Камень Света

Глава 41

Некоторое время мы потратили на то, чтобы собрать рыцарских лошадей и освободить от седел и поклажи, которые мы затащили в пещеру. Туда же отволокли и сами тела – не годилось, чтобы их отыскали стервятники и прочие трупоеды, предупредив другой патруль о том, что здесь случилось. Лошадей отогнали прочь, надеясь, что они ускачут в Вендраш и затеряются в бесконечной степи, а потом начали последние приготовления к спуску в Аргатту.

Имайра распаковал факелы – он знал, что они понадобятся, еще когда мы покидали Аландиль. Достал и развернул маскировку, благодаря которой надеялся свободно ходить по городу: огромный черный плащ с капюшоном, покрывавший его с ног до головы, пару огромных башмаков и черные перчатки, чтобы скрыть мохнатые руки и ступни. Таким образом иманир превратился в высокого воина из Зарьяка. Конечно, зарьяки не так мощны, и их черная кожа гладкая, как гагат, так что внимательного изучения маскировка не выдержала бы. Но этого, как мы надеялись, удастся избежать, так как теперь мы нашли способ миновать врата Аргатты.

– А если нас остановят, – произнес Кейн, сжимая один из рыцарских медальонов, – вот что поможет нам пройти.

По его приказанию мы надели медальоны и спрятали наши.

– Я не хочу это надевать, – сказала Лильяна, постучав пальцем по изображению дракона на своем новом медальоне.

Никто из нас не хотел. Претила сама мысль о том, чтобы надеть доспехи, сюрко и одежду, снятые с мертвых рыцарей, как предложил Мэрэм.

– Так мы сможем проникнуть в тронную залу Дракона, – сказал он.

– Нет. – Кейн покачал головой. – Так нас могут остановить другие рыцари Морйина, удивившись, почему незнакомцы носят ливреи их друзей. Или спросят у нас название отряда. Думаю, риска здесь больше, чем выгоды.

Все согласились с его словами. В итоге мы собирались войти в город в своих кольчугах и изодранных туниках – бродяги, пришедшие продать свои мечи.

Приготовления были завершены, и Имайра навалил на отверстие, проделанное Мэрэмом, несколько огромных валунов, так что никакой случайный прохожий не смог бы теперь его заметить, А потом, стоя рядом с телами убитых нами людей, мы зажгли факелы. Резкий маслянистый дым заполнил черную пещеру. Трепещущие желтые языки пламени давали достаточно света, чтобы вырисовались изрезанный трещинами свод пещеры, черные стены – и тоннель в ее дальнем конце: черный и прямоугольный, открывавшийся подобно вратам в ад.

Держа в одной руке факел, а в другой – щит своего отца, я первым вошел туда. Имайра, чей народ некогда пробил этот тоннель в твердом камне, мало чем мог тут помочь. Он рассказал нам все, что знал о тайном ходе: тот проходит под первым уровнем Аргатты, давно оставленным Морйином и жителями города. Имайра считал, что тоннель может вести в старую тронную залу или к лестнице, ведущей туда. Оттуда мы могли пробраться на второй уровень, где живут люди, а также на высшие уровни, пока не попадем в новую тронную залу Морйина на седьмом и самом высоком уровне Аргатты.

В темном тоннеле было холодно и тесно. Хотя его сделали достаточно высоким, чтобы Имайра мог идти не наклоняясь, из-за его узости нам приходилось идти по одному. Я медленно двигался вперед, не зная, что осветит мой факел в следующий момент в извивающемся черном проходе. Стены из поблескивавшего базальта, казалось, сжимались вокруг, сдавливая дыхание в груди. Воздух был затхлым, в его насыщенной сырости витали запахи гниения, страданий и смерти.

Имайра шагал сразу за мной, ужасно неуклюжий в новых башмаках, к нему прижимался Мэрэм. За ними следовали мастер Йувейн, Лильяна, Атара и, наконец, Кейн. Их ужас перед этим темным местом смешивался с запахом тоннеля и маслянистым дымом факелов. Я обонял нервный пот Мэрэма и вонь кальвааса на его усах и бороде. Атара держалась стойко, борясь с леденящим унынием, которое еще не сломило ее дух. И я чувствовал, как что-то темное пожирает душу Кейна, еще глубже погружая его в пучины ненависти.

Мы уже, наверное, прошли восьмую часть мили, переступая через разломанные камни и частые трещины в полу тоннеля. Скала здесь будто впитала стоны и крики давних времен. Сырость проступала на стенах, словно они потели кровью. По скользкому полу бежали струйки воды и прочих жидкостей, просачивавшихся с верхних уровней города над нами. Местами эта жижа достигала глубины нескольких дюймов: дурно пахнущая смесь ржавчины, гниющего мусора и человеческих отходов. Имайра заметил, что очень рад своим башмакам.

Мы дошли до места, где тоннель раздваивался. Оба ответвления – направо и налево – казались одинаково зловещими.

– Они что, все ведут в тронную залу? – спросил я у Имайры.

– Не знаю. – Он покачал головой и похлопал по тюку, где хранилась карта. – Хотел бы я, чтобы живая глина показывала такие мелкие подробности.

Я позвал Атару, и Имайра прижался к стене тоннеля, давая ей пройти. Она встала рядом со мной на развилке.

– Какой путь выбрать? Ты видишь, куда нам идти?

Атара достала свой гадательный шар и заглянула в него.

– Направо, – решительно сказала она.

Когда мы продолжили путь через темноту, я подумал, что Атара просто произвольно выбрала направление, чтобы подбодрить нас. Вскоре мы добрались до неожиданной трещины в камне тоннеля, рассекавшей потолок и стены и через пол уходившей глубоко в землю. Я едва не свалился в эту черную пропасть. Мэрэм предложил проверить ее глубину, бросив туда камень, но быстро осознал свое безрассудство. Так как трещина оказалась длиной всего в несколько ярдов, я просто разбежался и перепрыгнул ее, за мной последовали Имайра и Мэрэм. Мастер Йувейн был не так ловок: когда настала его очередь прыгать, он слегка не рассчитал, и лишь Мэрэм, схватив за руку, удержал его от падения в темноту.

– Спасибо, – поблагодарил наставник, отдуваясь.

Он стоял вместе с Мэрэмом на краю трещины, стараясь не смотреть вниз.

– Не за что, сир. Не беспокойтесь – я не дам вам умереть. Мэрэм был очень горд, что спас жизнь мастеру Йувейну так же, как Имайра спас жизнь ему самому.

Когда все остальные перебрались через расселину и оказались в безопасности на другой её стороне, мы снова двинулись в путь и шли сквозь душную темноту так тихо, как только могли. Встречались и еще ответвления и трещины. Одна из них оказалась такой широкой, что через нее перекинули узкий каменный мостик. Арка моста была такой старой и изношенной, что, казалось, могла обрушиться под малейшей тяжестью. И все-таки она выдержала меня и даже Имайру.

Мэрэм пересек мост, остановился и вытянул руку, словно щупая воздух.

– Тепло, – сказал он. – Почти горячо.

Я подошел к нему поближе, тоже ощущая, как горячий воздух дует в лицо. Мне показалось, что в его иссушающих потоках можно различить звуки ударов железа, свист кнутов и крики людей.

– Что лежит под нами? – спросил я Имайру.

– Я думаю, только шахты.

– И сколько уровней они занимают?

– У шахт нет уровней.

Он рассказал, что шахты под Аргаттой изгибаются подобно человеческим внутренностям, уводя далеко в глубь земли.

– И все-таки как далеко?

– Не знаю, Вэль. У города семь уровней, и каждый из них высотой пятьсот футов. Говорят, что шахты вдвое глубже, чем все уровни вместе взятые. И это было более двух тысяч лет назад.

Как далеко? Как далеко до того момента, когда Морйин доберется до темных токов земли и освободит лорда Смерти, известного как Ангра Майнью?

– Идем, Вэль. – Имайра положил мне на плечо руку в перчатке. – Не смотри вниз – смотри вверх. Мы все еще далеко от цели.

Я кивнул, подождал, пока остальные пересекут мост, и снова двинулся вперед, неся перед собой мерцающий факел.

Через некоторое время дурной запах принялся донимать все сильнее, он горел в крови, подобно яду, далекое капанье воды молотом било по голове. Местами в потолке и полу были пробиты воздуховоды, но это приносило не облегчение от давящей темноты, а лишь еще больше отвратительных запахов приглушенных криков, потеков грязи и экскрементов, медленно стекавших куда-то вниз. Факел мой светил неярко, но этого хватало, чтобы отпугивать крыс. Некоторые из них выросли размером с кошку, мерцающие красные глаза напоминали горящие угли, животные шмыгали вокруг, стуча по камню коготками, и пробегали прямо по моим башмакам. Я было задумался, чем они тут питаются, но потом понял, что не хочу знать этого.

Тоннель все больше забирал к югу, через трещины, к самому центру горы. Примерно через милю мы добрались до очередной развилки, там, где тоннель изгибался вправо и влево, словно следуя линиям совершенного круга. Мне не хотелось идти ни туда, ни сюда. Даже Атара, вышедшая вперед, казалось, не могла решить, какой путь выбрать.

– Я не знаю, – проговорила она наконец, покачав головой. – Ты выбирай.

– Ну, ладно. Тогда идем направо.

Так мы и поступили, но через сотню ярдов добрались до очередной развилки и должны были вновь выбрать направление. Я снова повернул направо, и мы двинулись по кругу.

Так и пошло, развилки следовали одна за другой, тоннель резко повернул на запад, а потом на север и снова вернулся к югу. Трижды мы заходили в тупики, и приходилось возвращаться по собственным следам. Мы шли на восток, пока тоннель не свернул снова, ведя нас на север, в сторону, противоположную той, что была нам нужна. Вскоре стало ясно, что мы попали в лабиринт – и потерялись в нем.

– Это уже слишком, – сказал Мэрэм, когда мы собрались в пространстве одной из развилок. Голодная крыса, потолще остальных, бросилась на него, пытаясь укусить за ногу. Он пинком отшвырнул ее прочь. – Похоже на ад.

Лильяна, с трудом дышавшая в пропитанном зловонием воздухе, повернулась к Имайре.

– Ты не говорил нам, что тут лабиринт.

– Я не знал. Должно быть, Морйин выстроил его, чтобы воспрепятствовать убийцам или кому-либо еще проникнуть в его город.

– Ну, нам он точно воспрепятствовал, – сказала она. – И как прикажешь выбираться отсюда?

Однако у Имайры не нашлось ответа, не было его ни у меня, ни у остальных. Наконец Кейн, пытавшийся стоять спокойно, махнул факелом в сторону левого коридора.

– Давайте пойдем сюда, а? Что тут еще поделаешь?

Мы долго бродили по изгибам лабиринта, прогрызавшим голый камень подобно темным извивающимся червям. Довольно быстро все мы очень устали. В факеле Лильяны выгорело масло, и он погас первым. Мы пометили его обугленным концом стену, у которой стояли, в надежде сориентироваться, если снова попадем в эту часть лабиринта. Но черная черта, казалось, потерялась на черноте здешнего камня. Вскоре все наши факелы погаснут, и тогда мы вообще не сможем различить никаких отметок на стенах – и даже самих стен.

– Внизу холодно, – ворчал Мэрэм. – У меня ноги промокли и устали. И к тому же я голоден.

Нам всем хотелось есть, так что пришлось присесть на сухом участке холодного каменного пола и наспех перекусить. Мы разделили друг с другом немного твердого сыра и боевых бисквитов, стараясь не обращать внимания на отвратительное зловоние, висевшее в воздухе, пока мы поглощали эту грубую пищу. Постарались мы проглотить и сжимающий желудки страх, который все рос вместе с тем, как темнота увеличивалась, а факелы гасли один за другим.

Когда через некоторое время мы снова поднялись и продолжили свои скитания, у нас оставалось только два факела. Я взял один из них, чтобы освещать себе путь, а Кейн взял оставшийся. Имайра, Мэрэм, мастер Йувейн, Лильяна и Атара шли в темноте между этими двумя слабыми огоньками.

Наконец мы пришли в большой круглый чертог – наверное, самый центр лабиринта. Тут погас последний факел вместе с большей частью нашей надежды, и мы сгрудились в полной темноте.

– Это конец, – сказал Мэрэм. – Несомненно, конец.

Мастер Йувейн, чье упорство, казалось, только росло вместе с серьезностью нашего положения, обратился к нему:

– Несомненно, это не конец. Мы, видимо, попали в центр лабиринта и это можно считать прогрессом.

– Я думаю, нет, сир. Разве вы не заметили, что в этот чертог вел лишь один путь? Так что выход тоже только один. Теперь мы можем лишь пойти назад и потеряться снова.

Подобная логика погрузила мастера Йувейна в молчание. На мгновение все мы застыли в темноте, вслушиваясь в звук собственного дыхания и шуршание крыс вокруг. Одна из них снова попыталась укусить Мэрэма, и он, содрогнувшись, с проклятием отшвырнул ее.

– Похоже, крысы тебя любят, – сказала ему Атара. – Они, должно быть, чуют весь этот отвратительный кальваас, что ты вылил на себя.

– Проклятые крысы, – проговорил Мэрэм, снова содрогаясь. – Они хуже, чем все то, с чем мы столкнулись в Вардалууне.

Он замолчал и начал было делать дыхательные упражнения, которым его научил мастер Йувейн, но потом сдался.

– И это проклятое место еще хуже, чем Черная трясина.

Тут настал мой черед содрогнуться. Я стоял в черном чреве земли, думая о том, как нам выбраться из их бесконечных поворотов, особенно если теперь мы ничего не можем разглядеть. Я боялся, что если мы вскоре не выберемся из этого города кошмарной ночи, то я начну ненавидеть себя за то, что завел всех сюда, и более того, ненавидеть весь мир за то, что он вызывает к жизни существ, подобных Морйину.

Пришлось вытащить из ножен свой меч. Он светился мягким серебряным светом, которого не хватало, чтобы наполнить чертог и осветить его темные стены, но все равно он вселил в нас надежду.

Когда я вытянул меч вперед, он засиял чуточку сильнее. Странно было думать, что камень Света так близко, где-то над нами в тронной зале Морйина, отделенный скалой в полмили толщиной.

Морйин тоже был неподалеку. Я почти физически ощущал, как бьются наши сердца, как его разум ищет мой. Связь, что он создал между нами при помощи киракса, вдруг омрачила мою душу. На единственное мгновение я позволил страху взять надо мной верх. Как если бы я напился зловонных вод, текущих по холодным камням, в груди родилось сомнение. Оно быстро подчинило меня и раскололо надвое. И через эту темную трещину в моем существе вошли звери и демоны.

Сначала я был так потрясен неожиданной атакой, что даже не сообразил, что все это иллюзия. Черные птицеобразные твари с острыми когтями и лицами убитых мной пикировали из воздуха. Я рубил их мечом, и его прикосновение заставляло их взрываться огнем и жалобно кричать. А патом огромная тень вломилась в дверной проем чертога. У нее были огромные золотые глаза, чешуя, красная, словно ржавчина, и крючковатые когти, искавшие меня, чтобы разорвать на части. Она дохнула на меня огнем сквозь острые белые зубы, как, говорят, делали драконы древности. Я ударил мечом по корчащейся шее и в ужасе увидел, как яркое лезвие разлетается на тысячу сверкающих осколков. А потом меня застиг невероятно жаркий огонь и прожег кольчугу, расплавив сталь в светящуюся лаву, вгрызшуюся в мое сердце, сжигая, сжигая и…

– Вэль!

Неожиданный мерцающий свет наполнил чертог. Я увидел, что это кружится Огонек, переливаясь серебряным и голубым. Снова он вернулся к нам. Передо мной стоял мастер Йувейн с варистеи, направленным мне в грудь. Кристалл горел глубоким и ярким зеленым светом, его целительное прикосновение, будто ласковая прохладная вода, потушило злой огонь. Мой разум прояснился, и я медленно покачал головой.

Кейн с обнаженным мечом стоял за спиной мастера Йувейна, пристально глядя на меня. Я вспомнил, что в своем безумии поднял меч на него – и на остальных моих друзей. Видимо, только великое искусство Кейна позволило ему парировать мои яростные удары.

– Вэль, что случилось? – повторил мастер Йувейн.

– Это… трудно сказать, сир. – Я посмотрел на яркий клинок Элькэлэдара. – Когда мой меч сначала вспыхнул, было мгновение надежды. И я понял, что он ведет нас к камню Света. Но там ждет и Красный Дракон – он всегда наблюдает и ждет. И моя надежда обратилась в отчаяние.

Мастер Йувейн мрачно кивнул.

– Здесь тебя ожидает великая опасность – и для всех нас. Опасность не в том, что нас схватят и будут пытать, или в том, что мы можем в любой момент умереть. Это превращение, что произошло с тобой… видимо, лорд Лжи имеет талант отравлять даже самые крепкие деревья и превращать добро во зло.

Он спросил меня, выполняю ли я те упражнения, которым он научил меня, особенно медитацию света.

– Да, сир, постоянно. И меч помогает мне. Силюстрия помогает. Он защищал меня все то время, что мы пробирались через Наргаршат, так что я начал думать, что битва против иллюзий Дракона выиграна.

– Эту битву невозможно выиграть. Мы проигрываем в тот момент, когда начинаем думать, что победили.

Кейн постучал своим мечом по моему, в слабо освещенном чертоге зазвенела сталь.

– Даже лучший щит бесполезен, если его опустить, не так ли?

– Спасибо, что напомнил, – кивнул я.

– Как и ты напомнил нам. – Он свирепо улыбнулся. – С самого начала в тебе было больше огня для поиска камня Света, чем во всех нас. Без тебя мы не зашли бы так далеко.

И мастер Йувейн, и Атара, и остальные смотрели на меня, надеясь, что я отыщу путь из, казалось, бесконечного лабиринта и приведу их к камню Света.

И неожиданно я понял, что выход есть. Соединившись с темными коридорами разума Морйина, я познал извилистую логику его поступков – логику его жизни и всех творений его рук, равно как и этого лабиринта. Ибо множество часов я брел через него. Извилистые ходы и перекрестки запечатлелись в моей крови, словно в жидкой живой глине. И теперь, когда я взглянул на яркий серебряный кристалл своего меча и раскрыл разум, то увидел весь лабиринт, от этого чертога до самого его центра.

– Идем, – сказал я, направляясь к двери. – Нам осталось пройти совсем немного.

Имайра шел следом за мной. Он пробирался по извилистым коридорам, не отрывая глаз от светящегося меча. Из всех моих спутников, за исключением Лильяны, он один не мог видеть Огонек и оставался слеп к его странным пляшущим огонькам. Но остальные различали его достаточно хорошо и дивились тому, что теперь он превратился в спокойную пылающую спираль как раз над моей головой. Его присутствие позволяло им более уверенно двигаться через изгибы лабиринта.

В конце концов повернув на восток и на север и резко сменив направление в черной каменной трубе, мы добрались до разрыва в изгибавшейся стене, который открывался в новый ход. А тот вел прямиком на юг, так что я понял, что мы наконец отыскали выход из южного конца лабиринта.

– Ты уверен, что этот ход ведет на юг? – спросил Имайра. – Мы столько раз поворачивали.

– У Вэля есть чувство направления, – отозвался Мэрэм откуда-то из-за него. – Он никогда не блуждает.

Не то чтобы никогда, подумал я, вспомнив исчезавшую луну в Черной трясине. Но теперь, похоже, я привел всех верно, ибо в сотне ярдов от нас тоннель неожиданно переходил в лестницу.

– Спасены! – воскликнул Мэрэм. – Это, должно быть, ступени на первый уровень!

– Тихо! – зашипел на него Кейн. – Мы еще не знаем, что найдем там!

Лестница прорезала камень, изгибаясь налево, как в замке моего отца. Имайра поведал, что расстояние между уровнями Аргатты равно пятистам футам. Однако Морйин построил свой спасательный тоннель как раз под первым, так что, судя по всему, нам совершенно не требовалось подниматься так высоко. Уже через несколько минут лестница перешла в короткий коридор, ведущий прямиком к открытому дверному проему огромного зала.

Я сделал первый шаг и сразу заметил, что зал слабо освещен несколькими древними яснокамнями, закрепленными в стенах. Огромные каменные колонны, многие из которых распались на потрескавшиеся базальтовые диски, разбросанные по твердому полу зала, поддерживали изогнутый потолок в трех сотнях ярдах над нами. Потрясающая величина этого места, вырезанного в самом сердце горы, наполнила меня благоговейным трепетом. Но в нем ощущался и ужас – и не только мой. Ибо как только Имайра и остальные присоединились ко мне в нескольких футах у дверного проема, я заметил, что мы здесь не одни. У южного конца зала, немного левее, маленькая оборванная фигурка яростно сражалась с цепью и замком, защелкнутым у нее под коленом.

– Смотри! – сказала Атара. – Это ребенок.

Я шагнул было к нему, но Кейн опустил руку мне на плечо.

– Будь осторожен – это может быть ловушка!

Ребенок или то, что казалось ребенком, немедленно заметил нас и теперь забился на своей цепи, в страхе озираясь.

– Все хорошо, – прошептал я. – Мы тебя не обидим.

Я все-таки прошел через полуразрушенную дверь, сражаясь с запахом страха, исходившим от ребенка и пересиливающим все зловоние в воздухе – смесь корицы, пота, горящей смолы, раскаленного камня и зла такого же древнего, как сама гора.

– Кто ты? – спросил я его, потихоньку подходя ближе. – Кто приковал тебя здесь?

Я увидел, что это на самом деле ребенок – мальчик лет девяти. Черные волосы сосульками свисали по сторонам грязного личика. Темнокожий, с миндалевидными глазами, он явно принадлежал Морйину, ибо носил на лбу знак рабства: извивающийся красный дракон, выжженный в плоти.

– Смотри! – сказал Кейн, подбежав ко мне.

Он указал на дальний, северный конец комнаты. Там, между двумя колоннами, стояла пирамида из черепов высотой, наверное, футов двадцать. Их округлые кости и пустые глазницы сияли призрачным желтым светом в слабом свете яснокамней.

– О, мне не нравится это место! – прошептал Мэрэм. – Давайте уйдем отсюда.

Он посмотрел на огромный открытый портал в западной стене напротив лестницы, по которой мы попали в зал. Двери обоих проемов, видимо, давно уже сорвались с петель. Какое, интересно, применение Морйин нашел для этого вонючего помещения? Темница для пыток и наказаний своих врагов? Но как ребенок может быть врагом, даже для Морйина?

– Как тебя зовут? – спросил я перепуганного мальчика, кладя руку ему на голову. – Где твоя мать? Твой отец?

Он дернулся от прикосновения, отбросил мою руку и со страхом посмотрел на портал, некогда перекрытый огромными железными воротами.

– Он идет! – сказал малыш звонким голоском. – Он идет!

– Кто идет?

Я посмотрел на голые ноги мальчика. Он так яростно пытался вырваться из оков, что кандалами изранил ноги до крови. На колене виднелись ссадины и следы укусов. Я не хотел верить в то, что увидел: несчастный мальчик, словно пойманное животное, пытался отгрызть собственную ногу.

– Кто это? – снова спросил я.

Он словно пытался решить, кто я. Потом глубоко скрытая храбрость пересилила страх.

– Это Дракон.

– Морйин здесь? – зарычал Кейн, рассекая воздух мечом.

Мальчик отскочил на всю длину цепи, приделанной к полу железным болтом. Он упал на колено и раскрошил какие-то кости, лежавшие на полу. Всюду вокруг него валялись груды крысиных черепов и их скелеты. Изорванная туника была выпачкана внутренностями и запекшейся кровью крыс, которыми он, похоже, питался.

– Это Дракон, – повторил мальчик. – Разве ты не слышишь его?

Просторный зал гудел отдаленными звуками, доносившимися из других частей города. Капала вода, ударяло по камню железо, и, казалось, сам камень стучал, словно огромное черное сердце, в унисон с самой древностью.

– Слушай, Крысиный Мальчик, – сказал Мэрэм, подходя поближе. – Ты тут уже, должно быть, долго пробыл и слышишь вещи, которые на самом деле…

– Нет, это Дракон! Надо убираться отсюда!

Тут он протянул тонкую ручонку, указывая туда, где среди крысиного помета, устилавшего пол, и обгрызенных белых костей, вне пределов его досягаемости, лежал черный железный ключ.

– Всякую мерзость используют, – пробормотал Кейн, когда я наклонился, чтобы поднять ключ. – Все, чтобы сломить дух.

Я повернулся, чтобы посмотреть, на самом ли деле ключ подходит к кандалам. Когда я наклонился поближе, Атара погладила мальчика по трясущейся голове.

– Это Дракон тебя здесь приковал?

– Нет, это Морйин, лорд Морйин.

– И ты думаешь, что он вернется сюда?

– Нет! Я же сказал вам – придет Дракон!

Теперь Лильяна и мастер Йувейн оба достали свои джелстеи. Лильяна сжала своего синего кита, явно собираясь проникнуть в разум мальчика, чтобы понять, где тот поврежден. А мастер Йувейн хотел лишь исцелить его от галлюцинаций и страха.

Я вставил ключ в скважину замка и он вошел с громким щелканьем. Сердце мальчика теперь забилось еще быстрее.

– Скорее, Вэль, – крикнул Мэрэм. – Назад, на лестницу! Что-то приближается.

Я повернул ключ, скрипнув металлом по металлу, вправо и потом влево. Я покачивал его в замке, а мальчик изо всех сил тянул за цепь. Сладковатый запах корицы становился все сильнее, зал заполнили звуки сотрясаемого камня:

ДУУМ! ДУУМ! ДУУМ!

Замок неожиданно щелкнул и открылся, а Атара направила стрелу в проем портала. И тут в темном прямоугольном пространстве возникла огромная тень. Она была пятьдесят футов вышиной. Чешуя, красная, словно ржавое железо, покрывала все ее длинное изгибающееся тело до самого кончика узловатого хвоста. Острые, как сталь, когти огромных задних ног оставляли царапины на камнях пола. Кожистые крылья складками лежали на боках, будто кошачьи уши, прижатые перед схваткой. Огромные золотые глаза, в которых светился злобный разум, глядели на мальчика, а когда я снял кандалы с его ноги, обратились на меня.

– О Господи! – Мэрэм трясущимися руками пытался достать огнекамень. – О Боже!

Это оказался, как нам и пытался сообщить мальчик, дракон – точнее драконица. И она была здорово разозлена тем, что ее оставили без ужина.

– Лильяна! Мастер Йувейн! – закричал я. – Заберите мальчика на лестницу.

Лильяна схватила его за руку и побежала к лестнице, мастер Йувейн поспешил за ними. Потом, как раз когда драконица кинулась вперед, Атара выпустила стрелу в ее глаз. Но та мотнула головой и стрела отскочила от чешуи на огромных челюстях.

Пасть раскрылась, обнажив острые зубы, длинные, как ножи. Я понял, что драконица собирается напасть на Атару, и шагнул вперед, выставив меч и подняв щит. Хорошо, что щит отца все еще оставался со мной.

– Вэль, огонь! – крикнул Мэрэм. На мгновение я решил, что он говорит о своем джелстеи. – Огонь, берегись!

Неожиданно драконица содрогнулась, кашлянула, и огромная струя огня вырвалась из ее пасти. Оранжевая струя ударила в мой щит, опалив серебряного лебедя и сделав его таким же черным, как покоробившаяся сталь вокруг. Частицы огня попали мне на лицо. Я кинулся вперед, чтобы убить драконицу, пока та снова не призвала свой огонь.

Так же поступили Кейн и Имайра. Кейн подбежал к боку драконицы и вонзил меч ей в живот. Клинок высек искры из чешуи и отскочил, как и вторая стрела Атары, выпущенная в глаз драконицы. Имайра добился большего успеха, обрушив боркор на все еще раскрытую пасть драконицы, с ужасающей силой ударил по скуле и сломал два огромных зуба. Но потом она огромной узловатой головой, словно дубиной, ударила Имайру в грудь, сокрушая ребра и сбив его с ног. Хвост ее неожиданно обрушился на Кейна. Если бы тот не оказался достаточно быстр, чтобы уклониться от страшного удара, булавоподобные шипы на кончике хвоста снесли бы ему голову.

Пока драконица отвлеклась, я подобрался вплотную к огромному тяжелому телу и вонзил меч прямо ей в грудь. Однако сияющая силюстрия Элькэлэдара, разрубавшая даже латы, не смогла глубоко ранить драконицу. Она проникла между двумя толстыми чешуями примерно на дюйм и только поцарапала ее – как если бы меня клюнула птица.

– Вэль, она слишком сильна! – закричала Атара. – Отступайте к лестнице!

Мэрэм не тратил зря времени, услышав ее призыв к отступлению. Схватив свой джелстеи, из которого не вылетело ни одной искры, он развернулся и бросился бежать прямиком к узкому проходу на востоке. Пока Кейн помогал Имайре встать на ноги, я стоял радом, прикрывая их щитом. Драконица, капая кровью из искалеченной пасти, с ненавистью и опаской посмотрела на Имайру и неожиданно снова раскрыла челюсти, собираясь сжечь нас.

В этот момент я заметил, что ее дыхание на самом деле не огненное. Когда она кашляла и отрыгивала, то выплевывала прямиком в нас струю красноватой желеобразной субстанции. Соприкасаясь с воздухом, та вспыхивала огнем. Вот и теперь она прилипла к моему щиту, как липкий мед, и прожигала сталь, вгрызаясь в нее, как кислота.

– Отступай, Вэль! – крикнул мне Кейн.

Они с Имайрой уже бежали к лестнице. Я кинулся прочь от драконицы так быстро, как только мог. Еще раз она выпустила в нас яростный сгусток огня, и я снова принял его на щит, а потом бросился по направлению к лестнице, пока драконица снова не извергла из себя злую красную жидкость. Я достиг дверного проема и побежал вниз по лестнице как раз тогда, когда она выпустила очередную струю огня. Несколько капель желе попали на мою кольчугу и обожгли спину, но по крайней мере теперь мы все были в безопасности. Драконице никак не просунуть свое огромное тело в узкий проход.

Но не могли пройти вперед и мы, попав в ловушку в глубинах Аргатты.