Глава 15

Наша способность видеть тимпумов назавтра не исчезла, при свете солнца огненные формы стали только ярче.

После вкусного завтрака, состоявшего из фруктов и орехового хлеба, Атара и я держали совет с Мэрэмом и мастером Йувейном. Мы стояли у ручья недалеко от нашего дома, вдыхая аромат цветущих вишен и дивясь красоте лесов.

– Надо решить, что делать дальше, – сказал я им. – По моим подсчетам, завтра первый день солдры, и у нас остается только семь дней на то, чтобы достичь Трайи.

– Но хотим ли мы туда ехать? – спросил Мэрэм, глядя на молодую поросль асторов. – Вот в чем вопрос.

– Здесь много интересного, – согласился мастер Йувейн. – Гораздо больше, чем мы успели увидеть.

Атара улыбнулась, и ее глаза засияли, словно алмазы.

– Правда, и я хотела бы посмотреть на все это. Но я решила ехать в Трайю и должна туда отправиться.

– Может, на несколько дней задержимся? Или на несколько месяцев? Трайя никуда не денется, – сказал Мэрэм.

– Мы пропустим объявление поиска, – ответила Атара.

– И что с того? Камень Света потерян три тысячи лет назад. Ну, полежит ещё лишних три месяца.

– Если только случайно его не отыщут другие рыцари.

– Чудесным образом.

Я указал на корону огней, слетевшую с моей головы и теперь порхавшую возле куста ежевики. Там, среди маленьких спелых ягод, огненными мушками мерцали тимпумы.

– Тебе кажется, что миру недостает чудес?

– Может, и нет, – согласился Мэрэм. Его большие глаза сияли, словно он был опьянен – не вином или женщиной, но чистым огнем.

– Есть одно чудо, которое я хотел бы прояснить, – сказал мне мастер Йувейн. – Что случилось прошлой ночью между тобой и Атарой?

Я долго смотрел на Атару, прежде чем она ответила.

– Вкусив тиманы, я немедленно увидела тимпумов. Это было как вспышка огня. Это было так прекрасно, что я хотела удержать их навеки – но кто может удержать солнце? Я почувствовала, что сгораю в их пламени. Дыхание сбилось, все стало холодным, словно меня погребли заживо в хрустальной пещере. Я могла умереть, если бы Вэль не вытащил меня.

– Но как он это сделал? – спросил мастер Йувейн.

– Точно не знаю. Я почувствовала его – всю его любовь, всю его жизнь. Он разбил пещеру, как молния, и зажег во мне пламя.

Теперь мастер Йувейн и Мэрэм тоже посмотрели на меня, в то время как лазоревки распевали вокруг нас свои песенки и тимпумы мерцали в воздухе.

– Похоже на вэларду, – промолвил мастер Йувейн.

То, что мастер Йувейн совершенно неожиданно использовал это слово, подействовало на меня, как удар. Откуда он знает название моего дара, о котором говорил Морйин? Многие мили пути я не переставал удивляться странному слову… а выходит, оно известно мастеру Йувейну.

Однако он только улыбнулся своей доброй, но гордой улыбкой, словно бы узнал все, что нужно.

Похоже, настало время рассказать о моем даре, который и так проявил себя в моей способности чувствовать Каменноликих, и других странностях моей жизни. И я все поведал друзьям. Я сказал, что был рожден нести горести и счастье других, поведал о своем сне и как Морйин предсказал, что однажды я использую дар для того, чтобы другие ощутили мою боль.

– Очевидно, у тебя есть сила заставить людей почувствовать кое-что еще, – заметил мастер Йувейн, переводя взгляд на Атару.

– Может быть. Но такое случилось впервые и неизвестно, повторится ли когда-нибудь.

– Ты говоришь, что способен закрываться от чувств других. Значит, можешь открыть им свои.

– Может быть, – повторил я. Я не стал объяснять, что для того, чтобы сделать это, я прежде должен открыть своим собственным чувствам себя , а это еще страшнее, чем встретить обнаженный меч.

– Ты давно должен был нам сказать. Я уверен, что мы могли бы тебе помочь, – сказал мастер Йувейн.

– Вы и вправду так думаете?

Братства учили медитации и музыке, травознанию и целительству, а также многим другим вещам, но, насколько мне известно, они ничего не знали о том чувстве, что было одновременно проклятием и благословением.

– Твой дар очень редкий, Вэль, однако не уникальный. Как-то, довольно давно, я читал о нем; наверняка должны быть и другие книги, которые объяснят тебе, как его развивать и использовать.

– Кто может научиться играть на флейте по книгам? – спросил я, покачав головой и печально улыбнувшись. – Нет, пока я не встречу того, кто разделяет мое несчастье, есть лишь одна вещь, которая поможет мне.

– Ты имеешь в виду камень Света?

– Да, камень Света – говорят, он исцеляет.

Если я могу прикасаться к тому огню, что горит внутри других, значит, где-то в моей душе есть рана, позволяющая тайному сокровенному пламени истекать из меня. Однажды оно коснулось Атары и вернуло ее из тьмы. Но что, если в другой раз ярость или ненависть вспыхнет, как настоящая молния, и убьет ее?

Мэрэм, который всегда многое понимал без слов, подошел ко мне и приложил руку к сердцу.

– Думаю, жить с этим даром – то же самое, что жить с дырой в груди. Но Пуалани исцелила тебя от раны, нанесенной Сальмелу. Может, она сумеет исцелить и эту рану?

Позже я подошел к дому Пуалани, желая обратиться к ней с просьбой. Там за длинной дверью, занавешенной гирляндами белых и пурпурных цветов, она взяла меня за руку.

– В мире много вещей, которые трудно выдержать. Если ты захочешь, чтобы я залечила отверстия в твоих зрачках, то можешь ослепнуть.

Она сказала еще, что моя рана – на самом деле дар Элламы. Я должен учиться использовать его, так же как глаза, уши, нос и прочие части своего тела. Если камень Света может мне помочь в этом, то я должен жаждать его всем сердцем.

Этой же ночью в нашем доме я объявил Мэрэму и мастеру Йувейну, что на следующий день еду в Трайю.

– Там соберутся рыцари из свободных королевств, а также пророки и менестрели. Вдруг один из них расскажет что-нибудь важное, то, что приведет нас к камню Света?

– Согласна, – кивнула Атара. – В любом случае король Киритан призывал всех желающих принести обеты и получить благословение.

Мастер Йувейн принял во внимание оба довода и решил, что мы должны ехать в Трайю вместе. Мэрэм, увидев, что мнения переменились, неохотно сказал, что нас не оставит.

– Если вы отправитесь без меня, я никогда не наберусь сил и храбрости покинуть эти леса.

– А как же Иолана? Разве ты ее не любишь?

– О, конечно, люблю. Я люблю и местное вино. Но в мире много замечательных вин, если ты понимаешь, о чем я.

Ветреность Мэрэма, похоже, не понравилась Атаре.

– Я мало знаю о винах. Но в Эа нет фрукта, подобного тимане.

– Не спорю. Если я найду вино такой же крепости, как тимана, то буду пить только его.

Следующим утром я сказал Пуалани, что нам нужно уходить. Мы нагрузили вьючных лошадей доброй едой, которой нас снабдили локилэни, и оседлали Эльтару и других верховых. Вся деревня собралась в яблоневой роще, чтобы пожелать нам счастливого пути.

– Как грустно говорить до свидания, – промолвила Пуалани, стоя под цветущим деревом вместе с Эланом, Данали и плачущей Иоланой. Сотни мужчин, женщин и детей окружали ее, а вокруг локилэни – повсюду в роще – мерцали тимпумы. – Может быть, однажды вы вернетесь к нам, как мы все надеемся.

Из кармана своей рубахи она достала зеленый драгоценный камень размером с детский пальчик и вложила его в морщинистую узловатую руку мастера Йувейна.

– Ты – мастер-целитель в своем Братстве, а изумруды – камни исцеления. Они имеют силу надо всем, что растет на земле. Если вас ранят или вы заболеете, будь тому причиной Землеубийца или кто другой, изумруд поможет поправиться.

Мастер Йувейн посмотрел на сияющий камень в великом удивлении. Пуалани легонько коснулась его груди.

– Книги этому не учат. Чтобы использовать камень, ты должен открыть свое сердце.

Лысая голова мастера Йувейн сверкнула, как огромный орех, когда он поклонился Пуалани и поблагодарил ее за подарок. Королева поцеловала его на прощание; и все локилэни, один за другим, подходили, чтобы прикоснуться к нам и поцеловать.

– Счастливого пути. Да будет свет Элламы всегда сиять над вами.

Данали и еще двенадцать локилэни составили наш эскорт. Как и раньше, каждый из них нес лук и стрелы, но сейчас уже никто не собирался связывать нам руки. Я решил, что невежливо садиться на лошадей – мы и так возвышались над ними, как башни. Первым следом за локилэни шел я, держа Эльтару под уздцы, потом мастер Йувейн и Мэрэм, ведя своих ездовых и вьючных лошадей, а замыкали шествие Атара и Танар.

Было прекрасное утро, и балдахины асторов сияли над нами, словно золотые купола. Воздух пах фруктами, цветами и землей, покрытой листьями. Музыка птичьих трелей прекрасно сочеталась с журчанием маленького ручья, вдоль которого шагал Данали. Я думал, что он ведет нас на запад, но в Лесу мое чувство направления потускнело, словно я выпил слишком много вина.

Шли молча. Дымка печали повисла над Лесом, и мы вдыхали этот горько-сладкий аромат, с каждым шагом удаляясь от его центра. Тимпумы, такие прекрасные в переливах серебряного и алого, показались менее яркими, когда мы выбрались из-под сени асторов в гигантскую дубовую рощу. И их стало меньше. Все мы знали, что тимпумы не могут существовать вне Леса. Но видеть, как они умаляются в красоте и числе, было очень печально.

Около полудня Данали оставил ручей и повел нас тайными тропами через более густой лес. Здесь дубы уступили место вязам, кленам и каштанам, все еще очень высоким, но выглядевшим чахлыми по сравнению с гигантскими деревьями Леса. Несколько миль мы пробирались извилистыми тропками. Солнце, висевшее в небе высоко над нами, было закрыто зелеными зарослями листьев. Я не мог отличить восток от севера, а север от юга.

Через несколько часов Данали наконец нарушил молчание. Он дал нам понять, что Лес так же тяжело покинуть, как и войти в него. Несмотря на то, что локилэни всегда ходят знакомыми тропами, порой они все равно сбиваются, и тогда приходится возвращаться в центр Леса.

– Впрочем, прошло много лет с тех пор, как кто-либо из нас покидал Лес. И еще больше с тех пор, как кто-нибудь, заблудившись, находил дорогу назад.

Через пару миль мы вышли к месту, дальше которого Данали и его люди идти не захотели. Здесь, в дубовой роще, мы ощутили барьер, окружавший Лес невидимым занавесом. Между дубами слабо мерцали несколько тимпумов. Тяжело было смотреть мимо них на плотную лесную чащу.

– Давайте прощаться, – сказал Данали, указывая на узкую тропу меж деревьев. – Идите по ней и не оглядывайтесь. Она выведет вас в ваш лес.

Локилэни по очереди обняли нас. Тоненький Данали обнял Мэрэма, прижавшись к его животу, и улыбнулся.

– Следи за собой, Бородач. Я рад, я очень рад, что мы не убили вас.

После локилэни пошли к деревьям, давая нам дорогу. Я повел Эльтару по тропе, остальные следовали за мной. Копыта коня глубоко утопали в мягкой лесной подстилке. Как хорошо было двигаться, не ощущая боли в боку, которая мучила меня с самой Ишки. Зато плохо было оставлять за собой друзей, и мы изо всех сил старались не оглядываться.

Через несколько сотен ярдов лесной воздух сделался тяжелым и влажным. Листья деревьев неожиданно утратили свой блеск, словно темное облако омрачило небо над ними. Все потускнело, будто цвета иссохли и заменились оттенками серого. Даже птицы перестали петь.

Где-то через милю тропа неожиданно оборвалась. Несмотря на предупреждение Данали, мы обернулись, чтобы посмотреть на нее, прекрасно зная, что она должна привести нас обратно в Лес. Но узкая царапина в земле, окруженная кустами и увитыми виноградными лозами деревьями, казалось, не вела никуда. Вглядевшись в густую зелень, я ощутил сильное отталкивающее чувство. Мне хотелось идти в любом направлении, кроме этого. И я повел Эльтару туда, где, как полагал, находится северо-восток. Через несколько сотен ярдов тропа исчезла перед стеной деревьев. Милей дальше, там где деревья чуточку поредели и несколько упавших вязов лежали подобно поверженным гигантам, я уже не мог точно сказать, в какой стороне находится невидимый сейчас Лес.

– Мы потерялись, да? – осведомился Мэрэм. Он поворачивался туда и сюда, глядя на окружавшую нас чащу, и на лице его был испуг. – О, зачем мы вообще уехали? Не будет больше сладкого вина для Мэрэма. Здесь нет ни асторов, ни тимпумов.

Последнее заявление оказалось не совсем верным. Пока Мэрэм нервно дергал свою бороду, маленький яркий огонек сверкнул в воздухе перед нами, возникнув словно из ниоткуда. Неожиданно отделившись от листьев стрсльника, маленький тимпум приблизился ко мне, трепеща в воздухе и переливаясь серебристыми искрами.

– Смотри! – воскликнул Мэрэм. – Как он сюда попал?

Атара подошла поближе, глядя на огонек расширенными синими глазами.

– О, смотрите! Смотрите, как он блестит!

Мэрэм, вдохновившись, решил дать тимпуму имя.

– Ну, маленький Огонек, – сказал он, – погляди вокруг – тут нет похожих на тебя. Увы, ты совсем один среди ужасных лесов.

Мастер Йувейн указал на Огонек, как я теперь невольно стал называть тимпума.

– Пуалани высказалась достаточно ясно. Тимпумы не могут жить вне Леса.

– Тем не менее он здесь.

– Надолго ли его хватит?

Вопрос мастера Йувейна встревожил меня, и я потянул Эльтару за повод, чтобы подойти к сияющему тимпуму.

– Уходи! – закричал я, размахивая перед ним руками. – Уходи к асторам!

Огонек только порхал перед моими глазами, выбрасывая искры.

– Наверное, он потерялся, как и мы, – заметил Мэрэм. – Последовал за нами и не может найти дороги назад.

Он предложил вернуться в Лес, чтобы спасти Огонька и провести хотя бы еще одну ночь, распевая песни с локилэни.

– Нет, надо ехать, – сказала Атара. – Даже если мы сумеем отыскать дорогу обратно, совсем не обязательно, что Огонек последует за нами. Или потом снова не полетит за нами.

Ее доводы произвели впечатление на всех, даже на Мэрэма. Я загрустил, так как не сомневался, что, стоит нам поехать дальше, Огонек умрет или медленно угаснет.

– Думаешь, он последует за нами? А в Трайю он полетит?

– Там увидим, – сказал я, вдевая ногу в стремя и садясь в седло.

– Но где теперь Трайя, Вэль, ты знаешь?

– Да. – Я указал на северо-восток. – Нам туда.

– Точно?

– Да. – Я уверенно улыбнулся, так как мое чувство направления вернулось.

– А как насчет Каменноликих? Вдруг они нас настигнут?

Я закрыл глаза, вслушиваясь в звуки леса и в свои ощущения. Но, кроме барсука и нескольких оленей, за нами наблюдал лишь Огонек.

– Каменноликие, должно быть, потеряли нас в Лесу. Едем, мы и так уже потратили много времени.

Следующие несколько часов мы быстро ехали сквозь чащу. Здесь не было троп, и во многих местах приходилось продираться сквозь густой подлесок. Однако ближе к сумеркам деревья поредели, и ехать стало легче. Нашей первой заботой было то, что, продолжая придерживаться этого направления, мы сильно заберем к северу. Второй – это маленькое скопление огоньков, которое Мэрэм именовал Огоньком.

– Видишь? – спросил мой друг, когда мы остановились напоить лошадей. Он указал на Огонька, порхавшего над ручьем подобно яркой птице, высматривающей рыбу. – Он все еще следует за нами.

– Да. И сияет, как прежде. Тяжело это понять.

– Мы еще не так далеко от Леса, – сказал мастер Йувейн. – Может, он черпает силы оттуда.

Лагерь решили разбить на берегу ручья. Это была наша первая ночь за пределами Леса со времени бегства от Каменноликих. Как и раньше, мы сторожили по очереди. Никто не нападал на нас из-за темных деревьев, никто не насылал темных видений, тревожащих сон. Однако все равно это была тяжелая и одинокая ночь. Без вечерних песен локилэни и общества тимпумов время текло медленно.

Во время своего дежурства я вслушивался в стрекотание сверчков и шелест листвы. Я считал удары сердца и смотрел на Огонька, танцующего в свете умирающего костра или в темноте над моей головой. Будто одинокое созвездие… Я не знал, радоваться или огорчаться его присутствию, ибо он служил острым напоминанием о месте более ярком, где великие деревья связывают небо и землю, где я себя ощущал воистину живым.

На следующий день мы все были опечалены разлукой с Лесом. Как Пуалани нас и предупреждала, окрестности казались мертвыми. Странно, ведь нас окружали точно такие же леса, как те, по которым я ребенком гулял в Меше. Клены все так же протягивали к нам кончики разрезных листьев, и те же серые белки носились вверх и вниз, цокая когтями по серебристо-серой коре. Мне были отлично знакомы и рогатые совы, охотившиеся за ними, и малиновки, насвистывавшие свои песенки: чиири-ап, чиири-ми… Наверное, все – птицы и барсуки, чертополох и цветы – было слишком знакомым. Деревья выглядели чахлыми и тусклыми, а животные двигались бесцельно, скучно и вяло, словно бы их кровь высохла.

Проведя в пути целый день, мы тоже двигались не очень бодро. Небо покрылось тучами, и неожиданно пошел дождь. Барабанившие по нашим головам крупные капли не особенно поднимали настроение. Весь мир выглядел серым и мокрым. Деревья тянулись миля за милей, не прорезанные никакими тропами, их серо-зеленая листва давила на нас, закрывая солнце.

Очередная ночевка была унылой и холодной. Дождь лил так сильно, что даже Мэрэм не смог разжечь костер. Мы скрючились под плащами и, дрожа, пытались заснуть. Во время дежурства я тщетно ждал, что небо очистится и выйдут звезды. Ещё я искал Огонька. Увы, в темном промокшем лесу я не мог разглядеть ни проблеска огня. Ложась спать, я был совершенно уверен, что Огонек умер.

Однако утром Атара заметила, что он устроился в моих волосах – единственная добрая новость в тот холодный серый день. Быстро перекусив отсыревшим ореховым хлебом и уже успевшей заплесневеть ежевикой, мы продолжили путь по мокрому лесу. Копыта лошадей ритмично месили отсыревшую лесную подстилку. Мы вслушивались, не раздастся ли где-нибудь песенка лазоревки или хотя бы свист дрозда, но вокруг царило безмолвие.

Лес казался нескончаемым, словно мы могли проехать этот день и еще тысячу – и все равно не увидели бы его конца. Все, конечно, понимали: если направление взято верно, мы непременно выедем на Нарский тракт. Однако сердца наши твердили, что мы заблудились и ездим кругами. Росло беспокойство, что кончится еда или случится что-нибудь еще, прежде чем мы достигнем дороги.

Потом дождь затих, и на короткое время выглянуло солнце, принеся слабый свет, но не радость. Ближе к сумеркам даже это слабое сияние начало меркнуть и исчезать. Мэрэм ныл, что лучше бы лорд Харша догнал его тогда и прикончил, избавив от голодной смерти в непроходимой глуши. Мастер Йувейн восседал на тряской спине своей лошади, глядя в книгу и словно бы не зная, что процитировать. Атара, неизменно храбрая и решительная, распевала песни, желая подбодрить нас и себя, однако во мраке лесов эти звуки казались пустыми и фальшивыми. Я ощущал, как она злится на саму себя за то, что не в силах исправить настроение: ее гнев был холодным, тяжким и черным, словно стальной наконечник стрелы.

На ночь расположились под старым вязом. Спали плохо – мучили кошмары. Создания тьмы пришли пожрать нас: мы ощущали, как черви выедают наши внутренности и как набрасываются плотные черные тучи комаров, жаждущие крови. Серые тени – тела, восставшие из могил, – хватали нас за руки и тянули под землю. Даже мастер Йувейн стонал во сне; похоже, его медитации перестали помогать.

Когда пришло утро, туманное и серое, мы обсудили свои кошмары и поняли, что они схожи.

– Это Каменноликие, да? Снова нас нашли? – спросил Мэрэм.

– Да, – подтвердил я то, что все и так уже знали. – Но нашли ли они нас во плоти или только в снах?

– Вот ты нам и скажи, Вэль.

Я встал со своей медвежьей шкуры и поплотнее закутался в плащ. Лес тянулся одинаковый во всех направлениях. Дубы и вязы поросли мхом, над ними – и над кизилом, папоротником и прочей растительностью – лежал тяжелый туман. Все пропахло сыростью, грибами и гниющим деревом. У меня возникло тревожное чувство, что меня почуяли за много миль. Я не мог, однако, сказать, где враги – на востоке или на западе, на севере или юге, Я знал только, что они охотятся за мной и что их тени серы, словно камень.

– Вряд ли мы очень далеко от Нарского тракта. Если поедем быстрее, то можем достичь его до сумерек.

– Ты полагаешь?

Воистину я был почти уверен в том, что дорога не дольше чем в дне пути к северу, ну, может быть, в двух.

– Что, если Каменноликие поджидают нас на дороге?

– Нет, они сошли с нее, чтобы последовать за нами в лес. Вероятно, они заблудились.

– Вероятно? Ты хочешь вверить наши жизни вероятности?

– Нельзя вечно бродить по лесам. Рано или поздно мы должны вернуться на дорогу.

– Мы могли бы вернуться в Лес.

– Да. Если бы сумели его отыскать. Но похоже, что раньше нас отыщут Каменноликие.

Над углями костра, горевшего в ночи, мы долго совещались, что же теперь делать. Атара указала, что все пути рискованны. Коли мы не можем отыскать самый безопасный, то следует выбрать тот, что ведет прямиком в Трайю; значит, нужно ехать к Нарскому тракту.

– В любом случае никто из нас, отправляясь в путешествие, не собирался мирно умереть во сне. Мы должны решить, чего взыскуем: безопасности или камня Света.

Она указала также, что мы уже приблизились к обитаемым частям Алонии, и дорогу охраняют люди короля Киритана.

– Мы, наверное, заехали восточнее Сумы. Каменноликие, кем бы они ни были, не осмелятся преследовать нас открыто. Король Киритан вешает разбойников и изгоев.

Мэрэм проворчал, что для воина кармэка она слишком много знает об Алонии, да и вряд ли король Киритан поддерживает дороги в такой безопасности. Но в конце концов он согласился, что нужно выехать из леса, и, малость подбодрившись, взялся за устройство лагеря.

Мы все страшно устали, к тому же нас снова мучили головные боли, усиливавшиеся от мерного стука лошадиных копыт. Дважды я менял направление, к востоку и западу, проезжая через заросли бузины, надеясь, что это ослабит атаку Каменноликих. Но оба раза чувство, что кто-то охотится за нами, не ослабевало, и наши страдания тоже. Словно бы тяжелое, завешенное облаками небо медленно придавливало нас к земле.

Около полудня, впрочем, облака разошлись и выглянуло солнце. Мы надеялись, что этот неожиданный свет вселит в нас немного бодрости. Но пылающий диск солнца метал в лес огненные стрелы, и настала удушливая жара. Раскаленный воздух изнурял, серые испарения поднимались с исходившей паром земли. Исчезли источники и ручейки, и жажду приходилось утолять теплой водой из фляжек.

За время нашего пути на север лес во многих местах рассекали пустоши, густо заросшие ежевикой, сумахом и разными кустарниками. Дважды мы натыкались на развалины домов, гниющие среди цветущих лугов. Похоже было, что мы в самом деле приближаемся к обитаемым землям Алонии, как и говорила Атара. Мы все надеялись вскоре отыскать Нарский тракт, может быть, даже через несколько миль. Так что мы прибавили темп и весь день ехали через леса и поля под жарким солнцем солдры.

На дорогу мы выехали неожиданно, перед самыми сумерками. Мы продирались сквозь заросли тутовника, и тут лес неожиданно закончился, давая место широкой каменной ленте. Местность была пустынной, и я заключил, что Сума лежит к востоку и что мы оставили этот огромный город в нескольких милях за собой. А впереди по дороге на запад – ну, милях в восьмидесяти – находится Трайа.

– Мы спасены! – воскликнул Мэрэм. Он спрыгнул с лошади, грохнулся на колени и облобызал дорожные камни. – Почему бы нам не поехать дальше, до какой-нибудь деревни или городка?

Я тоже спешился. День стремительно умирал, и впервые за многие ночи показалось чистое небо. На востоке всходила полная луна, лучась серебристым светом. В последний раз полную луну я видел, когда мы забрались в Черную трясину. И теперь я не мог смотреть на нее, не вспоминая то ужасное время, когда боялся, что сошел с ума.

Так же, как сейчас, я боялся, что враги атакуют мой разум. С приходом ночи головная боль внезапно усилилась. Похоже, Каменноликие, кем бы они ни были, черпали силы из темноты.

– Будет очень жаль, если Каменноликие подстерегают нас в засаде на дороге.

Я посмотрел на мастера Йувейна, обмякшего в седле, и на Атару, выдавившую измученную улыбку. Мы все были истощены и с каждым часом слабели все больше. Я сомневался, что мы сможем полночи ехать до ближайшей деревни.

– Недавно мы проезжали луг. – Я указал назад. – Давайте разобьем там лагерь и укрепимся на случай атаки.

– Хорошо, – кивнул Мэрэм. – Я слишком устал, чтобы с тобой спорить.

Мы вновь сели в седла и вернулись на луг – поросшее травой пространство ярдов в сто диаметром, окруженное тутовником и дубами. Из поваленных стволов удалось соорудить примитивную изгородь вокруг лагеря. К тому времени, как мы покончили с едой, была уже глубокая ночь.

Луна поднялась высоко над лугом, посеребрив его холодным светом. Длинные сероватые травы покачивались под ветерком, дувшим с востока. В неверном сиянии луны камни, окружавшие нас, казались огромными глыбами. Вокруг лагеря ярдов на пятьдесят во все стороны лежал луг, а дальше шла стена темных деревьев. Хотя снова набежали облака, никто не проскользнул бы тут незамеченным; всякий, кто решился бы нас атаковать, попал бы под залп стрел. Ради такого исхода Мэрэм распаковал мои стрелы и лук и держал их под рукой. Также мы приготовили мечи. Атара выглядела удовлетворенной: мы сделали все, что могли. Пожелав нам спокойной ночи, она легла, сжимая лук, как ребенок – игрушку.

Я сторожил первым, пока остальные беспокойно спали. Я знал, что им снятся недобрые сны: Мэрэм потел и ворочался, маленькое тело мастера Йувейна подергивалось и он громко стонал. Несколько раз Атара прошептала «нет, нет, нет», дыша тяжело и неровно.

Когда настала моя очередь спать, я не мог даже подумать о том, что придется сомкнуть глаза. Это очень эгоистично, но я не разбудил мастера Йувейна, а продолжал ходить вдоль изгороди, оглядывая луг. Лошади, привязанные снаружи, тихонько дремали, походя на статуи. На деревьях не шевелились даже листья. Я вслушивался, пытаясь уловить признак того, что на нас собираются напасть, однако единственным звуком в ночи было стрекотание сверчков на лугу и отдаленный вой волков. Эти огромные серые звери, наверное, подобно мне, смотрели на луну. Я следил за ее бледным диском, поднимающимся в звездном небе, и мог бы подсчитать время ее восхождения по болезненным ударам сердца.

Я дал Мэрэму поспать, вместо того чтобы будить его на дежурство, и Атаре тоже. Несмотря на головную боль, пронзавшую глаза словно гвоздями, я мог еще бодрствовать. Ночь выдалась жаркая, я весь взмок под кольчугой. Ноги дрожали, отказываясь держать тело. И все равно долгие часы я вслушивался и вглядывался во тьму, ходил и ходил вокруг лагеря, пытаясь почувствовать, охотятся ли за нами.

Ближе к утру Атара внезапно проснулась и подошла ко мне. Посмотрев на луну, она упрекнула меня в том, что я не спал всю ночь. Потом, словно львица, понюхала воздух.

– Они близко.

– Да.

– Тогда тебе нужно немного отдохнуть.

– Отдохнуть? – Я покачал головой.

Некоторое время мы говорили о всякой всячине, о направлении ветра и мрачном сером лике луны.

– Ты боишься умереть? – спросил я.

Она подумала немного.

– Смерть – это как сон. Ты же не боишься заснуть, верно?

Я посмотрел на мастера Йувейна, который лежал на земле и тихо стонал, и чуть было не сказал Атаре, что смерть холодна, смерть темна, смерть – это дурной сон, полный пустого темного ничто…

Она как-то почувствовала мои сомнения и храбро улыбнулась.

– Мы созданы Единым. Как может Единый прекратить быть? Как можем прекратить быть мы?

Я не знал ответа и молча глядел на черные провалы между звездами.

Ее рука коснулась моего лица.

– Ты боишься?

– Да, – ответил я. – Но больше за тебя.

Она улыбнулась, и я ощутил то молчаливое понимание, что протянулось между нами с самого начала. Потом ее лицо посерьезнело.

– Ты знаешь, я их вижу.

– Кого?

– Людей. Серых людей.

– Ты имеешь в виду, что видишь их во снах?

– Во снах тоже. Но я вижу их сейчас.

Я посмотрел на серые деревья, вздымавшие к небу свои лиственные ветки, однако людей там не увидел.

Потом Атара указала на залитый луной луг.

– Я вижу, как они подходят, сжимая в руках ножи.

Если Каменноликие решили напасть на нас, подумал я, они остались бы под деревьями и стреляли оттуда или атаковали бы нас верхом, с обнаженными мечами.

– Ребенком я видела, как паук месяцами плел паутину в углу дома моего отца, – сказала она. – Серые люди действуют так же.

Я продолжал всматриваться. Кроме травы, волнуемой ветром, не было заметно никакого движения. Луна серебряным гвоздем сидела в небе. Я слышал дыхание Атары и стук ее сердца, словно биение большого красного барабана.

Потом Эльтару вдруг яростно вскинулся и предупреждающе заржал. Тут я тоже их увидел. Они неожиданно возникли около деревьев, выйдя из тени. Высокие, в серых плащах с капюшонами, закрывавшими тела с головы до ног. Как Атара и говорила, врагов было девять. Мы не могли разглядеть их лиц, а они стояли под деревьями, наблюдая за нами, и чего-то ждали.

Я быстро выхватил меч.

Эльтару снова заржал и ударил копытами по ограде. Это пробудило Мэрэма и мастера Йувейна.

– Что случилось? – проворчал Мэрэм, поднимаясь и протирая глаза. – О нет! Боже, это они! – закричал он, посмотрев на луг.

Заведясь, Мэрэм мог действовать очень быстро, невзирая на свою полноту. Он моментально схватил лук и встал рядом со мной и Атарой.

– Не стреляй! – Мастер Йувейн тоже подошел к нам. Атара и Мэрэм наложили на тетивы стрелы и напряженно высматривали мишени. – Сначала попытаемся поговорить с ними.

Да, пожалуй, – подумал я.

– Кто вы такие? Чего вы от нас хотите?

Единственным ответом была тишина, так как ветер неожиданно утих.

– Убирайтесь прочь! – крикнул Мэрэм. – Уходите! Серые люди не двигались, и тишина над лугом стала только напряженнее.

– Я выстрелю в дерево, – сказал Мэрэм, натягивая тетиву.

Не дожидаясь моей команды, он быстро вскинул лук. Однако его руки неожиданно задрожали, и стрела, сорвавшись с зазвеневшей тетивы, воткнулась в землю в сорока футах от ограды.

– О, опять стреляешь в кротов… – Атара тоже хотела выстрелить. Но когда она спускала тетиву, ее левая рука подломилась. Стрела воткнулась в землю, едва ли улетев дальше, чем первая.

Что-то двинулось в тени деревьев. Затрещали сучки, и ярдах в пятидесяти от нас мы услышали шуршание листьев. Очень высокий человек выступил вперед в лунном свете. Он, как и остальные, был одет в серые штаны и плащ с капюшоном, закрывавшим лицо. Ореол властности окружал его.

– Уходите! – снова крикнул Мэрэм. – Уходите, прошу!

Серые люди, казалось, не слышали. Следуя за своим предводителем, они достали длинные ножи и пошли к нам через луг, как и предвидела Атара.

Атара и Мэрэм выпустили в них еще по стреле, но не попали. Враги двигались медленно, словно стараясь не задеть о ветку или о камень. Когда они прошли уже половину расстояния до нашего лагеря, я поймал взгляд их предводителя, смотревшего на меня из-под серого капюшона. Его лицо было длинным и плоским; и серым, словно сланец. Во лбу, там, где, как говорят, находится третий глаз, что-то было – что-то похожее на пиявку или на плоский черный камень.

– Убирайтесь, – прошептал я.

В эту секунду яркое маленькое созвездие слетело с небес. То был Огонек, яростно носившийся взад-вперед перед серыми людьми. Похоже, он пытался прогнать их или соткать преграду света, через которую им не пройти. Увы, они его не замечали и медленно шли вперед.

Атара и Мэрэм невольно попятились, но все равно стреляли в Серых людей. Я встал рядом с ними. То же сделал и мастер Йувейн.

Потом предводитель Серых застыл. Черный камень в его лбу ловил лунный свет и тускло светился.

В этот момент на меня навалилась сокрушительная тяжесть. Я выронил меч, а мои друзья – луки. Руки и ноги ослабли; казалось, кто-то выпустил из жил всю кровь. Я отчаянно хотел убежать, заставить себя двигаться, однако в тело проник страшный холод, замораживая, словно рыбу на льду. Я даже не мог открыть рот и крикнуть. То же было и с моими друзьями.

Предводитель Серых послал двоих к нашим лошадям, которые отчаянно ржали и лягались. Эльтару мощно ударил в ограду, сломал ее и освободился вместе с двумя гнедыми и Танаром, немедленно умчавшимися в лес. Эльтару бросился прямо на врага, но, когда Серые показали ему свои ножи, он неожиданно изменил направление и галопом ускакал в лес. Хотя мой конь был храбрейшим из существ, что-то в серых людях повергло его в дикую панику.

Двое Серых подобрались к оставшимся лошадям. Казалось, они встревожены их криками и ударами копыт, словно нуждались в тишине, чтобы слышать внутренние голоса. И теперь, двигаясь с великой осторожностью, они перерезали лошадям горло длинными ножами.

Нет! – безмолвно закричал я. – Нет, нет, нет!

Другой Серый начал разбирать ветки и бревна ограды, проделывая проход для собратьев. А я все стоял у стены, не в силах двинуться.

Потом предводитель выступил вперед и откинул капюшон. Черный камень у него во лбу пригибал нас к земле. Как Атара и рассказывала, его глаза не походили на человеческие; они были однородны и одноцветны, прозрачный серый налет покрывал их, как темное стекло. Лишенные и признака человечности, сострадания или души, совершенно пустые, совершенно холодные… Этот холод поразил меня в сердце ледяным копьем и наполнил диким страхом. Стальной голос внутри запрещал двигаться. Ты ничто, – говорил он мне, – ты ничто, пустая шелуха плоти, которую Серые люди используют по своему желанию. Ты будешь умирать долго, долго.

Зло есть нечто большее, чем просто тьма – это сознательный отказ от света Единого. Это яд, разъедающий душу, безумие, ужасная необходимость преобладать за счет других, как клещи живут за счет крови своих жертв.

Нет – убирайтесь!

Все Серые теперь собрались вокруг своего предводителя у прохода в ограде и откинули капюшоны. Хотя они и не носили камней во лбу, их лица были так же слепы и серы. Серые призраки стояли в холодном лунном свете.

О нет! О нет!

Я ощущал страх Атары, мастера Йувейна и Мэрэма, кричащий во мне вместе с диким биением их сердец. Я не мог закрыться от этого, как не смогу закрыть глаза, когда Серые люди пронзят меня ножами и выпьют нечто более ценное, чем кровь.

НЕТ! НЕТ! НЕТ!

Я всей душой желал прекратить этот оживший кошмар, от которого не было сил очнуться. И вдруг, безуспешно пытаясь двинуться и убежать, увидел, как через луг мчится еще одна фигура в плаще. Одинокий человек, гораздо ниже остальных, тихо, словно призрак, несся по серебристой траве. Его меч был обнажен, тело скрывалось под сияющей кольчугой. За несколько секунд он добежал до стаи, столпившейся у разрушенной ограды, и врубился в них, мгновенно отшвырнув двоих и перерезав горло третьему. Потом, когда Серые люди наконец сообразили, что на них напали, и повернулись к нему, он поразил в спину их предводителя.

– Сражайтесь! – прорычал незнакомец тигриным голосом. – Сражайтесь, я сказал!

И снова бросился на них, рубя с ужасной яростью.

Как только предводитель серых погиб, я неожиданно понял, что могу двигаться. Великая жажда жизни поднялась во мне и наполнила новой силой. Некоторые из серых бежали от этого дикого человека в пролом, некоторые ко мне и Атаре. Один из них хотел ударить Атару ножом в горло; не раздумывая, я поднял меч и одним движением отрубил ему руку. Серо-черная кровь брызнула в воздух. Я удивился тому, что они не носят доспехов. Кэлама – страшное оружие, особенно против незащищенной плоти. И я его использовал, когда Серые бросились на нас со своими длинными ножами. Мэрэм и Атара тоже сцепились с врагом в смертельной схватке.

Один из Серых пробрался Атаре за спину, и я оказался перед ужасным выбором: убить его или позволить сразить ее. Так, все еще шатаясь от удара, нанесенного первому врагу, я ударил мечом второго. Холодная сталь пронзила сердце, темная кровь брызнула мне в глаза. Я едва разглядел, как он дернулся в агонии и повернулся, посмотрев на меня со струнной молчаливой ненавистью. Потом он умер – и я умер тоже, упав на пропитанную кровью землю.

Позже, когда последний из Серых был убит, а Мэрэм и Атара опустили окровавленные клинки, человек, который примчался к нам на помощь, издал победный клич. Он стоял в лунном свете, подняв меч к звездам. Я ощущал его радость от убийства. Даже сквозь смертельную агонию, темной пеленой затягивавшую глаза, я увидел, как он повернулся ко мне и откинул капюшон. Его лицо сияло ужасающей красотой, глаза были черными и яркими, и я задохнулся от удивления, увидев, что это Кейн.

Загрузка...