Избранница Белого Волка

Глава 7. Неосторожный поступок

Я киваю, ещё бы не договорились. Я после сегодняшнего дня вообще не хочу разговаривать с отцом. Да и с сёстрами отношения не сложились, особенно с Мартой, обсуждать мне с ними нечего.

Только какое дело этим людям до того принимаю ли я лекарства, если они мечтают от меня избавиться? Что за таинственность? Что-то тут не так.

С появлением Рагнара, словно вскрыли нарыв, наружу полезла такая гадость, которую усиленно скрывают, если хотят выглядеть порядочными людьми.

Я уже два дня не выхожу из комнаты. Мама не выпускает. Рагнар по нескольку раз в день заглядывает ко мне, но мама его не пускает. И как ни странно, он её слушается.

— Велена страдает ежемесячными трудностями, поэтому прошу вас какое-то время её не беспокоить, — мама говорит первое, что ей приходит в голову, а мне хоть сквозь землю провалиться.

У оборотней сильные женщины, а теперь Рагнар подумает, что я слабачка, неспособная выносить его детей. Что? Я уже и до детей додумалась? Какая я глупая, разве договорной брак предусматривает детей. Пройдёт нужное императору время, и меня отпустят на родину. Дети только осложнят возвращение.

Ставлю себе мысленно заметку в памяти, найти в записях противозачаточный отвар. Лучше поберечься. Я хочу, чтобы у моих детей был любящий отец.

Если Рагнар и удивлён, то не показывает это. Равнодушно пожимает плечами и прорваться в комнату не торопится. Точно, ему не нужна слабая женщина. Если такие трудности каждый месяц, то как я выношу детей. Тьфу, опять об одном и том же.

— Мамуля, почему ты не пускаешь Рагнара? — беспокоюсь я. Мало ли как он воспримет, что его ко мне не пускают. Вдруг подумает, что это я не хочу его видеть. А он и матушка единственные кому я всегда рада, да, пожалуй, ещё Майя. Она всегда была добра ко мне.

— Не хочу вызывать у него подозрения, — невнятно бурчит мама себе под нос, но я всё равно слышу. Меня душит смех, хотя смеяться это с опухшей щекой-то ещё удовольствие.

— Хороший способ избежать подозрения, создать новые, — всхлипывая на этот раз от смеха, говорю я. — Ты думаешь он не в состоянии сделать логические выводы, что ты перестала меня выпускать после посещения кабинета отца.

— Логические выводы — это прекрасно, а без доказательств они лишь игра воображения, — уверенно говорит матушка.

— Ты не хочешь, чтобы Рагнар увидел мою цветную физиономию?

Правая сторона лица переливается всеми цветами радуги.

— Я не хочу, чтобы дело дошло до стычки, — безапелляционно отрезает она. — Рагнар не выдержан. Он повелитель одного из самых многочисленных государств оборотней. А твой отец всего лишь Властелин Пограничья. Он даже не друг императора, как Рауль Ренделл, Властелин Северного Пограничья. Если Рагнар убьёт твоего отца, ему за это ничего не будет.

— Так уж и ничего? — не верю я. Что-то да сделает, всё же это его подданный и не простой, а один из ключевых фигур в империи. Пограничий всего четыре и все Властелины входят в Совет империи, где также заседает Верховный маг империи и четыре самых влиятельных магната.

— Император даже неудовольствия не выскажет, особенно если узнает, из-за чего произошло убийство, — она даже не сомневается, что так и будет.

— Прости мама, но мне не жаль отца. Ситуация с Власом вырвала его из моего сердца. Я честно старалась любить его. А он? Как он мог?

— Сколько можно об одном и том же? — слегка раздражается матушка. — Велена, ты жива и относительно здорова. Благодари Богиню-Матерь за оказанную тебе милость.

Я скептически смотрю на неё, легко говорить, когда тебе никто никогда угрожал. Я и так возношу хвалу, как только вспоминаю, через что мне пришлось пройти.

— Велена, я сейчас забочусь не об отце, я о тебе, — продолжает она. — Нельзя жить с убийцей родственника, особенно отца. Боги покарают. Я забочусь о Рагнаре, чтобы он не испачкал руки в крови твоего родича. Ни к чему это.

Слышим шаги в коридоре, приближающиеся к нашей комнате. Мама улыбается и подкалывает меня:

— Рагнар в сотый раз идёт лично справиться о твоём здоровье.

Я же чувствую, что это не он. Рагнар так не двигается. Его шаг почти не слышен. Мы бы обнаружили его присутствие, когда он постучал бы в двери.

Сейчас же дверь почти слетает с петель и проёме появляется отец. Вот уж кого сейчас я видеть совсем не рада. Наверняка придумал очередной мой проступок и прибежал высказать мне, какая я неблагодарная.

— Это всё ты! — брызжа слюной отец тычет в меня пальцем.

— Что она сделала? — примиряюще спрашивает мама, в надежде заглушить скандал в зародыше. — Последние дни она находится в своей комнате и не общается ни с кем, кроме меня.

— С тобой я поговорю попозже, — говорит он таким тоном, что не оставляет даже крупицы сомнения, как он будет разговаривать. Мои подозрения оправдываются.

Меня берёт такая злость на него, что аж ладошки чешутся. Я непроизвольно их почёсываю, а они начинают колоться. И чем больше я злюсь, тем сильнее колют ладошки.

— Ты нажаловалась оборотню и теперь он ни в какую не собирается до свадьбы покидать замок, — я невольно улыбаюсь, и отец замечает это. — Ах, ты вертихвостка! Кобели так и вьются. Воспитал на свою голову.

Злость закручивает меня словно воронка урагана. Перед глазами мелькают цветные всполохи. Я с трудом сдерживаю в себе желание ударить отца.

— Я ни в чём ни виновата, — словно заклинание талдычу я. Свет меркнет в глазах. — Ни в чём не виновата.

— Что ты наделал? — слышу я встревоженный голос матери. — Что ты наделал, болван!

— Что с ней, Мелисса? — я слышу, что отец не на шутку встревожен. — Это то, о чём я думаю?

— Да, идиот! Ты со своей ненавистью разбудил то, что мы с таким трудом сдерживали целых восемнадцать лет.