Казнь и козни дочери смерти

Глава 5. «Розанна»

Храм Осколка Судьбы, герцогство Таутен

Настоящее время

— Да не толкайся ты! — крикнул озлобленный мальчик сидящему рядом ребенку.

— Тогда отодвинься!

— Я сюда первый пришел, поэтому ты уходи!

— Тише-тише, милые детки, вам не следует так кричать, — прошептал подошедший к зачинщикам шума юноша в светло-фиолетовой рясе. — Особенно так нельзя делать в храме.

Сейчас за стенами храма судьбы стояло августовское утро, и небо, что было на редкость чистое и прозрачное, одаривало народ яркими полуденными лучами. Немудрено, что дети вместо храмовой лекции предпочли бы прогулку, не удивительно, почему сейчас они злились. Тем не менее ребятня уже здесь, потому обязана соблюдать тишину.

Юноша в рясе присел на корточки и оглядел двух мальчишек. Он решил: слишком строгим с маленькими проказниками быть нельзя, однако дать им почувствовать себя пристыженными можно.

— Что следует сделать, если кого-то обидел? — спросил он, уперев руки в бока, стараясь походить на сердитого взрослого.

— Извиниться… — буркнул толкнувший соседа ребенок.

— Правильно, а что следует сделать, когда кто-то просит прощения? — вполголоса обратился мужчина ко второму дитя.

— Мне следует простить его…

— Верно, а теперь поскорей помиритесь и продолжайте слушать наставления старших, они говорят очень важные вещи.

Про себя улыбнувшись, молодой священнослужитель похлопал одного из мальчиков по плечу, после чего вытянул обе руки вперед и ненадолго сжал их в кулак. Стоило ему вновь разомкнуть свои тонкие пальцы, как из его аккуратных ладоней тут же вылетели две золотистые бабочки. Они обе вспорхнули, мелькнув перед детишками парами мерцающих крылышек, пролетели несколько сантиметров, а после растворились в воздухе, будто их никогда здесь и не было.

— Как вы это сделали?! — в два голоса закричали мальчишки, но юноша не торопился ответить. Он снова растянулся в хитрой улыбке, поднес ко рту палец, прося детишек молчать, и кивнул в сторону, где стояла ведущая лекцию настоятельница Арьям.

— Непоседливые детишки, если хотите знать больше о магии, то следует внимательно слушать, а не шуметь! — со вздохом сказала престарелая женщина, видя, как Ивтеил наконец успокоил крикливых детей.

Вот уже больше сорока лет преподобная Арьям вела богословие детям, приходящим в церковь судеб с семьей. К своему почтенному возрасту женщина хорошо знала, что справиться с десятком непоседливых деток своими силами ей, увы, не под силу. Однако подобные Ивтеилу, молодые и неискушенные подвигами благословленные, часто ее выручали.

— Понимаю, теория не так увлекательна, как практика, но знать истоки сотворения магии очень важно, особенно, если вы хотите стать ближе к Осколкам, — сказала она, кивнув своему улыбчивому помощнику. — Повторюсь, раз кто-то не слышал, — она с прищуром взглянула на двух зачинщиков шума, те тотчас смутились, застыв как два мраморных изваяний. — Как я и говорила, ктера — это энергия, что когда-то служила для бога Начал кровью и плотью. Ныне она наполняет собой Ктериан и накапливается в большинстве живых и неживых сущностях, к примеру, в почве, камнях, зверях и даже людях. Эта энергия служит катализатором для изменений, для сотворения магии. Монстры и разные чудища питаются ктерой, а люди, хоть и не способны ее поглощать по своей воле, все же могут использовать эту энергию для ритуалов и заклинаний. Ивтеил, друг мой, будь добр, продемонстрируй всем свою силу.

— Конечно, преподобная! — юноша, ранее успокоивший двух мальчишек, быстро завладел детским вниманием. — Добрый день, ребятишки, сегодня я покажу вам простейшую магию.

Ивтеил разложил перед собой несколько источников ктеры: малый энергетический камень, сорванный с клумбы цветок и маленький ножик.

— Что ж, детки, прежде всего хочу вам сказать, что ктера как источник энергии крайне опасна и хаотична, потому для использования ее человеку следует иметь ядро божества, иначе говоря, нужно быть благословленным. Почему? Ответ прост: наличие в человеке божьего ядра позволяет использовать ктеру без вреда для себя и окружающего вас мира.

Ивтеил взял со стола маленький поблескивающий на свету камушек и крепко сжал его в пальцах. После этого он поднес ладонь к своему рту, прошептал заклинание и разжал руку. В тот же миг, как он разжал пальцы, с его рук сорвались сотни маленьких мотыльков; они кружились над залом, пролетали мимо детишек и заставляли их с восторгом смотреть на живой фейерверк, на безумство горящих огненных красок.

— Только что я смог получить из одного магического топаза четыре сотни летающих огоньков в форме бабочек. Сделать это позволило мое божье ядро: оно изменило сущность энергетического топаза — расщепляя его на множество мелких крупиц. Эти огоньки в форме бабочек просуществуют пару часов, а после легко растворятся, отдав свои крохи энергии чему-то другому.

— Например, цветам? — выкрикнула любопытная девочка.

— Возможно, но вероятнее всего эти частицы пробудятся в другом камне. Подобное притягивается подобным. Как думаете, почему ктера с годами накапливается в камнях? Дело в том, что потоки этой энергии курсируют повсюду, они буквально везде. Но двигаться вечно частицы не могут, поэтому со временем они притягиваются, становятся тяжелее и оседают в земле.

Дети молчали, им было сложно слету понять серьезные слова взрослого, однако один из мальчишек оживился раньше других:

— Извините, а зачем же надо иметь божье ядро, если вид того камня изменило заклинание, а не ядро, которое мы к тому же даже не видим?

— Хороший вопрос, — Ивтеил улыбнулся, но в этот раз его улыбка казалась холодной. — Настоятельница Арьям, не могли бы вы показать, что бывает, когда энергетические топазы использую те, кто не обладает божьим ядром?

— Конечно.

Женщина приняла протянутый Ивтеилом натуральный топаз и прошептала над ним знакомое заклинание. Стоило женщине разжать пальцы, как из ладоней вылетело в два, а, быть может, и в три раза больше летающих мотыльков, чем до этого из рук Ивтеила. Они взмыли высоко к потолку, но уже через пару-тройку секунд начали распадаться на части.

Ивтеил произнес:

— Как видите, детки, энергетический камень изменился под влиянием заклинателя без ядра, он распался на тысячу бабочек, но все они смогли просуществовать только пару секунд. Это доказывает, что использование энергии ктеры людьми без божественного ядра имеет непредсказуемый итог.

Все снова молчали. Детям стало грустно от мысли, что магия для них может остаться навсегда под запретом.

— Однако ктера ведь имеется не только в энергетических камушках, — снова заговорил Ивтеил.

Дети тут же воспрянули и вновь взглянули на молодого учителя.

Ивтеил взял в руки сорванный перед лекцией белый цветок и кинжал. Он протянул их преподобной Арьям, та послушно их приняла.

— Как я и говорила ранее, — начала вещать женщина, — магия вещь опасная, она требует платы. Платой может быть энергия, заложенная в камнях, платой может быть жизнь, — женщина надрезала свою руку острием ножика и вложила поверх раны цветок. Сжав пальцы, она прочитала заклинание-молитву, а когда разжала ладонь, из нее вылетела один мерцающий мотылек. Он полетел к детям и выглядел точно так же, как и те бабочки, которых ранее сотворил Ивтеил. Этот мотылек не исчезал.

— Какой ужас, — захныкали дети.

— Нам придется раниться, чтобы творить волшебство?!

Ивтеил покачал головой.

— Это ужасный способ, он болезненный и, как видите, не дает большого эффекта. Кровь госпожи Арьям смогла сотворить только одного мотылька. Хоть госпожа и влила силу своей жизни в сорванный цветок и сотворила эту горящую бабочку, четыре сотни бабочек она сотворить не сумеет, потому как иначе такое ее просто убьет.

— И как же тогда взрослые без божественного ядра используют магию? — не успокаивался один из детей.

— Они приобретают зачарованные камни или предметы, — Ивтеил показал пальцем на свою грудь. — Подобные мне, я имею в виду людей с ядром божества, могут брать энергетические камни или предметы и зачаровать их, чтобы в будущем любой другой человек их активировал и использовал, — Ивтеил достал из кармана горстку камней, не таких больших и блестящих как раньше. — Вот, попробуйте.

Дети боязливо приподнимались со своих мест и по очереди принимали в руки крошечные подарки.

— Что нам нужно сказать, чтобы пробудить магию? — тихо спросила робкая девочка.

— Прошепчите над камушком слова активации: «Воларе люцем».

Детишки последовали наказу служителя, и камни у них на глазах начали меняться форму и цвет. В воздух снова приподнялось множество мерцающих золотом огоньков.

— Как видите, к магии необходимо найти подход, следует ее подчинить. Если у вас нет ядра, то магию может подчинить за вас кто-то другой, а потому никогда не жертвуйте своей жизнью и кровью, ни за что не рискуйте! Божества не простят вам подобную наглость, — продолжила говорить преподобная Арьям, в то время как Ивтеил отошел в сторону, продолжая смотреть на детей.

— Так вот чем ты занимаешься, Ивтеил? — спустя время раздался за его спиной знакомый леденящий сознание голос. Он был юноше столь любим, что казался не острым как лезвие, а прекрасным и таким неподдельно живым. Голос, что прекрасен тем, как вызывает у людей ужас.

— Роза, как я рад тебя видеть! Я заждался, — сказал он с нескрываемым восторгом. — Ты меня долго искала?

Незадолго до встречи с Ивтеилом

— Ваша светлость Розанна! Да снизойдет на вас благодать и процветание прародителя Ктериана! Что привело вас в обитель судьбы?! — наспех приблизившийся к экипажу пожилой мужчина в темно-фиолетовой рясе был наделен не только морщинками и заметной проплешиной. На шее его красовалась длинная лента — омофора с вышитыми на ней изображениями горящих свечей. Эти свечи были главным признаком служителей церкви Ремеуса, самого забытого из храмов Верховной Восьмерки.

— Преподобный, пусть благодать праотца снизойдет и на храм. Пожалуйста не волнуйтесь, я приехала помолиться и заодно решить несколько рабочих вопросов… Нужно забрать одного мальчишку домой, уж больно давно он не приходил на работу.

— Тогда прошу, пройдемте поскорее в храм, стоять долго на солнце не следует, — сказал старичок, видя, как герцогиня, облаченная в темно-синий наряд, держит в руках разложенный веер.

— Святой отец, скажите, что следует доставить в храм к следующему кварталу? — не тратя время, перешла к делу Розанна, следуя вместе со старцем к церковному входу.

— Простите за наглость, ваша светлость, но церкви нужны масла пеллы и чуть больше свечей… Извините, что настолько обременяем!

Масло дерева пеллы играло важную роль в ритуалах, оно было чистым источником ктеры и позволяло проводить церковные ритуалы даже тем, кто не был от рождения наделен божьим ядром. Не удивительно, что в храме, где редко можно встретить благословленного, оно было так нужно.

— Преподобный, это ничуть не обременит герцогство. Просите обо всем, что вам нужно. Свечи, масла, ткани, продовольствие — обеспечим вам все, — голос Розанны был пустым, беспристрастным, но священник расчувствовался и схватил герцогиню за руку.

— Мы будем молиться за вас, ваша светлость. Спасибо, что не забываете нас!

— Будет вам, я лишь эгоистично использую возложенные на меня привилегии.

— Нет, вы наша спасительница! — старик отпустил руку Розанны и, поняв, как нагло с ней поступил, покраснел. — Прошу подождите, я тотчас сообщу о вашем визите Первосвященнику!

Старец резво умчался, а герцогиня осталась рассматривать просторные церковные залы — высокие и полупустые они озарялись светом сотен горящих свечей, установленных подле выставленных по кругу статуй Верховной Восьмерки. Сейчас было мало людей, праздников не предвиделось, потому пришлые лишь молились. Они складывали ладони и кланялись божествам, зажигали в их честь исчерченные молитвами свечи и жгли освященные травы. Бедные и обездоленные искали ответ, как бы им поскорее превратиться в богатых, а не бедствующие или богатые прихожане, глядя на танцующее пламя свечей, за все благодарили богов и просили о большем: о любви, о здоровье, о еще большем достатке. Все мечтали о лучшем.

— Эй, посмотри, как высоко полетала! — до слуха Розанны долетел детский голос.

— Зато моя сидит на ладошке!

Из комнаты на другом конце коридора звучал смех и крики. Они воодушевляли, и Розанна, обольщенная детским хохотом, последовала на звук.

Так вот где он был.

Его длинные светлые волосы были собраны в косу, а большие, по-детски смотрящие на мир глаза, с прищуром разглядывали сотворенных его магией бабочек.

— Так вот чем ты занимаешься, Ивтеил? — холодный голос Розанны напомнил собой скрежет стекла.

— Роза, как я рад тебя видеть! Я заждался. Ты меня долго искала? — улыбка юноши стала еще более детской и непосредственной.

— Не неси ерунду и заканчивай с этим. Ты не появлялся в поместье два месяца, — прошептала она так, чтобы слышал слова только он.

Ивтеил чуть наклонился к Розанне.

— У меня было важное дельце, Роза, так что не обессудь. Отчитаюсь чуть позже.

— Преподобный Ивтеил, спасибо вам большое за бабочек! — подбежавшая к Ивтеилу миловидного вида девочка потянула юношу за подол длинной рясы. — Скажите, преподобный, кем вы благословлены?!

Ивтеил удивленно посмотрел на ребенка.

— Милая, я не преподобный. Прошу, не зови меня так, ведь я всего лишь доброволец, работающий на благо церкви судьбы, — он погладил смущенную девочку по макушке. — Кем я благословлен? — он наклонился, присев перед любопытным ребенком на корточки. — Никому не говори, потому что это секрет, но я… — он взглянул на стоящую рядом с ним герцогиню, — я благословлен этой прекраснейшей госпожой.

— Ах! — девочка тут же закрыла рот маленькими ладошками. — Неужели она одна из Верховных?!

— Тсс, милая! Никому нельзя это знать!

Девочка изо всех сил закивала, после чего унеслась быстро прочь. На последок она посмотрела на Ивтеила и, поднесла к губам палец, пообещала, что будет молчать.

— Ну и что ты несешь? — Розанна цокнула языком.

— А что, я разве не прав? Ты моя благодетельница, неужели я не могу сказать, что герцогиня меня благословила, наделив своей силой?

Не успела Розанна ответить, как за ее спиной снова послышался пышущий радостью крик:

— Ваша светлость! Благодати вам и вашей семье! Не утомились добираться до храма в столь знойный день?

Герцогиня обернулась, ее взору предстал местный первосвященник. В отличии от того старичка, что встретил ее на входе у храма, этот нес на себе не только вес церковной омофоры, он также носил золоченую митру — головной убор главы храма.

— Что вы, Ваше Преосвященство, — с поклоном отвечала Розанна все таким же спокойным, лишенным чувств голосом, — дорога прошла на редкость легко. Вы делаете верные прогнозы погоды, потому я была готова, что мой путь до храма пройдет в ясный день.

— Я рад это слышать, — добродушно отвечал старец. — А еще я очень рад, что вы приехали в этот чудный, прямо-таки знаменательный день, ведь я чуть было не распорядился отослать вам сообщение, ваша светлость.

— Неужели в церкви что-то произошло? — лицо герцогини против воли нахмурилось. — Это нечто хорошее или же напротив плохое?

Старик, мешкавший еще минуту назад, мгновенно воспрянул, его лицо налилось краской, а на морщинистом лике показалась улыбка. Он словно расцвел.

— Ваша светлость, верно все говорят, от вас ничего не скрывается! Весть отличная, мы ее не так давно получили, поэтому еще вам ее не доставили, однако раз вы прибыли самолично, я обязан вам ее сообщить! — старик сделал шаг ближе, огляделся и зашептал. — У наших служителей, хоть они и не благословленные, было откровение вчера ночью. Они узнали, что на территории Таутена появится дитя судеб! Во всей Итеве сейчас не больше двух благословленных судьбой, в Таутене уже лет двести не появлялось такое дитя… Я так рад! Наконец-то великий Осколок избрал подходящее чадо, и, представляете, это чадо войдет в наш местный храм!

В глазах пожилого мужчины поблескивали слезинки. Всю жизнь он отдал на почитание церкви, где не было ни одного сына или дочери почитаемого им божества, которому он так трепетно преклонялся, но теперь ребенок появится! Жизнь прожита абсолютно не зря, преподобный был рад, что вскоре встретит ребенка с частичкой силы Осколка.

— Какая отличная новость, — Розанна выглядела довольной, однако в глазах ее засиял ледяной огонек. — Выходит, дитя уже вот-вот пробудит ядро.

— В откровении говорилось, что дитя скоро войдет в нашу церковь, потому мы подготовимся к его или ее появлению!

— Отлично, сообщайте все новости сразу, а если дитя по приходу будет в чем-то нуждаться, дайте мне тут же знать, — Розанна постаралась казаться учтивой. — И еще, преподобный, прошу, не забывайте, что дети судеб в прошлом подвергались гонениям и нападкам, так что обеспечьте условия для взращивания дитя, не забывая о безопасности.

— Наша церковь сделает все, чтобы защитить воплощение Ремеуса. Мы сделаем все во имя нашего бога!

Стоило первосвященнику произнести это, как раздался приглушенный смешок.

— Прямо-таки все? — неожиданно спросил Ивтеил. Он не особо-то слушал разговор старика и Розанны, но теперь стал дотошен. В его глазах, как и во взгляде Розанны, тоже воспрял огонек.

— Конечно, господин Ивтеил, даже не сомневайтесь! Ремеус пожертвовал собой во имя людей, поэтому мы, верующие в него, обязаны ему отплатить!

— Хм, что же это выходит… — нахмурился юноша. — Даже если вам придет еще одно откровение, где ваш бог прикажет вам всем станцевать на могилах почивших людей и богов, вы послушаете? Вдруг ваш обожаемый бог желает всем, кроме вас, его верных приспешников, смерти?

— Ивтеил, прекрати, — прошептала Розанна сквозь зубы. — Не забывай, с кем ты сейчас говоришь.

Ивтеил мгновенно опомнился, его лицо изменилось, лукавство ушло.

— Простите, святой отец, я поступил грубо. К своему возрасту следить за языком так и не обучился, прошу, не держите зла на дурака.

— Что вы, господин Ивтеил, не извиняйтесь! На самом деле многие люди не понимает сущности церкви бога судьбы. Мы зла за это не держим, — тепло ответил старик, он и впрямь не обиделся.

Вера граждан Итевы была довольно губительной силой. Если нет единого бога и каждый верен не одному, а восьми — начинается хаос. Богов следует разделять, сделать их не только столпами праведных действий, богам следует стать ближе к народу. Потому у каждой церкви в жизни Итевы была своя роль и цель. Церковь исцеления была местом, где благословленные Арцесом и прочие добровольцы лечили раненых и больных. Церкви Пентеса, Ваонесса и Десмеи заложили основы для честной торговли и выступали судом, что регулировал гражданские и уголовные разбирательства. Храмы Теммис занимались наукой и обучением, в церкви Кериуса развивали искусства. И даже благословленные Миаценом и добровольцы, почитающие силу бога войны, отвечали за безопасность границ или отправлялись на службу. А что же делал храм бога судьбы?

В отличии от прочих храмов, где благословленные были основой служения людям, в церкви Ремеуса большого числа прислужников не было. На весь континент благословленных судьбой было меньше пяти человек, в сравнении с другими благословленными это всего лишь крупицы. Потому в народе церковь и храмы судьбы было принято считать местом моления: сюда приходили поставить свечу во имя любви, здоровья и процветания, крестить маленькое дитя, что начало свой жизненный путь, отдать дань божествам, оплакать чью-то кончину. Некоторые люди насмехались над немногочисленными приспешниками церквей судеб, но приспешники этой церкви, как ни странно, всем сердцем верили в свое божество, потому вели честный и праведный образ жизни. Они не злились и были рады встречать каждого, кто к ним приходил.

«Ремеус был бы рад дать приют всем нуждающимся», — так звучало одно из самых ранних божественных откровений, полученных этой церковью.

Повисла неловкая тишина, и, чтобы скрасить ее, глава храма сменил тему беседы:

— Ваша светлость, так во имя чего вы приехали помолиться?

— Хочу помолиться во имя процветания божественных истоков Итевы.

— Как чудесно! Я сейчас же принесу вам восемь свечей в честь каждого из Верховной Восьмерки.

Не успела Розанна ответить, как снова заговорил Ивтеил:

— Не восемь, будьте добры, принесите ей семь свечей.

— Простите, я не ослышался? Семь? Вы просите семь свечей? — спросил престарелый священник, и его многочисленные морщины стали глубже.

Розанна чуть заметно нахмурилась, но кивнула.

— Пожалуйста, сделайте, как он сказал.

— Конечно, как вам будет угодно.

Старик наспех ушел, а Розанна обернулась к помощнику.

Ивтеил! Этот наглый прохвост прожил в храме несколько месяцев, но учтивости не приобрел. Даже с первосвященником ведет себя вызывающе, и думать не смея хоть о капле манер.

Герцогиня вздохнула.

— У тебя настолько скверное настроение? — спросила она, понимая, что такое поведение у Ивтеила отнюдь не случайно.

— А с чего бы ему быть хорошим? — буркнул он. — Родилось новое дитя судеб.

— Но свечи-то что тебе сделали? Взяли бы восемь, к чему заставлять старика сомневаться в здравомыслии герцогини?

Ивтеил наклонился к уху хозяйки.

— Роза, я тебе всегда говорил: оплакивать свечками надо мертвых, не ставь свечи во имя живых. И вообще лучше уж поставь свечку за своих детей, но вот сколько именно свечей ставить… тут уж думай сама.

С улыбочкой выхватив из рук герцогини складной веер, который та продолжала держать из-за храмовой духоты, Ивтеил раскрыл его и тут же спрятал за ним раскрасневшееся лицо. После этого он отошел в сторону, делая вид, что рассматривает настенную живопись.

— Ваша светлость, вот ваши свечи. Возьмите, пожалуйста, — преподобный быстро вернулся и протянул Розанне семь длинных свечей чистого белоснежного цвета. Обычно свечи окрашивали и в другие цвета, чтобы тем показать, чему или кому именно человек решил помолиться, но в случае Розанны невозможно было понять, в честь каких богов, она зажигает огонь. Да и в честь богов ли?

— Спасибо вам, преподобный. Простите, что испортили вам настроение, но прошу, не думайте о глупостях и мелочах, — она бросила взгляд на Ивтеила, — сейчас вам нужно готовиться к явлению дитя Ремеуса.

Старик тоже бросил взгляд на светловолосого паренька, их взгляды вдруг встретились, и глава храма первым отвернул голову.

— Вы правы, ваша светлость. Если захотите поставить еще свечи, прошу, обращайтесь, — он взял в руки лампаду с горящей свечой и протянул ее герцогине. — Помолитесь вместе со мной за детей и богов?

Розанна вздрогнула, но тут же скрыла волнение.

— Конечно, и за детей богов тоже помолимся.

«За мертвых, и за живых, будем молиться за каждого», — подумала она про себя, зажигая первую свечку.