Из рода Бурого Медведя. Том 1

Глава 10. Семейный совет и новые навыки

На следующий день началось лето. Светило солнце, пели птицы. К обеду потеплело до плюс шестнадцати, что для 28 мая в этом мире считалось тёплой погодой. В доме царило два противоположных настроения, это радость что нам удалось отбиться так легко — всего лишь выбитыми стёклами на фасаде (не считая гостиной испорченной литрами крови), которые дед почти заменил к тому времени. И второе это чувство тревоги: что будет дальше? Клан Северных Волков насчитывал около четырёх сот членов. Плюс триста у клана Красных Волков. Но слава богу мы были не одни, за нас плохо ли хорошо стоял род Буровых. К Илье Фёдоровичу Бурову — главе рода, дед съездил ещё рано утром. Тот выказал поддержку(по другому и быть не могло, деда он уважал), но высказал и сожаление, что на одного врага у нас стало больше. А ведь они враждуют сейчас уже с двумя боярским родами. И одним волчьим, который заимела в враги наша семья.

Красноволковы особенно не возмущались насколько я знал, затаились и не выказывали ни войны ни мира официально, что не позволяло выписать их из врагов. Считалось что с ними вражда, но не война. Волколюды были очень мстительными.

Семейный совет случился вечером того же дня. Решался вопрос, что делать дальше. Дед хотел отправить маму и бабушку в Тобольскую область. Там у её сестры муж советник губернатора.

— А как же кондитерская? — возмутилась мама. — Я не так слаба что бы боятся каждого встречного поперечного…

— Анечка, — сказал бабушка. — Волчий клан это не встречный поперечный, это подлые мстительные твари, которых стоит опасаться… надо ехать.

— Полетите на дирижабле, — сказал дед. — А по поводу кондитерской… не волнуйся, мы проконтролируем. Там же есть кому печь…

— Пирожные делать, — сказала мама. — Как раз девчонка иногородняя устроилась на лето, говорит в академию будет поступать. Она приезжая но из бояр, так что пирожные должны быть особенными…

К тому времени я уже немного был в курсе маминых проблем. В её бизнесе вечно не хватало определённых работников, в частности для качественной кондитерки нужны именно одарённые. А найти их было той ещё проблемой. Считалось, что бы не делал человек он вкладывает свою энергию в тот ил иной продукт, придавая ему определённые свойства, особенно это заметно когда речь о продуктах питания. Одарённые же обладали особенной сильной энергией, и люди с деньгами, тем более одарённые предпочитали именно такую кондитерку. Мама была хорошим кондитером, но одна не могла покрыть все потребности кафе-кондитерской. Ни физически, ни репутационно. Одно дело, непосредственно самой работать по несколько часов в день над элитной продукцией три четыре дня в неделю. Другое дело там «поселиться»…

Мама помолчала, а потом сказала:

— Не знаю папа. Не хочу уезжать. А если вас ранят сильно?

— Найдём кого ни будь, — нашёлся дед.

— Зачем же искать, — сказал бабушка. — Миша умеет, Анечка говорила…

— Ему тогда десять лет было, — сказал мама. — Он и в астрал входил, тёр следы, я его учила. Но он не хотел учиться, ему было не интересно...

Всё больше и больше подробностей узнавал я о бывшем владельце тела, о своём параллельном «брате близнеце». Как много ему было дано, но как мало он это ценил…

— А теперь мне интересно, — сказал я. — Научите.

Очень не хотелось потерять их в этом мире. И я искренне желал что бы они уехали в безопасное место, хотя не хотел с ним расставаться.

— У вас десять дней, — сказал дед. — Научится или нет, но что бы через десять дней чемоданы были собраны.

Я оказывается обладал навыками целителя в маму, но только не в бою. А ещё был провидцем. За две недели мама должна была меня научить

— Восьмого июня у Ильи Фёдоровича круглая дата, — сказал дед. — Он звал всю нашу семью.

— Давненько он не праздновал, — сказала бабушка. — Всё в разъездах…

Наставник пришёл в ту же ночь. Вернее это я вновь оказался на шахматной доске в глубинах космоса. Он вышел из темноты, идя вдоль бесконечного стола.

— Здравствуй Михаил.

— И вам не хворать, если у вас есть чем…

— У меня для тебя задание. Тебе надо будет уничтожить клан Краснго Волка.

— Я вовсе не держу на них зла, я уже забыл…

В последние дни я стал отказываться от идеи как-то поквитаться с этим кланом. Я решил раз нет особой вражды, раз никто мня не поддерживает, то что я один могу сделать.

— Нет Михаил, дело не в этом, — сказал Наставник. — Он часть кое чего большего и его надо убрать сейчас. Ты должен это сделать до конца лета, до первого учебного дня.

— Ты издеваешься, — запротестовал я. — Если уж уничтожать кого, так это клан Северных Волков.

— С ними разберётся твой дед при поддержке главы рода Ильи Фёдорович и самого рода. Твоё дело убрать Красноволковых! Убрать не только Завеня, но и Алюта — его племянника, он очень силён и умён.

— Я ещё слишком слабый! — возмутился я. — Ты посылаешь меня на убой!

— Тренируйся Михаил. И пусть твой разум найдёт выход, — сказал он сделав на слове «разум» особый упор. — Большего я сейчас сказать не могу, ты должен сам… таковы правила.

— Я не знаю… получиться ли.

— Получиться, — сказал Наставник и стал удалятся. Глухие удары его туфель о стекло становились всё тише и тише. Вспомнился Тарковский, отца режиссера. И видео со стихом, случайно увиденное вконтакте.

«Меркнет зрение — сила моя,

Два незримых алмазных копья;

Глохнет слух, полный давнего грома

И дыхания отчего дома;

«

Я проснулся и даже не верилось, что надо кого-то уничтожать. Пока были другие насущные дела, эту непосильную ношу я попытался выкинуть из головы. Выходило плохо конечно…

Прошёл день, наступила суббота тридцатого мая.

Целительские способности у нашего рода проявлялись своеобразно. Мы не могли ими пользоваться во время боя. Лишь после, полностью успокоив в себе агрессию, это умение начинало работать. Так мне объяснил дед, который с сожаление добавил что не может лечить сам себя, за исключение мелких ран.

— А я могу? — спросил я.

— Не знаю, мать может, — ответил дед.

Я пошёл к маме, обучаться. Она как раз отдыхала в саду после посадки редиски. Я с удивлением обнаружил что они сажают немного огорода, только копают им наёмные работники, в этом году уже на мотоблоке. Мама сидела с книжкой по астрологии на скамейке, прямо напротив солнца под яблоней.

— Мама, — сказал я. — Я пришёл учиться быть целителем.

Мама отложила книжку.

— Тебя учить и не надо. Ты в детстве ещё научился. Надо повторить.

Мама достала садовый нож из ведра с семенами и тяпкой и резанула себя по руке. Потекла кровь. Я открыл рот. А мама сосредоточив взгляд сперва заставила кровь не течь, а потом и вовсе рана немного подзатянулась.

— Фух, — сказала мама. — Устала, ещё не восстановилась как ребят полицейских лечила. Давай ты теперь.

Она новь хотела резануть себя. Но не дал, подставив свою руку.

— Давай меня.

— Себя лечить сложнее, не все могут. У дедушки не получается…

— Режь, — сказал я.

И мама сделал очень тонкий, маленький порез. Такой что кровь показалась лишь через секунд десять.

— Так, теперь представь как кровь течёт обратно в рану, — сказала она.

— Сейчас.

— Да, представь.

Я представил как кровь затекает обратно, как зарастают соеденительные ткани и с удивлением обнаружил, что на порезе образовалась тонкая плёнка.

— Вот видишь, — сказала мама. — Ты можешь! Ты должен быть ещё сильней меня.

— А насколько ты сильная, что ты умеешь?

— Однажды я прирастила отрубленную голову назад, это самое сложное. А ещё раз нарастила новую кисть, но там вообще сложно, потому что это неодарённые. Мне заплатили хорошие деньги дворяне, там дочь как-то лишилась руки, не помню уже…

— А дырку от пули тоже можешь зарастить?

— И пулю могу вытолкнуть, — сказал мама с ноткой хвастовства. Любила она это дело, прихвастнуть, прямо как мама из моего мира. Хотя лично я считал, что притворная скромность на порядок хуже лёгкого хвастовства.

— Я слышал волколюды могут выдавливать пули прямо во время боя, — сказал я.

— Не все, — заметила мама. — Зато у нас другие таланты… Давай дальше.

А что дальше? Я боялся даже спросить. А мама выжидательно на меня глянула, наверно пытаясь понять, что я могу. И решила больше ни себя, ни меня не калечить.

— Знаешь что Миша, сегодня хоть и выходной у меня, но я тебя свезу в больницу.

— К обычным людям?

— Да, — сказала мама. — Там у меня знакомая Дарья Снегирь, она занимается благотворительностью. Лечит неодарённых, в основном небогатых людей.

Мы вышли из дома, и мама крикнула своим сильным певучим голосом:

— Кузьмич! Подавай карету!

— Аль к спеху? — откликнулся Кузьмич.

— Едем в больницу лечить простых людей.

— Это правильно, — заключил Кузьмич и пошёл запрягать лошадь.

— А может на мотоцикле съездим? — спросил я.

— Не хочу, — сказал мама. — Я Кузьмичу дочь вылечила, когда она свинцом отравилась… Кузьмич мне благодарен за это.

Скоро мы сели и поехали под пение птиц в Петроград.

Больница имела название «Имперская общая больница № 9». Мама сказал что сперва её назвали «Императорской» а не «имперской» и вроде кому какая разница не так уж отличается. Но бояре возмутились, так как деньги собирали они на постройку здания, на подъёмные для врачей. Тогда дали название более нейтральное, потому что лекарствами, электричеством и зарплаты врачам обеспечивали из казны государства по большей части.

Войдя на этаж, я сразу почувствовал запах больницы и услышал тихие стоны. С обезболивающими здесь похоже было не очень. Клиента для тренировки нашли для меня почти сразу.

Дарья Снегирь, женщина чуть постарше мамы с пышными каштановыми волосами, привела меня в палату на втором этаже. Там лежал мужчина с пронзительными светлыми глазами, но с таким безнадёжным выражение лица, что мне его загодя стало его жалко.

— Вчера привезли, — сказал Дарья со слезами глядя на мужика. — Их деревня повздорила с волчьим кланом. Они откусили ему ноги, обрубки загноились… а сил у меня уже нет помогать. Я потратилась на детей… Будут отрезать выше колена.

— У него нет ступней спросила мама?

— Почти до колена… всё время проваливается в бред. Врач сказал что если не будет чуда, он умрёт от заражения крови!

— Я сына привела на учёбу... На нас тут напали волки позавчера, и я лечила ребят полицейских, почти досуха высушилась. А вот сын, он поможет.

А затем Дарья подняла одеяло и я увидел ужас. Гной, кровь, мясо, кости…

— У него пятеро детей, жена тоже болеет, — сказал Дарья. — Надо помочь человеку, парень он говорят неплохо и не трус, вон с волками не испугался повоевал…

Всё это время бородатый мужик вёл себя так словно нас тут не было и его это не касается. Он лишь с тоской смотрел в окно. Я решил что у него бред и он нас не видит.

Я попытался что-то ему сказать, но он никак не отреагировал.

Мама присела и положила руку ему на голову. С минуте ничего не происходило, но потом он дёрнулся и посмотрел на нас осмысленным взглядом.

— Здравствуйте, — сказал я ему и протянул руку. — Меня зовут Михаил Буров, я целитель, буду вас лечить.

— Сашка меня зовут, — коротко сообщил мужик и крепко пожал мне руку своей мозолистой пятернёй. Рука была очень горячей. У него жар, понял я.

— Сперва Миша надо убрать гной… сосредоточься на выработке лейкоцитов. Стимулируй нервную систему, представь как усиливаются клетки иммунитета. А поддержу сердце что бы оно ускорило прокачку крови…

— А что у него всё так плохо? — спросил я.

— Конечно Миша! — воскликнула мама и сразу зашептала. — Видишь у него ноги в красных прожилках до пояса, это значит всё! Минимум ампутация.

Но шептала она зря. Сашка опять провалился в бред, стал что-то бессвязно, иногда тихо говорить, стонать. Вдвоём с мамой мы начали напрягаться. Работали мы час и вроде бы через час ноги стали чуть светлей. Мы позвали Дарью, потом хирурга. И этим консилиумом вынесли решение что: «да стало лучше, но ещё рано расслабляться». По маминому бледному лицу стало понятно, что она опять устала. На следующий день я решил, что приду один и останусь не на час, а на больше. Но в первый день я устал так, словно опять бегал с девяносто килограммовым рюкзаком пару часов.

Обратно мы ехали молча, так как мама заснула. Меня тоже клонило в сон.

По приезду мы получили взбучку от бабушки:

— Зачем они вам нужны эти немощные! Нам никто не поможет, челядь разбежится и фамилию не спросит. Какую-то глупость придумают.

— Мама не кричи, — сказала моя мама. — Что сделали, то сделали, Мише надо тренироваться.

— Пусть за деньги потренируется, дворяне просили дочери лицо исправить после оспы. Я дура тебя не дёргала, ты ведь за это редко берёшься. А тут бесплатно!

— Мама, пластика это другое, а тут раны именно, загноение, абсцесс по телу, наращивание конечностей.

В тот же час, а было часов восемь вечера я завалился спать и на следующий день проснулся со свежим силами. Поел овсянки, запил морсом с печеньем и отправился на мотоцикле к больнице. С порога Дарья меня огорошила, сообщив что зараза пошла по организму дальше, что организм истощён и лекарства плохо помогают.

Я сел на стул рядом с кроватью и сосредоточился. Стал представлять как мои целительские лучи проникают во всё тело и убивают заразу, усиливая защитные клетки иммунитета. На стене висели большие часы. Я видел как прошёл час, другой, и только на третий час температуру удалось сбить. Она стала тридцать семь и девять. Больной вернулся в сознание и сообщил что ему лучше.

— Кризис позади, — сказал хирург походивший внешне на Чехова, та же причёска, пенсне и бородка. — Но нужно ещё лечение, молодой человек. Вы доделаете дело?

— Доделаю, — сказал я. Я очень устал но чувствовал что не осушился, и мог бы лечить ещё пару часов. Через два дня я сделал так, что гной полностью ушёл, и теперь я стал отращивать ему конечности. И вот с этим торопиться не стоило. Так как прогресс шёл крайне медленно и забирал уйму энергии, за пару часов удавалось отрастить не более четырёх миллиметров ноги.

Но Саша Иванов был доволен.

— Слушай Саша у меня сейчас важные дела, а сил я на тебя потратил уйму. Понимаешь Саша, я не бросаю лечение, просто ближайшие дней пять буду приходить не каждый день.

— Как скажешь барин, — сказал Саша.

— Так что там у вас случилось с волками? — спросил я.

— Я дал им отпор с друзьями, а они меня подкараулили, отгрызли ноги и заперли умирать в землянке. Чудом мне удалось вырваться через неделю, но уже началось загноение и по телу как его… доктор сказа абсцесс.

— И много вас таких нелюбящих волков…

— Да все! Вопрос только в том кто их боится, а кто нет. Если честно сказать, то не было сил терпеть их выходки... и мы стали их отлавливать по одному, двое. У нас даже общество такое есть, и витязи среди на имеются… мне повезло что волколюды не умеют астрал читать, не догадались заплатить кому. Так бы не то что меня, всю мою семью бы съели, — сказал он шёпотом.

— А что у вас за общество? — в голове стал складываться план. — Не подскажешь где они эти витязи обитают?

— Да как не сказать… нельзя конечно… но вам не могу не сказать. В ресторане «Муар».

— Сашка, — не выдержал и сказал: — Если что… ты со мной пойдёшь на них.

Сашка вздохнул, посмотрел на окно, потом на меня и сказал:

— Эх… устал я от этого. Пока лежал тут полумёртвый многое обдумал: зачем? Кому я что хотел доказать, донести. Боярам плевать, императору плевать, нам простым тоже плевать… но с тобой пойду, — закончил он обречённо.

— Не ссы Сашка, — сказал я. — На убой не отправлю, а если отправлю то сам пойду. Так что вот, жди, буду тебя навещать и ноги потихоньку наращивать.

Домой я приехал уставший. На кухне меня ждала мама.

— А, вернулся лекарь целитель, — сказал весело мама. — Завтра научу тебя сложные раны лечить.

— Мам, — сказал я плюхнувшись на стул. — Я устал, может после завтра…

— Времени нет, — сказал мама. — Надо тебя ещё в астрал научить выходить. Так что давай ешь и иди спи…

В двенадцать следующего дня мы сели в карету и помчались в больницу. Шатаясь я навестил Сашку и вместо лечения принёс ему пирог с сёмгой. Сашка остался доволен, я же ждал от мамы указаний.

— А чего мы ждём? — спросил я прямо. — Сашку я проведал, он нормально… лечить кого будем?

— Что за «Сашка»? — возмутилась мама. — Человеку за тридцать, а тебе ещё двадцати нет… Надо научить тебя убирать внутренние раны. Иногда привозят сюда тех кого лошадь ударила в грудь или что-то упало на него и повредило внутренние органы. Нам такой нужен сейчас.

Ждали мы не долго. На носилках внесли деда, который плевался кровью и был еле жив. Хирург походивший на Чехова так и замер над ним не зная что делать.

— Спокойно доктор, — сказал я. — Миша Буров спешит на помощь. Мама показывай что делать…

— Слава богу, а то у меня и так сегодня… не знаешь за кого браться, — выдохнул хирург и отправился по своим делам.

— Нужно лечить сердце и лёгкие, рёбра тоже надо вытащить из лёгких. Представь что…, -начала мама.

И я представил что органы стали выздоравливать, что начали делиться здоровые клетки питаемые моей золотистой, огненной энергией Буровых, что… много чего я представил тогда. Здесь воображение играло чуть ли не главную роль. Через час моего лечения дед перестал умирать и задышал довольно ровно.

— Ты какие органы лечил? — спросила мама.

— Как ты сказала: лёгкие, сердце, рёбра.

— Верно, всё верно. Я тебе ещё кое что покажу, но в принципе ты можешь взять у меня книгу «Уроки для Целителя» и там узнаешь много разных нюансов… — помолчав, мама добавила с ноткой печали: — Уезжать не хочется. Осталось тебе напомнить как входить в астрал и убирать следы…

Но в следующие дни мама оказалась занята. Её новая кондитер, неместная, попросила начетыре дня отгул и уехала к себе. Другого кондитера из одарённых там не имелось, поэтому маме пришлось опять взять всю нагрузку по элитной кондитерке на себя. Обычно, раньше она так и делала, когда некому было выйти из одарённых.

Следующим днём бабушка позвала меня в сад и сказала:

— Сегодня я заново тебя научу как работать в астрале. Мама говорила что ты раньше умел.

— Я не помню, — сказал я.

— Лучше всего если ты будешь это делать в тёмном помещении где тебя не будут беспокоить ни запахи, ни свет, ни звуки. Но иногда тебе придётся делать это и в людных местах, поэтому сегодня начнём в саду. А если не получиться, пойдём в погреб в доме.

Мы сели на скамейку с навесом, по типу беседки. И бабушка предложила закрыть мне глаза.

— Сосредоточься на своём внутреннем «я», на подсознании, оно выведет тебя в астрал.

Легче было сказать, чем сделать. Для меня всё это было слишком в новинку, хотя я слышал про всех этих ясновидящих и прочих. Но делали они это как — то иначе в родном мире.

— Я кстати всегда видела лучше чем мама, но мама изменяет астрал быстрей. А ты должен видеть как я, а менять так же быстро как мама… Представь ворота в царство морфея. Вхождение в астрал это всегда полусон… представь вчерашний день.

Я представил… И что-то случилось. Я словно увидел себя со стороны. Сидящим с матерью на скамейке, но только всё было какое-то размытое. Вернее я бы даже сказал, что я видел лишь нас с ней чётко и ясно, остальные объёкты вокруг были размыты, а то что лежало в ста метрах и вовсе размывалось в единую цветовую массу. Я произнёс вслух пару слов и они отозвались гулким эхом…

— Видишь? — спросила бабушка.

— Вижу.

— А теперь представь как ты лечил как там его… Сашку. Вернись в те дни, в самый первый день… помнишь как он лежал полуживой?

Я вновь погрузился в мрачные казематы больницы, со всеми этими охающими, стонущими людьми. Тот день на эти вещи был особенным, потом я приходил и больница не напоминала братскую могилу, где людей хоронили живьём.

В астрале больница выглядела не менее зловеще. На полу появлялись и исчезали тени людей. Мёртвые? Шаги гулко разносились в коридорах. Иногда на пути возникали из ниоткуда и тут же исчезали люди: хирург, Дарья, медсёстры, больные. Потом же я видел застывшими их за каким-то делом, когда пытался заострять на них внимание… Я захотел увидеть нас и увидел застывший силуэт Сашки, мамы и себя нависшим над ним. Всё было размыто, но узнаваемо. Иногда лица приобретали чёткость…

— Видишь маму, Сашку, хирурга, себя?

— Вижу.

— Представь их как стеклянных или как бумажных.

— Стеклянных, — сказал я.

— А теперь разбей всех кто есть в этом помещении.

— Как? — опешил я. — А ничего?.. это не повлияет на них реальных?

— Бей, не бойся! С реальными людьми ничего не будет это прошлое.

Я представил в руке гранату и кинул в них. Все люди и часть комнат рассыпались встеклянный песок. Когда исчезла часть здания, я думал что обнажиться солнце, в тот день было солнечно, но снаружи была лишь серая пелена неопределённости, хаоса. А над самой больницей висело алое зарево…

Я вырвался из плена астрала и открыл глаза. Всё вокруг затихло, не пели птицы, не шумела трава. И вдруг меня осенило.

— Бабушка! Так ведь можно отследить путь и понять кто приходил, и уже на основании этого что-то сделать.

— Можно, поэтому надо стереть путь.

— Как?

— Просто. Берёшь и представляешь путь. Тебе это сделать вообще легко, ты же участник этого действа. В астрале нет времени там есть следы. Видишь от тебя тянется след?

Я закрыл глаза и увидел «след». Не объяснить что именно мой след, но я знал. Он походил на полосу из красной краски на земле…

— По следу можно установить твой путь, — пояснила бабушка.

— Представь след в виде хвоста, верёвки…

Я представил верёвку сплющенную верёвку на земле.

— А дальше что? — спросил я.

— Быстрей тяни, — приказала бабушка.

— Прост тянуть?

— Уничтожай след! Как ты это будешь делать? Жёчь?

— Бабушка, а ты как делаешь?

— Я закапываю и он там перегнивает, я же владею магией земли. А ты жги так быстрей!

Я втянул на себя эту странную верёвку… Она всё не кончалась и не кончалась. Тогда я мысленно сжал её в десять раз, в сто и тогда конец нашёлся. Я тут же испепелил её. Открыв глаза я понял, что это немного меня напрягло. Даже больше чем «немного»

— Я думал будет хорошо видно, а там хаос непонятно что. Большую часть окружения не видно, люди смазаны.

Бабушка хмыкнула.

— Видения в астрале это не кино, это символы и образы в первую очередь. А то про что ты говоришь так почти никто не может. Это сложная магия… попробуй ещё что-нибудь.

Я захотел было вернуться в тот день, когда меня пытали в усадьбе калана Красных Волков. Но ничего не выходило. Появившись в том месте я виде лишь голые стены и редкие, едва различимые отголоски всхлипов, криков. Даже не знаю мои ли это. Там было темно и пусто, как в давно покинутом месте, о котором все забыли.

— Ничего не вижу, всё темно серо, глухо.

— А что ты смотришь? — поинтересовалась бабушка.

Несколько секунд я молчал, а потом сказал:

— То место где меня пытали у волков.

— Так и правильно что ничего не видишь! — воскликнула бабушка. — Они всё убрали!

— Так вы же говорите что волколюды ничего не видят!

— Правильно, не видят, но следы за собой заметать умеют. Сперва не умели. Но потом каким-то образом научились стирать, не видя никого кроме своих волколюдов. Это странный эффект ограниченного провиденья…

— А почему их не видно в предвиденьях?

— Не знаю Мишка, но это так и с этим ничего не поделаешь… даже в настоящем их отпечатки образов смазаны и не понять: самец там или самка.

— Бабушка, — вспомнил я. — А ведь я в астрале не слышал разговоров…

— Слышать о чём говорят, могут лишь лучшие. И что бы они не услышали, тебе главное уметь разбивать застывшие отпечатки образов. Без отпечатков им ничего не услышать…

В итоге я нашёл другое место и время и успешно всё там посжигал. Довольный я наелся пред сном печенья с молоком, закусил всё это солёной вяленной рыбой и порадовался тому, что сейчас не ожирею. Организм молодой растущий и к тому же тратил я достаточно много энергии каждый день.

Засыпал я под размышления о клане Красного волка. И эта ситуация, навязанная мне извне с их уничтожением, бесила меня всё больше и больше. Были кое какие мысли, с тем рестораном что рассказал мне Сашка. Но всё это столь туманно, что вызывало лишь беспокойство, дискомфорт и обиду на Наставника. Словно он не помощник, коим я его считаю, а заманил меня в этот мир что бы издеваться вот таким вот образом — давать непосильные задания, предупреждать об опасности в последний момент.