Каникулы бога Рандома

Глава 11

Вернувшись в Смоленск, я уже не верил, что существуют такие места, как Монте-Карло. Не говоря уж об Олимпе. Весь искусанный комарами, так как не пожелал растрачивать божественную благодать на охрану от них и с голодным урчанием в желудке.

«Где тут можно нормально поесть? — спросил я Игоря, чем в очередной раз ввёл его в ступор. — В смысле, именно поесть. Желательно, без последствий».

«Я обычно ел дома, — были бы у Туманова плечи, он бы ими пожал. — Но говорят, что в „Гурмане“ неплохо кормят. Ещё есть ресторан „Русский“, но тебе там может не понравиться».

Гурман так гурман, решил я и проложил туда дорогу по навигатору, решив прогуляться, благо, погода была просто замечательная. Вечернее майское солнце уже грело совсем по-летнему, но в воздухе всё ещё чувствовались весенняя свежесть и запахи цветущих садов.

Проходя мимо небольшого офисного здания, я засмотрелся на цветущий куст с прекрасными розовыми цветочками, поэтому совершенно не заметил, как из двери вылетела взбешённая блондинка в деловом одеянии и с кучей папок в руках.

Впрочем, она тоже не смотрела, куда двигается, поэтому, вполне ожидаемо, мы столкнулись, а папки и бумаги из рук девушки разлетелись вокруг нас.

— Да смотреть же надо, куда прёте! — чуть не плача, заявила мне блондинка и нагнулась, чтобы собрать разлетевшиеся из рук документы.

Присмотревшись к ней в такой позе, я решил, что фигура у неё не просто сногсшибательное, а прямо-таки божественная. Оказывается, на Земле таких не мало. Или это мне всё чаще попадаются столь фигуристые девушки? Лаки, твоих рук дело?

Что касается волос, то они оказались очень светло-русыми, но естественной окраски, что мне всегда очень нравилось.

— Простите, — сказал я, нагибаясь рядом с ней, чтобы помочь. — Загляделся на тот куст.

— Это сакура, местная достопримечательность, — ответила девушка, всё ещё сдерживая рыдания, готовые прорваться наружу, но при этом голос ещё был полон праведного гнева. Поэтому нейтральная фраза, сказанная в таком тоне, показалась мне весьма забавной.

Ну и при всём при этом, врезавшаяся в меня блондинка была весьма аппетитной штучкой: высокая и красивая грудь, выглядывающая из разреза блузки, юбка-карандаш, обтягивающая всё, что надо, и умопомрачительно стройные ножки. Поэтому я решил задержаться и помочь ей.

Когда все до единой бумаги были собраны и, наконец, водворены обратно в папки, она обратила на меня своё внимание.

— Спасибо, что помогли, — проговорила она, правда, без особой благодарности в голосе. — Хоть что-то не наперекосяк в этот ужасный день!

— Что такого могло случиться у столь прекрасной барышни, чтобы она вся горела от гнева… — поинтересовался я, пользуясь тем, что девушка ещё не убежала от меня, качая своими божественными бёдрами. — И в то же время едва сдерживалась от слёз?

— Да много чего! — неожиданно она пошла на диалог, что не могло меня не радовать. — Сделка сорвалась, начальник — козёл, да ещё и ноготь сломался! — Она втянула воздух носом, удерживая себя на грани истерики.

— Ну да, — сказал я, выражая своё полное сочувствие её ситуации. — Бывают такие дни. Ещё и стрелка на колготках…

Последнее я сказал зря.

— Ну, блин! — воскликнула девушка, обернулась назад, одновременно поднимая ногу, чтобы разглядеть зацепку. — Блин-блин-блин! Это последние приличные колготки! В чём на работу-то? — плотина, сдерживавшая её, рухнула, и она расплакалась, не имея возможности даже закрыть лицо руками, так как в ладонях сжимала папки с бумагами.

Я легонько приобнял её за плечи и почувствовал, как они вздрагивают. Затем забрал папки и позволил ей несколько минут просто постоять так, прикрывая текущие слёзы.

Проходящие косились на неё с жалостью, а на меня с презрением, видимо, считая, что это я — корень всех бед блондинки.

Наконец, её отпустило, она взяла себя в руки, приняла у меня папки, посмотрела в глаза и натянуто улыбнулась.

— Спасибо вам, — проговорила она, глядя мне прямо в глаза. — Вы мне очень помогли. Простите, что задержала вас. Всего доброго.

— Послушайте, драгоценная моя, — проговорил я, одновременно посылая ей лучи добра, тепла и поддержки. — Я понимаю, что у вас сегодня всё не клеится и из рук вон сыплется, поэтому я предлагаю угостить вас ужином, чтобы пораньше уже завершить череду обидных неприятностей. Пусть они останутся в прошлом, — я подмигнул ей, но не пошло, а ободряюще.

— Да не могу я, у меня ещё рабочий день… — она спохватилась, попыталась посмотреть на часы, но у неё это не получилось.

— Полагаю, он уже закончен, барышня… — и тут я понял, что оказался настолько очарован незнакомкой, что до сих пор даже не познакомился. — Как вас, простите, зовут?

— Дарья, — ответила она и первый раз за время нашего знакомства улыбнулась вполне искренне, отчего расцвела просто невероятно. — Дарья Строгова, — она осмотрела меня с головы до ног и добавила: — Но в таком виде, к сожалению, я с вами никуда пойти не могу, — она смешно сложила губки. — Увы.

— Ничего страшного, — ответил я, понимая, что просто не хочу упускать Дарью из виду. — Перед ужином я предлагаю вам восполнить запас носочно-чулочных изделий, но исключительно в части чулочных, — говоря всё это, я отчаянно надеялся, что не выгляжу полным идиотом. — Ибо столь крышесносная барышня, как вы, Дарья, должна носить исключительно чулочки.

— Это ещё почему? — поинтересовалась она, выражая одновременно удивление и подозрение. — Скажите-ка!

— О, Дарья, прекрасное создание, дитя богов, — я уже понимал, что меня несёт хуже, чем со вчерашнего самогона, но остановиться уже было выше моих сил. — Вы же поймите, появись вы на работе в чулках, и начальник станет добрее и сговорчивее, и продажи пойдут в рост…

— Да что вы мне такого предлагаете, а? — она, кажется, всё поняла слишком буквально. — Одеть меня в чулки? А потом что? Мне вот начальник уже напредлагал всего, до сих пор отойти не могу! А я не такая!

— Стоп-стоп-стоп! Я предлагаю только новые чулки и поужинать, — ответил я, глядя на её восхитительный носик, который после тирады поднялся к редким облакам на синем майском небе. Вся она была естественной и совершенной. — Ещё могу предоставить свои уши, — я снова подмигнул ей. — Потому как рот у меня будет занят пережёвыванием пищи.

Я видел, что она всё ещё сомневается. Ей очень хотелось пойти, но она боялась нарушить устоявшийся порядок действий: работа-дом-магазин-работа. Мне нужно было совсем чуть-чуть подтолкнуть её в непростом выборе.

— Кстати, — спросил я, делая вид, что с самого начала был только этим и озадачен. — А где лучше поужинать? В «Гурмане» или в «Русском»?

И тут я увидел, как её глаза загорелись.

Главврач швейцарской клиники как раз собирался выйти на обед в ближайший ресторан, где у него заодно была запланирована одна важная встреча, когда ему позвонил охранник.

— Сэр, — сказал он, даже забыв поздороваться, потому что звонил по спешному делу. — Камеры не работают по всему периметру.

— Ну так почините, — ответил плешивый мужичонка, негодуя, что всё происходит так не вовремя. Мало того, что ему приходится крутиться, как ужу на сковородке, чтобы выплатить все повешенные на него долги, так ещё и техническая сторона клиники, его единственной надежды на достойную жизнь, даёт сбой. — Или я должен отвлекаться, чтобы вызвать бригаду?

— Простите, — немного опешил охранник, потому что совсем не такого ответа ждал от главврача клиники. — Но у меня протокол.

— Можете засунуть его, знаете куда? — хозяин клиники был просто в бешенстве, поэтому мало контролировал своё поведение.

— Внутренние камеры, если что, тоже вырубились, — холодно проговорил охранник и повесил трубку.

«А могут ли все камеры одномоментно отключиться? — подумал главврач. — Может быть, короткое замыкание где-то на входном кабеле? Или какие-то проблемы с серверами? Ну почему я-то этим должен заниматься?»

И тот момент, когда он уже был готов выйти на обед, дверь в его кабинет влетела внутрь, распахнутая с ноги, и едва не задела самого главврача. Но носом он почувствовал поток воздуха, который она создала.

Тут же в кабинет ворвались несколько человек в военной форме без опознавательных знаков.

— У меня же есть ещё три дня! — запричитал главврач, решив, что это пожаловали его кураторы по Туманову. — Я уже почти продал виллу. Я обязательно отдам все деньги! Не убивайте меня!

— А вот с этого места подробнее, пожалуйста! — проговорил очевидно начальник группы, лицо которого было скрыто специальной маской, какие используют военные. — Какие три дня? Кому ты должен денег?

Но именно в этот момент хозяин клиники смекнул, что пожаловали к нему отнюдь не заказчики. А кто-то совсем из другой оперы.

Хотя с теми же методами. И с таким же русским акцентом.

— А вы кто? — спросил он, жалея, что оказался довольно далеко от стола, где у него была тревожная кнопка. Неосознанно он посмотрел в ту сторону.

— Мы — люди с вопросами, — ответил ему тот, что командовал военизированной группой. — А вы — тот, кто на них отвечает. На кнопку не надейтесь, мы её тоже отключили.

— Я вам ни слова не скажу, — ответил главврач и бочком-бочком двинулся к своему столу.

По кивку старшего двое из подчинённых достали кресло из-за стола хозяина клиники и поставили его на середину кабинета. Другие двое взяли главврача под руки и посадили в кресло, тут же примотав руки к подлокотникам.

— Вы что, с ума сошли? — с холодной яростью проговорил он, глядя в глаза начальнику группы. — Тут вам не варварская Россия, а цивилизованная Европа! Тут нельзя так поступать! Вы ответите перед законом!

— Ответим, — кивнул ему русский. — Но только после вас.

Хозяин клиники отчаянно пытался рассмотреть хоть какие-то подробности внешности нападавших, чтобы потом иметь возможность опознать их. И тут ему показалось, что на переносице между глаз он видит шрам. Присмотревшись, он понял, что так и есть. Шрам от осколка гранаты, скорее всего. Значит, он там не один.

— Вы не имеете права, — холодно проговорил главврач.

Командир группы кивнул одному из подчинённых, и тот, закатав рукав привязанному к креслу человеку, ввёл ему какую-то жидкость из шприца.

— Что это за гадость⁈ — взвился он. — Что вы мне ввели⁈

— Ничего смертельного, — последовал ответ. — Сыворотка правды. Слегка магическая, потому что обычная не работает.

— Я не буду!..

— Итак, приступим, — спокойно, не обращая внимания на вопли главврача, проговорил главный среди вояк. — Какими такими чудесными технологиями вы подняли на ноги Туманова?

Вопрос был настолько неожиданным и настолько выбивался из колеи, что главврач опешил. Он открыл рот и несколько раз сделал движения подобные тем, что совершает рыба, оказавшись на земле вместо привычной среды обитания.

— Я не… — к своему удивлению, он буквально хотел поделиться с этим человеком правдой. Он уже не мог её утаивать. — Мы ничего не делали. Мы имитировали операцию и должны были тихонечко убрать Туманова под видом осложнений. Но он выжил. Более того, встал и пошёл. Это настоящее чудо. Это не мы.

— Вот как, — военный явно удивился тому, что услышал. — Тогда давайте пойдём по порядку. — Кто заказал вам смерть Туманова и как тот сюда попал?

Главврач попытался развести руками, но они были намертво примотаны к креслу.

В дверь постучали, но начальник группы приложил палец ко рту, и хозяин клиники кивнул.

— Эй, сэр, с вами всё в порядке? — крикнул из-за двери охранник. Но его было еле слышно, звукоизоляция тут была прекрасная. — Или вы уже ушли? — он подождал некоторое время ответа, а когда того не последовало, проворчал себе под нос уже на грани слышимости: — Ушёл, видимо. Вот ничего его не интересует, кроме прибыли!

— Итак, я слушаю, — проговорил командир военизированной группы.

— Туманов поступил к нам полгода назад, — проведя языком по пересохшим губам, проговорил хозяин клиники. — После аварии. Случай казался заурядным, но через несколько дней с нами связался некто Серпухов и навёл справки о состоянии здоровья молодого человека. Когда он понял, что тот, хоть и плох, но находится в стабильном состоянии, предложил под видом операции, а точнее, осложнений на её фоне, убить его. Сумму он предложил очень хорошую, а у меня же потребности… Я согласился. Но мы ничего сделать не успели, потому что Туманов… выздоровел. Этого не могло случиться, так что я не знаю, как это объяснить.

— Так, — проговорил начальник захвативших клинику людей. — Становится понятнее. А почему Серпухов хотел убить Туманова, вы не знаете?

— Нет, не знаю, — главврачу вдруг стало горячо-горячо в области грудной клетки. Медицинское образование, полученное в Сорбонне, подсказывало ему, что перипетии последних дней не прошли даром. — Мне плохо.

— А кто навещал Туманова? — проигнорировав последние слова маленького плешивого человечка, спросил человек в военной форме без опознавательных знаков. — Сейчас ответишь, и дадим тебе лекарства, какие нужно.

— Никто его не навещал, — хозяин клиники уже хрипел. Он говорил только потому, что не мог не говорить из-за сыворотки. — Ходил к нему только дон Гамбино из этой же клиники. Они вместе выписались в один день и улетели на вертолёте Гамбино, — мужичок говорил отрывисто, пытаясь вдохнуть больше воздуха, но у него это уже не получалось.

— Чего болит-то? — понимая, что коротышке действительно плохо, спросил военный. — Каких лекарств дать?

— Инфаркт, — ответил привязанный к креслу и уронил голову на грудь.

Он был мёртв.

— Фил, ты что ему вколол? — обеспокоенно поинтересовался начальник группы.

Боец взял его за подбородок и поднял голову, но та безвольно упала обратно на грудь. Проверил пульс на шее, но всё было тщетно. Человек, желавший когда-то убить Туманова, был мёртв.

— Да ничего такого, сыворотка обычная, — ответил тот, кого назвали Филом. — Мы её сто раз пробовали на людях. И никто не умирал.

— Походу, сердце не выдержало, — со вздохом сожаления проговорил начальник группы. — Запускай артефакт и уходим, пока нас не накрыли.

— А кем ты работаешь, Даша? — спросил я, когда мы уже пили кофе и болтали легко и просто, перейдя на «ты». — Если не секрет, конечно.

— Да нет, конечно, — она задорно отмахнулась рукой. Вообще, забыв о своих проблемах, она стала ещё чудесней. — Я — стажёр-риелтор.

Я буквально поперхнулся кофе, который как раз пил в этот момент, и прикрыл ладонью лицо, чтобы она не увидела, как кофе течёт у меня даже из носа.

— А с виду приличная девушка, — не сдержался я и сразу же пожалел о своих словах.

— Что-то не так? — спросила она, хлопая длиннющими ресницами. — Просто, это же обычная работа… — она явно смутилась, а я этого не хотел. — Или ты имеешь что-то против риелторов?

Быстро привёл себя в порядок, вытерев все последствия салфеткой, и улыбнулся.

Игорь в моём сознании ржал, как конь.

«Это судьба! — издевался он надо мной. — Ты обречён».

«Это точно не Судьба, — ответил я, слегка надменным тоном. — Её я знаю!»

— Нет-нет, всё в порядке, — ответил я Дарье, пытаясь свести всё на шутку. — Просто я сегодня уже имел удовольствие общаться с риелтором, и вот там всё закончилось о-очень грустно.

— А, если не секрет, поделись, что произошло? — спросила она с интересом, глядя на меня. — Чтобы мне подобных ошибок не делать.

— Ну, видишь ли, — в мои планы, если честно, не входило болтать с ней на подобные темы, а, с другой стороны, с ней было настолько легко, что слова лились сами. Почти как из того самого риелтора. — Я ищу усадьбу, чтобы основать там своё родовое поместье. Ну вот и позвонил вчера в эти самые, как их… твоим коллегам. Ну и сегодня один из представителей вашей профессии, хотелось бы назвать древнейшей, пытался мне продать, так сказать, без вазелина, имение под это дело. Сказать, что я, мягко говоря, охренел от методов работы, ничего не сказать.

— Так, а вы скажите, скажите, — улыбнулась девушка, и я понял, что просто не могу отказать ей в просьбе. — Мне и правда интересно, кто и что тебе предлагал.

— Хорошо, — ответил я, легонько хлопнув ладонью по столу. — Но обещаю немного приукрасить. Так рассказывать — слишком грустно.

— Это будет ещё интереснее, — улыбнулась Дарья, и тут я понял, что нравлюсь ей. Или Игорь?

— Просыпаюсь я сегодня, никого не трогаю по обыкновению, и вдруг телефон звонит. И уже в этот момент какой-то внутренний голос говорит мне: возьми трубку, возьми!..

«Ничего такого я не говорил, ­— вставил свои пять копеек Игорь. — Я вообще умирал».

— Так вот, я беру трубку, а оттуда льётся: мы — компания «Огни Олимпа», сделаем вашу жизнь такой, какой вы хотите её видеть, и что-то про то, как дрались между собой, чтобы выполнить именно мой заказ. Ну ладно, думаю, хотя зачем мне избитый риелтор? А, если он победитель, может, он и меня того?

Дарья улыбалась, а иногда даже и хихикала в ладошку, вынуждая меня уже больше рассказывать даже не то, что было на самом деле, нежели мои фантазии на тему.

— Но приехал, конечно, не боец, но очень бойкий на язык парень. Он мне так заплёл извилины, что я даже не понял, как сел к нему в машину и поехал в какую-то лесополосу. Вот, думаю, так потом всяких аристократов и находят в чащобах со спущенными штанами. Ну ничего, меня ему не взять! И вот мы реально приезжаем куда-то в тёмный лес. Там справа Кощей сидит, слева Соловей-разбойник, а он говорит: вот как раз между ними три дня на бульдозере, и будем на месте.

Тут девушка уже от души хохотала, обращая на себя внимание других посетителей ресторана. Но, видя её красоту и непосредственность, они сами начинали улыбаться.

— Машина наша застряла в какой-то воронке, оставшейся от первичной бомбёжки метеоритами, и через какое-то время мы оказались у избушки Бабы Яги. Вот, говорит он мне, пришли. Ваша замечательная усадьба. А я ей и свистел, и обернуться ко мне задом просил, всё без толку. Как стояла развалиной, так и не шелохнулась.

— Хватит! — взмолилась Дарья, пытаясь не смеяться. — На нас уже люди смотрят!

— Хорошо-хорошо! — пообещал я. — Потом дорасскажу.

— А что за место было, если серьёзно говорить? — спросила она у меня, желая перевести тему на что-то менее смешное. — Просто я немного знаю объекты в нашей округе.

— Я, честно говоря, не очень понял, где это, но там недалеко была огромная свалка. Затем мы действительно застряли в яме. А вместо обещанного парка — заросли с парой-тройкой прикопанных трупов. По-любому. Ах, да, там ещё болото, сплошь покрытое царевнами-лягушками.

— Знаю, где это, — с улыбкой ответила Дарья. — Это старый егерский домик Измайловых. Да уж, под родовое поместье такое продавать, это надо наглости набраться. Но олимпийцам её не занимать.

Я хмыкнул на последнюю фразу, но ничего не сказал.

— Мне так не дано, — ответила она и неловко улыбнулась. — Наверное, поэтому и сижу без сделок.

— Скажи, ты веришь в великого бога Рандома? — спросил я, прищурившись одним глазом.

Мне хотелось, чтобы с этого дня она получала сполна за свои усилия. Вообще я понял, что мне больше нравится поощрять добрых ко мне людей, нежели насылать проклятия на мудаков, вроде папаши Игоря.

— Рандома? — удивилась она. — Есть такой бог?

— Ну да, — поморщившись, сказал я. — Тут в России его называют Авось.

— А, ну в авось, как не верить? У нас через него всё делается, — хохотнула она, но тут же спохватилась и закрыла рот рукой.

— Вот теперь считай, что бог Рандом — твой покровитель. Благодари его периодически за отличные моменты в жизни, и всё у тебя наладится, — я говорил и уже видел, что всё у неё получится. Она этого достойна. — И расскажи о себе, если не трудно.

Она очень мило пожала плечиками перед тем, как начать. И сейчас в ней проявилась та старшеклассница, которой она была всего лишь несколько лет назад.

— Я — риэлтор-стажёр, как уже говорила, — и от собственных слов она немножко погрустнела, — в «Империи недвижимости». За два месяца у меня ни одной крупной сделки, поэтому приходится жить, считай, на голый оклад. Не то что на колготки и чулки, на еду едва-едва, потому что квартплата высокая. И начальник — козлина, уже намекает, что либо я должна его любовницей становится, — её голос при этом понизился и стал обиженным, как у ребёнка, — либо катиться ко всем чертям. Представляешь, он мне так и заявил: «Дарья, если вы хотите стать первоклассным риэлтором, то вам необходимо демонстрировать совершенное владения ртом не только с клиентами… но и с начальством! И тогда к голому окладу прибавится вполне заслуженная премия».

Она закатила глаза, в которых снова стояли слёзы. Но я не хотел, чтобы она сегодня грустила. Поэтому накрыл её руку своей ладонью, чтобы передать заряд положительных эмоций.

— Я думаю, что мы сможем друг другу помочь, — проговорил я, привлекая её внимание. — Ты мне найдёшь имение, где жаб поменьше, чем у Измайловых, а я тебе обеспечу нормальную сделку. Как тебе такое?

— Ну было бы здорово, — весьма сомневающимся голосом проговорила она. И я понимал почему. — Но мы же только познакомились…

— Это всё без всяких там интимов, — шепнул я ей так, чтобы никто больше не слышал. — Честная деловая сделка. Нет, если ты вдруг накинешься на меня и стащишь штаны, я, конечно, сопротивляться не буду! — в её глазах заблестел озорной огонёк. — И даже в полицию не заявлю, но уговор прежде всего!

— Неужели! — к столу внезапно подлетела эффектная шатенка со смартфоном в ухоженных руках. Я проверил на всякий пожарный, но она ничего не снимала пока. — Князь вечеринок собственной персоной. А я в местном издании работаю, — она придвинула стул и села. При всём том, она обращалась исключительно ко мне, словно Дарьи вообще не существовало. — Репортёр Смоленской светской хроники Эльвира Оболенская. Приятно познакомиться, княжич Игорь Туманов, — она расплылась в улыбке, протягивая руку для рукопожатия и одновременно наклоняясь так, чтобы представить моему взору весьма глубокое декольте. Весьма. Настолько глубокое, что ещё чуть-чуть и я бы рассмотрел чей-то пупок.

Пожимая барышне руку, я подумал, что нахрапом она похожа на представителя риелторской компании. За всё это время я не смог даже слова вставить. При всём том в ней присутствовали женственность и даже некоторая томность, присущая девушкам, знающим себе цену. Но всё это было настолько отработано, что обязательно сработало бы на обычного человека, вроде Игоря Туманова. Но, являясь богом, я видел наносное.

— Я бы хотела, — и на этом слове она воспользовалась эффектным придыханием и даже глазками стрельнула, — взять у вас… интервью, — рассчитанные именно на мужчин микропаузы, взгляды, тон, всё было на высоте, конечно. — Для колонки в нашем журнале. Нас читают даже в столице, поэтому мы с вами сможем прославиться.

— Прославиться, я, похоже, уже и без вас успел, — ответил я с милой улыбкой. — Но с интервью придётся обождать. Ибо когда я ем, я глух и нем!

— Тогда во сколько мы сможем с вами увидеться? — поинтересовалась она. — И где? Или, может быть, у вас и в Смоленске есть яхта? Тогда я смогу убедить вас, что наши русские девушки выглядят в бикини не хуже монакских принцесс!

— Послушайте, Эльвира, не уменьшайте собственные шансы на интервью. Я сейчас занят, — я указал на Дарью и увидел, как моментально изменился взгляд Эльвиры, так как она увидела соперницу. — Давайте как-нибудь потом, хорошо?

— Конечно-конечно, — шатенка вновь стала томной и обходительной. — В любое время дня и, разумеется, ночи, — она улыбалась, не понимая, что на меня такие приёмы не действуют. — Как с вами связаться?

— Запишите мой телефон и позвоните… — я подумал, что завтра у меня игра, а потом выходные. — В понедельник, — и продиктовал цифры.

— Какая она назойливая, — проговорила Дарья, когда репортёрша удалилась. — Как будто что-то от тебя хотела. Кроме интервью.

Альберт Эдгарович Озеров понимал, что постепенно лишается разума, и от этого болеть ему было вдвойне плохо. В минуты просветления он держался за своё состояние всеми силами, надеясь не свалиться снова в беспамятство. Но приходил сон, и в нём что-то происходило такое, что сознание Альберта Эдгаровича помутнялось.

Так проходили дни, иногда недели, пока разум вновь не прояснялся, и старик снова не пытался растянуть это время на более долгий срок. Эта борьба слишком вымотала его, и он уже некоторое время хотел, чтобы всё прекратилось.

Придя в себя в очередной раз, он понял, что нужно действовать. Но перед тем…

Он позвал младшую дочь. Когда она пришла, он сказал ей тем тоном, что разговаривал с ней когда-то давно, когда был полностью здоров.

— Ксюша, дорогая моя, пошли, пожалуйста, за семейным поверенным.

— Да вы что, батюшка, — она бросилась ему на грудь, полагая, что он собирается умирать. — Какой поверенный? Зачем.

— Ксюш, мы оба знаем, что я не молодею. Да и болею. И страдаю. Ты же не желаешь мне мук вечных? — он говорил спокойно и тепло, как любил говорить с нею ещё тогда, когда по воскресеньям готовились блины, а маленькая Ксюша учила буковки в книжках.

— Конечно нет, — ответила она, чувствуя, что слёзы подступают к глазам, но пыталась не разреветься. — Я желаю выздоровления вам.

— Мы оба в курсе, что это такое, правда? — проговорил Альберт Эдгарович и взял руку дочери. — Так что вызывай поверенного, будем писать. Пока я в сознании, будь оно неладно.

— Но…

— Выполняй! — мягко, но властно проговорил отец.

— Игорь вернулся, представляешь? — уже в дверях проговорила Ксения Альбертовна. — Он уже приезжал нас с тобою навестить. Хочешь, я и его позову, а?

— Дочь, я сейчас пока в силе, но может пройти два-три часа, меня сморит, и мы уже не увидимся, — он старался говорить это так, чтобы не было похоже на жалость к себе. — Я очень рад за Игоря, мы правильно сделали, что помогли ему деньгами. И я с удовольствием увижусь с ним. Но в следующий раз. А сейчас, пожалуйста, вызови поверенного.

— Хорошо, батюшка, — Ксения Альбертовна склонила голову, чтобы скрыть набежавшие слёзы.

— Смотри, — Дарья Строгова достала свой смартфон и, пододвинувшись ко мне, показывала возможные варианты. — Вариантов с землёй и домом на ней просто нет. Даже не ищи. Последняя сделка подобного вида была лет пятнадцать назад. А так все свои имения в карты проигрывают-выигрывают. Только так обмены происходят.

— Хорошо, — ответил я, вдыхая чудный аромат девичьих волос. — Тогда на что мне надо обратить внимание?

— Есть отдельно земля, тут выбор плюс-минус присутствует. И отдельно дома. Что могу сказать, при всём том, что Смоленск — город немаленький, вариантов не много. А точнее — три.

— Так, что по земле? — поинтересовался я, пододвигаясь к ней и надеясь, что это будет смотреться естественно.

— Ой, ну то, что тебе предложат в первую очередь — вот, неплохой кусок земли, в черте города, с коммуникациями, — весь её тон и вид предполагали подвох, и соответственно я не удержался.

— И что не так с этой землёй? — спросил я, поворачиваясь к ней и понимая, что, несмотря на то, что мы достаточно близко, она не отодвигается от меня.

— Дело в том, что тут недавно снесли древнее кладбище, а землю муниципалитет выставил на торги, — ответила она, разводя руками в своей милой манере. — Зато соседи тихие и не буйные, — усмехнулась она.

— Ну, это до первого некроманта, — ответил я ей в тон, и она снова засмеялась.

— Что же по домам, вот эти три варианта, — она пролистала передо мной фотки со всех возможных ракурсов. — Первые два — чистая провинциальная пастораль — резные наличники, ставенки, петушки на коньке. Двухэтажные домики с палисадами и шторки на окнах. Своей земли немного, до пяти соток, но есть неоспоримый плюс: заезжай и живи.

— А третий? — заинтересовался я. Очень уж фактурно выглядели фотографии.

— А последний вариант — самый центр, трёхэтажный особняк, — тут она осеклась, улыбнулась и продолжила. — Но с историей.

— Почему до сих пор продаётся? — спросил я, чувствуя подвох.

— Цена за здание — высока, потому что центр, но продать сложно именно из-за шлейфа негатива, — она снова хихикнула, но прикрыла рот, вдохнула и продолжила: — Бывший лучший бордель в городе!

«Папу удар хватит, — тут же вмешался Игорь. — Если мы его купим».

«Отлично, — ответил я, — значит, тем более надо брать».