Каникулы бога Рандома

Глава 15

Несмотря на все заверения Лаки, Попадос всё-таки решил взглянуть на то, как Рандом мучается в парализованном теле. Говоря откровенно, он Попадосу уже давно стоял поперёк горла, а тут и вовсе захотелось Рандома развоплотить окончательно.

Но богов убить не так просто даже другим богам. Поэтому для начала его надо поместить в смертное человеческое тело.

Взглянув на Землю и конкретно на Рандома, Попадос пришёл в ярость.

Мало того, что тело, в котором находился его обидчик, ничуть не было парализовано, а скорее, наоборот, радовалось жизни. Так ещё на Рандоме ясно виднелся поцелуй Удачи.

— Ах ты, сучка крашенная, — пробурчал Попадос себе под нос. — Говоришь, что капризная и можешь отвернуться? А сама поворачиваешься в одну и ту же сторону? — он буквально кипел от ярости. Настолько, что почти не мог себя контролировать. — Вижу, как ярко горит твой лайк! Ну что же, тогда я уравновешу его Дизлайком!

И где-то в глубинах подземелий под Олимпом раздался страшный вой.

Покер!

Как же я люблю атмосферу этой игры. Столы с зелёным сукном, шелест карт и голосов, тихая классическая музыка… Но при этом все друг друга подначивают и подшучивают над проигравшими. Выпивают жидкость разной крепости, которая зачастую зависит от размера ставок. Хлопают девиц по всяким выпирающим местам.

Одним словом, отличная атмосфера, как по мне.

Итак, отец Туманова слил двадцать миллионов, на которые думал отыграть долг, но у него оставалось ещё сорок. И он поплёлся менять их на фишки. Вот же неугомонный. Видишь же, что не прёт, остановись! Но нет, пока не проиграется в пух и прах, не прекратит.

Эльвира Оболенская, видя, куда я иду, отвела меня за колонну и прижала к ней.

— Послушай меня, — никаких непристойностей, хоть я был и не против, а предупреждение. — К Минееву за стол не садись! У них там уже отработанная схема, сначала дают выиграть немного, а затем раздевают до нитки.

— И все об этом знают? — спросил я, удивлённый её откровением. — И молчат?

Она пожала плечами, отпуская меня, но не выходя из-за колонны.

— Постоянные игроки знают, — тихонько сказала она. — И многие предпочитают играть за другими столами либо с минимальными суммами. Либо, как твой отец, ставят раз за разом, надеясь выиграть. Но вот эта троица: Минеев, Котенин, Барк — они выигрывают всегда, если речь идёт о приличных ставках.

— Не понимаю, почему сюда вообще ходят, — я по-прежнему не понимал логики. Ну если ты знаешь, что тебя обманут, зачем же туда идти? — Куда власти смотрят?

— Да они сами в своём роде власть, — грустно усмехнулась репортёрша, а затем посмотрела мне в глаза. — Идти против них бесполезно, а с остальным… Не знаю, такова уж человеческая психология. Некоторым хочется, чтобы их обманули.

— Что ж, — ответил я, ободряюще похлопав Эльвиру по плечу. — Тем интереснее будет игра. Я же говорю, бог Рандом не даст меня в обиду и позволит выиграть!

С первой же игры Минеев и сотоварищи взяли банк в шестьдесят миллионов. А это значит, у них самих должно было быть не меньше. Итак, на троих у них сто двадцать миллионов юнитов, а у меня что-то около двадцати пяти. Изначальная диспозиция не очень, если честно.

Впрочем, у меня был ещё козырь в рукаве, если можно так выразиться. Да и чего там только не было.

Но я собирался играть предельно честно. Ровно настолько, насколько это возможно.

После игры освободилось три места. Я занял своей именной карточкой приглянувшееся мне, между Барком и отцом.

«Игорь, — проговорил я, глядя на карточку, лежащую на столе напротив роскошного кресла. — Нам с тобой срочно надо заказать именные карточки, визитки или что-то подобное. Надоело уже кастовать всё из салфеток».

«Я не против, — ответил мне Туманов. — Только это надо тебе запомнить. Или мне будильник поставить?»

«Просто напомни, будь добр, — попросил я, оглядывая стол и саму комнату. — А то я могу запамятовать».

Что интересно, в комнате не было стандартного шулерского оборудования. Никаких зеркал, магнитов, краплёных колод и прочего, на чём можно было бы поймать устроителей.

А это означало только одно. Дело было не в антураже. Для обмана использовался человеческий фактор. Они как-то договаривались между собой. Барк, Минеев и Котенин.

Отправившись за фишками, я встретил своего отца. Тот, воровато озираясь, нёс остаток денег, переведённых в пластиковые кружочки с цифрами.

— И ты тут? — прошипел он, столкнувшись со мной. — Шпионишь за мной?

— Ты же помнишь, что проигрыш равен поражению в постели? — поинтересовался я, проигнорировав его вопрос. — Готовься, я тебя предупреждал!

— Да что ты мне всё угрожаешь! — Туманов-старший буквально бушевал. — Я сейчас отыграюсь и поеду домой в плюсе!

И тут я подумал, что действительно было бы неплохо дать ему отыграться. Деньги-то даже не его, а тётки. И вот ей-то я их и намерен был вернуть.

— Впрочем, да, — проговорил я с мрачной усмешкой, — твоя сексуальная жизнь уже давным-давно зависит от предпочтений твоих кредиторов. Молись, чтобы они не изменились.

— Не понял⁈ — Николай Григорьевич побагровел. — Ты на что это намекаешь?

Но я уже шёл за фишками с довольной улыбкой, играющей на губах.

Третьим, кроме меня и Туманова-старшего, против троицы постоянных игроков, сел мужчина лет пятидесяти с военной выправкой. Но о его боевом прошлом куда прямолинейнее заявляли шрамы, испещрившие всё лицо.

— Алексей Гагарин, — представился он, протягивая мне руку.

Остальные, собравшиеся за этим столом, его, кажется, знали.

Я пожал протянутую мне руку и отметил, что она невероятно сильна. Такое ощущение, что моя ладонь попала в клещи и её сжали. Но очень аккуратно, чтобы ничего не повредить. Возможно, так же мог приветствовать человека какой-нибудь кибернетический организм.

Я даже проверил на всякий пожарный, но нет, Гагарин был обычным человеком. Но чрезвычайно тренированным.

— Сына приучаешь? — съязвил Минеев, усаживаясь на своё место.

За его спиной стоял приказчик, а попросту говоря, слуга для всяких поручений. С правой стороны находился столик, на котором расположились напитки, салфетки и прочая мелочёвка, без которой хозяин покерного клуба не мыслил своего вечера.

Отец хотел что-то ответить на вопрос, заданный без уважения и приязни, а просто, чтобы походя уколоть. Но Игорю было не десять и не двенадцать. Он сам мог за себя ответить. Правда, у меня это получилось лучше.

— Тут, скорее, обратная ситуация, — произнёс я, глядя прямо в глаза хозяину клуба. — Пришёл показать, как надо играть.

— Ну-ну, — лениво ответил на это Минеев, оглядывая меня высокомерным взглядом.

Мне было плевать. Совсем скоро всё изменится, и его глаза будут выражать недоумение. Это вообще моё любимое зрелище — наблюдать, как высокомерные люди теряют уверенность в себе.

Я прикоснулся пальцами к бархатной поверхности стола, и знакомые мурашки удовольствия пробежали по спине. Сегодня я был на своём месте.

Сегодня мне было подвластно всё.

Вот только нужно быть осторожнее, чтобы этого не поняли другие. А то они могут и не поставить на кон всего того, что мне нужно.

— По миллиону? — предложил Гагарин, судя по всему, прощупывая обстановку. — Или как?

По мне, ставка в миллион на первом же круге была достаточно большой. Другой вопрос, как тут поднимали ставки. Если сразу и сильно, тогда ладно, но так играть будет не каждый.

— Давайте для начала, — проговорил Минеев. — Но вообще это, конечно, мелочи.

Ну, если для него миллион — мелочь, то примерно понятно, какими они тут объёмами ворочают.

Раздали карты. Ничего выдающегося. Пятёрка и десятка. Можно было сразу пасовать, но я решил дождаться расклада.

Выложили три карты.

Десятка и пятёрка на столе. Хм, две пары в первом же круге. Не хотелось бы с самого начала играть с полной отдачей. А то ещё возникнут подозрения, оправдывайся потом. Но и карту терять не хотелось. В следующий раз могло не выпасть вообще ничего.

— Поднимаю до пяти, — сказал Барк и глянул слегка мимо Минеева.

Ага, вот оно что. Они общаются условными сигналами, которые недоступны для считывания остальным игрокам за столом. Кто-то из них был слабеньким телепатом. Но его умений было достаточно, чтобы создать линию связи между тремя игроками.

Но интересно было другое. Они совершенно не боялись, что их засекут. И это при том, что никакой проверки на телепатию я тут не увидел. Что означало только одно: телепат сюда просто не попадёт. Они знали всех, кто попадал в их покерный клуб.

Всех, кроме одного.

Впрочем, телепатией в их понимании я не владел. Я не читал их мысли. А видел их при желании. Именно такими, в основном, полуоформленными, какими они и находятся в голове.

— Пас, — ответил хозяин клуба и положил карты на стол. — Играйте, господа.

Остальные сравняли ставки, и на кону оказалось двадцать пять миллионов. Если пасануть на следующем ходу, то Туманов старший получит всё то, что проиграл первым кругом.

Хотя нет, я не готов отдавать ему партию. Пусть даже незначительную. Это пока не вопрос жизни и смерти.

Дилер открыл ещё одну карту. Туз крести.

Мне ни о чём. Пройдясь беглым взглядом по лицам остальных, я увидел, что никому из присутствующих он не пришёлся в масть.

Все сидели со скучающим видом и даже поднимать ставку не стали. Хотя минимальные комбинации были и у Барка, и у Гагарина, и даже у Туманова-старшего. У одного Котенина не было ничего. Он сидел за компанию. Может, выпотрошить его?

Я прикоснулся к картам. Пластик был очень приятный для пальцев. Этими картами хотелось играть и играть.

На первом круге всё обошлось малой кровью, если можно так сказать. Котенин положил карты, когда открыли последнюю — девятку. Барк излишне поспешно выпрямил спину. Ясно, что у него пара девяток. А вот какая первая? Если десятки, то мы поделим банк с ним. Но почему-то я полагал, что у него пятёрки.

И оказался прав. А вот у Гагарина и Николая Григорьевича оказалось по десятке и более младшей паре.

— Банк делится на троих игроков, — огласил дилер итоги первого круга.

Что ж, для начала очень даже неплохо.

На второй круг принесли новую колоду, которую затем тщательно перемешали.

По красноречивым взглядам между Барком и Минеевым, я понял, что первым недовольны. Ну и пускай. Сегодня никем довольны не будут.

Ситуация, в целом, повторилась. Только я сразу спасовал, так как ничего интересного в моих картах не предвиделось. Да и совсем другая задача передо мной стояла на этот раз.

Я хотел, чтобы отец Игоря отыгрался и ушёл из-за стола. Решил дать ему последний шанс, так сказать.

И, собственно, всё прошло, как по нотам. Общий банк оказался что-то около тридцати миллионов. Гагарин спасовал чуть позже меня. За ним Барк. Поэтому на тридцатку претендовали трое. Минеев, Котенин и Туманов-старший.

Я прикрыл глаза и заглянул в карты к отцу Игоря. Знал, что там мусор, но тот зачем-то продолжал играть. У него была пара четвёрок, на которую он и рассчитывал. Вот только на столе уже лежали два валета. А это означало, что ещё один валет в руках Минеева или его подельника автоматически приносил им выигрыш.

Но они не спешили повышать ставки, из чего я сделал вывод, что валета ни у кого нет. Что ж, это шанс.

Последней картой вышла двойка. Фулл хаус, дорогой папаша. Забирайте деньги и валите.

Но Туманов-старший, сжав кулаки от радости выигрыша, после того, как все вскрыли карты, вставать из-за стола не торопился.

— Папенька, — проговорил я, косясь в его сторону. — По-моему вы хотели отыграться и всё? Так вы мне говорили? Вы взяли десять миллионов плюсом. Кажется, достаточно?

— Да ты что⁈ — из-за азарта, буквально выплёскивавшегося из всех щелей, он не мог говорить спокойно. Он почти кричал. — Куда я уйду⁈ Мне только карта попёрла!

— Но ты же мне обещал! — холодно и чуть ли не враждебно произнёс я. — Забирай деньги и езжай домой к матери. Она и так с ума сходит из-за сестры. А ещё ты.

— Не учи отца, и баста! — взревел Туманов. — Ничего я тебе не обещал! Всё! Сиди, играй, и мне нервы не трепли!

— Что ж, — я отвернулся от него чуть ли не с выражением брезгливости. — Это было моё последнее предупреждение. Дальше пеняйте на себя.

На людей за столом, судя по всему, произвела впечатление наша пикировка. Они смотрели на нас с интересом. Особенно, как я заметил, их зацепил мой переход с «вы» на «ты» и обратно. Эдакий сыновий демарш.

На третий круг ставки уже подросли.

Минеев пасанул сразу, но отличные карты были у Котенина. Ему подыгрывал и Барк.

Когда знаешь, кто входит в группу, легко следить за их взаимодействием.

И карты у подельника хозяина клуба были очень и очень. После открытия первых трёх карт он тут же поднял ставку сначала до десяти, тут пасанул Гагарин. А затем и до пятнадцати. Тут нас покинул Барк. Итого общий банк составил шестьдесят миллионов.

Я сидел с двумя двойками, точно зная, что это только начало. Несмотря на две девятки и даму на столе. Не знаю, на что надеялся Туманов. У него не было ни девятки, ни дамы. Была десятка, но рассчитывать на стрит с такими картами и уж тем паче с такими ставками — бред.

Четвёртая карта на столе — двойка.

Котенин блестит и лоснится. Но он рано радуется.

— Поднимаю до тридцати, — сказал он и пододвинул практически все свои фишки.

— Отвечаю, — со странной дрожью в голосе, проговорил Николай Григорьевич. — Да.

«У него же ни черта нет? — спросил Игорь, хотя это был даже не вопрос, а утверждение. — Вообще?»

«Нет, — проговорил я. — Он только что поставил целое состояние при полном отсутствии комбинаций».

«Дурак, — печально сказал Игорь. — Какой же дурак!»

— Поддерживаю, — сказал я и приветствовал ещё одну двойку, вынырнувшую ко мне из колоды.

— Открывайте ваши карты, господа, — проговорил дилер.

Туманов швырнул свои карты на стол рубашками вверх, что говорило о полной капитуляции. Но не встал сразу, а решил дождаться, что же там у других.

— Фулл хаус, — ожидаемо проговорил Котенин и выложил на стол даму и девятку.

При этом он настолько был уверен в себе, что потянулся за фишками.

— Каре двоек, — сказал я и аккуратно положил свои карты к открытым двойкам на столе.

Котенин сглотнул, Барк спал с лица, Минеев нахмурился.

Гагарин улыбнулся. Нравился мне этот мужик, что ни говори.

Отец смотрел на меня со слезами на глазах.

— Дай, — выкрикнул он и протянул ко мне руки. — Дай! Дай мне! Дай, я отыграюсь. Я отыграюсь и всё тебе отдам!

— Нет, — ответил я. — Мы уже всё обговорили.

— Дай! Ну дай же мне немного! Двадцать миллионов! И я всё отыграю! — он тянул скрюченные пальцы сначала ко мне, а затем решил сгрести жетоны.

— Я прошу вывести из комнаты дебошира, — попросил я дилера и повернулся к Минееву.

Тот кому-то кивнул, и к отцу подошли очень вежливые, но большие и сильные люди.

Он сразу сник, бросил на меня ненавидящий взгляд и вышел из-за стола.

Следующий круг я сбавил обороты. Даже более того. Я стал играть чуть ли не как отец Игоря, делая ставки при полном отсутствии комбинаций.

Но этим я преследовал вполне определённую цель. Мне нужно было показать, что я поймал эйфорию от выигрыша и совершаю бездумные действия. Иначе со мной просто не будут играть.

Зато был очевидный плюс: за столом оставалось лишь четыре человека. В этом круге мне пришлось проиграть около тридцати миллионов. Но, так как выиграл Гагарин, я даже не особо расстроился.

И даже то, что он раскланялся после выигрыша, не стало для меня разочарованием. Хотя шестьдесят миллионов вместо девяноста было очень уж рисково. Но меня радовало, что человек остался с деньгами.

А вот следующие три круга дались мне уже с трудом.

Не знаю, кому там молились Минеев и Барк, но карта им пёрла просто по сумасшедшему.

Я едва-едва остался при своих, и то с огромным трудом.

И вот тут вынесли краплёную колоду.

«Ох, ребятки, — подумал я. — Вы так меня боитесь, что решили рискнуть?»

Что ж, поиграем вашими картами. Но по моим правилам.

Я наслал на дилера чих, и поэтому он стоял и изо всех сил пытался не чихнуть. На него было больно и смешно смотреть одновременно. Потому что из глаз его капали слёзы, но он всё сдерживался и сдерживался.

И только это позволило мне сделать так, что Барку ушла не та карта, которая должна была. Сорвался флеш рояль.

Ну ничего, дорогой, я бы на твоём месте молился, чтобы у тебя в этой жизни вообще хоть один флеш рояль ещё был.

И поэтому страховочное каре тузов Минеева, которое он вознамерился собрать, имея двух тузов на руках, стало их основной комбинацией.

А вот у меня дела оказались не так хороши, как хотелось бы. И я знал, почему. Мне специально раздали эти карты. С ними я должен был до последнего надеяться, но не получил бы желаемого. На столе лежали туз крести, девятка и валет червей. У меня были восьмёрка и десятка. И вот самое хреновое заключалось в том, что восьмёрка моя была бубновой. Поэтому даже дама, выпавшая четвёртой, не могла меня по идее спасти.

Я обожаю карточные игры.

И всегда играю в них честно. Конечно, на своём уровне.

Но есть одно «но». Если ты заведомо знаешь, что играешь с шулерами, то запрет на обман снимается.

Когда положили даму, Барк аккуратно опустил свои карты рядом. Практически все его фишки стояли сейчас на кону, так что он расписывался в собственном проигрыше.

— Поднимите ставку, уважаемый? — поинтересовался Минеев. — Или открываем карту и вскрываемся?

Дилера к тому моменту уже заменили, так что никаких неожиданностей не произошло.

Я положил карты рядом с собой.

— Ол ин, — ответил я, кивая хозяину клуба, сидевшему почти напротив меня.

Я видел, как он обалдел и даже проверил, какие карты у меня в руках, переживая, что что-то напутал. Но нет. Он явно видел, что у меня не червовая восьмёрка, а бубновая.

Вот только…

Последней картой ожидаемо открылся пиковый туз.

— Каре тузов, — с видом победителя проговорил Минеев.

— Флеш, — ответил я под ехидными улыбками его подельников. — Стрит флеш.

И перевернул карты вверх картинками.

— Но у вас же… — начал было он и запнулся. — Но ведь…

— Что⁈ — я даже сделал вид, что испугался и пригляделся к картам. — Да нет, стрит флеш, всё в порядке.

Да, восьмёрка была уже червовой.

Минеев встал, ударив кулаком по столу.

— Я не знаю…

— Предлагаю отыграться, — ответил я. — Всё это, — я двинул фишки к центру стола за долг моего драгоценного папеньки.

— Идёт, — сквозь зубы процедил Минеев, после длительного, чуть ли не минутного раздумия. И сел обратно за своё место, после чего опрокинул поданную ему рюмку коньяка. — Но только новой колодой.

— Как скажете, — я развёл руками.

Теперь за мной следили усиленно. Я не должен был выиграть эту партию.

Вот только флеш рояль может быть только один, не так ли?

Дилер не понимал, что происходит. Минеев не понимал, что происходит. Никто не понимал, что происходит.

Кроме меня.

Я люблю карты. И люблю покер.

А ещё больше я люблю, когда мне везёт.

— Флеш рояль, — сказал я, вставая под ненавидящим взглядом Минеева. — Партия.