Каникулы бога Рандома

Глава 23

— Я сейчас приеду, — у меня внутри всё клокотало от такого обращение, но я старался говорить спокойно. — Но ты об этом пожалеешь! — и сразу после этих слов нажал отбой, чтобы не слушать истеричные вопли.

«Почему он снова про сестру говорит? — встревоженно уточнил у меня Игорь. — Неужели ему кто-то сказал, и он нашёл её?»

«Сейчас узнаем, — ответил я, понимая, что вряд ли за столь короткое время что-то могло поменяться, и, скорее всего, это просто блеф чистой воды. — Не переживай, ничего дурного случиться не успеет».

Я моментально достал телефон и набрал Ксении Альбертовне.

— Да-да, — ответила она своим обычным спокойным тоном, из чего я сделал вывод, что действительно ничего из ряда вон выходящего не случилось. — Что-то забыл?

— Нет, — ответил я, уже предчувствуя, как разберусь с Тумановым-старшим. — Хотел спросить, со Светой всё в порядке? Никто там её не отыскал?

— Нет-нет, — ответила тётка, слегка заволновавшись. — Мы все вместе сидим в гостиной, рассказываем деду события последнего времени, которые он… пропустил.

— Это отлично, — сказал я, решив уточнить ещё одну деталь. — А можешь ему трубочку передать на секунду?

— Да конечно, — ответила Ксения Альбертовна

Затем я услышал, как она говорила, что я хочу услышать деда, и, наконец, его голос:

— Да, Игорь, что-то хотел? — спросил меня Озеров.

— Дед, я хотел узнать, сколько денег ты передал Туманову за последние годы, чтобы он не трогал сестру? — я подумал, что вопрос слишком в лоб, но очень уж меня разозлил отец Игоря, чтобы я ходил вокруг да около. — Желательно, плюс-минус точную сумму. Потому что я сейчас еду к нему и, скорее всего, буду решать вопрос кардинально.

— Если не учитывать те шестьдесят миллионов, которые ты вернул, ещё сто пятнадцать миллионов чисто Туманову на разные нужды, — ответил дед, практически не задумываясь. — А чего он там? Опять истерит?

— Вы не напрягайтесь, — проговорил я, не желая портить деду последние дни на этом свете. — Я сейчас сам всё улажу.

«То есть он соврал про сестру? — поинтересовался у меня Игорь, когда я положил трубку. — Но что могло подвигнуть его на такое?»

«Во-первых, он не знает, что ты можешь проверить, — ответил я, пытаясь представить себе последовательность событий. — А, во-вторых, его могло подтолкнуть к этому общение с твоим братом. Ему же дед вчера сказал, что они ничего не получат. Тот донёс отцу, а Туманов-старший стал психовать, потому что ему просто необходимы деньги».

«Чтобы их тут же проиграть, — ответил сам себе Игорь. — Нам надо как-то это остановить! Иначе он спустить вообще всё. И продажей сестры не ограничится. Можем мы как-то излечить его от игромании?»

«О, нет ничего проще, — ответил я, понимая, что сейчас слишком зол, чтобы говорить серьёзно. — Натравим на него Дезика, тот отгрызёт твоему папеньке руки по локоть, и Туманов-старший не сможет больше играть. Как тебе вариант?»

«Эм… — Игорь, кажется, решил, что я предлагаю это совершенно серьёзно. — А есть какие-то менее радикальные способы?»

«Есть, конечно, — ответил я, следя за дорогой и одновременно придумывая, что бы такого можно сделать с отцом Игоря, чтобы он перестал спускать все капиталы в игорном клубе Минеева. Причём, сжечь клуб точно было не выходом, потому что свинья грязь найдёт везде, а Туманов отыщет, где слить деньги. — Но они уже значительно сложнее».

«Не хотелось бы оставлять мать с безруким уродом, — ответил на это хозяин арендованного мною тела. — Так что давай что-нибудь придумаем. Ты не переживай, я до конца жизни тебе буду воздавать благодарности».

«Не такой уж я и корыстный, — понимая, что Игорь видел только обратное, ответил я. — Что-нибудь мы обязательно придумаем».

«А можно сделать так, чтобы ему просто плохо было каждый раз, когда он подумает об игре? — спросил меня Игорь. — Половое бессилие при проигрыше ты ему так-то устроил».

«Бинго! — чуть не закричал я. — Проклятие великого Рандома! Азартотоксикоз!»

«Что? — не понял меня собеседник, делящий со мной сознание. — Азарто… что?»

«Азартотоксикоз, — я понимал, что это гениальная штука, и теперь она ждала многих моих врагов. — Человек только садится за карточный стол или рулетку, или однорукого бандита, и тут же его начинает дико тошнить, так что он ничего даже сделать не успеет».

«А настольные игры? — тихо поинтересовался Игорь. — Как быть с ними? Шахматы там, прочее?»

«Слушай, извини, — проговорил я, понимая, что сейчас не намерен заморачиваться с исключениями. — Твоему отцу будет выписан полный запрет. На всё, что подразумевает азарт. Ставки на спорт, шахматы, даже лото и домино теперь для него мимо. Я всё сказал!»

«Жёстко, — выдохнул на это Игорь, но отнёсся с пониманием. — Но иначе никак, я это знаю».

В особняк Тумановых я входил с хорошим настроением. Когда знаешь, чего ожидать от противника, и имеешь козырь в рукавах, настроение автоматически поднимается.

Легко взбежав по ступеням, я проследовал в кабинет отца Игоря, но не успел я переступить его порог, как на меня полились потоки отборных помоев.

— Ах ты, тварь подзаборная! Ах ты, змееныш подколодный! Решил семью хлеба лишить? Решил, пока дедок в маразме, всё на себя переоформить? Всё себе заграбастать, а нас побоку? А вот шиш тебе! — князь Туманов распинался так, что лицо покрылось красными пятнами, а слюна брызгала во все стороны, орошая разбросанные на столе бумаги.

Я спокойно прошёл и сел в кресло напротив.

— Я не разрешал тебе садиться, щ-щенок! — взвизгнул Николай Григорьевич. — Встань, когда с тобой разговаривают!

Я даже не пошевелился в этом направлении, напротив, достал смартфон и принялся демонстративно скучающе листать новостную ленту.

— Да ты вообще оборзел⁈ — взревел Туманов.

— Вы, кажется, вызывали меня пообщаться о сестре. Есть какие-то новости о её исчезновении?

— Есть! — рявкнул князь. — Раз уж из всей семьи тебе дорога только Светка, то либо ты платишь мне сто миллионов, либо её выставлю на торги и продам тому, кто больше даст!

— И что, много дадут? — с показным безразличием поинтересовался я. — Ты же её Селивановым за шестьдесят миллионов уже обещал… А мне тут сто выкатил.

— Так то Селивановым… — чуть успокаиваясь и не видя особых возражений с моей стороны, тоже сбавил тон отец Игоря. — Да и деньги нужны были срочно, ну и возраст своё сыграл.

— Деньги от них получил уже? — спросил я вроде бы походя, не заостряя внимания, но самому ответ был весьма и весьма интересен. Насколько же глубока долговая яма Туманова?

— Да, получил, — махнул рукой князь, усаживаясь за стол и наливая себе в стакан бренди, но, судя по запаху, из достаточно дешёвых. — Поэтому и говорю, что сто миллионов надо, шестьдесят им вернуть и сорок на жизнь худо-бедную.

— И сколько из этой суммы пойдёт на её приданое? — полюбопытствовал я, внутренне закипая.

— Какое приданое? — ужаснулся князь Туманов. — Она — княжна! Её древняя кровь и есть её приданое!

— Княжна-то она — княжна, да только за душой у неё ни рожна, — пробормотал я себе под нос и добавил громче обманчиво спокойным и миролюбивым тоном: — Вот что, папенька, берите лист, ручку и пишите.

— Что писать? — нахмурился отец Игоря.

— Отказ от опекунства над Светкой с мою пользу в связи со сложным финансовым положением, — пожал я плечами, будто это было само собой разумеющимся.

— Это за сто миллионов-то? — встрепенулся тот. — Не-е-ет! Она больше стоит!

Тут моё терпение лопнуло. Я схватил чистый лист из пачки, ручку и грохнул ими об стол перед лицом Туманова.

— Значит так, гнида ты княжеская! Сейчас берёшь и пишешь всё, как я сказал! Я тебе не дед, бесконечно спонсировать не буду! Вот здесь, — я показал на телефон, всегда бывший у меня в руках в процессе разговора, — есть запись диктофона, где князь Туманов чистосердечно признается в совершенном акте торговли людьми, а именно собственной дочерью! Циничной, между прочем, торговле, ведь девочке ещё нет и шестнадцати! И я не премину этим воспользоваться при подаче заявления о смене опеки в императорской канцелярии.

— Ты не посмееш-ш-шь! — зашипел подобно змее Туманов, глаза его наливались кровью. — Наше имя будут полоскать не ветру! Мы станем париями! Ты Светку замуж не выдашь!

— Мне плевать на Тумановых! — я склонился над отцом Игоря и цедил слова с такой злостью, что даже Дезик зарычал. — Я скоро стану Озеровым, да и Светка тоже! А вы со своим княжеским ничтожеством будете ковыряться в той грязи, в которую ты сам загнал род своими карточными играми!

Я скорее почувствовал, как Туманов дёрнулся в мою сторону, нацелясь на телефон, чем заметил движение. Но всё же успел вовремя отпрянуть. Отцу Игоря помешали стол и Дезик, одним прыжком взгромоздившийся на него. Волкодав угрожающе зарычал, из его пасти закапала слюна. Туманов отшатнулся и упал обратно в кресло.

— Игорь, не смей так разговаривать с отцом! — услышал я со спины голос матери Игоря.

«Святая слепота, неужели она за годы жизни так и не поняла, кого полюбила? Бывает же такая безусловная любовь? Прости, Игорь, но я буду сейчас разбивать розовые очки этой женщины в дребезги!»

— Я, мама, разговариваю с ним так, как он того заслужил! — я включил запись на диктофоне, давая возможность княгине Тумановой услышать всю неприглядную правду о своём муженьке.

— Он не мог этого сделать! Я не верю! Это всё какие-то технические штучки! — она обошла князя со спины и обняла того за шею, выказывая поддержку. — Мой Котя не мог такого сделать!

Я же набрал деда и включил громкую связь:

— Дед, привет! У меня такой вопрос: сколько ты Туманову за пять лет назанимал, чтоб он долги закрывал и Светку на торги не выставил?

— Ну, если без учета стоимости операции… — задумался дед, — то миллионов сто пятнадцать точно будет. С операционными все сто семьдесят пять, но эти ты вернул.

— Он всё врёт, Танюша, — промурлыкал Туманов на ухо жене, — у него же не мозги, а желе! Маразм уже давно украл твоего любимого папеньку!

— Желе у меня вместо мозгов было, когда свою дочь за тебя замуж отдавал! — рявкнул Альберт Эдгарович — Лучше бы убил, дешевле обошлось бы!

Граф Озеров бросил трубку, а я остался стоять напротив княжеской четы Тумановых.

— Вы, папенька, пишите, пишите, не отвлекайтесь! Наличие маменькиного заступничества сути дела не меняет! Вы пишите отказ по всем правилам, а я не отдаю вас под суд императора как работорговца и не мараю ваше княжеское достоинство.

— Игорь, позволь отцу самому разобраться с проблемами! Не стоит вырывать Свету из семьи! — попыталась уговорить сына Татьяна Туманова. Вот только я не был её сыном. — Он пойдёт лечиться от своей зависимости, правда, дорогой?

Туманов перестал писать и принялся кивать головой, словно болванчик.

— Нет, маменька! — покачал я головой с сожалением. — Это не лечится! Игромания у него, может, и приобретённая, да только идиотизм врождённый! Пиши!

Туманову потребовалось долгих двадцать минут, чтобы написать отказ на один из своих самых ценных активов — дочь. И то его пришлось переписывать. Этот засранец в первом варианте всё-таки прописал стоимость выкупа в сто миллионов юнитов. Ну не идиот ли?

Зато это позволило беспроблемно навесить на него азартотоксикоз. Пусть теперь помучается, глядишь, может, что-то и дойдёт.

Сев в машину со всеми необходимыми документами, я взглянул на Дезика. Он посмотрел на меня и мотнул головой, мол, чего тебе?

— Слушай, я понимаю, что призвал служить тебя, но ты теперь ни на шаг от меня отойти не можешь? — поинтересовался я, чтобы понимать, насколько всё плохо.

— Игорь, — ответил на это Дезик, который сейчас был похож на волкодава. — Игорь меня призвал. Служение не выражается в том, чтобы круглосуточно находиться рядом. Если надо, я могу побыть в другом месте.

— Вот, мне надо, чтобы ты некоторое время побыл в другом месте, — сказал я, косясь на толстый ворох бумаг. — Я тебя сейчас отвезу в свой дом, пригляди за Оралиусом, чтобы он там бед не натворил. Хорошо?

— Идёт, — гавкнул Дезик. — А ты надолго? — он посмотрел взглядом, который явно говорил, что никуда он меня одного отпускать не хочет.

— Надеюсь, что нет, — ответил я и тяжело вздохнул. — Мне нужно подать заявление на опеку и в банк. Подтверждение счетов, отчёты и прочее. А ещё нужно спрятать в ячейке флешку с записью про торговлю. Вдруг пригодится?

— Ты так скучно всё это рассказываешь, — проговорил на это волкодав и положил морду на передние лапы. — Аж спать захотелось.

— Вот именно, — кивнул я и поехал в сторону своего нового дома. — Человеческая жизнь — очень скучная штука. Сплошная бюрократия.

Переделав все скучные человеческие дела, я, наконец, позвонил Гагарину. Тот давно ждал моего звонка, поэтому откликнулся сразу.

— В «Гурмане»? — спросил он, после того, как мы обменялись приветствиями. — А то есть хочется ужасно.

— Да, пожалуй, — ответил я и нажал на отбой.

За оставшееся время мне предстояло придумать предложение, которое заинтересовало бы Алексея. И потом решил, что по большому счёту самому Гагарину это, может быть, и неинтересно, но вот кому-то из бывших вояк, с которыми он в любом случае общается, непременно.

Встретившись, мы сначала от души поели, тем более, что кормили в ресторане очень вкусно. И лишь потом, откинувшись на спинки наших кресел принялись обсуждать насущное.

— А можно где-то в городе нанять телохранителя? — спросил я, видя, как расширяются глаза у моего собеседника. Сегодня я — любитель задать вопрос прямо в лоб без предысторий. — Просто мне сказали, что собственную службу безопасности, состоящую из магов, иметь нельзя.

— Нельзя, — усмехнулся Гагарин и поднёс ко рту бокал с холодным лимонадом. — Деятельность таких групп трудно регулировать. И для того, чтобы подавить подобную структуру, нужна более влиятельная структура. А зачем усложнять, когда все более-менее сильные маги и так в армии? — он хохотнул и поставил бокал на стол. — А вот насчёт телохранителей… Ну не знаю, в теории это могут быть обычные люди, — затем он замолк и посмотрел мне прямо в глаза. — У тебя что-то случилось?

— Случилось, — кивнул я, решив рассказать Алексею практически всё, что знаю. — Вчера я разговаривал с дедом Озеровым, и тот утверждает, что на мою машину в Монте-Карло специально навесили заклинание, которое и привело к дальнейшему взрыву и моей госпитализации.

— Ого! — мой собеседник покивал головой, признавая серьёзность положения. — И ты считаешь, что за тобой до сих пор ведётся охота?

— Учитывая, что все ниточки до того, как оборваться, вели к Серпухову, а теперь все знают о моём чудесном исцелении, да, — ответил я, не собираясь ходить вокруг да около. — Поэтому я и хотел предложить тебе нечто подобное сделать. Открыть тут какое-нибудь частное охранное предприятие и работать. Я бы стал твоим первым клиентом.

— Слушай, — Алексей, кажется, хотел отказать сходу, но тут же передумал и смягчился. — Ну на твою защиту я попробую кого-то найти и поставить. В конце концов, сам с тобой могу помотаться. Но вот структуру под это дело создавать…

— Ну а чего? Я тебе могу помочь с необходимым, — я понял, что хочу во главе охранного предприятия видеть только Гагарина и никого больше. — Офисом я тебя обеспечу, у меня теперь здание в центре Смоленска есть! С остальным — тоже помогу, чем смогу.

— Вообще предложение заманчивое, конечно, — медленно проговорил Гагарин. — Но в частном порядке у нас можно охранять только грузы и перевозки.

— Вот и чудесно, — ответил я и опустошил свой бокал с лимонадом. — Грузы бывают разные. Представим, что я тоже груз.

Я возвращался домой с приятным ощущением. На мою фразу, что и я могу быть грузом, Гагарин расхохотался и обещал подумать над моим предположением, оговорив при этом, что Игоря Туманова он защищать будет.

Не успел я выйти из ресторана, как мне позвонила Дарья.

— Привет, — ответил я ей, — соскучилась?

— Игорь, — произнесла она с улыбкой и выдохнула, а затем снова переключилась на ту тему, по которой позвонила. — Тут к тебе эм… посетитель.

— Да? — я приподнял бровь, не совсем понимая, что имеется в виду. — И что же он хочет?

— Ну, видишь ли, — добавив в голос скепсиса, произнесла Дарья, — по городу уже прошёл слух, что кто-то купил здание борделя, причём, заселять его обратно девочками не намерен. А коммерческую площадь собирается сдавать в аренду. Ну это уже я постаралась. Так вот и пришёл тут один фрукт… простите, адвокат. Говорит, готов поговорить об аренде помещения для адвокатской конторы.

— Адвокат говоришь? — я прикинул, что сейчас в свете оформления опеки над сестрой, а затем дальнейшего вступления в наследство Озерова, адвокат Туманову приходится очень сильно. — А как думаешь, хороший он адвокат?

— Как адвокат не знаю, — ответила Дарья, хмыкнув. — Но как человек — проныра жуткая. Сможешь подъехать, чтобы поговорить с ним?

— Да, конечно, скоро буду, — ответил я, выезжая на дорогу. — Пусть дождётся.

— Здравствуйте, — сказал мне Соломон Маркович, с жутким прононсом и вообще очень специфическим произношением. — Если таки ви являетесь хозяином всего этого безобразия, то я с удовольствием бы поговорил, как мы можем помочь друг другу.

— Ну, положим, Соломон Маркович, я знаю, как могу помочь вам, — проговорил я, но тут же понял, что для меня заготовлен спектакль, который переносить никто не собирается.

— Что ви, что ви, — он поднял руки перед собой, а затем положил их на деревянное покрытие стола с таким видом, будто бы это был его стол в личном кабинете, и это я пришёл к нему на приём. — Учитывая-таки сомнительную репутацию данного особняка, — начал он с полной убеждённостью, — не думаю, что многие замечательные люди заинтересуются площадью в нём. Боюсь-таки, что вы столкнётесь с полным непониманием и боязнью у некоторых джентльменов очернить своё резюме, так сказать, нахождением под вашей крышей.

Пока я его слушал, улыбка на моём лице расползалась всё шире и шире. Мне уже было интересно, к чему в итоге приведёт этого человека собственное рассуждение. Но, как оказалось, не всё было так просто.

— Однако за смешную по вашим меркам услугу, я-таки вполне берусь отбелить репутацию данного здания и обещаю, что помещения в нём будут сдаваться, как горячие пирожки, — он посмотрел на меня и протянул руку. — Идёт?

— А что ви таки предлагаете конкретно? — спросил я, полностью подражая его говору.

«Не надо, — попросил Игорь. — Ему наверняка будет обидно».

«Ничего, — отозвался я, наблюдая за реакцией пришедшего. — Он у нас вообще-то хочет себе помещение отжать».

— Ви меня простите, если я настолько неясно выразился, — не моргнув, продолжил Соломон Маркович, хотя по нему было видно, что мои слова его задели. — Я хочу получить скидку на помещение из-за его репутации. Вообще было бы неплохо предоставить его мне без оплаты на первое время. Но я обещаю, что другие, увидев мою адвокатскую контору в этом здании, сочтут его перспективным и сами ломанутся сюда за помещениями.

— Что ж, — согласился я, продолжая копировать его говор, — с удовольствием готов предоставить вам помещение, если вы в течение года будете-таки работать на меня бесплатно!

— Как ви могли подумать, что Соломон Маркович может работать бесплатно⁈ — всё-таки оскорбившись, адвокат поднялся со своего места. — Я до последнего думал, что мы с вами сможем договориться.

— А мы сможем договориться, — пообещал я уже нормальным голосом Игоря. — Но при том условии, что не будем любить друг другу мозг. Как вам такое предложение?

— Ну… — задумчиво проговорил Соломон Маркович и сел обратно на кресло. — Возможно, я немного переборщил с напором, — согласился он и посмотрел на меня с уважением. — Просто мне очень нужно помещение, а со свободными финансами, к моему стыду, пока не очень.

— Это не беда, — ответил я, садясь напротив него. — Я смогу вам помочь, а вы сможете помочь мне. Такая формулировка вас устроит?

— Вполне, — улыбнулся Соломон Маркович и снова протянул мне руку.

Но, прежде чем пожать её, я проговорил:

— И давайте договоримся, что о бесплатно речи не идёт, хорошо? Мы с вами друг другу будем предоставлять скидки, — я видел, как он погрустнел, но решимость заключить сделку его не оставила. — Идёт?

— Идёт, Игорь Николаевич, — ответил тот и с некоторым вызовом посмотрел мне в глаза. — А вам тоже палец в рот не клади. Буду рад с вами посотрудничать.

После разговора с новым арендатором я пошёл к себе на третий этаж.

В какой-то момент мне показалось, что я слышу где-то отдалённый вой. Но, как оказалось, не показалось.

Странные и сильно приглушённые звуки доносились со второго этажа. От моего внимания совершенно ускользнул тот момент, что звукоизоляция на втором этаже, возможно, лучшая в городе. Сделано это было для того, чтобы посетители соседних комнат не мешали друг другу в самый ответственный момент.

И вот в одной из комнат кто-то устроил шумную гулянку, которую с лестницы было едва слышно. Только для того, чтобы пробить такой слой звукоизоляции надо было ещё постараться, поэтому я даже не представлял, что творится внутри.

Когда я открыл дверь комнаты, стены которой были увешаны цепями, ошейниками и плётками, в меня буквально ударило запахом алкоголя и громким воем.

Пьяные в зюзю Дезик и Оралиус пели.

— Цербер бывает кусачим, только от жизни собачьей… — выводила одна из голов Дезика.

— Чем выше любовь, тем ниже поцелуи… — ныл где-то рядом инкуб, и каждая пасть заглатывала ещё по порции крепкого алкоголя.

— Он не лает, ни кусается, — подвывала вторая голова моего питомца, — а сразу бросается и отгрызает прохожему…

— Попробуй муа-муа, попробуй джага-джага, — перебивал его демон. — Попробуй, давай, мне это надо, надо! — и начал рыдать.

Одна из голов Дезика, которая была менее пьяной, вдруг увидела меня.

— Шухер! — зашипела она на остальных. — Хозяин пришёл!

— Хозяин, вылезяин, — передразнила её другая голова. — Залезяин, — пьяно захохотала и вдруг начала икать.

— Дезик, ты пьян? — спросил я с удивлением в голосе, потому что вообще не мог такого предположить.

— Нет, — откликнулась та голова, что пела про собачью жизнь. — Только понюхали.

— Ну-ка полай, — сказал я, даже не подозревая уровень алкоголизации. — Проверим.

— Лай-лай-лай, — откликнулась голова и принялась икать.

— И кто автор этого безобразия? — со смехом спросил я, пытаясь определить, насколько всё плохо. — Или с обоюдного согласия? Так сказать, для коллективной ответственности. Учти, Дезик, тебе всё равно в три раза сильнее попадёт.

— Вот такой ты неблагодарный, — проговорила мне вдруг самая трезвая голова.

— Это чего это я неблагодарный? — удивился я, решив выяснить недопонимания прямо сейчас. — Делаю всё, что попросите, иду на поводу. Вы тут нажираетесь, как свиньи, а я ещё и неблагодарный?

— Сволочь ты бессердечная, — подтвердила голова. — Оралик полгода сидит, голодает, ни одной женской титьки не видел. Диета, можно сказать. Даже освоил новый вид деятельности, ик… самоговно… самовного… само-гоно-варение, во! И как освоил! А ты его даже не покормил!

— А чем его кормить? — усмехнулся я, разводя руками. — Титьками? Женскими?

— Ну в переносном смысле, ну да, — я всё-таки переоценил трезвость головы Дезика. Она тоже была невменяема, но ещё хоть как-то говорила. — Надо его к женщинам отправить. Пусть соблазняет, не голодает. А то потеряем пацана, жалко, молодой ещё, даже штукарь не разменял.

— Так, понятно, — ответил я, понимая, что претензии предъявляются по сути, а что таким видом, так потому что — по пьяни. — А ты чего нажрался? За компанию?

— Сволочь ты, а не хозяин, — подвела итог голова Дезика. — Печеньки, сухаря от тебя не дождёшься. Служить заставил и не кормишь!

— Это я уже слышал, — ответил я, продолжая улыбаться. — Чем тебя кормить-то? Или ты за инкуба всё печёшься?

Дезик ничего не ответил, а упал пластом на пол рядом с бокалами, из которых они с пили самогон.

— Головы три, а мозгов ни в одной, — пробормотал я себе под нос, заметив, что у Цербера каждая голова пила из своего бокала. — Желудок-то один на всех.

— Люби меня, люби… — пропел на это Оралиус и свалился сверху на Дезика.