Из рода Бурого Медведя. Том 1

Глава 6. Поездка за город

Долг я в итоге отдал. Молча сунул ему три сотки, когда он приехал через несколько дней. Он молча принял и уехал. Ну а дальше я попросил деда научить меня основам магической атаки и защиты.

Дед сидел в кабинете перед большим дубовым столом, в кожаном кресле с подлокотниками из оленьего рога.

— Миша я тебя этому учил, неужели ты всё забыл?

— Забыл. Вы ведь наверно мне говорили что бы я не использовал магию для уличных драк.

— «Для уличных драк», не по нашенски говоришь. И для «не уличных» тоже просил что бы ты не использовал. За это может легко начаться вражда между родами или с каким ни будь кланом. Поэтому просил тебя быть очень осторожным…

— Ну вот я и не использовал, — сказал я. — А теперь забыл как надо…

Дед молча достал какую-то головешку, деревянную куколку и поставил её на металлически поднос на столе.

— Зажги её Миша, — приказал дед.

Кое что к тому времени уже понимая(вычитал в книгах), я представил как она загорается. Куколка задымилась. Но вдруг тоненьким голоском закричала:

— Подонок! Убийца! Получи! — и стрельнул в меня куском дерева. Оно больно вонзилось мне в грудь. Я вскрикнул и потрогал щепку.

— Миша, где твоя защита? — сказал дед. — Вытаскивай щепку чего ты ждёшь.

Опыт по вытаскивания заноз у меня был большой. Но вот щепки из себя я ещё не вытаскивал. Но всё когда-то в первый раз происходит. Я вытянул окровавленную щепку размером с половину спички и положил на поднос, где стояла опалённая куколка.

Дед протянул мне бутылочку с какой-то жидкостью:

— Помажь.

Я помазал, приятно запахло хвоей.

— Что они там с тобой делали что ты всё забыл. И поджёг ты его не так, и защиту не выставил… и конечно не умеешь всё это делать в движении.

— Не умею, — согласился я.

— Представь перед собой огненную стену. Я знаю это защита энергоёмкая. Но нам огневикам другая недоступна. Энергии у твоей матери много, тебе должно было достаться не меньше… наверно не меньше моего. Я тебе это с детства талдычу. Но ты всё никак не хочешь понять, наверно в отца, — огорчённо заключил дед.

— Дед объясни.

— Что ты такой бестолковый. Представь стену огня пред собой.

Я напрягся и представил стену. Я даже ощутил если не жар, то тепло. Дед прищурился и кивнул:

— Вроде есть. А теперь поджигай голема.

— Какого голема? — переспросил я.

— Что ты такой бестолковый?! — взорвался дед. — Весь в отца. Куколку голема! Поджигай его!

— А, — сказал я и запалил ненавистную куколку, пустившую мне кровь. Задымившись вновь, он опять закричала:

— Подонок! Опять! Получи! — и выпустила по мне щеку. Она полетела в мою сторону. Обуглилась. Я услышал запах палёного дерева… но щепка опять воткнулась мне в грудь!

— Дед! — вскрикнул я.

Дед шумно выдохнул и сказал:

— Ты температуру представил?

— Нет, — сказал я. — Ты же не сказал!

— А ты сам не понимаешь что иначе она не сожжёт щепку. Представь температуру как в раскалённой печи. А лучше как в кузне на мехах. Тогда точно сожжет.

Я сперва поджёг куколку, а потом резко представил огонь как в автогене. Куколка опять ругнулась и выпустила по мне целых две щепы. Но я стоял насмерть! Аж вспотел от напряжения. В итоге куколка сгорела, щепа сгорела в моём защитном поле! Комната наполнилась порцией дыма и дед, не дожидаясь пока его вытянет дымоход, открыл ещё и окно. В комнату ворвался холодный ветер с моросящим дождём. Было приятно ощутить после такого напряга свежий воздух.

— Зачем ты её сжёг, — начал было резко дед, а потом махнул рукой. Наверно понял что и так меня сегодня переругал. Вместо этого сказал: — Надо было пустить маленькую игольчатую стрелу, ему бы хватило пять шесть таких. Новый двести рублей стоит, опять покупать…

— А что бы щит не сжигал, а просто блокировал, так нельзя?

— Так можно и нужно, но стихийники огня всегда начинают с такого, который жжёт на входе. Потому что так легче научиться… и меньше тратиться энергии.

— И всё, больше нет отличий?

— Базовый, горящий щит нельзя в тесных помещениях включать. Можешь запалить...

— А что, отец магией не владел? — спросил я.

— Очень слабо, — сказал дед. — Он был вроде витязя, или волколюда в человеческом обличие. Скакал в бою хорошо из угла в угол. Иммунитет к магии у него неплохой вроде был…

— Физически сильным был? Сильнее тебя?

— Слабей, — сказал подумав дед. — Но дубиной очень здоров орудовал… это я в нём признаю. Ножи кидал отлично. Тактику и технику владения холодным, огнестрельным оружием он знал лучше меня. Ловкий был довольно… Белокот Андрей из клана Белого Кота…

— Зачем же мама его выбрала? — спросил я и вспомнил скептическое отношение к отцу в моей прошлой жизни. Впрочем, его родители к моей матери относились просто плохо. Так что дедушкин скептицизм вполне я допускал и не обижался.

— Сердцу не прикажешь…, — ответил, помолчав дед, глядя печально в пол. Видать ему стало жалко отца, что тот пропал и оставил маму одну. — А я скажу что ты неплохой потенциал имеешь. Так что я на него не в обиде. Ты же в детстве однажды вытащил Огненный клинок… Ты не помнишь?

— Нет, — сказал я. — Сколько мне было и что это вообще такое?

Дед опять вздохнул.

— Быть Буровым и не знать что такое «Огненный клинок»… это немыслимо. Тебе было шесть лет, когда я это увидел.

— И что случилось? — спросил я.

— Вы игрались с Федей внуком Ильи Фёдоровича, дрались на палках в шутку и тут показался он. Огненный клинок. Вот такой, — из правой руки деда словно возникло пламя, размером с большой нож.

Дед пояснил:

— Пусть у меня этот клинок не самый длинный и не самый сильный но он у меня есть, в то время как у большинства сегодняшних Буровых его нет.

— И сколько нас Буровы причастных к роду?

— В Петрограде около трёх сот. В Москве ещё сотня наберётся. Ну и остальные по стране… Снег стаял, дороги подсохли, так что завтра поедем в лес и там потренируемся…

Встал я часов в десять утра, уже вовсю рассвело. Дав мне сперва позавтракать, дед загадочно повёл меня к гаражу для кареты. Там открыв створки он показал мне мотоцикл с коляской крашенный в серый цвет. Старого образца, я бы сказал двадцатых годов начал двадцатого века, насколько я помнил по интернету. Но здесь начало двадцать первого века по уровню технологий походил на начало нашего двадцатого.

Глянув на мотоцикл, я вопросительно уставился на деда.

— Что, не нравиться? — с сомнением сказал Дед. — Для тебя же брал…

— Спасибо, — сказал я, что бы не обижать деда. — А как называется?

— «Дэвидсон», англосакский с Америки.

— И что, это для меня?

— Для тебя я мог купить дешёвый французкий без коляски, с тонкой рамой, тонкими колёсами, со слабеньким двигателем. А эта модель надёжная, на войне проверенная и престижный он, для нас с тобой. Мать с бабкой вряд ли буду водить. Будешь брать когда надо и я буду брать. Я вон уже книжку купил по ремонту и обслуживания, изучай — дед показал мне толстый томик «Инструкция и эксплуатация мотоцикла с коляской «Davidson», модели «S-16».

Он очень проворно оседлал мотоцикл, дернул рычаг зажигания и с трёх раз двигатель огласил округу своим тарахтеньем. Глушители их времени находились если не в начале, то ближе к середине и поэтому я ожидал что будет очень громко. Но двигатель работал намного тише чем ожидалось. Сзади за коляской стояла канистра с бензином зелёного цвета. Дед вручил мне каску и очки, сказав покрепче застегнуть дублёнку.

— Куда едем?

— На окарину Петроградской области, В Кузнечное, потом на Ястребиное... Там уйдём в скалистый лес на три дня, там научу.

Ястребиное озеро! Я там бывал в походах давным-давно… в прошлой жизни ещё. Ощущения остались незабываемые. Дед вручил мне рюкзак и сказал что бы я его в коляске как-то пристроил. Пристроить его было нелегко, так как коляска на это не рассчитывалась. Но я как-то запихнул. Сзади на коляске вообще-то имелось нечто наподобие багажника, но туда были запихнуты несколько запасных камер от колёс и инструменты для ремонта.

Дед сел в седло. И прежде чем мы тронулись я спросил:

— Какая у него скорость?

— А? — дед повернулся в мою сторону явнее не слыша.

Тогда я прокричал:

— Какая у него максимальная скорость?!

— Без коляски сто пять километров в час, с коляской восемьдесят! — крикнул в ответ дед и дал газу. Мы тронулись.

Мы проехали в конец улицы и дед остановился. Заглушив мотор, он слез с мотоцикла, стянул шлем и прошёл до калитки. Громко постучал. И минут чрез пять ему открыл такой ж немолодой но крепкий старик как он сам. Они о чём-то коротко переговорили и дед вернулся назад.

— Пчёлкина оставлю за главного, — пояснил дед. — Пока мы будем ездить.

— За главного где?

— На «Вороньем холме», нашем небольшом селении, — сказал дед натягивая шлем.

— И что он сильный? — просил я. По правде мне всё было интересно и я плевав на подозрения пытался вызнать всё обо всём любыми способами.

— Не слабый, — ответил дед. — Мать у него из бояр, отец знатный витязь. Сам он владеет магией ядов. Может практически любого, даже самого сильного бойца утащить на тот свет перед смертью, как пчела когда кусает и умирает.

— Так фамилия Пчёлкин, это не спроста?

— Разумеется нет, редкий дар в и их многочисленном но слабом и небогатом роду. Странно что он полувитязь получил такой дар, — сказал дед и дёрнул стартер. Дальше, под звук встречного ветра и мотора, да ещё в касках, было трудно что-то услышать. Поэтому дальнейшие праздные разговоры исключались.

«Неужели прямо бедные», подумал я. Ведь аристократы же. Оказалось что бывший хозяин тела знал о Пчёлкине довольно много и в тот раз я получил доступ к его памяти. Всё таки сосед человек не последний, опора и защита по месту жительства можно сказать, в отсутствие деда.

Я узнал что разговоры об общей бедности его рода не преувеличение, что многие из рода Пчёлкина работают даже обычными рабочими, пусть и квалифицированными рабочими. Что в Петрограде и в окрестностях их около тысячи, да ещё по Руси столько же... всплыла и ещё какая-то мелкая информация касательно самого Пчёлкина. Но мне это показалось совершенно неважным…

Мы поехали. Чего только не попадалось в качестве дорожного покрытия. И мостовая из булыжников, и деревянный настил, и бетонная плитка и даже асфальт стал появляться. К тому времени даже грунтовые дороги почти до конца просохли. Шёл конец апреля, но температура всё ещё держалась ночью ниже нуля, а днём отметка градусника едва переваливала до плюс четырёх пяти.

Я приподнял очки и перегнулся за борт. Дорога резко проносилась под колёсами, которые стремительно разбивали надвое лужи и грязь. Навстречу дул холодный пронизывающий ветер с севера. А я ещё не хотел одевать зимнюю дублёнку. То и дело мы обгоняли автомобили и гужевой транспорт с лошадьми. Лошади ехали даже медленнее грузовиков к слову. Грузовиков встречалось мало. Я ехал и пытался оценить количество гужевого транспорта, относительно автомобилей и мотоциклов. В этом нелёгком деле мне мешался рюкзак, очки и ветрозащита спереди из клеёнки с брезентом. В итоге проехав город из конца в конец мне показалось что соотношение было сорок процентов гужевой и шестьдесят автомобили с мотоциклами. А ещё я видел в небе дирижабли…

Временами деду удавалось выжимать все восемьдесят, и даже восемьдесят пять километров в час, но чаще мы ехали конечно медленней. Скорость небольшая для машины, но на мотоцикле ты чувствуешь каждый лишний километр в час. Мы пересекли исторический центр, который очень походил на то к чему привык я в родном мире, и через час оказались на противоположной северной стороне города.

Остановились мы возле заправки. Это было небольшой здание-ангар из белого кирпича, куда что бы заправиться следовало заехать внутрь. И уже там человек заливал тебе в бак бензин из канистры.

Я вылез из мотоцикла и мы стали ждать своей очереди. Впереди стояли ещё четыре машины и один мотоцикл. Заправка явно не страдала от отсутствия клиентов.

Я же, снял шлем, и теперь стоял и переживал после поездочные ощущения. От ветра возникло такое состояние, словно пока ехал нагрелся и теперь остывал. Тело будто ещё гудело после поездки.

Пока мы стояли я сообщил деду, что он больно профессионально водит мотоцикл.

— Откуда опыт вождения? Ты же мотоцикл вчера купил…

— У нас такие Дэвидсоны на войне были, — пояснил дед. — Англосаксы нам их поставляли в рамках военной помощи. Жалко что единицы дожили до конца. Хорошая машина. Как сейчас помню: надо проскочить мне, ставлю щит и знаю что при той огневой мощи которую тевтонцы способны выдать, я щит максимум пять секунд продержу. И вот тогда скорость в сто километров самое то, едва-едва успевал… Но успевал!

— Дед а война когда кончилась?

— В семнадцатом, — сказал дед.

— И ты в шестьдесят два был на войне?

— Некоторые и в семьдесят пошли воевать, — сказал дед. — Чему тут удивляться. Опять провалы в памяти?

— Да, — коротко ответил я.

— Иногда мне кажется что ты это не ты. Но мать на тебя гадала, говорит ты…

Я ничего не ответил. Уверять его что «я» это «я»? Лишняя ложь ни к чему.

Мы сели и поехали дальше, пока не доехали до Кузнечного. Скажу что места эти были похожи на то что видел я в своём родном мире. Сама деревянная станция, Кузнечное, очень походила на то что у меня. Только перрон в родном мире был железобетонным, а не деревянным.

В принципе туда можно было и не заезжать, но дед заехал купить хлеба и конфет в местную лавку. А затем мы поехали дальше и поначалу дорога в принципе походила на то что я помнил в своём мире. Дальше мы выехали на «белую дорогу» высыпанную мелкой гранитной крошкой. Всё было похоже. Кроме машин которые там работали. Одну такую я увидел когда мы подъезжали к карьеру, навстречу нам выехал огромный монстр, гружёный под завязку гранитным щебнем. Он походил на локомотив поезда на колёсах, только был раза в два шире. Из трубы вырывались клубы дыма, а из под днища ещё и пар иногда! Увидев нас он дал гудок. Мы прижались к обочине и дали газу, что бы скорее миновать этого гиганта.

Затем я заставил деда тормознуть и выскочил к краю карьера, оценить его степень разработки. От того что я видел в родном мире, здесь едва ли было разработано на половину. Внизу работали огромные экскаваторы и дробилка на пару. Слышались взрывы…

Дальше дорога отличалась от моего мира. Здесь была не тропа, где могли пройти только люди. Здесь оказалась узкая, но полноценная дорога, высыпанная всё тем же гравием. Но затем гравий кончился и мы начались залетать то в одну то в другую лужу полную грязи. Тогда приходилось слезать с мотоцикла и выдёргивать его руками. Когда мы в очередной раз встряли в глубокой грязи, дед потребовал что бы я выдернул мотоцикл в одиночку, вместе с сидящим на нём дедом.

— Я не смогу, — сказал я. — Давай вдвоём…

— Вдвоём-вдвоём, — передразнил дед и скомандовал: — Садись за руль.

— Давай вместе, — настаивал я.

— Садись говорю, — заявил категорично дед.

Я сел, а он взявшись за буксовочную верёвку в одно движение выдернул мотоцикл.

— А теперь ты…

— Я же сказа что не могу, — меня начинало это бесить.

— Ты должен мочь это, потому что у тебя это в крови. У тебя даже мать это могла, отец это мог и я это могу! Значит и ты должен! Почему тебя до сих пор не пробило я не знаю! Наверно потому что я ушёл на войну и тебя никто толком не тренировал, не воспитывал! Вместо этого ты чёрти со скольки лет шлялся по бабам, пил, да ещё и курил опиум… пользуясь тем что для бояр это не так опасно! Обычных людей это убивает, особенно водка с опиумом, но нас всего лишь ослабляет… Твои дружки бояре — в кавычках — И так вырожденцы, мало что могут. Но ты можешь многое!.. Давай впрягайся, — закончил дед уже спокойно. Как он умел — быстро закипал, быстро остывал.

Чёрт побери, я был ещё и наркоманом! Какой ужас! Я вздохнул и нехотя взялся за верёвку. Дед сел на мотоцикл. Яма в которую мы заехали оказалась довольно глубокой, колёса стояли в грязи почти наполовину.

Я дёрнул верёвку. Раз, другой.

— Миша тебе уже пора заставить тело быть сильней. Какой ты аристократ, если такой слабак? Сосредоточься. Представь, что в мышцы идёт энергия…

Я представил и дёрнул. Ничего не вышло.

— Ещё пробуй, — сказал дед.

Я представил ещё и… выдерну мотоцикл вместе с дедом! Руки заболели. Особенно связки.

— Ну вот видишь! — сказал дед. — можешь!

Дед крутанул ручку газа и мы рванули с места дальше. А дальше дорога стал ещё более водянистой. Но те кто тут ездил накидали в таким местах бревён и проехать было можно, кроме отдельных участков где мы опять протаскивали мотоцикл руками. Но вот наконец миновав сложный участок мы оказались на более менее удачной дороге. Там тоже оказалось влажная глинистая земля, но из земли торчали корни деревьев, которые служили неплохой опорой. Эту дорогу я помнил по предыдущей жизни. И помнил одно место которое расчистили для вертолёта. Подобное место оказалось и здесь. Я очень удивился. Неужели для дирижаблей.

Мы проехали до стоянки, и дальше предстояло идти пешком. Стоянка оказалась примерно в том же месте что и моём мире и на минуту я потерялся. Состояния дежавю медленно перерастало в нечто большее, в подмену реальности…

Вырвал меня из этого состояния дед, когда мы подошли к скалам, где начинался довольно крутой подъём. Вполне проходимый даже для человека с рюкзаком, но не с мотоциклом.

— Надо втащить его наверх, — сообщил дед.

— Дед ты издеваешься, он очень тяжёлый, — чуть ли не простонал я, старясь вызвать к себе жалость.

Вместо ответа дед молча выдернул у меня из рук руль… и втащил мотоцикл на верх за верёвку. Затем спустил его вниз водрузив на плечи.

— Давай вперёд!

Напрягшись я втащил его наверх за верёвку. Но спустить вниз на себе не разбив, уже не смог. Кончились силы.

— Дед я не могу, — опять сказал я.

— Ладно, оставь его там, поднимемся чуть выше и там поставим палатку, что бы видеть мотоцикл.

Я устал, вымотался но был собой доволен. В прошлой жизни я не смог бы втащить на такую крутизну и половину подобного веса. Но здесь всё вышло иначе. Мы преодолели ещё один подъём метров на десять и оказались среди каменного ландшафта, с редкими деревьями, мохом, кустиками и кусками почвы. Справа было ещё один подъём, слева виднелось внизу озеро, а с той стороны что мы взошли я чётко видел мотоцикл.

— Палатку разобьём здесь, — сообщил дед осматривая стоянку. — возьми топор и принеси дров.

— Они сырые, — начал я.

Дед выжидательно на меня посмотрел, как на дурака. А я наконец понял что с его способностями он что угодно может зажечь. Взяв топор я хотел было уйти, но решил кое что спросить:

— Дед а чего ты меня раньше не тренировал? Тогда может меня волки в плен бы не взяли…

— Я тебя Миша тренировал… до того как на войну пошёл. Тренировал насколько это было возможно для твоего возраста. Но затем, когда следовало начать настоящие тренировки, ты попал под плохое влияние и когда я вернулся… тренировки тебе стали не интересны. Ты не хотел быть крепким боярином с честью, тебе нужна была слава европы…

— Это как? — спросил я.

— Ты хотел стать известным художником…

Меня словно молнией ударило и я увидел «свои» чаянья, то есть чаянья разума бывшего хозяина тела. «Я стану великим художником! Визионером! Я покорю Европу и Америку, весь просветлённый запад узнает мои таланты. Но для этого я должен быть слаб! Должен заглянуть в бездну! Опиум даёт особый взгляд, опиум и абсент! Ещё женщины… Тренировки делают человека жёстким, негибким. Он теряет нить... Иначе стану стоеросовым воякой, способным лишь… пропаду в безвестности… растворюсь в веках бесславия… К чёрту это!»

Там было ещё много бреда, который я отказался воспринимать.

— Вспомнил никак, — сказал дед глядя на меня.

— Что-то припоминаю, — ответил я и пошёл собирать дрова.

Через пол часа дед набрал воды в кожаную баклажку, а я нарубил дров как смог. Дед сказал, что дрова маловаты и отправился сам добывать ещё. Мне же он магией зажёг костёр. К слову сказать, к тому времени уже прилично стемнело. Так как до места мы добрались часов в шесть вечера.

У костра мы сварили гречневой каши и приправили её взятым с собой маслом. Ещё у деда оказалась печёная курица. Закусив всем этим добром, мы заварили чай и стали пить его с шоколадными конфетами. Закончив трапезу мы молча сели у костра.

— Холодает, — сообщил дед допивая остывший чай. В подтверждение его слов изо рта шёл пар. — Надо собрать лапника и постелить под палатку.

— Это ветки елок и сосен?

— Да, — сказал дед и взялся за маленький топорик. У нас их имелось целых два: большой топор и маленький.

Нарубив лапника, скоро мы залезли в палатку. У нас не было никакой пенки и спального мешка, лишь дублёнки и два шерстяных одеяла. Спустя полчаса, я стал замерзать. О чём и сообщил деду.

— Надо бы тебя научить как подогреваться… да боюсь палатку спалишь. Вот смотри.

Он коснулся рукой моей дублёнки, штанов, обуви и они стали тёплыми словно только что их сняли с батареи.

— На час хватит, — сказал дед и повернулся на бок.

— А потом?

Дед чертыхнулся и вылез из палатки. В небольшой окошко из клеёнки, я увидел как что-то вспыхнуло и ушло вниз, в землю. Дед приложил руки к земле.

Он залез в платку и пояснил:

— Мы на камне лежим, и я его подогрел, так что хватит часов на пять шесть. Сильно тепло не будет, но тех вещей что на тебе хватит не замёрзнуть.

Минут через пять я провалился в глубокий сон…