Кикимора и ее ёкай

Глава 14. Осознанное решение

Великий бог Омононуси все никак не мог уснуть. Вертелся, крутился на прохладном футоне, но сон не шел. Волк-оками смотрел на господина с сочувствием.

Перед рассветом Омононуси наконец встал, накинул на плечи хаори, расшитое лотосами, и задумался. А потом приказал оками, который задремал у постели господина:

— Купи в городе моти из красной сливы в лавке старого Усуи.

Оками полыхнул синим и послушно растворился в воздухе. Моти из красной сливы — любимое лакомство прекрасной Ёрогумо. Утром старый Усуи как раз начинает готовить нежные круглые пирожные из рисовой муки.

А Омононуси тем временем привел себя в порядок. Надел на ноги гэта, традиционный синий праздничный наряд; заплел свои длинные волосы; его предплечья обвили две тонкие белые змейки. Дождался оками с пирожными и переместился туда, где в своем доме спала прекрасная Ёрогумо.

«Разбудить? Или не будить? — неожиданно в смущении и замешательстве остановился Омононуси. — А вдруг она только уснула? Может, прийти позже? Или лучше сейчас?»

Да, да, даже у великих богов порядка бывают моменты сомнений. Но эти сомнения разрешила сама Ёрогумо: она ощутила ауру своего любимого и встретила его на пороге с глубоким поклоном.

Черные блестящие волосы роскошным плащом лежали на ее спине. Бледно-лиловое кимоно подчеркивало белизну фарфоровой кожи. Она была прекрасна, как и всегда, только совсем немножечко покраснели глаза. «Плакала», — с нежностью подумал Омононуси и шагнул вперед, к ней.

Взял ее за холодные руки, и белые змейки скользнули на ее запястья, обвили их.

— Прости, Ёрогумо, — сказал великий бог Омононуси и коснулся ее белой нежной щеки, вытирая хрустальную слезинку. Он вполне осознанно решил, что теперь ему делать.

А потом, уже к обеду, гарем великого бога Омононуси перестал существовать. И по всей священной горе Камияма разнеслась весть о скорой свадьбе.

— Ну что, кики-мора Ма-ри-онна, — хмыкнул Омононуси днем позже, когда все более-менее утряслось, — перевернула ты все с ног на атаму. Надо тебя домой отправлять, да поскорее, вот только семь высших божеств, которые это могут сделать, собираются на ежегодную встречу. О-бон через неделю, скоро совсем, как-никак, праздник большой. А я тебе ничем помочь не смогу, я силен только тут, где мои владения. Смогу до своих границ тебя перенести, а дальше ты уж сама, как раз к концу о-бона дойдешь до Небесной горы.

Кикимора, одетая с зеленое с золотыми нитями кимоно, которое ей подарили сестрицы Чикако и Кукико, низко поклонилась.

— Вот тебе еще от меня подарок.

Быстрая белая змейка упала с кисти Омононуси и быстро подползла к кикиморе, доползла до руки и обвилась вокруг запястья.

— Если случится беда, Хэби тебе поможет.

Кикимора поднесла запястье к глазам. Змейка высунула розовенький раздвоенный язычок.

— Невероятная красота, — сказала кикимора, погладила змейку пальцем под шейкой и еще раз поклонилась. Профилактика остеохондроза, явно народ хорошей страны Япония меньше от таких болячек страдает.

— Есть еще для тебя, Ма-ри-онна, подарок. Увидели вот сегодня у границ моих владений, все тебя искал, скулил и выл, покоя никому не давал.

Секунду спустя в зале дворца великого бога Омононуси появился белоснежный оками, а рядом с ним стоял тот, о ком кикимора думала постоянно.

— Тузик! — закричала кикимора и кинулась обнимать каукегэна. Выглядел он неважно: весь был в репейнике, в свалявшейся грязище, с заплывшим глазом, видимо, ядовитая оса-онна цапнула. Разлука с хозяйкой далась Бобику нелегко. Потеряв постоянную подпитку темной аурой от своей кикиморы, каукегэн кое-как прожил на остатках день, а потом шел по ниточке клятвы на чистом упрямстве.

— Тотошенька вернулся, — утирала слезы кикимора и гладила лобастую бошку духа мора. От этих ласк он на глазах преображался: сама собой очистилась и залоснилась шерсть, пропала блямба на глазу. Даже откуда ни возьмись появился самый настоящий хвост, похожий на собачий, которым каукегэн радостно замолотил.

Оками ревниво посмотрел на хозяина: от него таких ласк точно никогда не дождешься. А Омононуси хмыкнул. Нечасто увидишь, как дух мора, несчастий и болезней, как довольная собачонка, виляет хвостом. Пережрал энергии, вот и радуется. Или по другой причине? Если уж духи себя клятвой связывают, то думают хорошенько перед этим. Клятвы в их мире очень сложно разорвать. Даже почти невозможно.

— На свадьбу останешься? Ты в списке приглашенных. Или поспешишь домой? — спросил Омононуси, когда радость от встречи каукегэна и кикиморы улеглась.

Кикимора задумалась. С одной стороны, домой хотелось очень. С другой, во-первых, все-таки когда еще удастся побывать на свадьбе японского бога? А во-вторых, какой русский откажется от халявы? Пусть это даже нечисть вроде кикиморы.

— Останусь, — кивнула она. — И подарок у меня для тебя, великий бог Омононуси, есть.

Мусиком она больше его не называла. Это теперь была обязанность прекрасной Ёрогумы.

Кикимора подошла к Омононуси, протянула бутыль с ядовито-зеленым содержимым и шепнула:

— С вашим чаем, который на болотные водоросли цветом похож, смешать один к одному.

Омононуси поспешил спрятать бутылочку в загашничек, подальше от любопытного носа оками. Да и вообще, такие вещи беречь надо.

— И пирожки с брусникой я вам завтра напеку, будет от меня вам на свадебку комплимент, — сказала кикимора и с поклоном удалилась. Омононуси грустно посмотрел ей вслед. Он все-таки был мужчина, а кикимора в зеленом с золотой искрой кимоно была чудо как хороша. «Но Ёрогумо все равно лучше», — подумал великий бог священной горы Камияма и отправился готовиться к собственной свадьбе.