Казнь и козни дочери смерти

Глава 24. «Встреча с врагом»

Столешница, погребенная под кипой пестрых конвертов, привлекала внимание каждого глаза, ненароком проходящего мимо обеденной комнаты.

— Здесь нас снова приглашают на чайный вечер, — с восторгом лепетала Феония, пододвигая к сестре очередной клочок выкрашенной бумаги. — Это уже пятое приглашение на чаепитие! Какое из них тебе больше понравилось?! Приглашение рода Родепт? Или приглашение Орнамов?

Дели сощурилась, косо смотря на сестру. Орнамы? Родепт? Не те ли это дома, что клеветали на Делию вплоть до часа вынесения ей смертельного приговора?

Она уткнула нос в книгу.

— Никакое. Все эти приглашения одинаково глупые и бесполезные.

— Ты… Но… Да почему?! — не сдержав негодование, закричала Феон.

Она распечатала по меньшей мере тридцать, а то и сорок конвертов, большинство из них были от довольно почтительных дам и именитых домов, и Делия… эта противная привередливая девчонка! Она отвергала каждого без разбора!

Сил сдерживать вырывающееся из груди крик отчаяния становилось все меньше, детское терпение ведь отнюдь не бескрайнее: оно, в отличие от терпения пережившего годы буйной юности взрослого, могло взорваться в любую секунду… Тик-так… Тик-так… Однако Феония укротила свое разгоряченное сердце, и потому, готовясь сдаться, накрыла кучку конвертов тоненькими руками и, не придумав ничего лучшего, опустила на них уставшую голову.

— Дели, подумай-ка еще раз. После дня рождения Мейтона прошло уже столько времени. Почему мы еще не ответили ни на одно приглашение? Ну почему? Так нам перестанут их присылать!

— Вот и славно, пускай поумерят свой пыл, — деловито покачала головой Делия. — Они, как и ты, прекрасно знают, что до четырнадцати без родителей на светских приемах показываться дурной тон. Родители точно не могут сейчас развлекаться, так что и мы, к огро-о-омному сожалению, должны оставаться в поместье.

Феония фыркнула.

— Что-то не вижу я на твоем лице сожаления. Так и скажи, что даже после четырнадцати будешь затворницей!

Дели усмехнулась, пожимая плечами.

— Уж прости, не я писала эти законы.

Неизвестно откуда перед кипой конвертов возникла Амина.

— Госпожа, вскоре состоится День Сотворения. В герцогстве, как и в других частях нашей славной империи, пройдут громкие празднества.

— Амина! — во взгляде Делии так и читалось «зачем ты об этом сказала?!».

Служанка пожала плечами и тут же перевела взгляд на конверты, избегая всем видом грозную госпожу.

— День Сотворения! Мы ведь пойдем? Делия, скажи, что пойдем! — с новой силой закапризничала Феония, сжимая от предвкушения один из конвертов меж тонкими пальцами.

Дели тут же скривила лицо.

— Если матушка даст добро… может и пойдем.

Феония вскочила на месте от радости. Она схватила Делию за руку, вырвав перед этим из них тяжелую книгу, и потащила сестренку из комнаты прочь. Письма, конверты и приглашения остались далеко позади, они больше ничуть не были Феонии интересны.

— Куда мы? — с неохотой задала вопрос Делия.

— Как куда? К матушке просить разрешения!

Феония радостно напевала под нос какую-то песенку и неустанно тащила за собой ослабевшее тело Делии, не забывая оглядываться и проверять, насколько личико любимой сестренки скривилось.

— Сотворение империи?

Розанна вопросительно взглянула на дочерей. Обе мялись на месте, но взгляды выдавали их настроение: Феония замерла словно вкопанная, безусловно, от предвкушения, Делия напряглась, очевидно, из-за страха и охватившего тело волнения.

— Ну что ж, празднование состоится через пару недель. Вашего отца в это время точно дома не будет, но что касается вас… — Розанна снова осмотрела детей. — Думаю, вы можете составить мне компанию, — со вздохом признала она, все еще переводя взгляд от одного ребенка к другому. — В вашем походе есть смысл, люди начнут задавать вопросы, если вы не придете со мной, да и… Кхм, скажем так, мне на руку быть в вашей компании. Вы на удивление отличный предлог для побега с банкета.

На время помещение погрузилось в молчание.

— Так вот для чего нужны дети на самом деле, — пробубнила себе под нос Делия.

Розанна холодно усмехнулась, но сразу же подавила улыбку.

— Делия, если не хочешь, можешь никуда не ходить.

Слова матери звучали как вызов.

«Можешь не ходить, но не удивляйся, если тебя снова запрут».

«Можешь не ходить, ведь все мы знаем, что стоит тебе выйти из комнаты, как ты находишь на свою голову неприятности».

Вот что слышала Делия в словах матери. Но, как и Розанна, она не стала говорить то, что думает об этом празднике на самом деле, потому решила сыграть. Лукавство — не грех, правда же?

— Ну что вы, матушка, я очень хочу пойти. Говорят, главный праздник пройдет в храме бога Начал, а я ведь в нем не побывала во время ритуала причастности Мейтона. Нельзя во второй раз упускать такую возможность, — Делия вымученно растянулась в улыбке.

— Рада слышать, что ты понимаешь всю значимость этого дня.

«Так значит ты и впрямь желаешь навлечь на наш род неприятности?» — услышала в голосе матери Делия.

День Сотворения — праздник, что ежегодно отмечался с размахом и был особо любим славным народом Итевы. Все в империи готовились к этому дню несколько недель, а то и месяцев и с радостью ожидали явления на континент небывалых чудес. Делия знала, что дети любили День Сотворения за подарки от старших в семье, взрослые любили праздник за подарки от правящих родов, а представители родов ждали этого праздника ради внимания императора. Каждый одаривал друг друга дарами: сладостями и наградами, титулами и деньгами. Одна только Дели недоумевала, зачем каждый год столько страдать ради этого дня? Неужели это просто попытка людей напомнить себе и друг друга, что они пережили очередной сложный год?

«Славный народ Итевы, еще один год наша Великая Империя Итева продержалась от гнета демонических тварей и не сломилась из-за войны с соседними землями! Ура, отпразднуем же, что не погибли!»

Феония тем временем ничуть не прислушивалась к словам матери и сестры. После слов герцогини ее мысли заполонила лишь одно…

— Делия, ты же поможешь мне выбрать наряд?! — выйдя из оцепенения, тут же громко завопила Феония. — Хочу хорошо выглядеть, очень хочу!

Теперь Делии стало ясно, почему сестра замолчала, когда Розанна дала добро на визит в храм Начал.

— Конечно, Делия тебе поможет, Феония, — поддержала Розанна. — Как-никак Делия знает толк в привлечении чужого внимания.

Розанна похлопала младшую дочь по плечу и отправилась в кабинет. В ее спину летели грозные взгляды, но женщина ни разу не обернулась. В это время на ее лице уже сияла улыбка, прятать которую ей совсем не хотелось.

Стоило матери покинуть взор дочерей, как Феония снова вцепилась в руку сестры. Пробубнив под нос пару тройку ругательств, Дели смиренно поплелась за Феонией, которая уже принялась объяснять, какие виды нарядов имеются в ее гардеробе.

— Красный на День Сотворения может быть неуместен, но вот синий или серебряный очень пойдет к цвету волос. Думаю, можно найти парные платья, но придется помучиться… О, или наденем парные аксессуары? Такие у нас точно есть!

Дели кивала и брела следом, волоча ноги по полу. В прошлом, после наступления четырнадцатилетнего возраста и уже будучи «гостьей» графства Инлетди, ей посчастливилось побывать на паре-тройке приемов. Они запомнились ей по ряду причин: из-за шума и яркого света, из-за страха повстречать на пути колыбель и особенно Дели запомнилась атмосфера безудержного веселья, охватывающее тетушку Хисию после пары бутылок выпитого шампанского.

Хисия в те славные дни громко беседовала с посетителями банкетов и бурно бранила прислугу, не подающей ей вовремя алкоголь; она слушала сплетни и безудержно танцевала, стирая кожу ступней до кровоточащих рубцов. Одним словом — она делала все, чтобы на время стать другим человеком. Не удивительно, что по возвращении в дом — в место, где жизнь замерла и давно сменилась одной только смертью — тетушка начинала безутешно рыдать.

Каждый раз запираясь в покоях после возвращения с пиршеств, опьяневшая Хисия начинала завывать от отчаяния, причитая и проклиная себя и других. Она становилась до ужаса одинокой и брошенной в такие моменты. Делия в те годы не знала причин, по которым Хисия не отказывалась от праздников. Они причиняли женщине боль, но тетушка, ничуть не страшась своих будущих слез, вновь и вновь отправлялась на праздники: на чужие крещения и празднования венчаний, на церковные празднества и народные фестивали.

Сейчас, спустя годы, Делия понимала: причиной таких отчаянных действий была вынужденная изолированность графини Инлетди от простых людей и светского общества. Ее члены семьи трагично погибли, люди графства возненавидели графиню за обезвоженность земель и неурожай, а светские обыватели перестали ее посещать, стоило им назвать земли Хисии Проклятой пустошью. Хисия старательно игнорировала навешенные на нее ярлыки и шла в люди, а уже там, будучи в центре толпы, погружалась и впитывала в себя настроенье прочих гостей. Веселье и праздник, шум и беседы — все это заставляло ее на время забыться… Тем не менее мысли неминуемо настигали тяжелую голову и заставляли страдать, как только женщина оставалась одна в своей комнате. Потому еще в те годы Делия поняла для себя одну вещь: лучше не пробовать на вкус громких событий и встреч, после них вернуться к вынужденному затворничеству непросто. Делии не хотелось, чтобы нахождение в гуще толпы стало привычкой. Пускай лучше считает их пыткой.

Зайдя в светлую комнату мягких пастельных тонов, Делия тут же почувствовала прилив сил. Какими бы странными способами Феония ни любила привлекать к себе чужое внимание, ее девчачьи покои были на удивление мирными и спокойными. Стены, обитые светло-кремовыми бархатными обоями, украшались полотнами с нарисованными цветами, подоконники увивались цветущим плющом, а кровать пряталась за множеством мягких подушек. Тем не менее, эта спальня отличалась от комнаты Делии не только цветом, в обители златовласой Феон почти не было книг, а если и были, то оказывались иллюстрированными сборниками сказок. Так выглядела комната юной мечтательницы.

То ли из-за того, что Феония редко оказывалась в спальне, то ли по причине любви к чистоте, но здесь и впрямь не было и толики беспорядка. Комната пахла сладкими благовониями и цветочной пыльцой, а мягкий свет заходящего солнца проходил сквозь тонкие шторы и дополнял чудесную картинку гармонией и теплом.

Присев на кровати, Делия постаралась не беспокоить своим озадаченным видом сестру, однако Феония, будто и не заметя этого, спокойно занялась поиском идеального платья. Из гардероба на свет было вытащено более десятка нарядов, которые украшали атласные ленты и уйма оборок, бисер и кружева.

На ум Делии пришла интересная мысль. Если подумать, она можно затеряться в толпе, если заставит людей приковать взгляды к другой яркой особе — к чистейшей дочери Таутена, к маленькой милой Феон! Эта идея заставила разум воспрянуть, а сердце восторженно затрепетать. И как она раньше не догадалась? Если все будут смотреть на Феонию, то никто не обратит внимания на младшую из двойняшек. Нет внимания к Делии — нет колыбели. Нет колыбели — дочь смерти счастлива!

Выпрямившись по струнке, Делия начала внимательно следить за сестрой. Каждое слово Феонии тотчас сопровождалось бурным кивком, а каждое платье удосуживалось строгой оценке. Феония показала первое платье, за ним последовало второе и третье. Платья окружили покои, заставив уютную комнату наполниться ярким цветом.

Делия вдруг поняла, как ошиблась, когда решила, что ей под силу выбрать, какое платье пойдет сестре больше всего. Миссия невыполнима. Феония выглядит очаровательно и красиво во всем. Нет смысла выбирать что-то особенное, все на Феонии выглядит как лучший наряд.

— Хоть я и сказала, что красное не подойдет, но оно выглядит интересно… Синие не такое праздничное, но оно элегантней и сдержанней. А вот это белое… — Феония продолжала рассказы о платьях, в то время как голова Делии сникла, устав так долго кивать.

Не выдержав тяжести в шее, дочь смерти рухнула спиной на подушки и закрыла руками лицо.

— Феония, твоя красота — страшная сила. Она сокрушит всю Итеву, поэтому предлагаю не рисковать. Надевай платье, которое тебе самой больше нравится, не пытайся найти наряд, который полюбится каждому… Иначе ты правда рискуешь кого-то ненароком убить.

Феония рассмеялась.

— Уже сдаешься? А ведь нам нужно подобрать еще и для тебя платье!

Дели открыла глаза и вымученно вздохнула. Ее взгляд упал на изголовье кровати, что все это время был прикрыт горой мягких подушек, глаза тут же сощурились.

— Феон, а это что?

Феония недоуменно проследовала за взглядом сестры. Когда она поняла, чем именно Дели интересуется, натянутая улыбка украсила порозовевшие щеки. На изголовье кровати висели семь амулетов, все они походили на те, что Феония уже вешала над кроватью сестры и раздавала охотникам на дне рождения Мейтона.

— Ты заметила… Стыдно-то как, — Феония накрыла щеки ладошками. — Я не хотела тебе говорить, но после охоты мне начали сниться кошмары… Я старалась напоминать себе, что все в прошлом, но эти сны такие противные! Я тогда сильно за тебя и Мейтона волновалась.

— А как ты напоминаешь себе, что все закончилось? — Дели нахмурилась.

Приблизившись к изголовью кровати, Феония достала из-под большой желтой подушки сумочку маленького размера. Делия сразу узнала ее. Это она — та самая сумка, прежде наполненная конфетами; это та сумочка, которую она брала с собой в чащу темного леса.

— Не может быть… — тихо пробубнила она себе под нос, оглядевшись по сторонам.

В комнате ничего подозрительного не наблюдалось, и за все то время, что девочки здесь провели, ничего не изменилось — все те же спокойные цвета, все тот же ненавязчивый интерьер.

— Феон, когда закончим с выбором платья, что думаешь о ночевке у меня в комнате?

Феония засияла от радости.

— Конечно! Я так рада, что ты предложила! Тогда сразу выберем и пижамы для ночевки?!

— А давай лучше выберем что-нибудь из моего гардероба.

Выводя из покоев сестру, Делия еще раз оглядела взглядом теплую комнату и накрепко заперла за собой ее дверь. Если ноан и впрямь вздумал покуситься не только на ее брата, но и на маленькую сестру, ему точно не жить.