Кальдур Живой Доспех III

Виденье 28. Когда отнимаешь жизнь

— Готова?

Он нашёл Анижу прикорнувшей на хлипком стуле. От его шёпота она разлепила глаза, едва не потеряла равновесие и устало посмотрела на него. Поднялась, прошлась туда-сюда, попыталась разогнуть затёкшую спину, потёрла садившую так и не зажившую ладонь. Освободила её из плена плотной кожаной перчатки и обернула платочком. Так она делала, чтобы дать ей «подышать».

— Да. Только не спрашивай, как прошёл день.

С наступлением ночи полевой госпиталь и его обитатели заметно поутихли. Несколько целителей и неравнодушных посвежее Аниже ещё ходили между ранеными, смотрели их и предлагали необходимое. Свободных коек осталось мало, тяжёло-раненных успокоили вином, настойками и дурманами, тех, кто не пережил схватки — уже закопали.

Анижа собрала сумку, по пути посмотрела ещё нескольких своих подопечных и они побрели через лагерь. Война и смерть ещё не вошли в привычку у воинов, к ним всё ещё относились серьёзно. В палатках и тентах царили тишина и дисциплина, солдаты пока предпочитали крепкий сон различным способам снятия стресса вроде азартных игр и алкоголя. Стражи наоборот старались не расслабляться и несли свою вахту максимально сосредоточенно и ответственно. Так бывало почти всегда после первых столкновений, но с каждым последующим днём на грани между жизнью и Вратами, с постоянным голодом, страхом, лишениями и испытаниями, все чувства притуплялись. Люди начинали жить не то, что одним днём, одним моментом. И старались брать от этого момента всё.

На них никто особого внимания не обращал. Анижа немного проснулась от прогулки на свежем ночном воздухе, но всё ещё была вымотана.

— Я сегодня кое-что сделала, — сказала она тихо, когда ей надоело молчание, и чуть замедлила шаг. — Там был мальчишка с наконечником копья в животе. Очень плохая рана. И грязь попала. Можно было даже не зашивать — сгорел бы за несколько суток, если бы вообще пережил ночь. Но я решилась. Дала ему дурману, залезла внутрь, проверила все кишки, ты не представляешь, Кальдур, сколько их там внутри и какие они длинные… Сантиметр за сантиметром. Всё, что нашла, зашила. Ещё раз проверила. Могла, что-то пропустить. Но он бы всё равно не выжил. И тогда… я… ну… доверилась своей вере. Я думаю, что Госпожа просто не смогла бы создать что-то, что действительно могло бы нам навредить. Тем более Воды Оточ. Я не просто промыла ему кишки в них, я позволила… нет… я заставила сделать его глотка три, чтобы Воды попали внутрь.

— И? — Кальдур посмотрел на неё настороженно.

— Пока он не умер, — спокойно ответила Анижа. — И надеюсь, не умрёт завтра. И послезавтра тоже. Я потратила всё, что было, и даже думала сходить и взять две остальные фляги, чтобы спасти больше людей. Но не решилась. Наверное, твоя жизнь и жизнь Розари в итоге стоят больше, чем жизни этих солдат.

— Всех не спасти, Анижа, — осторожно ответил ей Кальдур.

— Я знаю. Но неправильно не спасать тех, кого спасти можешь.

Они прошли стражу и оказались у командирских шатров. Воким сидел у костра в одиночестве, тянул трубку и чередовал пускание колец дыма с большими глотками их кружки. Он кивком поприветствовал их и предложил сесть рядом.

— Спасибо за предложение, но мы спать пойдём, — ответил Кальдур, взглянув на бледную Анижу. — Устали за сегодня.

— Наслышан о твоих подвигах, — он обращался к Аниже. — Хорошо, когда есть такие как ты, девочка. И хорошо, когда у вас получается спасать так хорошо.

Она склонила перед ним голову и ответила на тёплые слова лёгких реверансом.

— Вот, — Воким поднял с земли ещё одну деревянную кружку, плеснул в неё содержимое бурдюка. — Хлебни. Спать будешь лучше.

— А чёрт с ним, — ответила Анижа, немного подумав. — Нервов сегодня было… и рука опять разболелась. Ваше здоровье.

Она подошла ближе, приняла из рук Вокима кружку и в несколько глотков опорожнила её. Скривилась, подавила приступ тошноты и выдохнула. Вино было очень крепким. Воким усмехнулся и снова приложился к трубке. Анижа поставила трубку, отвернулась от них и шумно вдохнула прохладный воздух, чтобы прийти в себя.

— Розари и Дукан вернулись? — спросил у Вокима Кальдур.

— Не так давно, — ответил тот. — Уже спят. Не слышишь храп что ли? Вот уж не знаю, кому из них он принадлежит, но если его будет слышно из моего шатра, я выкину виновника за границы лагеря. Пускай темников изводит… Они недурно поохотились. Вроде даже взяли какого-то вшивого офицеришку. И умудрились разгромить немалый отряд, который подбирался к лагерю. Я думал девчонка будет вести себя потише, но оно и ладно. Это же помощь. Слухи завтра все в лагерь приползут, там и посмотрим какая будет картина. А ты чем занимался, парень?

— Дукан оставил меня в лагере. На случай если они не найдут темников, и если они ударят в их отсутствие.

— Тоже верно, — согласился Воким. — Ладно, идите спать. Мы тут пробудем ещё дня три минимум, пока всех по лесам не изловим. А там и пойдём к Опалённой.

— Доброй ночи, — кивнул ему Кальдур и повёл Анижу к месту ночлега.

Он поставил укрытия в тени между двумя командирскими шатрами, обитатели которых уже спали. В их палатках было тихо. Кальдур заглянул в первую — она была пустой, во второй он нашёл Розари и Дукана, мирно спящих и грязных как черти.

— Хм, — Кальдур вернулся к Аниже в лёгкой растерянности. — Думал, с Дуканом ночевать буду. А они палатку заняли.

— В какую лезть? — устало спросила Анижа.

Кальдур показал ей, подержал полог, залез следом.

— А тут неплохо.

Анижа отшвырнула сумку в дальний край палатки, потопталась по полу словно кошка и легла на живот. Кальдур пододвинул ей сумку, набитую тряпками в качестве подушки, и накинул на ноги останки брезента в качестве одеяла. Под полом палатки он нагрёб мягкой земли и набросал сначала веток с листьями, а потом и травы, так что было вполне себе мягко и комфортно. Почти что постель в доме, то что нужно, после такого тяжёлого дня.

Кальдур лёг рядом, подложив руки за голову, натянул общее одеяло себе чуть выше живота, и расслабленно выдохнул. Он думал, что Анижа уснёт сразу, но она потянулась и перевернулась на бок, лицом к нему.

— Что чувствуешь, когда отнимаешь жизнь? — вдруг спросила она.

Кальдур вздрогнул от её вопроса и от ей горячего дыхания у себя на шее.

— Особо ничего. Ко всему привыкаешь. Темники не люди, во всяком случае, на поле боя и в своих чёрных доспехах таковым не кажутся. Особенно когда хотят убить тебя или твоих товарищей. Нас учили не думать об этом. Это тяготит. Относится как к работе. Рубишь лес, а щепки летят. Вот и всё.

— Неужели тебе ни разу не было больно от того, что ты делаешь с другими? — скомкано спросила она.

— Были, конечно, моменты, — признался он, сглотнув комок в горле и выдержав паузу. — Иногда они… кричат. Страшно и такое потом сниться долго. Особенно когда женщины. Сражаются-то они часто так, что он мужика не отличишь, пускай и мельче и слабее, но когда кричат… Это тяжёло, да… А какой у меня выбор? Смотреть, как они режут наших, и как они кричат? Тоже сомнительное удовольствие, знаешь ли… Нашла о чём на ночь поговорить…

— Прости. День был нехороший, всё не могу с себя это смыть.

— Понимаю, — Кальдур вздохнул и попытался улыбнуться, глядя на неровные и перекошенные палки, прикрытые тентом. — Кхм. Продаёт как-то мужик на базаре мёд. Мимо проходит настоятель монастыря, зачерпывает мёд пальцем и пробует. Говорит: "Ба-а! Да это самый прекрасный мёд, который я когда-либо пробовал". Мужик пожимает плечами и отвечает:" Знаю, батенька, я бы его и не продавал, если бы туда мышь не упала".

Анижа снова не оценила его шутку, и минуту или две они провели в молчании.

— Поцелуй меня, — вдруг попросила она и придвинулась ближе.

— Прости? — смутился Кальдур, попытался отодвинуться, но в тесной палатке было просто некуда.

От неё шёл приятных запах вина, перемешанный с ароматом её тела и какими-то мятными и резко-пахнущими травами, которые она использовала для помощи раненых.

— Ты слышал. Поцелуй меня, как тогда в Храме.

— Ты пьяна Анижа, — промямлил он.

— А тебе от этого не легче? — усмехнулась она. — Ты вон на меня как смотришь. Чего раньше так не смотрел не знаю, да и не важно. Чего молчишь?

— Не знаю, что сказать.

— Глупый Дур-Дур.

Она провела рукой по его волосам, он перехватил её за запястье и повернулся к ней, пытаясь придумать, что сказать. Но не нашёл внутри ничего, чтобы хотел сказать.

Их губы встретились. Неумело и с дрожью. Он придвинулся ближе, выпустил её руку, позволил обнять себя, а сам опустил руки на талию, и чуть позже позволил опустить их ещё ниже.

Всякие мысли покинули его, оставив только этот момент, её горячие и влажные губы, дыхание, прикосновения и её запах. Она отстранилась от его поцелуев, он уложил её на спину и перешёл от подбородка к шее.

— Нет, — слабо прошептала она, но он её не слышал и уже не думал останавливаться.

Кровь ударила ему в голову, он впился в неё губами и грубо прижал к себе. Её горячее дыхание обожгло, и он ещё больше потерял голову. Грубо разодрал шнурок на её платье, чтоб добраться до груди, она попыталась отпихнуть его, но у неё не хватило сил. Он задрал подол её платья, к самым ягодицам, забрался туда рукой.

— Нет, — заумоляла она.

И каким-то чудом, тяжёло дыша над её дрожащим телом, он остановился. Её глаза блестели в темноте, она тоже дышала тяжёло, была бледной и покрытой испариной. Она была напугана, а он чуть совсем не потерял от неё голову и не завершил начатое силой.

Что-то вернуло его на землю.

Тяжёлое чувство в груди, расходящееся к плечам и крестцу, тянущая боль в затылке и шее, как от испортившейся погоды. Чувство тревоги.

Вдалеке грянул гром. Резкий и тонкий, совсем не похожий на тот, что приносит с собой гроза. И следом ночь разорвал едва слышимый вопль. Кальдур замер и прислушался, как и весь лагерь. С минуту или две стояла почти полная тишина, которая прервалась криком дозорного. И звуком ещё одного резкого удара и грохота.

Кальдур ощутимо побелел и сжался, вытащил руку из-под платья Анижи, отстранился, она тут же опустила платье вниз, прикрыла обнажённую грудь руками, и испугалась ещё больше от гримасы на его лице. Она слышала тоже. Звук напомнил ему кое-что. И тут же его доспех проснулся и опознал врага.

Он вырвался из плена палатки и едва не столкнулся лбами с Розари. Она посмотрела под полог, потом на Кальдура, да так, что он зажмурился и весь сжался. Но удара не последовало, она метнула в него полный ненависти и льда взгляд, и тут же развернулась к приближающейся угрозе.

Крики дозорных стали тревожнее. Несколько раз щёлкнула тетива, и свисты стрел сменились ещё более тревожными криками. Лагерь просыпался, а Кальдур и Розари быстрым шагом шли к его северному входу, внутри молясь, чтобы их доспехи ошиблись в своём чутье.

Но они не ошиблись.

Бледнокожий гигант легко отшвырнул от себя ворота одной рукой и оказался в лагере. В него ударили стрелы и копья, которые отскакивали от него, как от каменной стены. Несколько смельчаков бросились на него, чтобы порубить мечами и топорами и тут же были сметены лёгким движением бледной руки.

— Как? Неужели это…

Мысль Розари был полна испуга, и как только она пронеслась в голове Кальдура, гигант тут же обернулся точно к ним.

— Та самая тварь из Храма? Пришла за нами?

—Но как она выбралась? Как она смогла…

—Уже не важно. Оно смотрит прямо на нас. Оно нашло нас.

Кальдур призвал доспех, а Розари потребовалось ещё несколько мгновений, чтобы уложить всё в голове. С другой стороны лагеря, ещё далеко, раздались крики и боевые кличи на чужом языке. Темники шли в атаку и их, судя по крикам, было немало.

— Чего застыли собаки? — рявкнул Воким так, что ударило по ушам. — Живо к восточной стене! Бить темников! Не дать сюда ворваться! Гиганта оставьте Избранным! За Госпожу!

Грянули команды и ругань очнувшихся сержантов. Лагерь пришёл в движение. Палатки распахивались, из них вылезали полуголые солдаты, ещё не проснувшиеся и пытающиеся понять, что им делать и куда бежать.

— Нужно увести его отсюда! — сказала Розари вслух. — Иначе мы всё тут раскурочим. Слишком тесно и слишком много людей

— Да, — согласился Кальдур. — Нужно выиграть время и понять, как победить это ублюдка. Беги слева, я справа. Чуть в разные стороны, чтобы он запутался. От боя уклоняйся и экономь силы. И не используй Форму Разрушения. Он смог пережить такой удар, а ты останешься без защиты. Не рискуем.

Она не ответила и тут же рванулась к противнику, показав клинки. Неморгающий взор чудовища следил за каждым её шагом, и даже, казалось, был полон радости от новой встречи с со старой знакомой. Плеть из его руки распустилась и свистнула в сторону Розари. Та была готова и взвилась в воздух, но удар был скорее приветствием, чем чем-то действительно угрожающим.

Кальдур рванул следом, делая вид, что заходит гигант сзади. Тот тут же упёрся взглядом в него, повернув шею так, что у человека она бы сломалась. Для верности своего манёвра, Кальдур зацепил на бегу стол и метнул его в гиганта ещё издалека. Целился ему в грудь — туда и попал, квадратный кусок дерева оказался неплох в полёте, но предсказуемо разломался, не причинив гиганту никакого вреда. Кальдур всего лишь хотел разозлить его и привлечь внимание.

Гигант замахнулся, а Кальдур ещё до удара разорвал дистанцию, преодолел ворота и бросился к полю. Трава разлеталась от его копыт, комья земли взлетали вверх, он смог набрать хорошую скорость, а всё потому, что чувствовал затылком, что в следующий раз плеть настигнет его точно.

Но удара не последовало.

Кальдур рывком затормозил, развернулся и увидел в метрах ста от себя такую же недоумевающую Розари, оставившую после своего бегства шлейф из пыли.

Гигант не двинулся с места. Спокойно смотрел, как они разорвали дистанцию, убедился, что они снова смотрят на него, развернулся к ним спиной, размотал плеть на полную длину, замахнулся и обрушил её на окраину госпиталя.

— Ублюдок! — зарычала Розари и покрылась клинками.

— Стой! — рявкнул Кальдур. — Он выманивает нас!

Они сильно недооценили гиганта. Кальдур считал его чем-то вроде колдовского болванчика. Грубую силу, которой требуется импульс, чтобы она стала направленной в нужную сторону и которая не будет действовать… так изощрённо.

Розари не послушалась. Бросилась вперёд, а она была куда быстрее того, что мог доспех Кальдура. Гигант играл с ними, но было ли это настоящей игрой, где он даст им шанс проявить себя? Вряд ли.

Кальдур толкнулся что было силы от земли своими мощными ногами, и взмыл в воздух. С такого расстояния и без практики он и не надеялся приземлиться на голову чудовища, было бы неплохо хотя бы упасть рядом, не снеся никого и отвлечь внимание на себя.

Момент полёта был коротким, но в невесомости и свисте ветра, он почуял помимо гиганта нечто ещё, концентрацию силы к востоку от лагеря, которая пока не проявила себя. Бледный колдун. Возможно, не один.

Он приземлился слишком далеко и слишком поздно. Розари уже билась. В этот раз её целью снова были колени. По ярости и отчаянности её атаки, по длине клинков и их высокому гулу, он понял, что она хочет результата. Забрать часть гиганта, хотя бы его ногу, сделать его менее подвижным и разозлить по-настоящему.

Оба её лезвия, скрещенные и готовые сечь, были в шаге от цели. Розари только увернулась от плети, но гигант вдруг атаковал левой рукой. Его пальцы сошлись вместе, бледная кожа натянулась и сформировала длинный трёхгранный шип, которые попытался воткнуться в грудь Розари. Она отсекла его с огромным трудом, разломав свои клинки, отпрыгнула и прекратила атаку.

Гигант снова замахнулся плетью.

***

Сердце Дукана рвалось из груди и отдавало болью. Оно страсть как не любило нервничать и такие подъёмы, старость всё же брала своё. Он шёл вперёд, на стену, одним из первых исполнять приказ Вокима, только потому, что по старой привычке первым, что он схватил, были не портки, а оружие. Большая часть солдат лагеря такой привычки ещё не имело, их застали врасплох и теперь им нужно было время, чтоб собраться и быть готовыми давать отпор.

Про себя он ругался, и этим пытался заглушить растущий страх. К его собственному неудовольствию он боялся не за жизнь Розари, а за свою жизнь, если они с Кальдуром не справятся с ворвавшимся в лагерь чудовищем. А оно было скверным. Настолько скверным, что никто из темников даже и не подумал войти в раскуроченные им ворота следом за ним. Побоялись быть рядом и попасть под горячую руку? Или они им просто не управляют?

Из проёма между палаток вдруг выскочил темник, возник из неоткуда и бросился на Дукан. Дукан инстинктивно приподнял перед собой небольшой щит, не сбавляя шага, увёл меч темника в сторону, заставил того потерять равновесие и тут же ткнул его эспадоном в зазор между шлемом и кольчугой. Тот упал на землю, хотел было встать, но почувствовав ранение горла и булькающую кровь, которую выбрасывало наружу с каждым ударом сердца, резко перехотел драться дальше. Он всё-таки поднялся, и попробовал шатаясь уйти, но рухнул в нескольких метрах.

Дукан проводил его настороженным взглядом в последний путь и пошёл дальше.

Стены временного лагеря не были стенами — всего лишь глубокий ров, земляной вал и частокол. Ничего удивительного в том, что кто-то уже прорвался не было. Темник скорее всего шёл освобождать своих, чтобы создать ещё больше хаоса, но просто не знал, что пленных очень мало и они ничего не смогут сделать. На его месте Дукан бы предпочёл факел, и сжечь как можно больше палаток и припасов.

Дукан немного замедлил шаг и стал осторожнее — вряд ли темник был один. Тут же его догнали и перегнали уже проснувшийся защитники, уже более менее готовые отражать угрозу, но пока ещё не созревшие до нормальной организации и тактики.

— Стену занимайте, дубины! — рявкнул им Дукан. — Они уже на подходе! И назад поглядывайте! Кучка уже прорвалась!

У стены уже кипел бой. С земляного вала сыпались стрелы и копья, они же летели от нападавших по дуге снизу вверх. Темники карабкались вверх и их отбрасывали, но это было совсем не похоже на осаду Опалённой. Слишком маленькое расстояние, очень плотный и тесный бой. И очень результативный. Дукан не видел сколько тел лежит внизу, но прикинул, что гарнизон лагеря уже понёс существенные потери.

Если бы гигант не выдал себя, возможно темникам удалось бы атаковать достаточно резко, чтобы сразу же перерезать дозорных и первых защитников, преодолеть укрепления и учинить тут резню.

Не сбавляя ходу, Дукан окинул скептическим взглядом свой эспадон, и прикинул, что ему тоже стоит разжиться копьём и подлиннее. Шорох отвлёк его от мыслей. Он едва успел развернуться к подкрадывающейся тени, которую уловил боковым зрением. Был готов так же легко прошить сопляка, которому не посчастливилось наткнуться в темноте на «беззащитного» старика. И замер.

Перед ним в полный рост распрямилось порождение Мрака. На три головы выше Дукана, в два раза шире в плечах, покрытое густой и вьющейся чёрной шерстью, с полуметровой пастью и глазами, светившимися яростью, звериным безумием и жаждой крови.

Дукан был жертвой. Красные глаза смотрели прямо в его душу, пасть была полна слюней от ожидания его плоти, когти были сжаты и готовы к удару, который оборвёт его жизнь. Оно рычало и было готово к прыжку.

В голове Дукана пронесся первый его урок фехтования и с быстрой, которую ему дали десятилетия тренировок, он ударил первым. Простой и мощный выпад, прямой укол в грудь, в сердце, вложение всего корпуса. Опытный фехтовальщик был узнал это движение и успел бы заблокировать. Порождение Мрака же предпочло смахнуть когтистой лапой Дукана вместе с оружием, попросту проигнорировав старания Дукана.

Он почувствовал, как кончик клинка с трудом проходит тугую плоть и болезненно утыкается рёбра, расположенные несколько иначе, чем у человека. Он успел подставить плечо и прикрыться щитом, но ответный удар было чудовищным. Дукана отбросило в сторону, щит разлетелся в стороны и он лишь чудом не утратил твердости в непострадавшей правой руке и удержал клинок. Перекатился по инерции и тут же вернулся в стойку, с ужасом понимая, что не чувствует левую половину тела, и что его рука висит плетью.

Чудовище не дало ему продыха, было уже рядом, готовое завершить начатое. Дукан отскочил назад насколько смог, думать времени не было. Его тело сработало за него, он опустил клинок к ногам, то ли сдаваясь, то ли изображая защитную стойку и тут же выкинул его вверх, отражая выпад воображаемого меча, отводя его в сторону, и одновременно выполняя удар в горло.

Чудовище клацнуло зубами перехватив меч до половины, а Дукана настолько сковало страхом, что он даже не попытался вырваться или хотя бы отпустить клинок. Зубы твари сошлись на лезвии, мышцы шеи натянулись и Дукан понял, что сейчас эта тварь перекусит его оружие, как она уже делала не один раз, таким же привычным приёмом, какими её атаковал Дукан.

Раздался хруст, но не стали, а зубов твари. Чёрные зрачки сузились от удивления и боли, пасть разошлась в стороны, чтобы попробовать снова, и тут же Дукан ударил. Влез этой твари рукой в пасть до половины локтя, так чтобы ударить как можно глубже. Клинок не смог пробить череп, ушёл куда-то в голову застрял там. Дукан тут же расцепил хватку и отпрыгнул назад, пытаясь нащупать за поясом нож и разобраться куда ему бежать, чтобы спасти свою жизнь. Чудовище сделало к нему несколько шагов, кашлянул кровью и вдруг упало замертво, пастью вниз, на рукоять клинка. Лезвие его вылезло с другой стороны затылка, и ноги побледневшего Дука она подкосились. Он осел на земл.

— Госпожа благослови кузнеца Акнисома, выковавшего этот чудесный клинок, дай ему детей, достатка и здоровья жить век, — быстро пробормотал старика.

Он с трудом вырвал клинок из пасти твари, уперевшись в клыки ногой. На лезвии появились царапины и шербинки, но клинок всё ещё был остёр и гнулся как нужно. Онемение с пальцев левой руки прошло, он смог поднять её с трудом, сжать кулак и мотнуть плечом. Его рубаха была разодрана в трёх местах, когти порождения вошли глубоко, раны от них кровоточили так, что Дукан предпочёл остановиться, дорвать рубаху и сразу же перевязать плечо. Судя по ощущениям у него была сломана как минимум ключица, руку он поднять не мог. Лезть на стену в таком состоянии — идея плохая. Значит, он будет прикрывать защитникам спины и фехтовать одной рукой.

Дукан кивнул сам себе, пожалел, что не захватил флягу с вином и нечем промочить пересохшее горло и полить промокшее нижнее белье. Повернулся в сторону ледяного вала и снова побледнел.

То, что он увидел, в голове не укладывалось. Земляная насыть вдруг взорвалась и устремилась вверх, в стороны раскинулись комики грязи и травы, но они падали не в стороны, а будто бы притягивались к эпицентру взрыва. Частокол выскочил из своих гнёзд и устремился туда же. Земля и дерево срослись между собой и обратились новым чудовищем. Колдовской тварью.

Крики ужаса не успели заиграть в полной мере, а защитники уже были разбросаны и перемолоты ожившей земляной массой. Несколько темников попытались прорваться сквозь ослабевшую защиту, но земляной вал поглотил и их. Дукан стиснул зубы, повернулся боком к чудовищу и быстрыми шагами пошёл на юг.

***

Луна стояла высоко, а звезды светили холодно и ярко.

Ни стрелы, ни горящее масло, ни что-либо ещё из арсенала защитников не могло взять чудовищное создание бледного колдуна. Всё время, что Дукан потратил на выход из лагеря, он слышал позади крики, сжимающие его и так усталое сердце. По пути он зачерпнул грязи и размазал её по своему лицу и одежде.

Он шёл, чтобы убрать бледного колдуна.

Знал, что он справиться вряд ли, но выбора не было. Никаких надежда на помощь кайрам он не испытывал, им бы со своим чудовищем совладать и не погибнуть. Было ли ему страшно? На уровне тела, но на уровне разума, он уже давно знал простую истину: "всё будет, как будет".

Он не питал иллюзий, что бледный стоит где-то под деревом, в полсотни метров от укреплений, не прячется и ждёт своего удара в горло. Нет, бледный прикрыт хорошей охраной и добраться до него просто так не выйдет.

Дукан повернулся налево, пригнулся и пошёл ещё быстрее. Он описывал дугу, чтобы примерно зайти в тыл этому ублюдку, если, конечно, знания Дукана о бледных верны и он правильно определил положение наиболее вероятной позиции. На всякий случай он ушёл за холм, закрывший ему обзор на атакуемый лагерь, и продолжил путь ползком. Трава была ещё не высокой, а он не хотел получить стрелу.

Весь грязный и дышащий словно загнанная лошадь, он заполз в полосу лесу, где по его прикидкам и должна была произойти встреча. Но там никого не оказалось. Дукан разразился тихими ругательствами, замер и огляделся. Мутный силуэт ожившего земляного вала, охваченного огнём, всё ещё крушил доспехов, но криков стало заметно меньше. Около трёх десятков теней шли паралельно частоколу и собирались нагрянуть в лагерь через южные ворота. Несколько темников в нерешительности стояли посреди поля в полный рост, они не знали что делать, или просто не желали лезть в мясорубку.

Приличный укрытий в округе больше не было, но чуть дальше к северу посреди поля возвышались три сосны, с редкой листвой и широко раскинутыми ветками. На секунду Дукану показалось, что он увидел под одним из деревьёв какой-то блеск.

Дукан плюнул на всё, поднялся и пригибаясь побежал туда. Дал небольшого крюка, чтобы не попасть в поле зрения, решил укрыться за небольшим холмиком, и снова осмотреть деревья. И тут же столкнулся с поднявшимся из травы темником. Тот был без оружия, успел испугаться, но не успел натянуть портки. На бегу Дукан чиркнул ему по горлу кончиком лезвия. Совсем не точный и вероятно не смертельный удар, но времени наносить ещё один не было. Метрах в пятнадцати дальше, под укрытием того самого невысокого холмика стояли ещё четверо. Трое вооруженных темников, следящих за разными сторонами и лежащая на поверхности холма фигурка с бледной кожей.

У Дукана над ухом свистнуло — арбалетный болт прошёл в паре пальцев от его виска, и это был отличный выстрел с колена и лёгкого арбалета от одного из темников. Это заставило Дукана перейти на шаг — воины, охранявшие колдуна, точно не были неопытными слюнтяями. Они переглянулись по сторонам, оценивая угрозу, убедились, что Дукан один и пошли ему навстречу полукругом. Дукан хотел бы смутить первого броском ножа куда-нибудь в живот, но его левая ещё слушалась плохо. Он завёл ей за спину и схватился ей за пояс, чтобы не мешалась, выставил вперёд правое плечо и пошёл на сближение полубоком.

Первый вдруг разорвал дистанцию, выбросил вперёд круглый щит, чтобы ударить и спрятать за этим ударом укол короткого и тяжёлого меча. Дукан остановился, привстал на цыпочки, отступил назад на шаг и, изогнул руку запястьем вниз и тыльной стороной локтя вверх, выбросил вперёд эспадон. Длинный и гибкий клинок позволил ему ударить так, как темник был не готов — в щель между щитом и шлемом.

Судя по тому, что темник преврал атаку и отшатнулся, Дукан по крайней мере зацепил лицо. Второй тяжёлый клинок целился ему в ногу. Удар был слабым, с расчётом на то, что Дукан попробует перекрыть его своим клинком и получит в ответ какой-то хитрый рипост или атаку от третьего, который уже зашёл ему за спину.

Дукан не стал прикрывать место удара. Тяжёлое и недавно наточенное лезвие легко разорвало кожу, погрузилось в мышцы и по ощущением даже коснулось кости. Темник удивился, сбил темп атаки и тут же потерял правую ладонь. Дукан тут же раскрутился на ещё послушной ноге, встречая третий клинок, но последний противник не пожелал играть с ним в фехтование. Бросился к нему, сбил с ног, заставил отбросить оружие, начать бороться и не дать заколоть себя коротким кинжалом.

Противник его был свеж, молод и силён физически. Лезвие все ближе опускалось на к шее Дукана, а он не мог сделать ничего. Думал только о колдуне, что нужно было бежать к нему и резать, что он же всё равно бы не выбрался живым из этой схватки. Что-то на его животе шевельнулось, щекотнуло кожу и сползло вниз.

Дукан вздрогнул от странного ощущения и понял, что не может проиграть. Прекратил отдавливать от себя клинок, наоборот, потянул его на себя, но увёл в сторону, дальше от сердца, лёгких и шеи, прямо в плечо, которое уже и так было перемотано. Темник на секунду испугался потери равновесия, хотел отпрянуть, не понимая, что делает Дукан, и этого оказалось достаточно. Дукан сложил средний, безымянный и указательный пальцы вместе, и движением, похожим на укус змеи, ткнул темника в широко раскрытый глаз. Такой удар не требовал вложения корпуса и мог быть нанесён даже из такого неудобного положения.

Слишком смертным он оказался, тут же отпустил рукоятку, отшатнулся, схватился за лицо и Дукан опрокинул его. В мгновение ока, оказался сверху, вытянул нож из-за пояса и раз шесть в воткнул его шею противника. Оказался на ногах, встретился со вторым противником, которые всё ещё пытался оставшейся рукой освободиться от завязок на щите. При виде Дукана он завопил и просто побежал прочь. Дукан не стал его преследовать — почувствовал первый укол боли в разрубленной ноге.

Первый его противник был мёртв. Лежал лицом вниз. Дукану на секунду даже захотелось перевернуть его и посмотреть, куда он ему так не повезло получить клинок Дукана. Но было не до этого. Три крепких парня ничто в сравнении с бледным.

Он повернулся к фигуре, ожидая, что это будет последим, что он сделает. Вряд ли колдун при такой опасности будет и дальше тратить время на своё чудовище. Отвлечётся на мгновение и пожелает, чтобы Дукан перестал существовать. А потом продолжит разносить лагерь.

Бледный колдун лежал там же, где его заметил Дукан. Он ещё исходился в судорогах и пытался снять с шеи, обвившую её удавку. Удавка грызла бледную кожу, пульсировала на ней, ломала хрящи и ткани, сходилась всё больше. Колдун ещё несколько раз тряхнул ногами и обмяк. Ниврок сделал своё дело. Даже сам выбрался из мешочка на поясе.

У Дукана не было сил оценить свою работу и в очередной раз испугаться подарку Улана. Он выпустил нож из руку, тяжёло упал на спину и потерял сознание.

***

Что-то было не так.

Сначала он подумал, что время просто замедляется от его нервов и адреналина, хлынувшего в кровь, так часто было во время сражения. Но на фоне всеобщего хаоса замедлялась только Розари. Она снова атаковала, но теряла скорость, её движения неестественно замедлялись, в них всё ещё была сила, но она уже ничего не значила и постепенно сходила на нет. Розари вязла в невидимом болоте, и Кальдур почувствовал, как она паникует.

Свистнула плеть, а неё не было никакого шанса уклониться. Пять хвостов с когтями на концах врубились в доспех Розари, и её тело начало медленный, и казавшийся совершенно нереальным, полёт в противоположную сторону. Там же её настиг второй удар, третий, четвёртый. Она летела горизонтально, распластав руки и ноги в стороны, и отклоняясь от каждого. Доспех успел принять Форму Отрицания, стал матовым, но в некоторых местах когти оказались слишком сильными, пробили его и обнажили красную плоть. Мелкие капельки крови заполнили пространство вокруг Розари и медленно путешествовали к земле вместе с её телом.

Всё это заняло несколько секунд, которые Кальдур мог рваться к ней, мог пытаться спасти её, закрыть или же не дать гиганту ударить снова. Но паника накрыла и его. Гигант показался нерушимым, ещё сильнее Скорби. Лишь единственная мысль удержала его на плаву.

Он уже видел такую силу.

У Циннии и её доспеха, Бича Времён. Бледные колдуны, что создали этого монстра, скорее всего вдохновились слухами о ней. Она не только искусно работала плетью, но и единственная владела Формой Времени в такой мере, что могла тормозить физическое время вокруг себя.

Но не останавливать полностью. И чем тяжёлее был предмет, тем тяжёлее было ей, как она сама говорила Кальдура, неуспешно пытаясь научить его хотя бы основам своего мастерства.

Он рванул вперёд, словно разъярённый бык.

Сформировал вокруг руки щит и приказал Колоссу продолжать заливать его и внешнюю броню светоносным металлом, слой за слоем, больше и больше, пока Кальдур не станет настолько тяжёлым, что даже мощи Колосса не хватит, чтобы оторвать ноги от земли.

Его движения были размазанными и медленными, и длились бесконечно. Розари успела пролететь несколько метров, удариться о землю, очень медленно вскочить на ноги, ещё не осознав своих ран и получить самый страшный удар. Гигант спокойно подошёл к ней вплотную и размотал плеть в живот. Доспех не выдержал, когти пробили Розари насквозь и остались у неё внутри. Гигант замер над ней, наблюдая, как медленно раскручиваются её мысли, как она понимает, что произошло, как тупой удар расходится по её животу и спине, и как он от тупой боли перерастает в ощущение одной сплошной раны, холодка по её внутренностями и движения внутри уродливой плети из шероховатой кожи. Боль заполняла её, перебив дыхание и все мысли, перемешивалась с ужасом, желание бежать оттуда, спасать свою жизнь, и тонула в натужных и гулких ударах сердца.

Гигант почувствовал Кальдура ещё издалека. Вырвал плеть из живота Розари, опрокинув её на колени, медленно развернулся и уставился на него глазами, которые не выражали ничего. Гигант спокойно смотрел, как Кальдур едва двигаясь, но набирая с каждым шагом всё больше инерции, двигается к нему.

В конце своего пути Кальду ушёл вниз, к самой земле и вынырнул вверх, хватая гиганта чуть выше колен и пытаясь оторвать его от земли. Гигант не делал ничего, что ему помешать, спокойно ждал и, казалось, усмехался, видя его потуги.

Невидимая трясина оказалась куда хуже, чем думал Кальдур. Вес просто ткнул гиганта, а не снёс его с ног. Кальдур почти остановился, приказ щиту потерять форму, тот медленными каплями начал разлетаться в стороны, а Кальдур вытянул вперёд освободившиеся руки.

Шагов за десять до гиганта, он понял, что не успеет набрать достаточно массы, чтобы снести гиганта. Он и не пытался. Когда сила не может решить вопрос, может только техника.

Он спокойно оттолкнулся носками от почвы, немного взлетел вверх, схватил гиганта за плечи, впился в них мощными пальцами, закинул их дальше, сцепил его шею в мощный захват и неспешно обхватил за спиной ногами. Гигант всё ещё не делал попыток остановить его, то ли он был слишком глуп, то ли просто не верил в то, что такая букашка, как Кальдур, сможет причинить ему вред.

Ни Цинния, ни Китрус, ни кто-либо ещё из старших кайрам никогда не говорил про технику, которую Кальдур собирался применить. Она считалась настолько опасной, что даже не рассматривалась для условий реального боя, и достоверно не было известно, чтобы хотя бы кто-то смог применить её успешно. О ней иногда говорили молодые и неопытные кайрам, как о некоем приёме последнего шанса, который в теории должен победить любого противника.

Мрачный Колосс был на удивление спокоен внутри и не замешкался принимая Форму Пространства. Выпустил из своего нутра достаточно энергии, чтобы открыть портал. Совсем недалеко, метров на пятьсот, обычный слабый портал на одну персону. Точнее на полторы. Одного Кальдура. И примерно половину гиганта.

Мощь портала была таковой, что он, при неумелом использовании, легко вырезал в любом пространстве сферу от своего появлении, и переносил всё содержимое этой сферы в точку назначения. Неважно насколько крепким был материал, портал всегда справлялся. На этот раз Кальдур был неуверен, что даже такое разделение убьёт гиганта. По тому, что они видели в прошлой битве — тому ничего не стоило восстановить даже такое повреждение.

Поэтому Кальдур отдал ещё один приказ. Последний.

Колосс согласился с ним. Это тот самый случай. Чудовище может выследить их и будет преследовать, пока не убьёт. Нужно остановить его.

Портал раскрылся. Чёрно-фиолетовые огни увлекли Кальдура, забрав с собой верхнюю половину чудовища. И это был билет в один конец. Кальдур не стал открывать дверь наружу. Вместо этого он активировал Форму Разрушения.

Его болтало и швыряло во вспышках света и невесомости, верхняя половина гиганта ожила и начала бороться с ним, но было уже поздно. Синие молнии на матовой тёмной стали набрали скорость, покрыли её паутинками и броня лопнула.