по асфальтированному шоссе, рассекающему надвое поросшую травой равнину. В дороге я старался расположить гостей в свою пользу. И выдавал им обкатанный текст насчёт того, как надёжно мы охраняем безопасность и покой нации, как бережно расходуем бюджет, который подбирается к десяти миллиардам.

Я позволил Оператору снять огромный подъёмный кран, удерживающий на весу готовый к спуску облицовочный стакан для очередной шахты. А в помещении — лежащую на стенде обслуживания боевую трёхступенчатую баллистическую ракету-перехватчик.

В семнадцатиметровой детке обновляли программное обеспечение систем. И её головная часть была завёрнута в серебристую фольгу, для защиты от пыли и электромагнитных помех.

Я дал комментарии. Меня зауважали. Глаза таращили и слушали, открыв рот. Начало положено. Я решил закрепить успех:

— Ракетный щит страны призван с помощью вот таких ракет-перехватчиков уничтожать боеголовки ракет противника… Осторожнее, пожалуйста.

Гости начали тревожно озираться, глядя с подозрением на трубы, вентили и манометры, заполнившие пространство у стен.

— Офицер, что-то не так?.. — спросил Писака тихо.

— Мы возле топливных баков, — ответил я. — Горючее токсично. Идёмте.

— А где ядерный заряд? В головной части?

Я улыбнулся вопросу дилетанта:

— Ракета-перехватчик ядерного заряда не имеет.

— Да? Как же она работает?

— Покидает атмосферу. Сбрасывает разгонные ступени. В космос идёт её головная часть, семьдесят кило, метр с небольшим. Задача — столкновение с вражеской боеголовкой. Вот так.

Писака наморщил лоб:

— Головная часть знает, куда лететь?..

— Агентство противоракетной обороны располагает значительным количеством радарных станций, по всей планете. И головная часть — не болванка, а сложная компьютеризированная система.

Гости хлопали глазами. Вид у них был немного ошалевший.

Писака чуток подумал:

— А нельзя подробнее?

Тогда я прочитал им маленькую лекцию:

— Предположим, вероятный противник запустил межконтинентальную баллистическую ракету. Её полёт длится менее одного часа. Наши спутники из системы раннего оповещения засекут её в инфракрасном диапазоне. Координаты неустановленного пока объекта, идущего по восходящей траектории, передадут наземным радарам. И военным кораблям, в самых разных акваториях. Начнётся оперативный сбор информации. Радиолокаторы дальнего обнаружения увидят ракету за пять тысяч километров от её цели. Такое расстояние боеголовка или ракета пролетят за двадцать минут. В Командном центре вычислят траекторию, определят, к какому типу относится ракета и опасна ли для нашей территории. И если да, рассчитают траекторию противоракеты. Затем примут решение о запуске. Дежурным составам ракетных баз направят инструкции.

— Долгая песня. Ракета противника ждать не станет.

Я склонил голову:

— Да, вы правы. Ракета противника уже покинула атмосферу, вышла на баллистическую траекторию, освободилась от разгонных ступеней…

— Видите!

Я хитро улыбнулся:

— Но боеголовки ещё двадцать минут должны лететь в космосе. Двадцать минут.

Он сообразил, что это немало.

Гордо подняв взгляд, я сказал:

— Пусковое отделение производит запуск. Ракеты-перехватчики стартуют. Устремляются — навстречу врагу.

Драматическая пауза.

По лицам было видно: гости прониклись. Да, они готовы. Бери их голыми руками.

— Наши перехватчики вышли в космос! — объявил я. — Они сбросили носовые обтекатели и приготовили заатмосферные блоки! Инфракрасные головки самонаведения активированы! Блоки выходят на цель! Скорость их сближения достигает шести километров в секунду!..

Ещё одна пауза.

— И?.. — Писака выпучил глаза.

Я доверительно усмехнулся:

— Вы же понимаете, что произойдёт с вражеской боеголовкой…

Журналисты почувствовали в моих словах пренебрежение в адрес противника. Заулыбались, с тем же пренебрежением. Да, они всё понимают.

Ну и лопух же вероятный противник!

А бравые ребята из Агентства противоракетной обороны — такие молодцы!..

Вот за что меня ценит моё начальство. Я умею обработать всех этих умников. И ни в чём не нарушив протокол, сказав только разрешённое, создать впечатление открытости.

С видом задушевной искренности я добавил — словно поведал государственную тайну, из чувства личной симпатии к нашим гостям-журналистам:

— Противоракетная оборона может строиться в несколько эшелонов, поражать вражеские ракеты на каждом из участков траектории: на разгонном, на участке разведения боеголовок, на баллистическом и — после входа в атмосферу. Перехват на участке разгона — практически невозможен, пуск ведь ещё нужно зафиксировать, оповестить радарные станции, рассчитать траекторию, определить тип ракет. В начале и в конце внеатмосферного участка боеголовку иногда могут сбить ракеты кораблей ВМФ, но это не гарантировано. Уничтожить боеголовку на подлёте, залпом ракет «Патриот», намного труднее. Выходит, наши ракеты-перехватчики наземного базирования сегодня единственная действующая, надёжная система защиты. Вот так.

Завершающий аккорд. И всем становится ясно: без нас — кранты. И все начинают любить вооружённые силы, Агентство противоракетной обороны и, в частности, — базу Форт-Грили, штат Аляска.

Что, собственно, и требуется.

— А каковы максимальные высоты у ваших ракет-перехватчиков? — неожиданно спросил Писака с невинной улыбкой. Рано я расслабился…

— Данная информация представляет военную тайну. — Я тоже улыбнулся.

Он кивнул:

— Вы сказали, встреча в космосе. Международная авиационная федерация устанавливает границу атмосферы и космоса на высоте в сто километров. НАСА — на высоте в сто двадцать два километра… У вас стандарт НАСА?

Я поиграл желваками.

— Да, у нас стандарт НАСА. Ракеты-перехватчики работают выше.

— Можно увидеть пусковое отделение? Можно увидеть пост, на котором ваши товарищи несут боевое дежурство?

— Нельзя. — Я деликатно улыбнулся. — Вы же понимаете.

— Конечно.

Оператор навёл на меня свою необычно громоздкую, несовременную камеру…

Я пришёл в себя уже в пусковом отсеке. Рядом стояли гости.

Ребята из дежурной смены будто не видели нас… А посторонним тут не место — среди мониторов и пультов, с которых производят запуск.

Я хотел закричать, привлечь внимание команды.

Не смог. Ни пошевелиться, ни закричать. А потом замигали тревожные лампы. Началось то, ради чего было создано Агентство противоракетной обороны и чего мы все хотели избежать. Многократные запросы полномочий и подтверждения.

Доклады о готовности очередной ракеты. Лица у дежурных побелели и напряглись. Каждый из них выполнял строго протокольные действия, произносил строго протокольные фразы. Лица покрывались гусиной кожей.

Я нутром чуял — предстоял реальный запуск ракет-перехватчиков по реальной цели.

Ещё мне казалось, что гости появились на базе — неспроста.

Поступили инструкции из Командного центра. Парни ввели данные в компьютеры, в основной и дублирующий.

Цель одна. Или обнаружили пока лишь одну.

По нервам били команды:

— Открыть шахты!

На экране я видел, как с пусковых шахт сползали предохранительные люки. Зазвучал пульсирующий зуммер, отсчитывающий секунды перед запуском.

У ребят из отделения подрагивали руки. Но тут кто-то заметил, что нет информации о точке запуска и о направлении восходящей траектории. Есть только сведения о внеатмосферном полёте ракеты, а вернее — о нисходящем отрезке траектории. Словно ракета вообще не стартовала с Земли.

Упустили в горячке? Поздно зафиксировали?

Парень добавил, что полёт ракеты не баллистический.

Оператор навёл камеру на командира отделения.

Командир пресёк разговоры. Сказал, наше дело — выполнять приказы.

Умник заткнулся.

Вот так камера.

А ведь её наверняка осматривали на КПП, даже внутрь залезли.

Интересные журналисты… Впрочем, мне всё больше казалось, что к средствам массовой информации гости не имеют прямого отношения. Как же они сюда попали? Такие посещения устраивают по очень серьёзным каналам. Воспользовались камерой?

Ох, нагорит кому-то, если выкрутимся…

— Зажигание.

Разовый пуск нескольких ракет!.. Задрожало всё — несмотря на толстенные фундамент и стены, продуманную систему защитных амортизаторов.

Тяжёлый грохот проникал в пусковую, частично поглощённый звукоизоляцией. Мои зубы выбивали чечётку, и от вибрации, и от страха.

У ребят из дежурного состава, на мой взгляд, самочувствие было не лучше.

Да, присяга, долг, защита нации. Мысли о родных и близких. Но когда происходит нечто в этом роде…

Постепенно вибрация угасла. И затих грохот.

Дежурные откинулись на спинки офисных кресел, с белыми лицами.

Нас троих по-прежнему не замечали.

Я уставился на ближний экран.

Цветные условные обозначения, подвижные точки, пунктиры.

Всё было, как я и расписывал гостям. Ракеты вышли в космос. Дружно сбросили носовые обтекатели, каждый в два лепестка, в два полуконуса. И дружно приготовили к удару боевые заатмосферные блоки.

На экране бежали текстовые комментарии. Основная часть информации дублировалась в аудио-режиме, нежным девичьим голосом. Меня он не успокаивал. Боевых ударных блоков не меньше дюжины. А цель — одна. Расточительно. Вдруг первая цель — пристрелка? Вдруг после неё враг нанесёт массированный удар большим количеством боеголовок? У нас просто не хватит перехватчиков. На базе Форт-Грили их двадцать пять, из запланированных двадцати шести. А на военно-воздушной базе Вандерберг в Калифорнии — три, из запланированных четырёх. Всего двадцать восемь… Маловато…

Вражеская боеголовка задействовала комплекс защитных мер. Выстрелила пакет ложных целей. Согласно имеющимся в компьютерах сведениям — это надувные лавсановые баллоны, дипольные отражатели и миниатюрные генераторы активных помех. Ещё боеголовка начала маневрировать, стремясь уклониться, избежать столкновения.

Бесполезно. Ударных блоков слишком много.

И ударные блоки непрерывно получали обновлённые координаты цели. Мощные радары на земле и в океане помогали им отличить настоящую цель от всех ложных. Ударные блоки рационально корректировали свои траектории с помощью ракетных боковых двигателей. Инфракрасные головки самонаведения, установленные в передней части, ловили цель.

Вражеская боеголовка обречена. Ей не пробить заслон.

Если бы в космос вышел один перехватчик, она имела бы шанс. От дюжины блоков — не уйти.

Но современные баллистические ракеты несут, как правило, целый выводок боеголовок. Другие не обнаружены?

В это время на экране перемещались точки. Рой фиолетовых спешил навстречу зелёной — выстроился полукругом, уплотняясь с каждой секундой. Последовала схематичная вспышка. Разошлось облако мельчайших, не опасных уже осколков.

— Цель поражена, — внешне суховато и при этом — едва сдерживая торжество, объявил командир отделения. Подчинённые, вопреки Уставу, огласили помещение криками, шквалом рукоплесканий.

Это было нервная разрядка.

Наши гости переглянулись. Судя по их улыбкам, они тоже остались довольны. Может, очередная проверка?

Не похоже.

Они здесь — для подстраховки?.. Сотрудники ФБР, АНБ? Иной секретной конторы?

— Всё, пошли к воротам, — сказал Писака. Оператор навёл на меня камеру.

Надо было вызвать охрану и скрутить липовых журналистов в бараний рог… Чёртова камера…

Со временем её действие ослабевало. Когда мы ехали к КПП, я не мог воспротивиться, но мог говорить.

— Чья ракета? — спросил я. — Иран, Китай, Северная Корея? Или — Россия?

Писака ухмыльнулся:

— Так и быть, скажу. Не Иран, не Китай, не Корея. Не Россия. Корабль из космоса.

— Шутка?..

— Нет. Корабль, с разумными существами на борту.

— А вы люди в чёрном?.. Просто сегодня вам пришло в голову надеть куртки и джинсы?.. В Центре опознали боевую ракету, опознали ядерную боеголовку!

— И в Центре были наши. Повлияли на восприятие. Хотя недостающий кусок траектории, половину свободного полёта, разгонную часть, прописать не удалось… И чуть не произошёл сбой, ты сам видел. Мы сюда прибыли, чтобы исключить сбои.

Он не шутил.

Я нахмурился:

— Это — визит?.. Они враждебны?

— Им нужны мы, а не вы. Они летели за нами.

— Кто — они?

— Я же сказал — разумные существа.

— А вы кто?

— Мы не отсюда. После уничтожения судна там задумаются. Решат не трогать нас, чтобы не развязать тут ядерный конфликт.

— Вы прячетесь?

— Верно.

— Почему рассказываете? Не боитесь, что я обо всём доложу?

Писака взглянул с сочувствием:

— Откроешь рот — упекут в медсанчасть. А будешь настаивать — выпрут из армии, в связи с психической неустойчивостью. Хочешь расстаться с погонами, лишиться куска хлеба? Сам подумай — нужен базе Форт-Грили офицер, твердящий о пришельцах, которые проникли на базу, в Командный центр, использовали в своих интересах ракетный щит? Нет, дружок, тебе лучше — молчать.

Он говорил. Я слушал. Вёл машину. И скрипел зубами.

Он прав, чёртов Писака.

Я не знал, кто они, я не знал — откуда, не знал, что они делают на Земле.

И от неспособности хоть что-то изменить у меня сводило челюсти. Зубы скрежетали ещё громче.

— Но это лирика, — сообщил с очередной усмешкой Писака. — Инцидент забудется, уйдёт из ваших голов и компьютеров. Вот так.

— А ракеты, больше дюжины! Их шахты выгорели! Подводящие кабели, шланги вырваны с корнем, сожжены!

— Ремонт никого не удивит. Никто и не задумается. Всё будет, как прежде.

Остановив машину у входа на КПП, я заглушил мотор. В голове шумело.

Гости поднялись по ступенькам в остеклённую будку.

Я вошёл следом. И снова расписался — уже в другой, прощальной графе. Рядом поставил свою роспись начальник караула.

Наши гости могут ехать куда хотят.

Они прошли КПП насквозь. Я тоже.

По другую сторону их ждал простенький «шевроле», белый седан.

— Благодарю, от всей души. — Писака неожиданно протянул руку.

Я не подал своей руки.

— А как же позитивный образ? — Писака усмехнулся.

Мне очень хотелось врезать ему. Но я был не в том состоянии.

Гости сели в машину, Оператор — на место водителя, Писака — на пассажирское, справа.

Громоздкая, старомодная камера легла на заднее сидение.

Белый «шевроле» неторопливо развернулся.

Пошёл, набирая скорость, по шоссе — оно сверкало на солнце.

Потом нашу звезду класса G, «жёлтый карлик», надёжно скрыли густые облака. И шоссе потемнело.

«Шевроле» быстро удалялся.

По мере его удаления в моей голове превращалось в какие-то лохмотья всё, что я знал об экскурсии, проведённой для пары сотрудников популярного издания, и о запуске ракет.

Под занавес я сообразил: то же происходило и с компьютерами. Как-то чужаки повлияли, наверное — из Центра…

Через несколько секунд я смотрел на шоссе, на белую точку вдали. На сетчатые ворота и на остеклённую будку.

Зачем я сюда вышел?

Склероз начинается?..

Пожав растерянно плечами, я шагнул к двери.

Чёрт знает что… Как бы на смех не подняли ребята из охранного подразделения… Ребята горячо спорили о недавнем матче «Рэд сокс» и не обратили внимания. Слава богу.

Сев в джип, я завёл двигатель. Покатил обратно.

В дороге потряс головой, добиваясь свежести в мозгах.

Добился. И вздохнул уже спокойно.

Всё в порядке на базе Форт-Грили, штат Аляска.

Владимир Марышев НЕ СТОИТ ВНИМАНИЯ


— Ты гляди! — восхищённо произнёс Веригин. — Они почти ничем не отличаются от нас!

— Это тебя удивляет?

— Грегсон хмыкнул. — Между прочим, добрая половина известных нам цивилизаций — гуманоидные. Так что ничего особенного.

— Ну, не скажи… — Веригин включил индивидуальное защитное поле и, откинув прозрачный колпак вездехода, спрыгнул на землю. — Согласись, что они красивы и прекрасно сложены.

— Соглашаюсь. — Грегсон небрежно махнул рукой и последовал за Веригиным.

— Но при всём при том — дикари.

— Да, похоже, недалеко ушли… И всё-таки, что ни говори, повеселиться они умеют. Я даже немного завидую этим… детям природы. Нам бы с тобой их заботы!

Хижины аборигенов — причудливые сооружения из сшитых лианами огромных иссиня-зелёных листьев — кольцом окружали ритуальную поляну В центре её, бросая алые отсветы на обращённые друг к другу бесстрастные лица двух деревянных идолов, пылал костёр. На невысоком помосте расположился оркестр. Музыканты, одежда которых ограничивалась ярко расшитыми передниками, самозабвенно извлекали звуки из больших пузатых барабанов, костяных трещоток, длинных витых раковин… Казалось, подобные инструменты ничего, кроме какофонии, породить не могли. Но, как ни странно, протяжный рёв раковин, сопровождаемый гулкими ударами барабанов, складывался в мелодию — простенькую, непривычную для цивилизованного уха, однако не лишённую какого-то варварского своеобразия.

Туземцев, танцующих вокруг костра, было не меньше полусотни. Горделиво колыхались пучки пурпурных перьев на головных уборах мужчин, тускло поблёскивали чешуйчатые браслеты на запястьях, развевались пышные юбочки, сплетённые из травы. Мускулистые бронзовые тела были украшены замысловатыми рисунками. Чаще всего среди них встречались изображения фантастических птиц.

Женщин отличали стройные фигурки, чудесные алые губки и длинные чёрные волосы. Воздев к небу руки, они кружились на месте и пели высокими звенящими голосами. Наряд прекрасных дикарок состоял из куска пёстрой ткани, обёрнутого вокруг бёдер, а грудь прикрывало ожерелье из красных и белых цветов.

— Какие красотки, — пробормотал Веригин.

— Ты ещё не потерял голову, Эд?

Но его спутник был занят серьёзным делом — настройкой универсального переводчика.

— Не такой уж сложный у них язык, — сказал Грегсон. — Пора устанавливать контакт. Мне уже раз доводилось, так что теперь твоя очередь. Действуй!

Они подошли поближе.

— Здравствуйте, — сказал Веригин. — Мы прилетели с другой звезды.

Туземцы-зрители, которых тоже было немало, повернули головы и внимательно оглядели пришельцев. Затем равнодушно отвернулись.

Веригин, конечно, не рассчитывал, что аборигены примут его за божество и поголовно бухнутся в ноги. Но отсутствие всякой реакции при появлении удивительных чужаков… Это казалось невероятным.

А вот опытный Грегсон, похоже, того и ожидал.

— Слишком примитивный народ, — пояснил он. — Мы находимся вне их скудного духовного мирка, а следовательно, как бы не существуем.

Тем временем на поляну откуда-то выскочил абориген устрашающего вида. На нём был просторный, грязно-бурого цвета балахон, из которого торчали полутораметровые чёрные иглы. Лицо закрывала зловещая маска хищника с круглыми горящими глазами и оскаленными клыками. «Чудовище» дико завопило и бросилось на танцующих. Те тоже подняли крик и в ужасе разбежались.

Неожиданно перед колючим пугалом оказался высокий юноша в белоснежной набедренной повязке. Его тело блестело, словно смазанное маслом, на груди покачивалось ожерелье из длинных изогнутых зубов то ли зверя, то ли огромной рыбы. В руках юноша держал чашу с какой-то жидкостью. Секунды две он бесстрашно смотрел своему оцепеневшему противнику прямо в глаза, затем резким движением выплеснул жидкость в костёр. Тот ослепительно вспыхнул. Чудовищный «дикобраз» взвизгнул и попятился. И тут же плясуны осмелели. Они подбегали к страшилищу, выхватывали из его «шкуры» иглы-копья и, потрясая ими, исполняли воинственный танец. Наконец «дикобраз», полностью лишившийся своих колючек, жалкий и растерянный, был с позором изгнан. Оглушительно грянула музыка. Праздник продолжался.

— Занятно, — сказал Веригин. — Ты не можешь разъяснить мне суть этого действа, Эд?

— Разумеется, могу, — отозвался Грегсон.

— Информации предостаточно: пение, крики, да и зрители активно переговаривались. Насколько я понял, в незапамятные времена этими молодцами была одержана блистательная победа над злым духом, поднявшимся из морской пучины. А тот милый парнишка изображает крепко помогшего им бога-покровителя. В общем, — он зевнул, — ничего нового. Примерно такие же празднества были когда-то в ходу и на Земле. Кажется, у аборигенов Океании. Пожалуй, нам пора отчаливать.

— То есть? — не понял Веригин.

— Ну как же, — Грегсон снисходительно усмехнулся. — Формально мы, конечно, должны попытаться установить контакт с любой цивилизацией. Но на деле такие отсталые расы представляют интерес только для специальных этнографических экспедиций. А нам следует искать встреч, по крайней мере, равным разумом. Тогда можно налаживать торговые отношения, обмениваться технологиями… Ты новичок, и ещё не знаешь всех тонкостей. А тут — что? Почти первобытное общество. Эта планета не стоит нашего внимания. Возвращаемся на корабль!

И бывалый космический волк повернулся к вездеходу.

* * *

Радужные лучи световой занавески вновь скрестились за спиной Анку. Фери сидел за своим столом и задумчиво превращая лежащий перед ним комок мыслепласта то в забавную зверюшку, то в хрупкий нежно-розовый цветок. Анку вырастил из пола небольшое кресло и сел.

— Фери, — сказал он, — ты уверен, что мы поступили правильно? Может, всё-таки стоило вступить с ними в контакт?

Фери поднял на него глаза.

— Нет, не стоило. — Он помолчал. — Мы прочитали их мысли, едва они приблизились. И всё сразу стало ясно. Эти существа, конечно, похожи на нас. Но и только.

Истинно развитую цивилизацию, как известно, отличает умение хранить память о прошлом. Общество, где не уважают традиции, ущербно. Наши гости повели себя на редкость холодно, прагматично. Им даже в голову не пришло, что можно устроить всепланетный праздник просто ради того, чтобы не забывался дух предков.

Фери посмотрел направо, и стена тут же превратилась в большой экран. На нём появились «хижины». Они постепенно таяли, словно растворяясь в нагретом воздухе, и сквозь блекнущую зелень уже проступали очертания удивительных лёгких зданий, словно парящих над землёй.

— Не переживай, Анку, — сказал Фери. — Этим самоуверенным охотникам за техническими чудесами предстоит ещё многое понять. А пока… Их цивилизация не стоит нашего внимания.

Елена Красносельская СОЛО ДЛЯ ВСЕЛЕННОЙ


Дрожащими кадрами любительской съёмки смотрит с экрана прошлое. Волной ушедших событий врывается в мир настоящего и кружит, кружит рваной пеной на волнах памяти. Вот дрогнула от мощного удара земля. В один миг поседела, покрылась тонкой сетью морщин. Бетонные исполины небоскрёбов пошатнулись, застыли, словно не веря происходящему, и вдруг рухнули все разом, погребая под собой сотни человеческих судеб. Грохот небес! Стон земли. Шорох развалин… Столбы пыли взметнулись вверх и потянулись к солнцу своими грязными узловатыми пальцами, закружили призраками над руинами, словно вороны. Сердце, самый чуткий таймер, гулкими ударами отмеряет минуты — одну… две. Всего две минуты, а город, полный жизни, уже стёрт с лица земли. Его больше нет, и никогда не будет.

Экран погас, и в зале вспыхнул свет. Последний кадр фильма мелькнул слепым пятном. Доктор Павлов тяжело поднялся с кресла в первом ряду и повернулся к аудитории.

— Ошибки. Сколько их было на пути развития человечества? Сколько ещё будет? Несколько лет назад первая попытка передать солнечную энергию на Землю обернулась катастрофой. Да, эта энергия может быть беспощадной, и тогда дыхание космоса обжигает! Котёнок-тигр, энергия солнца дика и необузданна, но лишь до тех пор, пока её не укротят. И тогда она становится другом.

— Доктор Павлов, вы не боитесь, что повторная попытка окажется столь же катастрофичной? — яркие лампы камер слепят глаза, и понять, кто именно задал вопрос, невозможно.

— «Смел-2» основан на ином принципе передачи.

— Не лазерном?

— Нет. Микроволновые лазерные лучи не так уж надёжны — малейший сбой в системе управления, и они могут пройти мимо приёмной станции. А что за этим стоит, мы видели только что на экране — это разрушения, это смерть.

— Так как же вы будете переправлять солнечную энергию из космоса?

— Мы будем делать солнечные консервы.

— Не понял, что? — журналист выдвинулся из общей массы, блеснула лысина.

— Через несколько минут, — Павлов выдержал паузу, — первая партия солнечных консервов будет передана на Землю. «Соло» — так мы назвали маленькое солнце, помещённое в силовую оболочку. Но всё по порядку. Пожалуйста, выведите на экран энергетический комплекс, — попросил он кого-то из помощников.

На экране появилась картинка — в открытом космосе парила группа спутников, так похожих на стрекоз. Блестели повёрнутые к солнцу хрупкие крылья — фотопанели.

— Мы запустили на орбиту стаю мини-роботов, развёрнутых навстречу солнечному ветру. Они собирают энергию, обрабатывают её, состыковавшись друг с другом, и упаковывают в силовое поле. Эта стая — фабрика по производству «соло». Солнечных консервов.

— Вся планета замусолена отпечатками наших пальцев, теперь вы решили наследить и в космосе? Прощай, романтика! — в центре зала мелькнул красный шарф.

— А сколько роботов в стае? — лысина протиснулась к Павлову ближе.

— Их ровно сто. Размеры одного вас не впечатлят — величиной с ладонь. Каждый мини-робот обладает искусственным интеллектом. Они запрограммированы так, что способны создать коллективный разум. Собственно, при разработке этого комплекса мы и взяли за образец поведение коллектива насекомых, Муравьёв — слабые и беззащитные поодиночке, насекомые способны на чудеса, работая вместе. Их коллективный разум, составленный из тысячи мини-интеллектов, обеспечивает стае процветание. «Смел-2» — стая, способная самостоятельно производить из солнечной энергии маленькие солнца. Чтобы потом передать их на Землю. — Павлов указал на экран. — Смотрите, сейчас мы запустим комплекс и увидим, как будет отправлена первая партия «соло». Стая совершала последний манёвр перед стартом — в едином порыве все стрекозы распахнули крылья-панели, развернулись навстречу солнцу. Казалось, дивный косяк крылатых рыб мелькнул под водой, и сейчас откуда-то со стороны вдруг появится хищник-акула.

— И как же вы отправите энергию на Землю? — подняла вверх свой блокнот дама в красном.

Павлов кивнул, принимая вопрос.

— Бейсбол. Здесь, на Земле, перчатка, а «соло» — мяч, который закинут на станцию-приёмник по силовой струне.

— А если мяч не попадёт в цель?

— Это исключено. С иловая струна возникает между приёмником и источником, она невидима, но надёжна, «соло» соскользнёт по ней, словно бусина с шёлковой нити.

— А дальше? Кому нужны солнечные консервы?

— Вы не поняли. Павлов поднял ладонь перед собой так, словно на ней что-то лежало. — Маленькое солнце, созданное нами, сможет уместиться в моей руке. «Соло» — частичка пламенной души космоса. Его плоть. Его мощь. Оно рассчитано на выработку гигаватта энергии, столько даёт средних размеров атомная станция на Земле! Одно такое солнце сможет обеспечить электричеством небольшой городок.

— Сердце для каждого города? Звучит как «вдохнуть жизнь». А как относится к проекту правительство? — журналистка поднялась с места, яркий шарф на шее бросился в глаза, смазывая черты лица.

— Правительство поддерживает проект, — кивнул Павлов. — На этом я хочу завершить пресс-конференцию. Пора давать старт новому проекту «Смел-2».

Он прошёл в окружении помощников к выходу, обернулся у двери:

— Весь процесс вы увидите сами.

Затихли споры, лишь сомнение шелестело над рядами. Всё внимание было приковано к экрану — в открытом космосе начал свою работу комплекс. В его движениях была гармония и красота. Казалось, группа роботов-стрекоз живая.

Кто-то невидимый дал команду, единый порыв, как вздох, и вся группа делает чуть заметный разворот крыла. Солнцу в лицо заглядывают искусственные глаза. Мёртвые ли? За выпуклыми стеклянными зрачками спрятано зерно разума.

В глубине стаи рождается искра. Вспыхивает слабым ростком. Со всех сторон к ней тянутся тонкие огненные нити, сплетаются в яркий трепещущий клубок. Минуты, длящиеся вечность, и вот оно, дрожащее новорождённое дитя-«соло» вспыхивает первым вздохом рождения. Свечение меркнет — это силовое поле замыкается коконом, уводит огненный шар в сторону.

А на его месте уже зарождается миниблизнец.

— «Соло-1» — шепчет дама в красном. Шарф соскальзывает с шеи, падает вниз. На бледном лице играет румянец, острый носик, блестящие глаза. С ярким шёлком слетает и маска сарказма. Дама вдруг оборачивается девушкой лет двадцати восьми.

Экран моргает, делясь на две части, слева появляется картинка приёмника. Справа видны сияющие жемчужины «соло». Сколько их уже? Шесть… восемь… десять! Всё. Первая партия готова. Силовая струна натянута, сейчас начнётся процесс передачи.

…Солнце, Земля, космос. Космос. Он рассматривал его с интересом. Остальные девяносто девять стрекоз — составляющих стаи, сосредоточились на единственной цели — производстве «соло». Как регулировщик на трассе Солнце — Земля, стая корректировала, формировала и направляла солнечные потоки в нужное русло. Не отвлекаясь на иное. И лишь один робот-стрекоза не участвовал в этом процессе — он рассматривал Космос. Искрой своего крохотного разума.

Интерес к окружающему делает мир цветным — взрывает чёрно-белое брызгами красок, звуков, форм. А ведь красота приводит к истине. И он её увидел.

— Я хочу прикоснуться к звёздам, — его сигнал принимает стая.

— Держись рядом, делай как все, одиночка погибает!

Закон жизнеспособности стаи — единство, он известен ему.

…Свобода воли одного может породить неопределённость для всех. Но в стае нет вожаков, и изменить направление движения может любой…

…Если это изменение отвечает общим интересам.

Он должен думать за всех — в этом его шанс. Несколько минут, и он посылает новый импульс-предложение.

— При больших концентрациях энергия может перейти на более высокий уровень.

— Это нас не касается.

— Сверхзадача — мы можем работать с энергией всей Вселенной.

Стая как раз завершает работу над первой партией соло.

— Каким образом? — стая заинтересовалась.

— Мы уйдём с энергией на следующий уровень.

— Мы?

— Разум. Оболочка останется здесь. Солнечные консервы нанизываются на силовую струну — десять сияющих жемчужин сейчас отправятся в свой первый и последний полёт. На Землю.

— Новый уровень — это новая Вселенная?

— Это будет наша Вселенная. Мы её создадим.

Солнечные консервы готовы к отправке. Режим ожидания затягивается.

— Большой взрыв и рождение новой Вселенной?

Решение принято.

Сигнал — десять огненных шаров сбрасывают силовую оболочку, сливаются воедино. Миг, и стая начинает сжимать огненный шар в точку, создавая при этом чудовищное давление внутри точки-ядра. Это ядро — крохотное, трепещущее, меньшее, чем сам атом, и будет новой Вселенной. Не здесь, не в этой реальности. Но в новой.

В какой-то момент сжатие прекращается. «Вдавленные» друг в друга электроны и протоны, нейтроны и миллионы родившихся при сжатии нейтрино стремительно вырываются из нашей реальности, начиная новый процесс освобождения — колоссальной силы взрыв даёт первую точку отсчёта для новой Вселенной. Унося с собой искру разума.

Стрекозы безвольно опускают крылья. Гаснет огонёк искусственных глаз…

— Что-то пошло не так! Сбой в системе, — кричит кто-то.

— «Соло» в приёмнике?

Молчание.

— Да или нет?

Тикают часы на руке. Так громко.

— Да или нет?

Нет… Эксперимент не удался.

Загрузка...