Изгои. Часть вторая

10. Черная вдова

Кирк всю дорогу жаловался на свою тяжелую жизнь. Он был подкаблучником, и жена вертела им как хотела. А дети так и вовсе презирали отца.

— Вот прямо призирают? — усомнился Луцык. — Мне кажется, ты наговариваешь на них.

— Говорю все как есть, — мрачно ответил Кирк. — Эти дети одержимы дьяволом.

Луцык вылупил на него глаза.

— Неужели?

— Истину глаголю. Когда-нибудь они меня убьют.

— Зачем им это?

— Говорю же, они одержимы дьяволом.

— В переносном смысле, да?

— В самом что ни на есть прямом.

— И в чем это выражается?

— Они хотят убить меня.

— Детишки?

— Да, мои отпрыски хотят меня прищучить.

— Может, они просто так шутят…

— Месяц назад старший воткнул мне шило в бедро. И это ты называешь шутками?

— Наверное, он это случайно.

— Я бы тоже так подумал, если бы во время этого он не кричал: «Сдохни, мразь!»

— Как невежливо… А ты не пробывал их пороть?

— В Дарьяне так не принято. И к тому же, если я хоть легонько шлепну одного из них, Тигги вырвет мне ноги.

Сказав это, Кирк непроизвольно вздрогнул.

— Боишься ее?

— Пуще смерти.

— Думаешь, в нее тоже вселился дьявол?

— Не знаю, но очень даже может быть.

Луцыку вспомнился старый ужастик «Экзорцист». Мощнейший хоррор тысяча девятьсот семьдесят третьего года от режиссера Уильям Фридкина, который за два года до этого снял лучший криминальный мир всех времен и народов «Французский связной».

Сюжет «Экзорциста» был таков. В девчонку вселялся дьявол, и с ней происходила всякая потусторонняя хрень. Малая покрывался шрамами, блевала на распятие, сквернословила, заставляла левитировать кровать, а однажды превратила комнату в холодильную камеру. В конце концов, демона из нее изгнал один сомневающийся в вере священник, но сам он умер. Позже было снято еще несколько продолжений фильма. Но ничего хорошего из себя они не представляли. Особенно хреновой оказалась вторая часть. Этот фильм по праву считается одним из худших в истории кинематографа. Смотреть его не рекомендуется никому.

А вот первый фильм был просто огонь! Хорошее кино. Пугающее и тревожное. Говорят, что люди падали в обморок на киносеансах. Таких фильмов сейчас не делают. Современные ужастики — полная бредятина. Большинство из них не следовало бы вообще выпускать на экраны. Скучно, не страшно, тупо. Бывают, правда, исключения вроде новых «Зловещих мертвецов» или десятой «Пилы», но это уже тоже снято давно. А где новинки? Где харизматичные и опасные злодеи? А нету. Злодей нового времени — это в основном рефлексирующий дурак с психотравмой. Он не страшный и даже не смешной. Он просто никакой. Если бы сейчас снимали новую «Пятницу, 13-е», то, как пить дать, Джейсон Вурхиз ходил бы к психологу.

В свое время Луцык даже придумал короткий скетч с подобным сюжетом.

Вот он.

Маньяк-убийца Джейсон лежит на кушетке. На лице у него маска голкипера, одежда запачкана кровью, широкая грудь медленно вздымается. Рядом в кресле сидит психолог — рыжий очкарик в вельветовом пиджаке, в руках у него блокнот и ручка.

Джейсон. Я с детства чувствовал себя несчастным. Я появился на свет с опухолью, развивающей гидроцефалию, которая изуродовала мое лицо. Отец возненавидел меня и называл «исчадьем ада». Он ушел из семьи, когда мне исполнился год. Моим воспитанием занималась мать, проявляя чрезмерную заботу и ласку. Обучался я на дому. Однажды, когда мне было 11 лет, мама устроилась работать поварихой в летний детский лагерь «Camp Cristal Lake», расположенный на берегу Хрустального озера. Не сумев найти няню, она взяла меня с собой. Там я пытался найти общий язык со сверстниками, но дети избегали общаться со мной. Позже произошла трагическая история. По недосмотру вожатых я утонул в озере, и моя мама сошла с ума и стала убивать всех тех, кто, по ее мнению, был причастен к моей гибели. В итоге погибла и она. Ей снесли голову острым мачете. И тогда я восстал из мертвых, чтобы отомстить за нее… Вот вкратце моя история.

Психолог. А как складывались ваши отношения с отцом?

Джейсон. Никак. После того, как он бросил нас, я его не видел.

Психолог. Как вы к нему сейчас относитесь?

Джейсон. Я его ненавижу!

Психолог. Так-так, налицо типичный Ödipuskomplex.

Джейсон. Чего⁈

Психолог. Эдипов комплекс.

Джейсон. Это что еще за хрень?

Психолог. Патологическая сексуальная тяга к матери и ревностное восприятие отца.

Джейсон. То есть ты хочешь сказать, что я вожделею свою мать?

Психолог. В некотором роде…

Джейсон. Ах ты, сука!

Психолог. Мне кажется, у нас возникло небольшое недопонимание.

Джейсон. А мне кажется, что ты грязный извращенец!

В его руках появляется топор, которым Джейсон отрубает голову психологу. Он выходит на улицу, садится в автомобиль. За рулем Фредди Крюгер из «Кошмара на улице Вязов», на заднем сидении расположился Чаки — кукла-убийца из «Детских игр».

Фредди. Ну как прошло на сей раз?

Джейсон. Опять провал.

Фредди. Ты убил его?

Джейсон. Да, отрубил этому уроду голову.

Фредди. Но за что?

Джейсон. Он неуважительно отзывался о моей матери.

Чаки. Если ты будешь продолжать в таком же духе, то скоро в городе не останется ни одного психолога.

Конец.

И, кстати говоря, о мозгоправах. Кирку бы явно не помешала помощь психолога. У чувака капитально протекала крыша. Впрочем, решить проблему можно было и другим способом, который тут же и был озвучен Луцыком:

— А ты разведись!

— Не прокатит, — ответил Кирк.

— Почему же?

— Тигги меня не отпустит.

— Так ты прояви настойчивость! — посоветовал Левша.

Кирк только шмыгнул носом, трагически опустив подбородок к груди.

— Скажи, а почему ты нам помогаешь? — полюбопытствовала Джей.

— Назло.

— Жене?

— Да, Тигги. Она не хочет, чтобы вы нашли Хряка…

— Кабана, — поправила Джей.

— Без разницы, — сказал Кирк и прибавил. — Ваш друг в большой опасности.

— И насколько она велика?

— Вы слышали когда-нибудь определение «черная вдова»?

— Кажется, есть такой паук. Вроде бы ядовитый, — нашлась Джей.

— А еще так называли Наташу Романофф из команды «Мстителей», — довесил Луцык.

— Нет, все не то, — мотнул головой Кирк. — Черная вдова — это женщина, которая либо убивает, либо доводит до самоубийства своего мужа. А потом снова выходит замуж. Убивает супругу. И так — несколько раз.

— Неужто ты хочешь сказать, что ваша старушка-божий одуванчик способна на… — Джей провела ребром ладони по шее.

— Хочу. И говорю. Все трое ее мужей умерли при невыясненных обстоятельствах. Первый — от кровохарканья, хоть и был здоров как бык. Второй утонул в озере, будучи при этом первоклассными пловцом. Третий пропал без вести. Просто исчез. Был человек и нету.

— Может, просто совпадения?

— Нет. Эта женщина — сама смерть! Три мужа — три мертвеца!

— А у тебя есть доказательства?

— Главное мое доказательство здесь, — подкаблучник положил ладонь на грудь. — В моем сердце. Оно чует, где правда, а где ложь.

— А не сердечко ли подсказало тебе идти под венец? — вставила Гюрза.

— К венцу меня привел другой орган, — горько вздохнул Кирк.

— А почему твоя жена не хочет, чтобы мы увиделись с Кабаном? — вернул разговор к сути Луцык.

— Она ревностная последовательница идей Дарьяны и буквально преклоняется перед Ведой-Миланой, потому что та общается с заступницей, будь она трижды проклята!

— Ты, видно, недолюбливаешь Дарьяну.

— Это еще мягко сказано. А вообще эту байку про заступницу придумала сама Веда-Милана.

— Да ты что?

— А вы реально поверили в эти сказки про чудесную отшельницу, которая разговаривает с Вселенной и живет с медведем?

— Ну… Определенные сомнения, конечно, были. Но на этой планете много всякого странного творится… А есть ли еще здесь те, кто не верит в заступницу?

— Да пруд пруди!

— И все продолжают спокойно слушать байки бабушки Веды-Миланы?

— А почему бы и нет? Она, между прочим, правит справедливо и милосердно, за то и любима народом.

— Но ведь ее правление построено на лжи.

— Да кому какая разница! Главное, чтобы все сыты были, обуты и одеты.

— То есть ты не против того, чтобы тебе и дальше вешали лапшу на уши?

— Да мне по барабану.

Они остановилась в двадцати шагах от аккуратного саманного домика, сверкающего снежной белизной.

— Вот он, дом Веды-Миланы. Ваш друг там, — сообщил Кирк. — Дальше вы уж сами, а я умываю руки.

— Забздел? — хмыкнул Луцык.

— Если Веда-Милана узнает, что это я вас сюда привел, меня вытурят из Дарьяны.

— Ну вытурят и вытурят. Наконец обретешь свободу!

— Свободой сыт не будешь и в кружку ее не нальешь. Так что давайте, удачи вам! — и провожатый удалился.

— Ну что, заходим, вызволяем Кабана, и домой? — бодро предложила Джей.

— А если бабулька вооружена?

— Тогда я воспользуюсь своей суперсилой и выключу ее из игры.

— Ты просто чудо!

Джей глянула исподлобья на Луцыка:

— Значит, ты больше не обижаешься на меня?

— За что? — спросил было Луцык, но быстро вспомнил: — А, за то, что ты изменяла мне с Остапом.

— Еще раз говорю, не изменяла я тебе!

— Давай мы с этим разберемся чуть позже. А до тех пор, пока мы не окажемся в безопасности, я нажму на кнопку «пауза» в нашей размолвке.

— Да нечего там забывать! Потому что никакой измены не было!

— Джей, давай потом… Сейчас у нас других дел по горло.

— Кстати, отличная идея: поставить размолвку на «паузу», — оценила Гюрза. — Сам придумал или где-то прочитал?

— Видел в каком-то ситкоме.

— В каком?

— В упор не помню.

— Мы будем болтать или пойдем спасать друга? — раздраженно бросила Джей.

— Будем, — решительно сказал Луцык.

Дверь оказалась не заперта. Внутри было светло и чисто. Неизвестный художник расписал стены и потолок разноцветными лошадками, зайчиками и прочими зверятами. Вышло у него просто великолепно. Все животные выглядели настолько реалистично, что, казалось, вот-вот оживут.

Миновав прихожую, они зашли в комнату, где увидели… Кабана, удобно сидевшего в роскошном соломенном кресле и блаженно улыбавшегося.

— Эй, дружище, ты как? — спросил Луцык.

Ответа не последовало.

К Кабану подошла Джей, положила руку ему на плечо и хорошенько тряхнула.

— Да он под кайфом! — догадалась Гюрза. — Видите, зрачки расширенные!

Джей принялась лупить его по щекам:

— Эй, Каба-а-ан очнись!

— Не получится, — констатировал Луцык.

— И что мы будем делать? Ждать, пока его отпустит?

— Нет, конечно. Оттащим его на конюшню и погрузим в телегу.

— А кто потащит?

— Как кто? Я и Левша.

Мастер поскреб пальцем переносицу, наклонил голову набок и поинтересовался:

— Сколько же он, интересно, весит?

— Ты меня спрашиваешь? — сказал Луцык.

— А кого же еще?

— Откуда я знаю?

Левша пожал плечами.

— Вы же как-никак друзья.

— А ты знаешь вес всех своих друзей?

— У меня нет друзей.

— Тогда не звезди. Хватай его под руку, я под другую, и потащим…

— Не так быстро, — раздался за их спинами скрипучий голос.

Он принадлежал Веде-Милане. Бабулька держала в руках обрез двустволки и сверлила злобным взглядом незваных гостей:

— Я знала, что вы рано или поздно придете, и подготовилась.

— Осторожно с этой железкой! Она ведь может выстрелить! — пытаясь придать голосу уверенности, сказал Луцык.

— Выстрелит, деточка, будь уверен. Оба ствола заряжены картечью, так что если будете шалить, пеняйте на себя.

— Может быть, поговорим? — предложила Джей.

— Охотно, — кивнула Веда-Милана. — Разговор у нас будет короткий. Вы берете ноги в руки и валите из Дарьяны. И чтобы я вас здесь больше не видела! Гоша останется со мной. Сегодня у нас будет свадьба.

— Как же, наслышаны… — протянула Джей.

— А я наслышана о том, что ты, деточка, обладаешь даром оглушать своим криком.

— Кто вам такое сказал?

— Так… сорока на хвосте принесла.

— Кто-то из наших проболтался? — Джей подозрительно глянула на Гюрзу.

— А почему сразу я? — ощетинилась обвиняемая.

— А кто еще?

— Да кто угодно! Ты, например, могла и сама сболтнуть.

— Не могла.

— А почему я должна тебе верить?

— Потому что я сказала правду!

— А я значит лгунья⁈

Луцык смущенно потер шею:

— Вообще-то это не было секретом…

— Так это ты? — воззрилась на него Джей.

— Возможно.

— Выражайся яснее.

— Да, это я. Правда, не помню, кому рассказывал.

— Вот! — просияла Гюрза. — Я же говорила! Теперь извиняйся за то, что оклеветала меня!

— Не буду!

— Извиняйся!

— Нет!

— Я настаиваю!

— Фиг тебе!

— А ну-ка заткнулись обе! Немедленно! — в свободной руке настоятельницы появился шариковый кляп, который обычно используют для БДСМ-практик. Она бросила его Джей и приказала: — Надевай.

— Еще чего!

— Сказала тебе, надевай!

— А бабушка-то затейница, любит острые ощущения, — хихикнул Левша.

Джей сделала кислую мину:

— Эта шутка… она продезинфицирована?

— Я что сказала? — грозно просипела Веда-Милана.

— Я не хочу поймать герпес.

— Будешь артачиться, и ты поймаешь кое-что посерьезней!

— Что именно?

— Пулю.

— Насколько я помню, обрез заряжен картечью…

— Так все заткнись!

Приказ пришлось выполнить.

— Точно такой же кляп был у Марселласа Уоллеса в «Криминальном чтиве», только у тебя зеленый шарик, а у него — красный, — прокомментировал Луцык.

Нечленораздельный звук, прозвучавший в ответ, давал основания предположить, что его послали куда подальше.

— Уважаемая, — обратился к Веде-Милане писатель. — Ну зачем вам Кабан? Найдете себе кого-нибудь другого, вон какой у вас выбор.

— Я люблю Гошу, а он любит меня, и мы поженимся. Наш брачный союз освятит сама заступница!

— Сдается мне, что вы насильно ведете его под венец…

— Наглая ложь. Мы полюбили друг друга, когда кружились в танце. Наши глаза встретились, и в наших сердцах вспыхнул пожар любви. Мы провели незабываемую ночь… Гоша мне читал свои стихи.

— Свои?

— Да, он поэт, и очень неплохой.

И настоятельница продекламировала:

— Далекая Офелия смеялась во сне:

Пузатый дрозд, мохнатый олень,

Привычно прошлогодний нарисованный снег

Легко, светло и весело хрустит на зубах.

Нарядная Офелия текла через край —

Змеиный мед, малиновый яд,

Резиновый трамвайчик, оцинкованный май,

Просроченный билетик на повторный сеанс.

— Ха! Это же Егор Летов! Кабан-то, оказывается, плагиатчик!

— Зависть, деточка, плохое чувство. Гоша очень талантливый, добрый и красивый молодой человек. Неудивительно, что у него есть завистники.

— Да просто это не его стихи!

Веда-Милана хитро прищурилась:

— Деточка, кажется, ты забыл, у кого в руках оружие. И все вы просто забыли, что такое любовь. А любовь — это самое важное, что есть в жизни. Об этом сказал мне Гоша. Правда, любимый? Видите, он кивает.

— Но ведь он обдолбан по самые помидоры! — возмутился Луцык.

— Гоша отдыхает.

— Да какое там, отдыхает! Он в ауте!

Тут Кабан на секунду очнулся, громко прокричал: «Кавабанга!», и снова погрузился в царство дурмана.

— Нам тут кое-кто рассказал про черную вдову, — тихонько произнесла Гюрза.

— Которая убивает своих мужей? И имя ей Веда-Милана? — подхватила настоятельница.

— Именно так.

— Что за чушь! Все мои мужья умерли от естественных причин. Кроме Паркера. Он пропал без вести. Ушел и не вернулся. Ах, как я по нему скучаю! Паркер был прекрасный человек. Он писал картины. А как он пел! Боже, как он пел! Его голос был подобен текучему меду, вдоху вечернего тепла. Еще он был великолепным танцором! Он танцевал, как бог.

— Не мужчина, а идеал, — хмыкнула Гюрза.

— Ну я бы не сказала… Были у Паркера и свои недостатки. Любил заложить за воротник. Ужасная привычка. Тем более у нас в Дарьяне запрещен алкоголь. Но он осознавал, что идет ко дну и боролся с пагубным пристрастием. А я всячески помогла ему в этом. Поддерживала. И он…

Веда-Милана так и не закончила свою речь. Гюрза сорвалась с места бросилась к настоятельнице. В тот же миг сморщенный старушечий палец надавил на спусковой крючок…