Кикимора и ее ёкай

Глава 21. Подобру-поздорову

Неожиданно на спину в черном кимоно кто-то прыгнул. Ну, хотел прыгнуть, но не вышло — реакции у бога войны были что надо. Он сделал быстрый шаг в сторону, и каукегэн плюхнулся прямо на спящую болотную ведьму.

— Шарик, ну ты чего? — сонно спросила кикимора, открывая свои бесстыжие зеленые глаза и удивленно разглядывая своего вчерашнего спасителя.

Кикимора тут же села в кровати и попыталась поклониться, а потом заметила катану в опасной близости от своей головы и замерла.

— Кто тебя прислал? Отвечай!

— Э… Да никто, собственно, — скосила глаза кикимора на уже знакомого угрюмого мужика в черном кимоно. Хотя сейчас угрюмым бы его назвать было сложно, он был скорее злющим, как русалка с сушняком после попойки на Ивана Купала. Черные волосы мужчины разметались вокруг лица, на белых острых скулах нежно порозовела кожа, губы сжались в узкую линию. А в черных глазах так и полыхает, так и горит! Кикимора аж засмотрелась.

— Как тут оказалась? — быстро спросил он.

— Заблудились, потом нас встретил дядька без лица, — честно и искренне ответила кикимора. Она почему-то совсем не испытывала страха, только какое-то подозрительное стеснение, неловкость. «Дожила, мать», — подумала она, стараясь смотреть богу разрушения в глаза и не краснеть. — Дорогу осветил. До этого темнотища была, хоть глаз выколи.

— Ноппэро-бо проводил вас до дома?

— Ага, проводил до дома. Открыл двери, вел себя очень гостеприимно. Вы уж его простите, может, не признал, глаз-то у него нету.

Дзашин недоверчиво хмыкнул.

— И Дзюбокко не нападало?

— А? — переспросила кикимора. Она понятия не имела, что такое это Дзюбокко. Восточное единоборство? Способ размешивания чая маття во время чайной церемонии?

Мужчина в черном кимоно замолчал, катану убрал и прищурился недобро.

— Еще раз повтори — кто ты такая и откуда? Что тебе нужно?

Кикимора не любила представляться дважды и в других обстоятельствах показала бы этому злому ёкаю кузькину мать, но, во-первых, он ее спас тогда на свадьбе, а во-вторых, она, похоже, без приглашения забралась к нему в дом. Вот чуяла, что лучше на крылечке посидеть у озера, а не ломиться в открытые двери. Ох уж этот русский «авось». Почему только безликий слуга ее так привечал? Путь осветил? В дом пригласил? Загадка. Притом и для Дзашина, похоже, тоже, судя по тому, как недобро он посмотрел на безликого привратника с горящим еще фонарем.

Кикимора представилась еще раз, сказала о своих целях и планах, и каукегэн, трущийся у ее колен, подтвердил. Идем, мол, к богине Бентэн, чтобы отправиться подобру-поздорову домой, в славные водно-болотные Благовещенские угодья, потому что в гостях хорошо, а дома лучше.

— Ясно, — кивнул мужик в черном кимоно. — Я прощаю вам вторжение. Более того, я не стану требовать от вас возврата долга моего гостеприимства, но сейчас же прошу покинуть вас мой дом.

И очень вежливо поклонился, сволочь такая. Потом резко приказал что-то быстрое ноппэра-бо, который, скукожившись, стоял рядом.

Кикимора встала, поклонилась в ответ и вышла, поспешно прибирая под платок растрепанную косу. А чего тут скажешь? Сама виновата. Нечего было за нечистью всякой шляться.

— Ноппэра-бо вас проводит, — раздалось ей в спину, и с тихим стуком раздвижные двери захлопнулись.

Безликий был уже тут как тут: стоял, светил фонарем. Сгорбился, правда, чуток, видимо, до него только сейчас дошло, что он сделал что-то не то.

Зашумело роскошное дерево. Красные листья с тихим металлическим перезвоном коснулись друг друга, и кикиморе почудилось грустное «прощай».

— Прощай, деревце, — прошептала кикимора и погладила гладкий теплый ствол.

И, больше не оглядываясь, зашагала прочь от уютного домика. «Сделал себе красотищу и сидит один, — думала кикимора. — Хотя, может, у него жена есть, а я тут…».

Кикимора ощутила укол вины, и, чтобы отделаться от него, ускорила шаг.

..А Дзашин изумленно пучил глаза на Дзюбокко.

Он смотрел вслед нежеланной гостье и видел, как она погладила ствол. И ей за это ничего не было!

Дзюбокко — деревце непростое. Любого, кто проходит мимо, оно цепляет длинными, едва выступающими из земли корнями, и красные острые листья впиваются в тело, высасывая кровь и духовную силу жертвы. А болотную ведьму вот пропустило, даже позволило к себе прикоснуться!

Еще и ноппэра-бо ее проводил до дома и пригласил, словно она тут хозяйка. Совсем одурел на старости лет.

Ладно. Пусть идет себе чужачка подобру-поздорову. А он обновит защиту, чтобы больше не шлялись тут всякие болотные ведьмы с духами мора и несчастий. Ему и своих несчастий хватает.

Выкинув болотницу из головы, Дзашин первым делом помудрил с защитой, да увлекся с другими измерениями настолько, что и сам бы мог заплутать в багровом тумане и не найти дом родной. Потом, устав от трудов праведных, облачился в хаори для онсэна, положил на лоб белое полотенце и спустился по ступенькам в черную теплую воду своего персонального источника, от которого поднимался пар.