Кальдур Живой Доспех III

Виденье 32. Никогда, кроме сейчас

Он проснулся резко.

Стояла глубокая ночь. Звенящую тишину иногда нарушал холодный ветер, он резвился по комнатам, гудел и свистел в щелях. Подобие окон, вырубленных в скале, пропускало достаточно света луны и звёзд, чтобы он мог оглядеться.

Мерроу тихо посапывала, беззаботно повернувшись к нему спиной. Вдвоём они нагрели постель так, что приятная слабость и истома не желали уходить от воспоминаний того, где он находиться и кто спит рядом с ним.

Он осторожно пододвинулся ближе, приспустил одеяло с её плеч, и оттянул широкий ворот её рубашки вниз. Ошибки быть не могло. Ничто не могло оставить такие шрамы, кроме живого доспеха. Он всё ещё не был уверен в том, что видел, но что-то внутри него знало и чувствовало — внутри этой девушки Серая Тень.

Но как?

И что это всё значит?

Эта девушка новая Избранная?

Но то, что она делает идёт в разрез… в разрез с чем? С его личными убеждениями о том, как всё должно быть?

Кальдуру говорили, что доспех никогда не будет служить злу, но что если эта девушка запуталась, и злом себя не считает, да и не служит Морокай… просто верит в своё «правое» дело и не испытывает никаких сомнений...

Это страшная случайность?

Или эта встреча часть какого-то плана Госпожи?

Если подумать… Розари тоже не подарок, а многие другие кайрам были и похуже неё. Кальдур не знал точно, какое прошлое было у каждого Избранного, да и сам он не был святым. Но это не значит, что они были бесполезны в битве против Морокай.

Может быть, Госпожа решила бросить на борьбу со своими врагами самых злых и отпетых людей, которых только смогла найти? Это имеет смысл, ведь зло только и понимает, что язык ещё большего зла.

Вот только причём тут Кальдур? Ну допустим, даже если не его глупое везение завело его сюда, а «план» Госпожи, то… что дальше?

Доспех не покинет Мерроу, если бы хотел, то давно бы покинул. Она его хозяйка. А кто тогда Кальдур? Он здесь, чтобы наставить девушку на истинный путь? Бросить её на борьбу с Мраком, как когда-то бросили его самого?

Это просто смешно. Ну какой из него учитель?

И какая из этой мегеры ученица и Избранная?

С такой-то приданным из содеянного.

Нет. Всё куда проще и прозаичнее. Удача Кальдура вывела его из одной задницы прямо в другую. Да, он жив, да у него ещё может быть какое-то будущее, но он всё ещё в дерьме. Взглянем правде в глаза. Никаким замыслом тут и не пахнет.

Госпожа на них даже не посмотрела, когда они пришли помочь Ей. Ей может и не было плевать, но Она не рассматривала их как что-то серьёзное. Или ему просто показалось так. Может, Она специально не смотрела на них и не говорила, чтобы сделать их менее значимыми, чтобы таким образом защитить их...

И Её гамбит продолжается и по сей день...

Бред.

Всё это мечты и домыслы. А Кальдур глупый. Нельзя доверять тому, что выдумывает его мозг.

Вот какие карты он имеет на самом деле.

Мерроу «добра» к нему, только пока он ей не наскучит. Она жестокая убийца, почувствовавшая вкус человеческой крови, и её уже ничто не изменит. Без всякого Морокай, она растеряла всё людское, чужда им, и как бешенного зверя её нужно просто остановить. Что у него не получиться, так как она теперь почти неуязвима.

Он её пленник, пока не надоест ей. Как только это случиться, его голова отделится от тела и пойдёт на корм псам. Сколько он протянет в таком положении? Неделю? Месяц?

Она хорошо разбирается в людях, иначе бы не смогла собрать такой отряд, как быстро она поймёт, что он притворяется и не тот за кого себя выдал? Сможет ли он достаточно долго изображать симпатию к ней или даже любовь? Она красива, но Кальдур не видит в ней человека, она даже не чудовише, она нечто пустое, чему он не может дать оценки. Будет ли в ней хоть толика сострадания, чтобы это повлияло хоть на что-то, когда время Кальдура выйдет?

Вряд ли.

Вот в какой он ситуации.

Он может бежать. Пока его кормят неплохо. Он точно не потеряет силы за несколько дней, а вот надзор за ним и внимание к нему могут ослабнуть, хоть на это и слабая надежда. Он сможет бежать достаточно легко, но Мерроу вряд ли его отпустит. Если он правильно успел понять её личность — она сочтёт это оскорблением и будет преследовать его. Их логово тут давно, они знают каждый кустик и легко смогут догнать и выследить даже без лошадей и доспеха.

Шансов выбраться у него мало. Слишком мало.

С другой стороны Мерроу никто не учил пользоваться доспехом. Она считается себя святой и чудотворницей, она не знает возможностей своего оружия, но… её фантазия не ограничена. Что сможет сделать с доспехом человек подобный ей?

Сложно представить.

Он бы мог выиграть немало времени, раскрыв ей себя и начав учить её. Но… что это изменит? Она станет куда опаснее, а гарантий помилования у Кальдура не будет никаких. Она может посчитать слишком опасным его знания, ведь он будет знать её слабые места. Он бы сам избавился от такого человека, это был бы просто разумный поступок, без всякой жестокости.

Кальдур вздохнул.

Мерроу пошевелилась от сквозняка, и он поспешил снова укрыть её одеялом. Если она и проснулась, то не подала вида. Он тихонько отстранился от неё, закинул руки за голову и уставился в тёмный потолок.

Нельзя сомневаться. Если не знаешь, что делать — не делай ничего, жди возможности. А когда она представиться — не сомневайся. Просто сделай. Потом оценишь результат. Если ещё будет чем оценивать.

Кальдур снова выдохнул. Сделал паузу, втянул воздух, задержал его в лёгких, снова выдохнул. Вместо болезненных размышлений он начал вспоминать слова, никак не связанные между собой, стараясь назвать как можно больше редких. Ему нужно отдыхать, нужно спать, нужно быть на пределе своих жалких возможностей, чтобы пережить и это.

Но сон никак не приходил.

***

— Хм… Не храпишь.

Мерроу потянулась и выгнулась, хрустнув суставами, перевернулась на живот и снова вся выгнулась. Кальдур, сидевший с подушкой у подголовья, отвёл глаза, когда она улыбнулась ему.

— Я не разрешала не смотреть на меня, — её голос был чуть охрипшим, но бархатным. — После того, что я вчера сделала, ты должен спать как мишка в своей берлоге. У меня неплохое настроение, и я спишу всё на то, что я слишком взволновала твоё сердце и другие части тела, чтобы ты мог спать. Доброе утро.

— Доброе… госпожа.

Она прищурила глаза, изучая его, и улыбнулась ещё шире.

— Ну? Чего разлёгся? Кто будет одевать меня? У нас впереди много дел. Мне не терпится увидеть кто из моих псов не пережил вчерашнюю делёжку добычи, и какую удалось цену содрать с Косого за нашу непредвиденную добычу.

Кальдур скинул с себя одеяло и поднялся. Помог Мерроу залезть в свежую одежду, которая была скорее удобной и домашней, чем соответствовала образу предводительницы бандитов. Скорее всего, в их «походах» им было настрого запрещено снимать форму темников, чтобы не вызвать подозрений. Одно дело искать отряд отмороженных темников, среди кучи отрядов темников, которые перемещаются туда-сюда по стране, и совсем другое дело выслеживать банду ублюдков, у которых должно быть логово и которых можно будет прижать к стенке.

С молчаливого согласия Мерроу Кальдур наконец оделся. Правда, новым аксессуаром к его образу добавился ошейник из толстой кожи и длинный поводок. Его никак не тронуло очередное издевательство — это всё ещё были не пытки и близко, он всё ещё не ломался, а значит, его всё устраивало. Пускай и приходилось выметать лишние мысли и оценки из головы метлой.

В дверь постучали.

Забитая девочка, опустив подбитые глаза к полу, прошуршала босыми ногами мимо них и поставила завтрак на стол у кровати. Тут же выбежала назад, забрав грязные вещи Мерроу. Кальдур дождался приглашения сесть на край кровати, а дальше, поняв неизбежное, стал ухаживать за Мерроу.

С трудом и грохотом выдавил пробку из небольшой бутылки, налил её содержимое в бокал Мерроу, и под её смешок, с удивлением уставился на жидкость. С дна стакана поднимались небольшие пузырьки, какие он уже видел у вина или кваса, но напиток Мерроу совсем не пах пшеницей — запах его был кислым и похожим на вино.

Хлеб и масло, которое он щедро намазал на ломти сверху, были ещё горячими. Нарезал мелко ещё холодные и приятно пахнущие копчёные колбаски, застыл, разглядывая остро наточенный нож чуть больше времени, чем нужно, пододвинул всё к Мерроу, и та начала есть.

Откусив первый кусок бутерброда, и запив его своим пойлом, она закатила глаза от удовольствия, замычала и принялась энергично уплетать завтрак, жестом показав ему, что можно присоединиться.

Кальдур ел тихонечко, и стараясь не совершать резких движений или издавать не нужных звуков. Еду запивал водой из кувшина, постеснявшись попробовать странный напиток. Если Мерроу что-то не понравится, он вообще может утратить привилегию к еде на долгое время, а это ему сейчас совсем не нужно. Поэтому он будет держаться во всём тише воды, ниже травы.

***

— Да этот крысёныш меня без штанов оставит…

Томмет при его виде побелел, а Гарз разулыбался, потроша небольшим ножом яблоко и пихая куски его себе в глотку. Томмет подошёл ближе, осмотрел Кальдура и пришёл к не утешительному виду, что тот действительно пережил ночь.

— Кхан вернулся? — отвлекла его Мерроу.

— Ещё нет, госпожа, — ответил за товарища Гарз. — И происшествий тоже не было.

— Ба-а, — удивилась Мерроу. — Неужели обошлось без дуэлей?

— Да, госпожа. В этот раз все согласны на равные доли, и засранцев, говорящих, что они больше других рисковали шкурой, просто не нашлось. Растём, чего тут сказать.

— Или замышляете что-то недоброе, — глаза Мерроу опасно прищурились.

— Никак не замышляем, госпожа, — Гарз натянуто рассмеялся и оттянул воротник рубашки, словно тот был удавкой. — Просто весь молодняк с горячей кровью уже в земле лежит, а те кто не лежат, уже и не молодняк… достаточно пережили и влились… ну в коллектив. Никто особо больше не хочет собачиться и проявлять себя.

— Но… — протянула Мерроу. — Тебя что-то беспокоит Гарз?

— Да, госпожа. Конечно. Та засада на нас. Мы всей ей обеспокоились. На нас и раньше выходили охотиться, но ни разу таким большим отрядом. Если бы тебя не было, мы бы там все полегли... Рискну предположить, что нам лучше залечь на дно, пока что-нибудь не случиться, чтобы она забыли. Или выбирать цели глубоко на юге. Или…

— Ты уже раскрыл свою пасть, Гарз, так продолжай.

— Есть слухи, что первые отряды новой, к-хм, «королевы», уже идут на запад. Они ведут себя не всегда славно, забирают у местных припасы на нужды армии, вешают по деревьям несогласных, иногда жгут города и деревни, … а ещё у них красно-белая форма.

— Ну и?

— Быть может, нам стоит раздобыть пару десятков таких комплектов?

— А ты хитрожоп…— Мерроу задумчиво улыбнулась и показала зубы. — Чёрт, а это славное предложение. Даже ругаться на тебя не хочется. Молодец, Гарз. Займётесь с Томметом при случае. Только тихо. Может быть, будет проще подкупить какого-нибудь складского, чтобы их форма, ну или хотя бы краска, пропали.

— Слушаюсь, госпожа, — Гарз расцвел от редкой похвалы и с напряжением посмотрел на Кальдура. — При всём уважении, госпожа… ещё не решили, что делать с этим?

— Пока он побудет при мне, — процедила Мерроу. — На положении моей игрушки. Думаешь, я что, как баба какая-то, от него голову потеряла что ли?

— Ой нет, госпожа, — Гарз рассмеялся ещё натянутее и хлопнул себя по затылку. — И в мыслях не было. Мы пойдём с Томметом займёмся чем-нибудь полезным.

Мерроу проводила их испепеляющим взглядом, прошептала что-то проклинающее и уставилась на Кальдура недобро, но смягчилась быстро. Дёрнула его за поводок, и они пошли вперёд.

После того, что он видел в горах, небольшая скала, изрубленная кривыми проходами и тоннелями, не выглядела впечатляющее. Кальдур внимательно рассматривал всё, что попадалось по пути, по совсем иной причине — рано или поздно он решиться на побег отсюда. Он лишь немного приоткрыл рот и добавил лицу деревенской простоты, чтобы выглядеть восхищенным. Мерроу поверила.

— Мы нашли это место случайно. Здесь раньше пряталась другая банда. А до неё третья. И четвёртая, и пятая… А до них тут был наблюдательный пункт за этим землями. То темников, то наш, то темников, то наш… После Четвёртой Битвы эти земли так и не заселились. Лишь изгои и отшельники живут тут. По своим укладам, а не по укладу королевства. Ты, — она дёрнула его за поводок, — хотел бы стать свободным?

— Ещё как, — честно ответил Кальдур, потерев пережатое горло. — Только вот не все поводки можно разорвать.

— Что верно, то верно, — она ухмыльнулась ему. — Нельзя избавиться от своей семьи, от своего прошлого, от своих привычек и… от рук тех, кто сможет тебя поймать.

Она немного опоздала с этой репликой, но Кальдур всё равно смог правдоподобно изобразить на лице целую бурю эмоций — очередной поворот коридора вывел их к трём скелетам несчастных, прикованных к небольшим крестам из дерева. Одежда на них давно истлела, и смерть их древняя вряд ли была делом рук банды Мерроу, но намёк был понятен, она специально показала ему эту картину.

Коридор завёл их выше и разделился на несколько ответвлений. Они пошли вверх по гладкому подъёму без ступенек, и Кальдур понял, почему это место использовалось как пункт наблюдений. Со стены скалы, даже не поднявшись на самый верх, окрестности были видны как на ладони. Весь горизонт был изрыт лабиринтом рытвин, ущелий и оврагов. Их содержимое так же было хорошо видно со скалы, но только сверху. Внутри природных стен вряд ли было можно легко сориентироваться, не зная местности, а зная местность, можно было бы под прикрытием этих самых стен совершить вылазку из крепости и нанести немалый урон осаждающим.

Вот же раньше умели строить крепости. Настоящий кошмар.

Сверху лениво, но всё же дежурило несколько «темников». Они избавились от чёрной одежды, сменив её на походную свётло- и тёмно-коричневую, и теперь совершенно сливались с поверхностью скал. При виде Мерроу дозорные встрепенулись, прогнали дремоту и изобразись интерес к своей работе.

Мерроу им ничего не сказала. Сама придирчиво оглядела окрестности, дёрнула поводок, увела Кальдура на другой склон, так же взбодрила дозорных и сама осмотрелась.

Скорее всего дозоры дежурят круглые сутки. В отряде не меньше сорока человек, и это позволяет держать дозорных свежими и внимательными. Ещё один плохой знак.

Даже ночью бежать будет сложно. Свет луны и звёзд вполне выдаст его движение в кажущейся темноте. Пасмурная погода размоет глину и мягкую почву, укрывшую скалы, снизит скорость его передвижения во много раз, и он просто не успеет уйти достаточно далеко. А его удачи вряд ли хватит на то, чтобы дождаться безлунной ночи или пьяных или уставших дозорных, слишком уж редко такое случается.

Удовлетворившись осмотром окрестности и дозорных постов, они снова спустились в недра скалы. Один из вырубленных коридоров частично не имел стен, и спускался к выходу в ущелье и другой стороной уходил в несколько широких помещений с низкими потолками, которые, судя по запаху служили то ли кухней, то ли складом, и были отделены тяжёлой дверью.

Мерроу тихонько открыла её, пользуясь свой силой, и прошла внутрь, надеясь видимо, застать своих подчинённых врасплох.

В этот же момент, мимо стола у стены, за которым играли в карты трое бандитов, попыталась прошмыгнуть забитая служанка. Один из игроков, поймал её руку, подтянул к себе и с размаху шлёпнул по заднице. Та даже не вскрикнула и, не поднимая глаз, попыталась вырваться и убежать. При виде Мерроу, вся троица вздрогнула, поднялась и поспешила удалиться за дверь, а отпущенная девушка кинулась в другую сторону.

— У неё странное имя, — Мерроу перехватила напряжённый от сцены взгляд Кальдура. — Италия. И она тут по своей воле. Она сделала кое-что очень плохое, и теперь будет отрабатывать свой грех... Ты можешь говорить и спрашивать свободно, пока мы гуляем и эта прогулка приятна.

— Как называется это место? — выдавил из себя Кальдур.

Она ждала, что он спросит другое, уже готова была наказать его, но он прошёл проверку.

— Никак. И мы никак не называемся. Когда даёшь названия вещам — это только всё портит. То, что тебя восхищало становиться привычным. То, что тебя пугало, перестаёт быть страшным. То, что было тебе дорого, заставляет скучать. Я хочу быть чувством, необъятным и необъяснимым, и хочу быть моментом, который не существует никогда, кроме сейчас. Понимаешь?

— Да.

— Эх, — она ухмыльнулась добродушно и потрепала его по волосам. — Что б ты понимал, щеночек. Может, тебя и пытались жизни учить, да недоучили. Не вобьешь это кулаками, палками и ремнём. Да и не видел ты ничего из своей деревни.

Кальдур промолчал. Он почти не смотрел под ноги, не сводил взгляд с её лица и спины, пытался понять, есть ли в ней, что-то за что он сможет уцепиться и потянуть. И может быть вытянуть на свет что-то, что покажет у неё хотя бы подобие души.

Следующая комната была набита кучами барахла, инструмента и старых, пыльных вещей, выходы из неё вели вглубь скалы и в ещё одну комнату, скрытую дверью.

— Ну? Что смотришь? Спрашивай. Я же разрешила.

Они остановились перед дверью. Под её строгим взглядом, Кальдур немного замялся, но всё-таки спросил:

— Прости, госпожа, за мою дерзость, но… тебе дана великая сила, мне вдруг стало интересно, кто тебе её дал и зачем?

— А какая разница?

— С великой силой можно сделать великие вещи, — подумав, ответил Кальдур.

Мерроу напряглась, схватила его поводок и рванула с такой силой, что Кальдур стрелой ушёл вниз и столкнулся подбородком с каменным полом. Искры посыпались из глаз, поводок снова натянулся, начал душить его, а Мерроу рывком перевернула его на спину и уселась сверху на грудь.

— Зачем ты спросил это?

— Просто… — прохрипел Кальдур. — Просто… я никогда… не видел такую женщину…

— Какую?

— Невероятную… — выдавил Кальдур первое пришедшее на ум слово.

Оно прозвучало достаточно нелепо, что Мерроу отпустила хватку, смерила его жестоким взглядом, поднялась и рывком подняла его с пола.

— Когда тебе разрешено открывать свой рот, десять раз подумай, что ты им делаешь. Сама разберусь кто я и какой мне быть. Больше не порти прогулку. Беседа должна быть лёгкой, как дуновение ветра, и не оставлять после себя отвратительный привкус, как водка. За эту оплошность отработаешь ночью. Я покажу тебе, что должен делать твой рот, чтобы я была спокойной и благожелательной. Понял меня?

Кальдур кивнул, отряхнулся и пошёл за ней.

«Прогулка» подошла к концу. Его услуги собеседника не требовались, Мерроу потеряла к нему интерес, перешла к исполнению своих обязанностей, требовала доклады со встреченных подчинённых, отчитывала их по серьёзным и надуманным поданным.

За дверью их встретили ещё два бандита, занятых совсем уж не бандитскими делами — оба писали в больших тетрадях, один сидя, другой стоя у ряда полок. Мерроу стало интересно, что они там насчитали. Выслушивая доклад, она то и дело дёргала поводок Кальдура, но затем тоже он достал её, и был привязан словно лошадь в соседней комнатке, которая действительно оказалась кухней.

— Италия, — шепнул Кальдур.

Девушка испуганно дёрнулась, и чуть не выронила нож, которым чистила картошку. Сделала несколько глубоких вдохов, справилась с приступом страха, но так и не обернулась. Кальдур снова шепнул ей:

— За что ты здесь?

— Нельзя говорить, — тихонько ответила девушка. — Будет только хуже. Только когда они просят.

— Она тут, потому что сказала то, что думает о Мерроу, когда та вырезала её родную деревню.

От громкости и уверенности голоса голова Кальдура вжалась в плечи. Из глубин помещения вышла полненькая низкорослая женщина с копной непослушных волос и скривила губы. Италия при её виде снова вздрогнула, замолчала и вернулась к готовке.

— Не боись. Двери тут такие, что даже она не услышит, что мы тут делаем. Я Лорен. Старика, который возится в кладовке, зовут Фолкнер. А Италию ты уже знаешь, как погляжу… Мерроу решила убить всю её семью в наказание за её длинный язык, хотя… Италия и говорила правду. Ей удалось выторговать их жизни в обмен на свою. Меня они просто захватили в трактире, потому что я умею готовить. А Фолкнер… Фолкнер хотел забрать у них своего сына, но не успел. Он погиб в одном из их набегов, снюхался с ними по молодости и горячности крови. Идти горе-отцу просто не куда. А тебе похоже не повезло больше всех.

Кальдур непонимающе уставился на кухарку, та ухмыльнулась.

— У неё бывают такие… хм… «увлечения». Но ни один из её… «питомцев» не прожил и месяца. Так что… я бы на твоём месте не радовалась так.

— Я и не радуюсь, — ответил Кальдур, поняв, что он единственный не чувствует себя тут пленником. — Я понимаю. Просто могло быть и хуже.

— Твоя правда, — согласилась Лорен. — Всегда может быть хуже. Бежать надумал?

Кальдур пожал плечами.

— Будь тут хоть какой-то выбор — я бы тебе не советовала. Ещё никто не убежал. Но зная, что с тобой будет — отговаривать не буду.

— Бежать… вряд ли буду.

— Попробуешь убить её? — Лорен усмехнулась, услышав сталь в его голосе. — Были и такие. Только всё одно. Ведьма она, и никто её не убьёт. Разве, что сам Морокай к себе домой утащит, назад, но что-то я не думаю, что это в его интересах. Надо ж было сотворить такое чудовище по наши души… Но ты всё равно попробуешь. Вижу у тебя в глазах ещё больше смерти и холода, чем у наших парней.

— Наших?

— Ну да, — теперь Лорен пожала плечами. — Других-то нету у меня. Вот и стали «нашими» за столько-то лет. Бывает так.

— Я ещё не решил, что буду делать.

— А ты и не торопись, — Лорен подмигнула ему. — Первые неделю-две она ласковая обычно. Пока раздражать не начнёшь.

— Значит, она чудовище? — пробормотал Кальдур, думая о своём.

— А ты пока не согласен? Что-то в ней есть да, колдовская сила какая-то и притяжение. Думаешь, чего эти мужики все по её указки туда-сюда ишаками скачут, да глаза при ней в полу держат? Но это не значит, что она не чудовище.

— Какой совет дадите?

— Перед смертью не надышишься. Так что… дыши пока есть возможность. И уйди достойно. Разницы-то никакой, всё один конец, но как его встретишь… я вот посмотрела уже на много таких концов, и думаю, что тут не надо слабины давать.

Из глубины тёмной кладовой показалась измождённая и покачивающееся, скрюченная фигура высохшего старика.

— Не слушай её. Лучше беги, пацан, — подал он слабый голос. — Нету никакой правды в смерти. Родители-то есть у тебя?

— Где-то может и есть, — Кальдур отчуждённо развёл руками. — Концов только не найти уже.

— И всё равно, мальчишка, кому-то да ты нужен. Подумай об этих людях. И стремись к ним. В этом правда. А у ведьмы этой под юбкой тоже самое, что и у других баб. Не ведись. Думай башкой, а не хером.

Кальдур скривился, посмотрел на него как на дурака, но ответить не успел.

— А вы тут стало быть уже против меня дружите.

Дверь со скрипом открылась и вошла Мерроу. От её презрительного взгляда все, кроме Кальдура, утихли и разбежались по углам будто тараканы.

— Ко мне, щеночек, у нас ещё дел полно, — подозвала она.

Кальдур с каменным лицом сделал несколько шагов вперёд, пока привязанный поводок не натянулся и не дёрнулся, вызвав довольный смех Мерроу. Она подошла, отвязала его и повела наружу.

***

— Почему так долго Кхан?

Сурового вида бандит с длинными усами и неровной черепушкой, спрыгнул с коня, распрямил спину и пошёл к Мерроу, держа в руках шлем. Поводья его скакуна тут же перехватил бандит помладше и повёл лошадь прочь. Только сейчас до Кальдура дошло, почему эта местность выглядит такой безжизненной и песчаной — животным нужно чем-то питаться. Держали их где-то неподалёку, скорее всего, в небольшом овраге в окрестностях скалы, охраняли день и ночь, как и любое сокровище. С животными Кальдур ладил не особо, но стоило рассмотреть и этот вариант побега.

— Скверный был денёк, госпожа, — поприветствовал Кхан Мерроу и показал дырку в шлеме.

— Докладывай.

— Косого зарезали с неделю назад. Повздорил с кем-то в пивнушке. Пришлось искать другого скупщика. Первого скупщика пришлось убрать, Баалзу показалось, что тот собирается после сделки сдать нас городской страже. Не знаю насколько он перебдел, но как уж вышло… Вроде как за нас награду назначили, но мы не успели разобраться толком за кого именно: темников… ну или ты сама поняла. В городе стало совсем неспокойно, и мы отдали всё тому, кто согласился без лишних вопросов. Но за цену раза в три меньше, чем могли рассчитывать у Косого. За такое решение отвечаю я.

Кхана немного скривило от ледяного взгляда Мерроу.

— Это ещё не всё, госпожа, — поспешно заявил тот. — На обратном пути на нас напали темники. Они не стали спрашивать пароль, не пытались разойтись с нами или что-то такое. Сразу напали. Из засады. Я думаю, они прекрасно знали кто мы и что мы. Не будь у нас лошадей, мы бы и не ушли оттуда. Они прямо очень хотели нас завалить. Просто не смогли.

— Ну, тут удивляться нечему, — Мерроу помрачнела, но больше не злилась. — Все живые?

— Пара лёгких ранений. И выручка при нас осталась. Четыре лошади пока полечатся, но не уверен, что станут прежними.

— И на том спасибо. Сколько вышло по итогу?

— Неплохо так, — Кхан, понявший, что его не накажут за самодеятельность, расцвел в улыбке из раскрошенных и щербатых зубов. — Лучше, чем мы рассчитывали. Надо считать, но мы точно в большом плюсе.

— Надо было с вами ехать, — недовольно буркнула Мерроу.

— Не надо было… — под её вопросительным взглядом, Кхан снова вернулся к коню, достал что-то из сумки и принёс показать ей. — Ещё кое-что, госпожа.

— Ну?

— Стрелять они сразу начали. Дистанция и доспехи спасли. В кого-то попало, а в кого нет... Но вот что странно. С нами Беллан ехала. Рыженькая. В неё сразу шесть стрел угодило. Все в спину, хорошо у неё там щит на ремне болтался.

— И?

— И… стрелы странные, госпожа, — он развернул платок и показ ей разломанные о доспехи толстенные болты и их наконечники. — Как слухи ходят… помнишь, про чёрное оружие? Вот и не слухи, оказывается. В щитах и кирасах остальных стрелы обычные застряли. А в щите Беллан сразу шесть чёрных. И ни одной обычной. Понимаешь о чём я, хозяйка?

— О том, что они спецом на девчонку маленькую арбалеты и луки наводили, — пробормотала Мерроу. — Думали, что я еду. На меня охотятся.

— Да, — покачал головой Кхан. — Охотятся.

— Ух, собаки! — Мерроу побелела, рывком отвернулась и отмерила несколько нервных шагов из стороны в сторону. — Гарз прав! Ладно. Мы пока на дно заляжём. А может и форму поменяем.

— Надолго заляжем?

— Недели две. Может месяц. Сейчас всё равно не сезон. Осенью хорошо будет. После урожая и торгов.

— Если темники всё не сожгут, — пожал плечами Кхан. — Или наши.

— А там и увидим. Скажи парням — вся добыча ваша, как и обещала. И сразу уточни, да так чтобы все поняли: мы дома сидим, пока не уляжется. Никому не покидать логово. Ты и ещё парочка спокойных будете доставлять всё, что нужно сюда. Сильно ругать не буду за пьянку и дамку, лишь бы у кого кукушка не поехала. И занятия вам всем придумаю. Усёк?

— Понял, госпожа, — он снова обернул находку в платок и передал Мерроу. — Только не трогайте их голыми руками. Острые будто битое стекло. Никогда такого не видел.

Кхан поклонился ей и пошёл к своим. Мерроу отвела Гарза в сторону, не выпуская поводка, и потянув за собой Кальдура.

— Видал такие? — она показала Гарзу стрелы.

— Только слыхал, госпожа, — Гарз внимательно разглядел находку, поднял на неё вопросительный взгляд. — Что же нам теперь и от темников улепётывать надо будет?

— Не просто улепётывать Гарз. Вспомни, две недели назад на нас их разведчики вышли. А месяц тому назад мы следы их отряда видели у своей стоянки. Совпадение, думаешь? Как-то они нас выследили. Но как? И зачем?

— Хм. Что-то я сомневаюсь, что мы им могли подпортить репутацию, и что они могли на это обидеться. Приняли нас за своих же дезертиров? Пытаются убить другим в назидание?

— Не-е-ет, — протянула Мерроу. — Чуйка говорит мне, что тут есть что-то ещё. Отправь своих шнырей в пару-тройку соседних городов, пускай слухи послушают, да себя не выдадут. Что-то происходит, и я не хочу, чтобы нас втянули в это дерьмо. А Томмета поставь следить за постами. Строго. Пускай стреляет, если увидит, что кто-то оплошал или уснул.

— Думаешь, прижать нас хотят, госпожа? — помрачнел Гарз.

— Да когда мы по-другому жили? — скривилась Мерроу. — Только вот они пожалеют, если решаться. Пёс мой где? Со вчера не видела.

— Честно? — Гарз снисходительно поднял брови.

— Честно, — кивнула ему Мерроу, Гарз вздохнул.

— Эта адская гончая убила оленя. Не то, чтобы здорового, но здоровее себя раза в три точно. И пытается притащить его сюда… Дело идёт медленно, я поставил на то, что к вечеру сдаться и прибежит. Но Томмет ставит на то, что она уже послезавтра зароет тушу где-то в проходе, и что она будет вонять, и что мы будем о неё запинаться.

— Короче, развлекается? — Мерроу улыбнулась.

— Ну как обычно, госпожа. Нас не жрёт, и на том спасибо.

Поводок натянулся, и Кальдура потащило прочь. Он неожиданности он потерял равновесие и едва не упал. Тихо зашипел, на что Мерроу не обратила никакого внимания. От неудачного шага его колено заныло.

***

Обедали на вершине скалы — почти что плоской площадке под небольшим углом. Высота по сравнению с тем, что видел Кальдур, на Северных Пиках была просто смешной, но ему всё равно было не по себе от воспоминаний. Кусок не лез в горло, колено разнылось ещё сильнее. Вслед за ним забеспокоились и шрамы по всему телу Кальдура, боль от них обострилась настолько, что впору было ожидать бури.

Кальдур жевал хлеб и смотрел на горизонт. Стояла безветренная, солнечная и жаркая погода, на небе ни облачка.

— О чём задумался, щеночек? — спросила Мерроу, отхлебнула вина из бокала и утёрла рот платком. — Скучаешь по старым кандалам?

— Я бы не сказал… госпожа.

— Значит, тоже чуешь, — ответила она и тоже посмотрела на горизонт. — Что-то приближается. Что-то плохое. Что-то хуже меня.

Закончили есть в молчании. Мерроу приказала ему сидеть на месте, а сама снова отправилась на обход дозорных. Ей было неспокойно.

Как только она ушла из укрытия показалась Италия. Не поднимая глаз, она дошла до места их пикника, начала собирать посуду и продукты.

— Тебя тут… обижают? — спросил Кальдур, отвернувшись от неё, чтобы она не так напрягалась.

— Не всё, — тихо ответила девушка. — Есть и хорошие, и плохие. Сама виновата.

— Ты не виновата ни в чем, — шепнул Кальдур. — Хочешь, чтобы всё это закончилось?

Девушка вздрогнула.

— Я не хочу умирать. И не буду так с собой поступать.

— Я не об этом, — удивлённо пояснил Кальдур. — Я о том, чтобы выбраться отсюда. Это старая крепость по сути. Может, тут есть какие-то тайные ходы? Или может, ты знаешь, где они держат коней? Даже может, кормишь их и они тебя знают?.. Одна ты уйти не сможешь. Но если я помогу тебе…

— Нет! — тихо взвизгнула девушка. — Отстань от меня! Все вы так говорите!

***

Остаток дня он провёл в покоях Мерроу.

Она привязала его к кровати, оставив поводок достаточно длинным, чтобы он мог бродить по комнате и ходить в ведро по нужде. Но это не требовалось, Кальдур неплохо умел просто ждать и ничего не делать. Сама Мерроу в не самом приятном расположении духа удалилась и не возвращалась до самого вечера.

Когда она вошла в комнату и швырнула сумку с вещами на стол, Кальдур вздохнул, поднялся с кровати, откинул занавеску, ведущую в комнатку с ванной и стал раздеваться.

— Нет, — остановила его Мерроу. — Не сегодня. Я устала. Помоги мне раздеться.

Он послушался, снял с неё одежду и принёс ей чистую рубашку. Она выглядела измотанной, но Кальдур знал, что её тело не могло устать, не используя доспех. Эта была усталость от ноши, которая она несла в мыслях или в сердце.

Эта картина вызвала у Кальдура короткую улыбку, слишком много было иронии в разнице их ответственности, и борьбе, которую они вели. Впрочем, под её внимательным взглядом его улыбка быстро стёрлась, и он почувствовал себя неловко, вспомнив, что Мерроу обещала сделать с ним ночью нечто неприятное.

Он помог ей лечь, вздохнул и устроился рядом, в ожидании приказаний. Он не знал чего ждать, ему было в принципе плевать, что нужно будет терпеть и делать для своего выживания. Он просто хотел скорее со всем покончить и отправиться спать. Мягкая большая и свежая постель, и такое же одеяло, перебивали все невзгоды и в его личном рейтинге были даже лучше кучи сена в старом амбаре.

Она придвинулась ближе, зарыла руки в его волосы, растрепала их, спустилась руками ниже, прошлась по его губам, скулам, щекам и груди. Кальдур замер, боясь пошевелиться и сделать что-то не так. Мерроу устала улыбнулась от его взгляда, откинулась на спину и потянулась.

— У меня сегодня нет настроения. Можешь просто обнять меня и не обижать?

Кальдур судорожно вздохгул, кивнул, неловко придвинулся и прижал её к себе.