Кальдур Живой Доспех III

Виденье 33. И если тот засомневается

Под плотным одеялом и рядом друг с другом было невыносимо жарко.

Кожа Мерроу стала влажной от пота, она отодвинула нагретого Кальдура подальше, повернулась к нему спиной и провалилась в тревожный сон.

Кальдур же спать не мог. Духота, боль в колене и общий дискомфорт от того, что он не может послать всё к чёрту, и выбраться из-под тяжёлой ткани, не давали ему покоя. Даже когда звенящая ночная тишина сменилась порывами ветра, несущего запах свежести, и даже когда прозвучали первые раскаты грома, и крупные капли застучали по скале, сон не пришёл к нему.

Спустя ещё долгое время дыхание Мерроу успокоилось и стало едва различимым. Она наконец-то расслабилась по-настоящему и погрузилась в царство сна. Кальдур пошевелился, издал несколько звуков, даже коснулся её, сначала осторожно, потом провёл ладонью от её шеи до поясницы, но её сон был достаточно крепок.

Времени на себя у него было немного. Соблюдая осторожность, и не издавая лишних звуков, он покинул одеяло и едва удержал стон от приятного и прохладного пола. Закрыл глаза, вслушиваясь в ливень, резвящийся снаружи, вдохнул бодрящий и влажный воздух. Несколько раз присёл, прогнулся в спине назад, покрутил шее, размял затёкшее тело, не пожалёл о громких хрустах, которые вырвались из его суставов.

И посмотрел на Мерроу.

Как-то так, расслабленно и умиротворённо спящей, вполне могла выглядеть девушка, которую бы выбрал Кальдур, если бы ему дали пожить мирно. Но как можно быть чудовищем внутри, и выглядеть так невинно снаружи? Кто же ты такая, Мерроу, на самом деле?

Гроза снаружи становилась всё сильнее, его сердце так же билось всё энергичнее, отгоняя всякие мысли о сне. Свет молний то и дело врывался через проёмы «окон» и короткими вспышками освещал его темницу.

Он бы мог попробовать бежать прямо сейчас. Забрать из этой комнаты всё необходимое, рвануть через проём, каким-то чудом спуститься со скалы, цепляясь за мокрые камни, и молясь, чтобы они выдержали его вес. Тут не так высоко, да и в темноте и на взводе он вряд ли почувствует один из своих привычных страхов. Это действительно будет ему по плечу, только нужно будет поберечь колено при приземление.

Дальше дело удачи. Свет молний может настигнуть его в неподходящем положении, и кто-то из дозорных различит его, пока тот будет ещё недостаточно далеко. Подстрелить-то вряд ли подстрелит, но товарищей на охоту позовёт тут же... Но у него всё равно будет шанс, затеряться в лабиринтах ущелья и уйти в любую сторону горизонта. И на рассвете он будет уже далеко. Сможет спрятаться от преследователей, прочёсывающих местность, и если ему повезёт…

В этом плане слишком много места для удачи, которая его особо никогда не баловала. Нельзя рисковать понапрасну, но и нельзя упускать ни одной возможности для выживания. Быть может, это его последняя спокойная ночь, а следующую он уже проведёт, ну… к примеру, в клетке для собак. Или в качестве корма...

Не хочется даже думать о том, к чему всё идёт.

Очередная вспышка осветила комнату, он слегка прищурился, от отпечатавшегося на сетчатке изображения, и понял, что точно помнит, где и что в комнате располагается. Нужно было изучить это место раньше, когда у него была возможность до возвращения Мерроу. Тут может оказаться много всего полезного для побега.

Письменный стол завален бумагами, но вряд ли они принадлежат Мерроу и хоть чего-то стоят. У начальницы гарнизона такой крепости было бы много учётной и бумажной работы, но тут обитает всего лишь банда ублюдков. Даже если они косят под армейских, даже если имеют опыт армии, всё равно бы не довели бюрократию до армейского уровня — это просто глупо. Сама «госпожа» вряд ли получила образование большее, чем деревенские дают своим, и вряд ли является таким же книжным червём как Анижа. Хотя чем чёрт не шутит.

Он подошёл ближе, нащупал ручки ящиков и потянул на себя верхний. Залез туда рукой, и чуть не чертыхнулся от звона и ощущения холодной и острой стали. Ящик был доверху набит ножами. Кальдур задвинул его на место, гадая, успел ли он порезаться, и найдёт ли Мерроу с утра на полу лишнюю каплю крови, за которую ему придётся ответить и сморозить что-то глупое.

Во втором ящике был склад платков, тряпок, и вероятно носков, наощупь Кальдур не смог определить точно и не нащупал ничего интересного.

В третьем ящике лежали ключи, их было несколько десятков, но какие из них были от важных дверей определить было просто невозможно. Во время их прогулки Кальдур не видел ни одной запертой двери, но это не значит, что их не запирают, например, на ночь. Придётся смотреть внимательнее в следующий раз. Замки, которыми часто пользуются, будут иметь отметины, например, свежие царапины вокруг замочной скважины.

Кальдур снова чертыхнулся и пожалел о том, что не набрался смелости для такого, пока было светло. Мог бы заглянуть хотя бы под кровать, будь он Мерроу, он бы хранил там что-нибудь интересное. Оглянулся на большой шкаф и покачал головой — с её любовью к чистоте и свежей одежде, скорее всего там она держит просто неприличную кучу вещей. А может быть, он полон прекрасных платьев и иных предметов гардероба, каким бы самое место было б в Белом Дворце. Награбленное или купленное за ворованные деньги. Это было бы в её духе? В конце концов она не только чудовище и убийца, но ещё и девушка... Или нет.

Как мало он о ней знает.

Он всё равно бы не смог украсть её сапоги, слишком разные у них ноги, да и остальная женская одежда вряд ли на него налезет. Будет бежать как есть, в обносках, не зима же, и так протянет. С голой задницей по лесам... ему ли привыкать?

Лишь бы было чего напихать в старого друга, чтобы тот не урчал...

Еду ей приносят, вряд ли у неё тут есть запасы чего-то стоящего. Может быть, только сладостей и алкоголя. Неплохое подспорье, но куда лучше будет простая вода и сушёное мясо или сыр. Судя по запаху такого она тут не держит точно.

Можно было бы рискнуть. Договориться с кухаркой, найти укромное местечко, и сделать там запас провианта для часа икс. Если конечно, кухарка не раскроет его тайну при первой возможности... Нельзя доверять людям так просто.

В дальнем углу комнаты он припомнил сразу два больших сундука, они не выглядели дорого или изысканно, но точно было чертовски крепкими. Ключи от них скорее всего лежат в ящике стола, но ловкости Кальдура не хватит, чтобы просто ходить туда-сюда, скрипеть замком и подбирать нужный. Да и стоит ли риск того? Они как пить дать набиты золотом и драгоценностями, от которых сейчас Кальдуру пользы, как от хромого ишака.

В ещё одной комнате он не был и понятия не имеет, что там. Там нет окон, и царит полная темнота. Туда он не сунется точно, просто потому что понятия не имеет чего ждать.

В банной смотреть нечего. Если только попробовать перебить запах собакам, если они тут вообще есть. Бешенный пёс Мерроу не в счёт. В ряд ли он понимает команды и бросится помогать в охоте...

Броню она держит на стенде, даже ухаживает за ней, пропитывает маслом и подкрашивает, оружие рядом. Три разных клинка в ножнах на стене, которые полюбились темникам — длинный, прямой и тяжёлый, чуть короче полуторного меча, и два коротких изогнутых, один тяжёлый и толстый, другой наоборот. Искусной работы короткий лук, с которого, пожалуй, можно стрелять и с лошади. Вряд ли взят у темников, через чур хорош, украден или сделан на заказ. Её походные кинжалы скорее всего в ящике стола, вместе с кучей других, и которые... скорее всего пагубно скажутся на здоровье Кальдура, если он тут задержатся.

Он возьмёт длинный тяжёлый и короткий лёгкий. Если столкнётся с противниками в тесных коридорах или ущелье сможет отбиться. В теории. Схватка с отрядом охотников показала, что их навыки фехтования уходят за рамки избиения беззащитных крестьян. Нет. Лучше в бой не вступать. Взять минимум веса. Короткий и лёгкий. И бежать с ним. Он будет оружием последнего шанса, и лучше действовать так, чтобы шансов выжить у него оставалось чуть больше, чем один.

Итого. Ему нужно будет взять оружие, где-то отработать флягу, набрать в неё воды, найти сумку, закинуть в неё походной еды, и двигать к лошадям. Сложный маршрут. Можно просто взять клинок и бежать сломя голову, главное уйти от погони, а там он уже как-нибудь протянет на подножном корме. Лошади скорее всего осёдланы, хотя бы частично, банде нужна мобильность, но пробраться к ним и покинуть загон может быть непростой задачей. Стоит ли вообще пробовать это? Не факт, что он сможет справиться с этим животным.

Да-а-а, права была Розари, какой из него бы вышел зерафит, если он боится высоты и не может оседлать даже лошадь?

Кальдур снова посмотрел на Мерроу. Она всё ещё спала крепко и видела сны… Но какие? Что может сниться такой девушке?

Нужно заканчивать ночную прогулку, пока она не проснулась. И заставить себя спать и восстанавливать силы. Он пошёл к кровати.

Новая вспышка осветила стол, заваленный бумагами, и выхватила из темноты небольшую кожаную сумку на ремне, о существовании которой Кальдур вспомнил только сейчас. Откуда она вообще появилась? До обеда Мерроу была без неё, а когда привязывала Кальдура уже с ней. Он не запомнил момента её появления… разведчик, хренов. Сколько ещё важных вещей для своего выживания он проглядел?.. Какая из мелочей будет стоить ему жизни?

Кальдур снова вернулся к столу, мягко приподнял край сумки и заснул туда руку. Его пальцы скользнули почему-то рельефному и продолговатому, тыльная сторона коснулась чего-то упругого и упёрлась в ткань. Он потянул содержимое на себя, удивился сколько внутри вещей, аккуратно выгреб на стол, старюсь не греметь, и замер, надеясь на ещё одну вспышку.

Шум дождя снаружи стих. Капли скопившейся воды ещё падали со скалы, но звуков их падения становилось всё меньше с каждой секундой. Раздался запоздалый и уже отдалённый гром, и вслед последовала новая вспышка.

Он сразу же узнал платок. Среди нескольких плотных мешочков с драгоценностями, подсвечника из чистого золота, россыпи драгоценных камней, лежал комок жёсткой ткани, пропитанный грязью и пылью, а из него торчали обломанные древки стрел и болтов.

Судорожными движениями и сам не понимая, что делает, Кальдур размотал вязь, распутал ткань и разложил их в ряд. Сверкнула вспышка, и её отпечатка в воздухе хватило, чтобы он нашёл и схватил единственную стрелу с нерасколотым чёрным наконечником.

Он проглотил комок в горле и протёр рукой проступивший на лбу пот. В нерешительности, и весь сжавшись, повернулся к Мерроу. Он ждал, что она уже давно проснулась, наблюдает за ним и встретит его взглядом полным издёвки и жестокости от того, что она с ним сделает.

Нет.

Она всё ещё спит.

Серая Тень ещё не знает, что как лечить раны от чёрного оружия. Мерроу ещё не сталкивалась с ним, она бы запомнила, она бы знала, она бы упомянула об этом, говоря тогда с Гарзом. Всего одной стрелы хватило, чтобы почти что убить Розари, всего одного удара хватило, чтобы и он чуть не умер.

У него в руках оружие, которое может убить кайрам.

И что ему теперь делать?

Спрятать его?

А если завтра Мерроу обыщет его? Или затеет уборку? Или снова заинтересуется находкой Кхана и поймёт, что чего-то не хватает?

Кальдура ничто не спасёт за такую оплошность. У него не будет больше шанса. На месте Мерроу, даже не будь он таким больным ублюдком, он бы не дал его сам себе.

Снова стало душно, и от размышлений он пропотел насквозь. Мерроу пошевелилась, откинула одеяло, ещё больше завалилась на бок, и спустя напряжённую минуту снова задышала размеренно.

Она спит и не будет сопротивляться. Он сможет ударить её хотя бы раз. Вот только хватит ли этого раза? Он не помнит особо, что было с ним, когда он получил кусок чёрной руды под рёбра, но вот Розари смогла со стрелой в спине ещё многое. Она была в сознании и способной двигаться достаточно времени, чтобы не то что убить Кальдура, а вырезать целый отряд, чертовски большой отряд...

Хм.

Его самого пытались убить во сне несколько раз, обычным оружием — в ход шло копьё, стрела, меч. Это было больно, он просыпался сбитый с толку, но на этом всё. После боли, испуга и шока наступала ярость, раны от обычного оружия заживали на глазах, и он сразу был способен давать отпор. Ни один из темников, врывавшихся в его лагерь посреди ночи, или нашедший его спящим под деревом, не пережил покушение.

И он не переживёт.

А какой у него вообще выбор?

Не будет никакой возможности лучше. Она не человек. А он не кайрам, чтобы ему было запрещено убивать беззащитных и безоружных. Нельзя сомневаться. Всё очевидно.

Тучи отступили, в комнату снова попал мягкий свет луны, и после дождя тишина воцарилась звенящая. Он вернулся к кровати, забрался под одеяло, сжимая в руках обломок древка, облизал губы и уставился на её спину.

Всего один удар. Выдержит ли обломок, если попробовать пробить ей череп? Череп очень крепкий, Кальдур видел, как стрелы отскакивают от него и не раз. Он может ударить ей в глазницу, но туда надо ещё попасть, а она может дёрнуть головой. Ударить в горло? Она будет задыхаться или захлёбывать кровью ещё минуту или две. Это очень неприятно и сбивает с толку, но если с ней такое делали в бою, как с Кальдуром — то она привыкла. Стиснет зубы и будет терпеть, пока доспех лечит её и позволяет снова втянуть воздух. Она крепкая и бесстрашная. Будет бороться с ним всё это время. А он не проживёт и нескольких секунд.

Остаётся сердце. Если он ударит точно меж рёбер, пробьёт его насквозь, остановит одним движением, она ослабнет через несколько секунд. Он отпрыгнет далеко, даже если она рванёт за ним, то есть шанс, что она просто упадёт замертво, не добравшись до него.

А что если у неё сердце с другой стороны?..

Он слышал слух, что у тех воплощений зла, которых коснулся Морокай, сердце с другой стороны, но внутренности темников, которые он видел ни раз, говорили о том, что это всего лишь байка.

Бред. Не стоит пускать в голову лишние мысли. Нельзя сомневаться.

И что если Серая Тень сможет справиться с чёрным клинком лучше, чем Красная Фурия и Мрачный Колосс...

Тогда он умрёт.

Быстро.

От боли и шока она выйдет из себя. И прикончит его одним махом, будто таракана.

Если так подумать — он в какой-то мере пытается остановить зло. Пожертвует собой в борьбе с ним. Чем не поступок, который сделает его достойным пройти через Врата? Если он ещё нуждается в прощении.

Хотелось бы ему сказать, что он устал от борьбы, и готов умереть, но это же не так. Он хочет жить, отчаянно хочет, будет цепляться за любые крохи, которые ему остались, ведь ему нужно... нужно жадно испить свою чащу до самой последней капли и не проронить ни одной.

Но только глупцы откладывают жизнь до завтра и надеются, что оно наступит. Слишком много видел он тел несчастных, для которых завтра так и не наступило.

Он выдохнул. Задержал дыхание.

Один.

Два.

Три.

Четыре…

Он придвинулся к ней ближе. Аккуратно приспустил одеяло ей до пояса, осторожно коснулся оголённого плеча и повернул её к себе. Её ресницы чуть встрепенулись и губы дрогнули. Он завёл руку со стрелой за спину, другой рукой отвёл волосы с лица и груди, оттянул вниз и раздвинул в сторону просторную рубашку. Нежно положил руку на её щёку, и навалился сверху всем весом.

Она проснулась. Вздрогнула, судорожно хватанула воздух, широко раскрыла глаза и столкнулась с ним взглядом. Испуг отступил, зрачки так и остались расширенными, она снова судорожно выдохнула, закусила нижнюю губу, выгнулась, накрыла пальцами его запястье, закрыла глаза, подалась телом вперёд, раздвинула ноги, и её горячее дыхание обожгло шею Кальдура.

Он стиснул зубы, сдавил ладонью её рот и нос, чтобы не крикнула, выпрыгнул телом вверх и обрушил стрелу ей на грудь.

Он услышал хруст, почувствовал, как древко туго заходит под её кожу, прорывается сквозь мышцы, как наконечник цепляет кости, в зазоре между рёбер ломается, уходит куда-то в сторону.

Чудовищная сила оторвала его от кровати и отшвырнула в сторону.

Новая вспышка озарила спальню.

Уродливая пародия на Серую Тень объяло тело Мерроу. Судорожно хватая, воздух она поднялась с кровати, ступила на пол и нетвёрдыми ногами направилась к нему.

Он промазал. Стрела не в сердце. Она всё ещё жива и даже не собирается умирать.

Он проиграл.

— Постой! Они говорили, что ты неуязвимая! И я просто… просто… хотел проверить, — врал Кальдур, в панике отползая назад. — Я хочу служить тебе, я хочу быть рядом, я хочу быть твоим, я люблю тебя Мерроу! Я люблю тебя!

Лезвие занесённое над его головой замерло. Её судорожное дыхание становилось всё спокойнее, но всё ещё было тяжёлым, рана не заживала, и она не понимала почему. Она снова замахнулась, он перешёл на шёпот, всё ещё повторяя эти глупые три слова, которые взял не пойми откуда, только бы спасти свою шкуру. И лезвие снова замерло в воздухе.

Слишком надолго.

Она вдруг коротко кашлянула, сгорбилась, её ноги подкосились, и она рухнула вниз. Её вытянутая рука изошлась в судороге, не отрываясь, она смотрела на него широко раскрытыми от удивления и боли глазами, он чувствовал взгляд, не смотря на маску.

По поверхности доспеха пошли волны, он потерял форму, и начал растекаться от её тела. Кальдур раскрыл рот от удивления и был не в силах отвести взгляд, пока она умирала. Это не он пронзил её сердце.

Это Серая Тень.

***

Удивительно как долго она боролась за жизнь.

Взгляд её стекленел целую вечность, агония не отступала, она пыталась хватать воздух, но не это было самым странным.

Происходило что-то ещё.

Тонкие струйки расплавленного металла не отделялись от тела Мерроу, не стекали вниз, не собирались в лужу, как обычно, а вели себя словно копошащиеся черви. Расплавленный металл пошёл у неё изо рта и глаз, и тут она вдруг дёрнулась к нему.

Схватила за ногу, подтянулась ещё, и вдруг упала лицом в пол, сразу же перестав дрожать и дышать. Кальдур никогда не видел такой смерти своих братьев и сестёр, крик застрял у него в глотке, и только чудовищной удар боли вытолкнул его наружу.

Жгуты раскалённого, действительно раскалённого металла, прожигающие плоть и обугливающие кости, перекинулись на его тело, выгрызались в него и устремились внутрь.

Его крик сменился на череду обезумевших воплей, он заметался, пытаясь оторвать от себя мёртвую руку Мерроу, и сбить с кожи металлических червей, жрущих его заживо. Он совершенно потерял себя от страха и боли, но не мог потерять сознание. Черви были уже в его сердце, залезли в рот, опустились в лёгкие, прогрызали путь в голову.

Когда они оказались в глазах, и он полностью ослеп, он понял, что горит. Целиком и полностью. Всё его тело. Пламя вздымается вверх от его кожи на добрый метр, а он не чувствует запах гари, потому что от его лица ничего не осталось, и он уже не может вздохнуть.

Ещё немного и он ощутил лёгкость.

Боль не пропала, просто стала чуть дальше, но он всё равно был благодарен. Он больше не был внутри своего тела, отделился от него, перестал существовать и теперь ему нужно отправляться…

Он не был на лестнице до Врат.

Не был в той же комнате неприятным бесплотным духом.

Его не тащило во Мрак.

Он был в другом месте.

Сколько хватало глаз вокруг был холмистый берёг из серого и крупного песка. На горизонте стоял тяжёлый туман, и это был единственный ориентир. Небом служил такой же холмистый берёг, только перевёрнутый, и с него хлопьями падал пепел.

Кальдур закашлялся и попробовал выбраться из пепельной кучи, попытался выплевать невесомый прах из глотки, выдрать из волос, но всё это было совершенно бесполезно.

Его руки не выглядели сожжёнными, их кожа была целой, как и положено обрамляла плоть и целые кости, но её цвет был обсидианово-чёрным и блестящим.Та же самая картина была и с его ногами и торсом. И одежды на нём никакой не было. Только пепел.

Куда он попал?

Его тело немного успокоилось и пришло в себя, хоть один шок и сменился на другой. В спину ему подул даже не ветер, а жар из печки, он разогнал пепел и заставил Кальдура зашипеть и пойти вперёд.

***

Он не испытывал физической жажды и боли в привычном понимании этих слов. Лишь их отголоски, которые словно мысли в задумчивости, не удерживались и уносились прочь, стоило только отвлечься.

И это укрепляло его идею о том, что он мёртв.

Неужели Госпожа обманывала их, нет никакого Царства и защиты, нет никакого тепла и света, лишь это?..

Или может быть это и есть Её Царство… То, каким Она, Богиня, представляет себе… достойное посмертие.

А может быть, он всё ещё не прощён и таков его удел, скитаться в пепле, что остаётся от мира…

Как глупо.

Он убил Мерроу, а она вместе с Серой Тенью убила его.

Теперь ему жалко. И её, и самого себя. Но что теперь поделаешь?

Потоки жара с новой силой ударили ему в спину, заставив снова идти вперёд. Иногда они разгоняли пепел настолько, что он обнажал землю — чёрное, гладкое и скользкое стекло. И очень долго в его пути ничего не менялось.

Пока на горизонте он не увидел нечто напоминающее гору, только перевёрнутую вершиной вниз. Всё это время его вели куда-то.

***

— У тебя черты женщины.

Кальдур устало опустился на пол возле трона, на котором восседала Серая Тень. Та ответила на его приветствие улыбкой из стальных зубов. Только сейчас он понял, что всё это время видел её черты во всём, что его окружало в этом странно месте — пепельный цвет, тени меж куч пепла, завихрения этого пепла, похожие на её шипы, и конечно же её замок, сплошь сотканный из рогов и изогнутых лезвий.

— За что? — спросил её Кальдур, удивившись, что может говорить голосом, а не только мыслями в царстве своего доспеха. — За что ты убила меня? И мучаешь теперь.

— Ты бросил меня в воде.

Её голос был похож на хруст и треск, отдавал металлом и жаром. В её стальных глазах, если они, конечно, читались как человеческие, он прочёл женскую ярость и желание выпотрошить его. Куда сильнее, чем в последние секунды жизни Мерроу.

— Это ты бросила меня умирать в воде, — процедил он, сцепившись с ней взглядом. — Я бы не выжил, если бы другой человек не спас меня. Ты спасалась от бледного колдуна? Или предала меня?

Она повернулась чуть в бок, перестала двигаться совершенно, и Кальдур не сразу смог заметить, что трон пуст, и на её месте застыла причудливая тень. Её голос теперь звучал отовсюду одновременно.

— Я спасла нас обоих. Колдун не знал, что нас можно разделить. Он подумал, что ты умираешь, не увидел меня внутри и подумал, что я мертва тоже. Я знала, что ты спасёшься. Но не знала, что ты бросишь меня. Не знала, что вы все бросите меня.

— Что ты несёшь?

— Почему ты не нашёл меня, носитель?

— И как бы я это сделал?! — Кальдур не сдержал гнева. — Где ты вообще была?!

— На дне. Меня носило течением. Мы не можем перемещаться сами, как вы… кожаные твари. Меня то зарывало в ил, то тащило дальше вниз по реке, пока я не оказалась так далеко.

— Даже знай я, где ты точно, я бы просто не смог уйти на такую глубину и выжить без доспеха, — процедил Кальдур сквозь зубы. — Потому что я... как ты сказала? "Кожаная тварь"?.. А больше искать было некому. Мы проиграли. Ты знала?

— Знала. И искать было кому. Темники искали. Я научилась прятаться от них. Даже когда меня нашла Мерроу я научилась скрывать свою сущность здесь, внутри моей Тени, а те крохи силы, что она использовала, были лишь слабым эхом, которое почти нельзя было расслышать.

Кальдур попытался успокоится и выдохунть, но в этом месте не было воздуха в привычном понимании. Он просто не чувствовал, что его лёгкие работают и заполняются, зато во всей красе чувствовал хрипоту, жжение в носу и горле и желание раскашляться.

— Это ты её убила, а не я. Почему? — прошептал он.

— Потому что ты более достоин.

Она вдруг возникла рядом, высокая и утончённая, острая, как переплетение тысячи лезвий. Обошла его кругом, разглядывая и наклоняя стальную голову под страшными углами.

— Достоин чего? — огрызнулся он, но она уже была спокойной.

— Пройти весь путь до конца. Когда осмелишься.

— Я всё ещё жив?

Она остановилась напротив его лица, загадочно улыбнулась, а гнев только сильнее вскипел в нём. Да. Он не умер в спальне Мерроу. Он всё ещё жив. И снова кайрам.

— Ты поэтому жгла меня?! Чтобы испытать?!

— Я жгла тебя, чтобы отомстить, — резанула она и снова ощетинилась в улыбке.

— За что чёрт тебя дери?

— За то, что ты проиграл. Я не люблю проигрывать... — прошептала она и он понял, что от знакомства с Мерроу она смогла почерпнуть многое. Её жесты и манеру говорить.

— Вот же чёрт... И что мне теперь делать?

Она снова обошла его кругом, провела острыми пальцами по его руке и груди, покачала головой.

— Это у тебя свобода воли, не у меня. Делай, что нужно.

— А если брошу всё и пойду на восток? — он успехнулся.

— О-о-о, ты ещё даже не представляешь, куда тебя заведёт твой путь... и твои желания.

— На данный момент... — он попытался говорить спокойно. — Я желаю проснуться и перестать быть твоим пленником... Если найдётся более достойный, ты оставишь меня?

— Да, — ответила она с ещё более хищной улыбкой. — Если найдётся.

— Что это за место и почему оно такое огромное?

Гнев стихал в нём, уступая место страху. Царство Серой Тени в сравнении с ледышкой Колосса казалось просто необъятным. И он больше не хотел тут оставаться.

— Сначала узнай пределы своей силы, носитель. А потом спрашивай про мою. Это мое царство, сюда ведут все тени, которых я касаюсь. Вам смертным просто не хватило времени понять то, на что мы, кайи, способны. Но может быть, ты ещё поймешь.

— Почему моя кожа почернела?

— Потому что она теперь тоже тень. Это то, кем ты стал, после того, как я коснулась тебя.

— И что это значит?

— Ты поймёшь со временем. А теперь иди. Мы ещё встретимся в этом месте и ни раз.

***

Он пришёл в себя на холодном полу.

Снаружи снова шёл дождь, и пахло свежестью. Обугленное тело Мерроу было ещё теплым, а его тело было целым, пускай и лишённым волос и старых шрамов. Но хотя бы не чёрным. Что всё это значит?

Он снова носит в себе Серую Тень?

Он определённо чувствует её, чувствует силу, но не чувствует самого креста внутри. Как такое возможно?

Что она с ним сделала? Во что превратила?

Он задышал, почувствовал в лёгких воздух, блаженно закрыл глаза и отдался чувству спокойствия, которое растекалось по нему с каждым вдохом. Колено больше не болело, вообще ничего не болело, он будто только что проснулся, выспавшись на такой же потрясающей кровате, поел и принял немного на грудь. Страх, шок и гнев были буквально задавлены ощущением вернувшей силы и спокойствия.

Очень странно, что их свидание с Мерроу и тем, что он забрал у неё, не было прервано.

Они же оба кричали.

Страшно.

Почему никто не пришёл ей на помощь?

Слух пришёл к нему сразу же, он даже не успел подумать о том, что нужно призвать доспех. Он и забыл, насколько остро и чётко могла слышать Серая Тень. Он чувствовал звуки всем своим телом, улавливал малейшие колебания, и сразу же мог определить источник и сконцентрировать на нём…

— …же немного жаль парня, — произнёс Гарз где-то выше по склону и сплюнул на землю.

— А я больше не завидую прислуге, которая будет убирать его ошмётки, — усмехнулся Томмет и пыхнул трубкой.

Около них горел костёр и где-то ещё дальше в траве звучал сверчок.

— Слыхал вообще, чтоб так люди орали? — не унимался Гарз.

— А тебе какая разница? Ну громкоголосый попался…

— Но мне интересно, что она с ним такого сделала? Она же обычно быстро… ну и всё… башка с плеч.

— То обычно, а помнишь позапрошлого хахаля сколько она дней по кусочкам нарезала?

— Дак тот устал орать, и тише куда было, а этот…

— Ну... может... она чего нового удумала. Хрен ему с корнем вырывала, или что-то такое.

— Фу, Томмет. Ты иногда перебарщиваешь.

— Нельзя переборщить борщ, Гарзо.

— Надо бы хоть проверить её. Может она там расстроенная.

— Или ещё в ярости. Сам вот иди и проверяй.

— Твоя правда, — натянуто усмехнулся Гарз. — Утром зайдём, дело какое придумаем, да и мимоходом заглянем, что тама и как она.

— А что тама? Кусок мяса. К утру ещё может и не завоняет. А она как обычно. Походит задумчивая… да и всё. Это не баба, Гарзо, не надо жалеть её и справляться.

— А кто она? — Гарз рассмеялся. — Новую теорию удумал, так давай рассказывай по тихой.

— Ничего я не придумал, — огрызнулся Томмет. — Сам же знаешь, у неё слух, как у мыши. Да и ваще спать пора. Уже на два часа лишних пересидели.

— Твоя правда. Утро вечером мудренее. И может госпожа наша поспокойнее завтра будет, да попокладистее.

— Не спеши. Вино-то и допить надо. А потом и спать пойдём.

Гарз встал, и Кальдур услышал его шаги, как он возиться с ремнём и штанами, и перестал слушать, когда тот начал справлять нужду. Тут же его слух привлёк другой разговор.

— Ну? Чего остановилась-то? Всю ночь тут сидеть будем?

Грубый голос был незнаком Кальдуру, а вот девичий плач и зарёванный голосок он узнал.

— Не могу больше… — взмолилась служанка. — Отпусти меня.

— Ну как это не можешь? Рот у тебя всё ещё на месте, по нему сегодня даже не стучал никто. Давай работай. Зачем мы тебя ещё держим? Заканчивай побыстрее и всё спать пойдём. А то как спать, когда яйца сталью налились всё и к полу тянут?

Девушка заплакала только сильнее. Раздался звук пощёчины, треск одежды и ещё более грубый голос.

— Ты опять хочешь, чтобы тебя поучили уму-разуму? Мы госпожу-то послушали, знаешь ли, на части тебя не рвём, чередуемся, отдохнуть даём, заботимся о тебе. А ты вот так вот ведешь себя. Можем и по плохому снова. Хочешь?

От последующих звуков Кальдуру стало противно. Приятное чувство испарилось, ему стало удивительно сухо внутри, и его снова захватила ярость. Он призвал доспех.

***

Тени скрыли его.

Изящные бронированные ступни не производили никакого шума. Он шёл быстро, на его пути попались двое часовых, с которыми он расходиться не пожелал. Положил их обезглавленные тела подальше от глаз и продолжил путь.

Он слышал мерзкое хихиканье, пошлые комментарии и подначивание ещё сильнее мучить забитую девушку, слышал её почти беззвучные всхлипывание, и как её слёзы бьются о каменный пол.

Раскалённые от его злобы и жара Серой Тени клинки неспешно вышли из те, почти без сопротивления вошли под кожу того, что стоял ближе всех, и прежде чем тот успел закричать, оборвали его жизнь. Двое других, и третий, что был занят бедной девушкой, непонимающе уставились на странную картинку — их товарищ вдруг поднялся в воздух, задёргался, попытался вырваться, тихо обмяк и был опущен на пол.

Их зрачки только начали расширяться, они только формировали мысли и вопросы, но всё уже происходило слишком быстро. Его доспех был не только ловким, как у Розари, но и очень сильным, пускай и не таким, как Мрачный Колосс. Он вонзил ладонь в грудь, пробил рёбра, схватился за позвоночник и, удерживая несчастного другой рукой, вырвал его наружу. Он просто хотел показать им хотя бы на те жалкие мгновения, что им остались, что такое ужас, что такое неотвратимость, и как меняются знакомые им люди, когда их превращают в фарш.

Второму он снёс голову ударом ноги, а третьего, который едва успел подтянуть вверх портки, он коротко пронзил тонкими лезвиями, выпустив кишки, и тут же ткнул ребром ладони в горло — чтоб не смог закричать. Тот захрипел, не зная за что хвататься — за вмятое горло, через которое он не мог втянуть достаточно воздуха, или за выгадывающие влажные кишки, которые разматывались с каждым его шагом.

Он мягко упал на пол и умирал ещё минуту или две.

Девочка дрожала, вжалась в пол, и боялась поднять голову, не смотрела на то, что происходит, но знала — рядом с ней смерть. Чтобы не пугать её ещё больше, чтобы она не закричала и не побежала, он освободил лицо и своим голосом тихо сказал ей:

— Это я. Кальдур. Не бойся меня. Я тебя не обижу. Я Избранный Госпожи. Я спасу вас всех. Ты должна вернуться на кухню, где вы живёте, запереть дверь изнутри и ждать там, пока всё не кончится. Сможешь?

Он осторожно поднял её с колён и тихонько подтолкнул в сторону коридора.

***

Томмет действительно стрелял отлично и обладал почти не человеческой реакции.

Он стрелял даже не глядя, по наитию, почувствовав, что тень, которую отбрасывал костёр вдруг стала какой-то не такой. Кальдур смахнул арбалетный болт ещё в полёте, словно муху, хотя тот и не был сделан из чёрной руды и не причинил бы ему никакого вреда.

Его попытался прикрыть Гарз, мгновенно выхватив короткий изогнутый клинок и ударив им горизонтально. Охладевший к людскому, и жаждущий проливать кровь, Кальдур специально остановился и подставился под его атаку, чтобы они оба услышали звук. Как клинок скребёт по более прочному материалу, ломается, тупится, и покрывается щербинками. Гарз хотел отпрыгнуть и достать второе оружие, что ему и удалось, только вот Кальдур успел поймать его за руку и отделить её от тела.

О маску Кальдура разбился толстый кинжал, брошенный Томметом, и это дало ему ещё одну секунду, чтобы прожить и увидеть.

— Вот как выглядит кусок мяса, — искажённым голосом пояснил ему Кальдур, закончив с Гарзом.

Лицо Томмета исказилось от ярости и боли за погибшего друга, он бросился вперёд.

— Гори.

Кальдур поднял ладонь перед его лицом, Томмет весь сморщился, словно мумия и упал в языках чёрного и невидимого в ночи пламени.

***

Рассвет он встречал на склоне, то и дело прикладываясь к фляге с кислым вином, снятой с одного из трупов. Утреннее солнце было жарким, слепящим, но от того ещё более приятным.

Не чувствовал ничего. Будто это и не люди были, и даже не темники, а что… что-то никогда не существовавшие и не уродовавшее своим присутствием эту землю.

Стадо лошадей, обретших свободу, уходило в даль, в поисках более зелёной долины и более сытой и спокойной жизни. Кальдуру стало даже немного завидно от того, как просто эти животные могли оставить всё позади, ни о чём не думать и просто жить дальше.

Допив вино он спустился, прошёл по коридору и остановился у единственной уцелевшей двери, за которой укрывались последние выжившие в бойне люди.

Он тихо постучал в дверь кухни, услышал, как внутри всё замерло и понял, что ему не откроют.

— Вы можете выходить, — громко сказал Кальдур. — Эти ублюдки теперь будут кормить червей. Вряд ли Госпожа их пустит, так что… Эм… Вам больше ничего не угрожает. Берите всё, что сочтёте нужным и возвращайтесь домой.

Дверь всё же отворилась.

На пороге возникла кухарка, которая смотрела на него со смесью злости, страха и презрения.

— Мой дом тут был.

Кальдур равнодушно пожал плечами, и от этого во взгляде кухарки страха стало на порядок больше.

— Кто ты вообще такой?

— Избранный. И Проклятый, — вздохнул Кальдур.

— И что ты теперь сделаешь? — кухарка опасливо заглянула ему за плечо, словно ожидая увидеть там ещё кого-то живого.

— Я ещё не решил.