Клоны не рождаются

Глава 13. Привет, мир!

Я едва-едва успела добраться до этой ежиной парочки, прежде чем к ним подошел тот самый вежливый человек. Моего сбил с ног Освальд: даже хлюпик может уронить шкаф, если вовремя подставит подножку.

— Некогда объяснять, Мико, нас раскрыли! — рявкнула я шепотом.

— Нас?! — дернулся Сенька.

— Нас, а не тебя, дебил! — быстро сообразила Мико, — Ты-то журналистское удостоверение не подделывал!

Угу, у него только диплом профучилища был липовый. Но тогда-то мы об этом не знали.

Вежливый человек заступил нам дорогу.

— Простите, пожалуйста, за беспокойство, — сказал он, — вы не могли бы предъявить документики?

— Я сумочку забыла… в дамской комнате… — проскрипела Мико.

Вышло не очень убедительно. Примерно как у нерадивого троечника, когда тот рассказывает про съеденную собакой домашку. К тому же у доморощенного Штирлица на локте болталась кричаще-алая сумочка.

Мико это тоже заметила.

— Это запасная, — честно-честно пояснила она.

— Может быть, там есть запасная распечатка документов? — предположил невесть откуда взявшийся Варус.

Он успел сменить смешную маску с медвежонком на стильную черную. Видимо, давал понять, что он опасный парень и с ним шутки плохи.

Я нервно хихикнула.

— Что вы имеете…

— Ну, настоящих-то у вас нет и быть не может. Вы же клоны, — Варус развел руками, — хроноклонам не выдают документы, — постучал пальцем по карману своих широченных шаровар, — вижу, милгу вы так и не съели, Танья.

Вокруг моего кармана, оказывается, давным-давно расплылось мокрое пятно гадкого зеленоватого цвета. А я и не заметила. Зря только в кучу салфеток завернула… Но как он догадался, что мы с Мико клоны?

Наверное, он разглядел те огромные знаки вопроса, которые были написаны на моем лице, потому что пояснил.

— Я тебя узнал. Твоей подруге хватило ума замаскироваться, но ты ведешь себя точно так же, как и на первом туре. Могла бы хоть футболку сменить.

В тот раз на мне была совершенно другая футболка цвета хаки. Ворот был другой формы, и вообще… Я задохнулась от возмущения.

— Вы смотрите шоу для домохозяек? — фыркнула Мико.

— Я смотрю шоу с клонами, — парировал Варус, — семейный бизнес. Слежу за обстановкой.

— Кровопийца, — брякнула я.

— Нет, — Варус грустно вздохнул, — вы, клоны, сотворенные людьми. А мы, люди, сотворены Богом. Улавливаете разницу?

— Вообще-то нет, — Мико скривилась, — я вообще в бога не верю.

— Если я не верну вас хозяину, — пояснил Варус терпеливо, — я понесу административную ответственность. Я не хочу нести административную ответственность. Образно говоря… Лучше съесть милгу вовремя, Танья, чем оставить ее умирать в мучениях.

— Понятия не имею, че такое эта милга, — зашипела Мико, вставая между мной и Варусом, — но ты, (истошный писк переводчика), ее саму спросил, че она сама хочет: быть съеденной или сдохнуть? — Она поднялась на цыпочки, заалела лицом, она уже орала, — ты ся че, Богом возомнил, творец недоделанный, брак, …, производственный? За других, …, решать!

Такого мертвого, неподвижного лица, как у Варуса, тогда я не видела больше никогда в жизни. Бейся, ори, кричи, умоляй — не дрогнет застывшее, посмертная восковая маска.

Наша с Мико маска.

Меня трясло.

Кажется, это был конец.

Выхода нет. Выхода просто нет.

Нас обступили вежливые люди.

Даже Сеньку обступили вежливые люди.

Шоу окончено.

Мертвая тишина накрыла зал пологом.

А потом упала дверь.

И в потрясенном безмолвии звонко прозвучал стук смертоносных когтей по каменному полу.

На мое плечо легла тяжелая лапа.

Вторая лапа отодвинула в сторону Мико.

Выточенная из бирюзы инопланетным Данилой-мастером морда замерла в сантиметре от черной маски. Я чувствовала тепло, идущее от мощной шеи, я слышала дыхание. Напряженная поза, отточенная, хоть сейчас на обложку. Впервые за все то время, что я была знакома с Крейгом, он по-настоящему замер, как диковинная статуэтка, даже кончик хвоста не двигался.

Позер.

Даже в такой момент я не могла не восхищаться Крейгом. А может, я восхищалась им именно потому, что он появился — так появился, такой появился! Именно сейчас, я не знаю.

Крейг улыбнулся.

Несколько бесконечно долгих секунд они просто смотрели друг на друга. Ящер и человек. Разумный и разумный. А потом Варус отвел глаза.

И это будто было сигналом: Сенька умудрился сигануть метра на два, приземляясь Крейгу на спину. Хвост Крейга оказался молниеносен, я сама не поняла, как оказалась позади Сеньки. Мико ухватилась за протянутую Сенькой руку, мы втащили ее вместе, уже на ходу.

Бодигарды вдруг вспомнили, что у них вроде как есть кобура, но нас в зале уже не было.

— Мог бы и стремена прицепить, крокодилище, — буркнула Мико, отчаянно цепляясь в плечи Сеньки.

— Я надел трико, — на выдохе сказал Крейг, — и шарф.

— Не трогайте шарф, задушите! — рявкнула я.

Обычно Крейг не носил одежды. Мы с Мико не воспринимали его голым, потому что люди вообще не воспринимают голыми никого, кроме других людей. Его народ надевал вещи только во время всяческих церемоний. И войн. И боев.

Когда я говорила о том, что Крейг замечательно смотрится в костюме, я имела в виду его классное черное трико для занятий боевыми искусствами. Почти единственная полностью закрытая одежда у кее-ци — и та обтягивает, как вторая кожа.

Когда-то давным-давно в ящерином додзе древний гений народа кее-ци понял, что размечать удары передними и задними лапами, с их-то когтищами, гораздо удобнее на ткани. Не так травматично.

И создал трико, которое теперь у кее-ци носят бандиты, военные, спортсмены и те, кому очень нравится идея одежды. Таких там не очень много: все-таки в их культуре это достаточно свежее явление, которое стойко ассоциируется со всяческим насилием.

К нынешнему времени создано множество самых разных вариаций этого трико.

В тот раз Крейг надел пуленепробиваемое. Не потому, что боялся, что в него будут стрелять, хотя и это тоже. Просто он рассчитывал, что за него будет удобно цепляться, оно такое… шершавое.

Стремена он надеть не мог. Во-первых, он вообще слабо ассоциировал себя с ездовым животным, и потом долго удивлялся, как же такая странная идея вообще пришла ему в голову, и почему он не подумал, что у него спина треснет, когда на ней плотненько усядутся килограмм этак сто семьдесят секхе. Во-вторых, это было бы подозрительно.

Странно получилось, да? Казалось бы, зачем Крейгу так вмешиваться?

Крейг хотел скандала. Он хотел попасть на первые страницы газет, и, что немаловажно, пропихнуть туда Сеньку. Ему надоело быть скучным, и когда ему выпал шанс — он его не упустил. Пустился в авантюру, как мальчишка. Все-таки, он был каскадером, а все они немного адреналиновые наркоманы.

Он и не думал, что Сенька сможет сниматься у Варуса, или что мы с Мико окажемся способны уговорить Варуса снимать Сеньку. Он хорошо оценил коммуникативные навыки Мико и Сенькины исходные данные. Он знал, что нас повяжут.

Он хотел, чтобы вышло громко. И у него получилось сделать громко.

И красиво.

Красота не требует жертв или особых расчетов. Просто небольшой микрофончик в Сенькиной счастливой рубашке, возможность посидеть в кафе на виток ниже, динозаврья пробивная сила, заранее разведанные пути отхода и умение развивать скорость до семидесяти километров в час на коротких дистанциях. С нами на спине он выдавал где-то сорок.

И вот он несется по коридорам в неведомом направлении, ветер бьет нам в лицо, я цепляюсь на Мико и за трико, Мико цепляется за Сеньку, а Сенька пытается не свернуть случайно патрону шею.

В какой-то момент мы свернули в совсем темное и запыленное ответвление. Сенька булькнул севшим голосом:

— Крейг, у тебя на спине три человека, помнишь?

Крейг только фыркнул.

Есть что-то дьявольски захватывающее в профессионалах, не находите? Настоящий мастер всегда найдет возможность сплясать где-то на границах разумного.

Крейг впервые за долгое время рисковал. Но Сенька доверял ему, и нас заразил своей уверенностью.

Только обмотал шарфик вокруг руки и сунул оставшийся кончик Мико.

— Нужно будет — зубами цепляйся. Ты тоже, — уже мне, — Придушите и поделом.

Я с трудом его расслышала, а он вряд ли увидел мой кивок, но мы друг друга поняли.

А потом мы вылетели из коридора.

На краткий миг я подвисла в невесомости над бездной, в которой горели огни, слишком упорядоченные для звезд: лампочки в выходящих в огромный прогрызенный гигантским червем вертикальный колодец технических коридорах. Где-то в центре, бесконечно далеко, по переплетению тросов и трубок скользнул вверх лифт. И тогда я осознала.

Крейг, не желая наматывать километры по спирали до портовых этажей, просто прыгнул в лифтовую шахту.

Да уж, такого от него точно не ожидали ни преследователи, ни мы.

А потом он приземлился на тонкую трубу, которая проходила между двумя коридорами прямо над бездной. Пошатнулся и замер: Сенька жал бедрами его бока и удержал Мико от перелета через голову Крейга — прямо вперед, в бесконечность.

Только Крейгов хвост едва заметно дернулся. Мы тоже застыли, не шевелясь.

Страшно было нарушить хрупкое равновесие, страшно было смотреть вниз… Будь я чуть постарше, выбралась бы из этой шахты седая как лунь.

А потом Крейг пошел, защелкивая лапы вокруг металлического «каната». Три пальца с одной стороны, три пальца с другой. Медленно, осторожно, спокойно.

Я боялась, что труба просто не выдержит нашего веса, в любой момент что-то жутко щелкнет, и мы полетим вниз, и чей-то сломанный кондиционер не будет нам большим утешением.

Под трико бугрились мускулы. Будь Крейг человеком, с него катились бы капли пота, но он был ящером, и поэтому он просто шел, со свистом выдыхая через нос.

И мы молчали.

Я не знаю, сколько это длилось.

Но потом, когда сердцевина шахты, это могучее переплетение тросов и труб, было уже рядом, он вдруг легко побежал — и прыгнул, вцепившись в металл всеми своими когтями.

— Кха-а-а… — выдал он.

— Слезаем со спины, — скомандовал Сенька сухо, — И вниз. Мико, держись за шарф.

Это было как спускаться по очень ветвистому дереву. Совсем не сложно, даже наоборот. Руки тряслись, потные ладони соскальзывали, но все равно это было не очень сложно.

И Сенька страховал.

Его толком не учили играть в кино, но он был воспитанником Крейга, и кое-какие навыки ему этот психопат привил.

Психопат, кстати, спускался куда живее нас.

— Папаша был из горных, — просвистел-прошипел он, когда чуть отдышался.

Потом выяснилось, что у них на планете три расы: мощные «лесники», легкие «горняки» и быстроногие «пустынники». Мама у Крейга была из пустынной расы, в нее он пошел своим голубоватым, под тамошний песочек, окрасом, а отец — из серых горняков, подарил сыночке усовершенствованные цеплючие лапы.

Мулат, в общем. Или метис. Живая иллюстрация эффекта гетерозиса, короче. Псих ненормальный.

— Ты мог предупредить?! — рявкнул Сенька.

Пару минут назад мимо меня просвистели его туфли. Кажется, он готов был убивать.

— А что не так? Вы же секхе. Произошли от древолазающих животных… — недоуменно вопросил Крейг, — разве у вас это не в крови? Как у меня.

Переводчик истошно запищал: Мико тоже отдышалась и теперь сообщала о недовольстве и сомнениях в собственном происхождении. И происхождении Крейга тоже.

— Тут должна быть лесенка. И площадка для передышки. Для техников, — тихонько предположила я еще минут через десять, когда бухавшая в висках кровь немного унялась и дала мне хоть какую-то возможность соображать.

— Скоро обратно. Мы почти дошли до портовых витков, — возразил Крейг.

— Мы с тебя свалимся к черту, устали как собаки, — коротко пояснила Мико, и уже почти мирно, — ты же и сам устал, так? А еще такой же забег, и вокруг корабля твоего стопроц оцепление…

Еще через несколько минут или часов истошный хрип восторженного бабуина (то есть Сеньки) символизировал то, что мы нашли площадку. На ней были какие-то штуки, аппараты с кнопочками, и, кажется, что-то под напряжением, но, главное, клочок плоского дерева, на котором нам удалось расположиться.

Все-таки я счастлива, что попала в будущее. Дома были люди, которые прыгали по крышам и ползали по подземельям (я считала их странными), но вряд ли они видели то, что видела я и чувствовали то, что чувствовала я. Это ощущение, что под ногами бесконечное пространство пустоты и такое же над головой сложно передать словами; тихий гул от труб; мягкий свет коридорных лам издалека, мягко проносящиеся за спиной лифты…

Совсем рядом всамедлишный динозавр вяло переругивается со своим птенцом человечьего рода племени; Мико болтает босыми ногами над бездной — она потеряла туфли еще во время забегов по коридорам…

И проблемы кажутся такими далекими и незначительными — дожить бы до завтра, не сверзившись с очередной трубы. Но даже издалека они мучают своей неразрешимостью.

— Слушай, Мико… — начала я, — ты же слышала, что Варус говорил?

— Варус, Версус… Ты что, шибко верующая? — фыркнула Мико.

— Нет, скорее агностик, — я пожала плечами, — но…

— Все ерунда, — Я не могла толком рассмотреть ее лица, но была уверена: Мико скривилась, — ты слишком много думаешь. Этого они и хотят — тебе шестнадцать лет, тебе не выстоять в философском диспуте. Но тебе и не надо, понимаешь?

Она пребольно ткнула меня пальцем под ребро, я закашлялась.

— Вот она ты. Ты есть, тебе больно. Ты здесь. И я здесь. Как человека не назови, он человеком и останется. Кто бы нас не создал, он создал человека. У нас есть мечта, и мы обязательно обналичим чек, потому что имеем на это точно такое же право, как и все остальные. Поняла?

— Я…

— Поняла? — с шутливой угрозой повторила Мико, — Просто прими это и перестань чувствовать себя виноватой в собственном существовании. Не бойся дать по морде Варусам, если хочется — вот что я скажу. А то они, знаешь ли, имеют свойство наглеть.

Я хорошо запомнила эти слова. И сейчас, стоит мне прикрыть глаза, я легко представляю темный силуэт Мико.

«Поняла?»

Думаю, да.

Потом передышка закончилась, и мы долго ползли по трубам к нужному техническому коридору: Крейг догадался пометить его светящимся граффити. Хорошо, что в мире будущего провода так замечательно изолируют, иначе нас прибило бы током еще до того, как мы втянулись в Крейгов план и начали получать от него удовольствие.

Нас чуть не поймали в самом конце: Сеньке в шею попал снаряд с Крейговой дозой транквилизатора, хорошо что Крейг такой перестраховщик, что держит в собственном челноке не только рептилоидную, но и человеческую медкапсулу. А то мы бы его потеряли.

Несколько дней после этого (пока Сенька не очухался) Крейг ходил потерянный. Все думал, какой способ был менее рискованным. Но все не получалось придумать. Он даже исхудал немного. Ящер с запавшими глазами — видели такое диво, а? А я вот видела.

Этот побег нас всех здорово сблизил. Мико все еще называет Крейга крокодилом, но теперь это скорее дружеское прозвище. И несколько часов в шахте помогли больше, чем сто тысяч лет в самой пустынной пустыне: Мико с Сенькой научились разговаривать без ругани. Ну, почти.

Теперь я официально Крейгова секхе. Был суд, и Крейг платил за нас с Мико огроменный штраф… Кажется, Теле-Пере предоставило государству своих юристов — на общественных началах. Не удивлюсь, если они под это дело выбили себе освобождение от парочки налогов, гады…

Крейг хотел не придавать дела огласке и думал добиться закрытого заседания, ради нас же самих.

Но мы с Мико отказались. И не только от этого.

Да, мы обе могли бы получить поддельные паспорта или сбежать на планеты клонов… по факту, у нас есть и паспорта, и приглашение. Но…

Мы приняли решение не прятаться.

Тщательно подготовленный скандал Крейга, который должен был послужить его личным целям вроде обогащения и продвижения протеже по карьерной лестнице (и послужил ведь! Их теперь каждая собака в самой задрипанной и черной дырище в лицо знает, как непримиримых борцов за права угнетенных), оказался просто замечательной возможностью, которую мы не согласились упустить.

Потому что если страдать молча, никто не заметит страдания и не погладит по головке за стойкость. Необходимо говорить.

Однажды один еретик прибил на ворота церкви свои девяносто пять тезисов.

Однажды один черный парень не побоялся рассказать людям про свою мечту.

Все они когда-то были сопливыми пацанами, которые понятия не имели, что делать с зажравшейся католической церковью или расовой дискриминацией.

Но потом они выросли.

Я не могу предложить многого тем сорока восьми девушкам, что остались на шоу. Я могу только рассказать миру о том, что я, Мико и все они — есть.

Здесь.

Такие же люди.