Из рода Бурого Медведя. Том 1

Глава 11. День рождение главы рода

Дед сказал, что сразу после войны глава рода Буровых отчалил на свои Китовые плантации, так как там имелись проблемы. Поэтому его не было в городе три лета. А теперь у него намечалась круглая дата восьмого июня — семьдесят лет! Юбилей! И на это день рождение пригласили всех родственников рода Бурова.

Пригласили и нашу семью. Мне купили к этому мероприятию специальный чёрный костюм и рубаху косоворотку вышитую русскими народными орнаментами. Дед оделся подобным же образом. А мама и бабушка примеряли платья, бабушка с цветами более тёмными неброскими, мама в силу более молодого возраста взяла платье с элементами красного и белого. Здесь же я заметил, что и мама и бабушка одели странные ожерелье из аквамаринового камня. Из такого же камня у деда были запонки на рукавах рубашки и брошь на пиджаке.

— А где твои камни? — спросил дед.

— Какие камни? — как дурак спросил я, чувствуя что упустил что-то важное.

— Которые ты на груди носишь, — сказал дед.

— Я ничего не ношу, — ответил я.

— Как? — дед оторопело на меня уставился и достал аквамариновый кулон из под рубашки. — Вот такой не носишь?

Камень был немного приплюснутый но довольно большой. У меня в комнате висел такой на стенке, я думал как украшение. В любом случае такие украшения я считал бабскими, поэтому одевать его даже не думал.

— Нет, — сказал я. — Наверно в комнате.

— Так немедленно одень! И возьми большую брошь, — он дал мне брошь с аквамариновым камнем которая была ещё больше его и я одел её на чёрный пиджак.

— А что это за камни?

— Это символ престижа и достатка. Но самое главное там запас магических сил, — сказал дед. — Мне до сих пор не вериться, что ты мог забыть настолько много…

Магический аккумулятор! Вот что это. Я много раз их видел на разных людях и решил что видно в здешнем мире есть мода на аквамарин. Но оказалось нет. Это нечто большее, чем обычный драгоценный камень. Магический кристалл, дающий запас энергии.

Имение князя Бурова находилось за городом, в западной части области недалеко от моря, близ поселения Дубки. Я спросил деда: далеко ли это и получил ответ что от нас больше тридцати километров. Был ещё дом в самом городе, но для такого количества гостей с лошадьми, каретами он не подходил. Мы тоже сперва хотели ехать на карете, но потом дед сказал что уже как два года до того места ходит поезд и можно ехать на нём. А там нас встретит карета, имение всего в полутора километрах от вокзала.

Так и поступили. Выехали мы восьмого июня, в восемь утра. Поезд должен был приехать в девять десять и уже в пол одиннадцатого нам предстояло быть в имении. Кузьмич свёз нас до Лигова и там мы уже ждали поезда до станции Дубочки. Погрузившись в карету, мы положили чемодан с подарком на крышу, а небольшую ручную кладь оставили в руках. Скоро показалась станция Лигово. Небольшое здание с двумя полицейскими не могло именоваться полноценным вокзалом, но сделано всё было на уровне. И чистые сиденья в зале ожидания. И туалет внутри зала, за деньги правда. И приличный буфет, где мама взяла пирожное и долго плевалась, сказав что с тем что делается в её кафе это сравнить нельзя.

— Анечка, в твоём кафе такое пирожное стоит в три раза дороже.

— И правильно! — сказал мама. — Хорошее не может стоить дёшево.

— У людей нет денег, — продолжала бабушка.

— И поэтому они едят всякое мерде, — заявила мама.

Моя мама из родного мира, сказал бы так же. Что очень странно сочеталось с её излишней жалостливостью и альтруизмом. Как и здесь.

Снаружи раздался гудок. А затем послышался звук приближающегося поезда.

— На выход дамы и господа, — сказал строго дед и взял чемодан с подарком. — В поезде потрепитесь…

Я повесил на плечо небольшую сумку, где лежало холодное оружие и ещё какие-то мелочи и мы двинулись на улицу. Мощная махина поезда подъехала на деревянный, но добротно сделанный с узорчатой резьбой, перрон. Перрон окутали клубы дыма, затем всё прояснилось. Вышли проводники.

— Я думал поедем в общем, — сказал я.

— Как скот что ли? — удивился дед.

— Люди же едут обычные.

— Обычные люди от простуды умирают, а мы нет. Поэтому поедем в купе, тем более ехать больше часа.

«Всего лишь час» подумал я. Как разняться у нас взгляды на многие вещи. Но ничего, я скоро обвыкнусь.

— Я людей не осуждаю, — сказал дед погодя, как только мы вошли в купе. — Но ежели мы будем как они гнуться, то нас быстро согнут…

— Так это престиж что ли, ехать в купе?

— Всё вместе, — сказала бабушка. — Ты как маленький…

Поезд тронулся и дед сменил тему разговора:

— А ведь не случись войны с тевтонцами за курляндский край, не было б этой дороги, этого поезда.

— Почему? — спросил я.

— Надо припасы подвозить, солдат, артиллерию. Край курляндский развивать. А как его разовьёшь если до сих пор не находилось средств на железнодорожное сообщение.

В купе постучались.

— Войдите, — сказал громко бабушка.

— Чего желают господа? Чаю-с, кофе-с, покрепче? Или поесть чего.

Мама и дед заказали чай, бабушка кофе, а спросил чего есть поесть.

— Пирожки с бужениной, круасаны с шоколадом, бутерброды с чёрной икрой... Есть новое итальянское блюдо набирает популярность в Конгломерате, Франкии… пицца называется.

— С чем? — взволнованно спросил я. Пиццу я очень любил, но последнее время из-за низкого дохода почти не ел, особенно хорошего качества.

— Основа из пшеничного теста, оливки маринованные, паста томатная, лук репчатый, сметана, перцы, сыры «Провалоне», «Пармезан», «Гровьера», куриная грудку рубленная по мелкому, грибы белые и шампиньоны, итальянские специи…

— Хочу, — сказал я.

Бабушка пихнула меня в бок, наверно дело было в цене. Но я сделал вид, что не понял.

— Одну? — уточнил проводник.

— Какой у неё вес?

— Чуть больше шестисот грамм, — быстро ответил проводник.

— Одну, — сказал я. — Мои родственники не голодны.

— Через двадцать минут будет готово, — сказал он и молча выписал чек, оставив его на столе.

Бабушка схватила чек и чуть не охнула:

— Шестьдесят один рубль тридцать копеек, а за пиццу целых пятьдесят пять тридцать!

— Миша мы не миллионеры, — добавила раздражённо бабушка. — Надо сперва было цену уточнить, в поезде она бывает неприемлемой.

Дед хмуро всех оглядел но ничего не сказал. И так стало понятно, что виноваты все кроме него.

— Даже у меня дешевле, — растерянно сказал мама.

— А престиж, а статус… попробуем новый деликатес, — сказал я.

Пиццу принесли, когда она ещё дымилась ровно чрез двадцать две минуты. Официант почти не обманул. И через пять минут от пиццы ничего не осталось. Так как встали мы рано, собирались впопыхах и поесть не успели. Ели пиццу все, каждому вышло по куску, по четвертинке. И всем понравилось. Но не все об этом сказали. Особенно бабушка, которая до конца поездки делал вид, что сердиться о том что я разбазариваю семейное добро.

В конце поездки она не выдержала и сказала:

— Пицца очень вкусная Миша, но деньги надо беречь, в наш век зависимость от них стала очень сильной. Есть много чего вкусного, красивого или ещё чего вожделенного, но это не значит что мы должны сломя голову бежать это и покупать. Мы люди, тем более аристократы должны контролировать свои желания и потребности...

Обратный поезд должен был ехать аж в пол двенадцатого вечера. На перроне нас ждало сразу несколько экипажей с табличкой «Буровы», Оказалось что кроме нас из поезда вышло ещё пару семей. Мы сними поздоровались с кем-то формально с кем-то как с друзьями, расселись по каретам и поехали.

Приехали быстро. И я увидел имение, поделённое на три части, центральная фасадная и ещё два длинных крыла. Наверно если бы все эти гости, а их ожидалось под триста человек, решат здесь заночевать — места бы хватило всем.

Но первое что бросилось в глаза это два огромных герба висящих на фасаде, на сером фоне была изображена красным цветом голова медведя с открытой пастью.

Мы разделись, достали подарок из чемодана и приготовились пройти в общий зал, где должны праздновать день рождение. Внутри нас встретил глава рода Буровых. У него была густая борода, модельная стрижка и белая рубаха вышитая красными типично русскими орнаментами. Он никак не тянул на семидесятилетнего, я бы дал ему пятьдесят два не больше. О том же говорило его могуче телосложение и пронзительный взгляд серых глаз.

— Здравствуйте гости дорогие! — он развёл руки в стороны словно хотел обнять всех сразу. — Евдокия, Анна, Евсей, Михаил — ты живой и здоровый! Как ты вырос за три года!

После обмена приветствиями, дед полез в чемодан и извлёк подарок.

— Вот тебе Илья Фёдорович, от всей нашей семьи! Будет сюрприз!

Илья Фёдорович осмотрел свёрток:

— Сюрприз так сюрприз, проходите в зал приёма, располагайтесь. В двенадцать начало, поэтому в трапезный зал пока нельзя...

Мы нашли небольшой диванчик с креслом и стали ждать начало праздника. Большая часть людей стояла и болтала. Слуги носили шампанское и лёгкие закуски. Зал наполнился лёгким гомоном. Народ всё прибывал, и в течении получаса все мои родственники разбрелись по знакомым. Я тоже решил пообщаться со своими сверстниками. Ребята в возрасте от пятнадцати до двадцати стояли одной большой компанией и то и дело начинали смеяться.

Вклинившись в их круг и громко сообщил:

— Всем привет!

На меня сразу все обратили внимание, даже две самых красивых девчонки: одна стройная высокая блондинка с бокалом шампанского, другая миниатюрная брюнетка с большими красивыми глазами.

— Ты кто такой? — спросили меня в лоб парень моего возраста, который до этого рассказывал что-то смешное. Выглядел он довольно ярко, носил синий костюм в белую полоску и имел нехарактерную для этого мира короткую стрижку со сбритыми боками.

— Михаил Буров я.

— Там где Красное село?

— Да, — подтвердил я.

— А, — парень задорно улыбнулся. — Вы та семья, которая недавно заимела во враги, для нашего славного рода, целых два волчьих клана! Ну давай познакомимся пока ты живой, — он яростно затряс мою руку, а все вокруг начали ржать.

— А кто завёл других врагов? — спросил я.

— А это просто, — сказал тот же парень. — Меня кстати Никита зовут. Вот Маринин батька поспорил с родом Выдровых за торговое здание на апражке. А отец Виты поссорился с Орловыми за производство… и всё заметь ложиться на всех, на весь род! Так что будь поосторожней…

— Ты мне предъявляешь что ли Никита? — спросил я в лоб.

— Нет! Констатирую факт, — сказал Никита удивлённо на меня уставившись.

— Ты Михаил превзошёл все наши достижения, — сказала та которую звали Марина. Она как раз и являлась той стройной высокой блондинкой с бокалом шампанского.

— Что вы к нему пристали, — заступилась за меня миниатюрная брюнетка Вита. — Что вы к нам пристали. Ну поссорились, с кем не бывает. Твои что ли не ссорились Никита?

— Ссорились, — согласился Никита. — Но это было до моего рождения.

— Папа сказал, — заметила Вита. — Что по рогам давать Чеглоковым мы все вместе ходили…

— «Мы» приплыли, сказала муха в трюме корабля, — огрызнулся Никита. — Теперь вы это ещё сто лет будете вспоминать. Надо жить сегодняшним днём.

— Северные волки до нас с пустого места докопались, — попытался я не то что бы оправдаться, но внести ясность.

— Все мы находим врагов с пустого места, — сказал какой-то приземистый широкоплечий парень.

Дугой парень лет восемнадцати спросил Никиту об охоте и тема врагов Буровых оказалась временно забыта. Марина и Вита стали обсуждать какую-то ситуацию с беременностью их общей знакомой. Я же оказался на какое-то время предоставленный сам себе.

Но продлилось это не долго.

Наконец слуги пригласили нас войти в трапезный зал. Помещение оказалось огромным, с колоннами с высоченными потолками и рядами столиков на четырёх и более персон. Большие окна давали отличное дневное освещение. А паркетный пол оказался идеально ровным и начищенным, в нём даже виднелось отражение.

Наш стол находился где-то в середине, на нём стояла табличка «Красное Село», рядом было «Садовая», «Адмиралтейский проспект», «Токсово» и ещё несколько. На столе лежали столовые приборы, два графина с яблочным и апельсиновым соком, так же пустые стаканы под воду и соки, и один бокал для вина и шампанского.

— Рассаживайтесь господа! Именинник сейчас подойдёт, — сказал ведущий слуга в белом фраке.

— Дед, мы в середине, потому что это отражает наш статус в роду Буровых? — спросил я.

— Именно, — коротко заявил дед.

— А доход, богатство на это влияет?

— Конечно влияет, — сказала бабушка усаживаясь за стул. — И богатство и связи, и социальный положение, и твоя известность… если ты певец известный на всю империю например.

— Но мы ведь и связей имеем немного…, — начал я.

— Дедушка не сильно знакомства завязывает, — сказала с сожалением бабушка.

— Это черта Буровых между прочими Евдокия, — сказал дед.

— А по деньгам, по богатству мы какие? — спросил я.

— Небогатые, — подтвердила мою догадку мама.

— Так, а почему мы оказались в центре?

— Потому что я сильный боец, — сказал дед. — Даже мама твоя, хоть толком и не тренировалась может всыпать врагу по самое не могу. И бабка тоже кое что может. Нас не та легко обидеть Миша. А многие из тех кто здесь находиться, они…

— Они имеют скромные боевые способности, — закончила бабушка внимательно глядя по сторонам. Она явно не хотела, что бы кто-то обиделся. А люди уже стали бросать на нас заинтересованные взгляды.

Скоро вышел сам Илья Фёдорович, он начал свою речь о том что благодарен нам за то что мы почтили его своим присутствием и даже подарили подарки. О том что род Буровых воссияет как и прежде. О том что времена сейчас нелёгкие, но мы как прежде должны жить поговоркой «Один за всех и все за одного!». В зале была на удивление хорошая акустика, потому что я отчётливо слышал каждое слово главы рода так будто он стоял не в полутора десятках метров, а рядом.

— А теперь Пелагея исполнит песню «В горнице моей светло» Николя Рубцова. Дань памяти моей маме, которая очень любила эту песню и часто исполняла мне, и которая ровно семьдесят лет назад меня родила, но которой уже нет…, — закончил Илья Фёдорович с сожалением.

На сцене стояло пианино и два стула. К пианино вышла молодая девушка с длинными волосами в красивом закрытом платье, с типично русскими народными орнаментами. Поздравив именинника, она села за пианино, заиграла и начала петь:

«В горнице моей светло. Это от ночной звезды. Матушка возьмет ведро, Молча принесет воды…

Красные цветы моиВ садике завяли все. Лодка на речной мелиСкоро догниет совсем.

Дремлет на стене моейИвы кружевная тень. Завтра у меня под нейБудет хлопотливый день!

Буду поливать цветы, Думать о своей судьбе, Буду до ночной звездыЛодку мастерить себе…»

Я тоже знал эту песню…

Раздались аплодисменты. Девушка встала, поклонилась и вышла. На сцену вышел человек с густой длинной бородой и гуслями наперевес. Сев, он пожелал нам здравия и стал играть без слов что-то непринуждённое, расслабляющее и доброжелательное.

Слуги стали подавать первое блюдо. Это был жульен с грибами в горшочке с гарниром из овощей, затем второе блюдо — салат из креветок по гавайский и осетра, третье и четвёртое я не помню потому что уже наелся… торт был запланирован на вечер. Поэтому подняв несколько тостов с вином и водкой, празднество обрело свободный формат. Сам я лишь пригубил эти напитки из уважения. Те кто хотел продолжили пить и есть, остались в зале трапезной, другие перешли в огромную гостиную, третьи вышли на улицу. Так вся эта масса под четыре сотни человек распределилась по всем возможным местам.

Родственники опять расползлись по знакомым. Я же сперва сидел один, не зная к кому примкнуть. Потом пошёл опять искать своих сверстников. Нашёл на улице. Они сидели за большим столом, справа от лестницы в тени и вели беседу. Там были новые ребята, а часть наоборот отсутствовала. Среди них стоял парень явно старше меня. Старше, выше, с белобрысыми волосами подстриженными под горшок. Я сразу отметил его неприятное лицо. Он о чём-то увлечённо рассуждал:

— В Англосакском Конгломерате пошла такая мода что быть одарённым мало престижно. Там ценятся такие люди, что достигли всего сами без связей и дара. Поэтому одарённые там стараются не упоминать свои способности, — сказал белобрысый.

Осознав услышанное я чуть не потерял дар речи. Хотелось ржать от их наивности. Вклинившись в круг, я резко начал:

— И всё это они делают из соображений совести и скромности… вовсе не потому что бы уйти в тень и тихонечко править, попутно навязать всему миру эту моду, а затем через эту идеологию изничтожить одарённых в других странах... а у себя их оставить и получить очевидную фору на тысячу лет вперёд!

Белобрысый приоткрыл рот, глядя на меня с высоко поднятыми бровями.

— С кем имею честь? — спросил он.

— Михаил Буров, — ответил я. — А вас как величать?

— Збигнев Буров… И я хочу заметить что ты мало знаешь про мир… В Тевтонском ордене позиции одарённых тоже несколько ниже чем в обычных империях и государствах. И во Франкском Государстве сейчас превыше права и свободы просто человека наравне с одарённым.

— Так превыше или наравне? — поймал я Збигнева. Да, это был настоящий враг. С кем можно поспорить. Ещё поляк судя по имени, каким то чудом носящий русскую фамилию нашего славного рода.

— Мой родной язык всё таки польский, — попытался выкрутиться Збигнев. — И хотя русский я знаю на отлично, иногда я ошибаюсь, так как кроме вышеназванных двух языков я ещё знаю англосакский, франко и германский.

— Молодец, выкрутился, — сказал я снисходительно и улыбнулся подмигнув Никите, который стоял здесь же развесив уши. Никита неуверенно улыбнулся мне в ответ.

Что бы закрепить успех я добавил:

— Лучше знать на отлично один язык, чем кое как четыре…

Принесли поднос с горячительными напитками. Не то что бы тут все квасили не просыхая, но видно ребята заказали.

Кто-то предложил выпить водки, но Збигнев отказался от рюмки водки и налили себе скотча.

— Предпочитаю смаковать, — он сделал маленький глоток. — Водка не по мне. Водку пьют залпом, хлебают как звери. Никакого удовольствия…

— В сортах говна не разбираюсь, — ответил я всегда презиравший алкоголь. И взял бокал молочного коктейля у мимо проходившей обслуги.

Все выпучил на меня глаза и сделали вид, что меня нет. Меж тем я стоял рядом и внимал их разговорам.

— Запад движется в правильном направлении, — продолжал свою агитацию Збигнев. — Подумать только, их богатей магнат Роклфеллер, ходил к шахтёрам рабочим и выслушивал их все жалобы, инспектировал условия труда во время забастовки. И всё это показали в газетах. На Руси такое немыслимо…

Я громко рассмеялся, чуть не подавившись молочным коктейлем.

— Да, да, — сказал я. — Он делал это вовсе не для того что бы казаться хорошим, заботливым хозяином. Вовсе не для того что бы из-за простоя не терять миллионы или миллиарды…

— Ничуть, — ответил Збигнев Буров. — Он вправду беспокоиться за людей. Не эксплуатируют ли их мелкие начальники…

— Так зачем вы в Польше их эксплуатируете? Не надо. Дайте им денег и свободы...

— Я поданный Русской Империи, — заявил Збигнев отставив стакан со скотчем в сторону.

— Это неважно. Ты прожил большую часть жизни в Польше подозреваю. Так что думай за панов… Здесь мы сами за себя подумаем.

— Я поданный Русской Империи! — вновь повторил Збигнев, повысив голос.

— Я тебе не верю вообще. В лучшем случае ты подданный самого себя… в худшем работаешь на Конгломерат! — выдал я резко, даже невольно повысил голос, так что это вышло не как предположение, а как бесцеремонное обвинение.

Повисла долгая пауза, лишь ненависть в глазах Збигнева направленная в мою сторону. Я отвечал ему ехидной улыбкой и по лицам стоявших и сидящих рядом ребят понял, что минимум половина согласна со мной.

— По крайне мере, — сказал Збигнев. — У меня есть огненный клинок.

Из его руки вырвался нечто странное, огненно белый пятисантиметровый шип, которым он ловко срезал ножку у бокала с шампанским.

— Огненный клинок это конечно аргумент в нашем споре про политику, — сказал я уже спокойней, но с ноткой насмешки.

— Огненный клинок это доказательство того что я истинный Буров, в отличие ОТ… мне нужно отойти по срочным делам, — сообщил Збигнев, встал из-за стола и куда-то удалился.

Никита проводил его недобрым взглядом и протянул мне руку:

— Будем знакомы брат! Ты мне нравишься, если что обращайся. Ладно, я тоже отоду, надо со старшаками пообщаться…

— Это с кем? — спросил я вслух.

— Это те кому за двадцать, — ответила брюнетка Вита. — Про тёмные дела наверно…

— Какие ещё тёмные дела?

— Их семья связана с лихими людьми. Бандитами, типа как мафия в американской части Конгломерате… и наш Никита по той же дорожке идёт вероятно, — сказала блондинка Марина.

Ага! Лихие люди! Бандиты. Могут выступить как наёмники в деле уничтожения клана Красных Волков. Но основной силой быть не могут точно. Оружие достать запрещённое точно могут. Я решил, что надо будет как-то поговорить с Никитой по этому поводу…

— Ты Миша мне нравишься, поэтому будь поспокойней. Збигнев конечно индюк, что-то из себя воображающий, — сказала Марина. — Третий год его терпим. Но не стоит наживать врагов так откровенно внутри рода…

— Эт точно, — добавил Вита. — Ты был с ним слишком груб, до неприличия.

— Так что у вас и внутри рода есть вражда? — удивился я.

Марина рассмеялась и глядя на Виту сказала, явно про меня:

— Он вроде не пил, а ведёт себя как пьяный. Нарывается, тупит…

— Что и убиваете друг друга внутри рода? — спросил я игнорируя её насмешки.

— В нашем роду до этого пока не доходило. Но бывает разное, — сказала Вита.

Да, я был агрессивен! Везде конкуренция: внутривидовая, межвидовая, межродовая и ещё чёрт знает какая! И вот этот недобуров стоит и выделывается, рассказывает какой-то бред, чушь, ересь… а мне меж тем надо срочно решить каким образом отправить на тот свет целый клан волков! Целый Клан!!! Вся эта нервозность, всё это не могло не отразится на мне. Но «Дюна» Фрэнка Герберта говорила, что нельзя показывать свои эмоции, что аристократы всегда скрывают свои эмоции неважно плохие или хорошие. И теперь я решил делать так же. Мне нужно иметь каменное лицо, что бы никто нигде не понял мои планы, мои мысли, мои реакции на те или иные слова, мои реакции на те или иные действия. Никто!

В шесть часов вечера наступило время чая и торта. Часть гостей успело поспать, даже протрезветь. И ещё я заметил, что хоть атмосфера была доброжелательной, всё же случались ожесточённые споры как у нас со Збигневом.

Вновь заиграла музыка. Гусли.

Все расселись по своим столам. Попили чай с отличным вишнёвым тортом на сметане и, часов в восемь гости стали потихоньку расходиться. Это те кто приехал на машинах, на своих экипажах(обычно у таких было четыре и шесть лошадей). Нам же ещё долго предстояло сидеть и ждать своего часа. Столы вкруг почти опустели, смолкла музыка и мы оказались в зале чуть ли не одни.

Тогда к нам и подсел именинник — Илья Фёдорович, глава рода Буровы.

— Хорошо сидите Евсей, — сказал он деду. — Анна, извини что не заказал у тебя тортов, но мне нужно что бы у всех были одинаковые, что бы никакой обиды по этому поводу не возникло ни у кого.

Мама махнула рукой, мол ничего не обижаюсь.

— А я вот смотрю на твоего парня и думаю, — начал Илья Фёдорович глядя на меня. — Если бы он овладел твоей мощью, да с его мозгами… быть бы ему главой рода.

— С чего это такая щедрость? — спросил прямо дед. Был он немного в подпитии, поэтому утратил немного почтения к главе рода. Что не осталось незамеченным бабушкой, которая хотела наступить ему на ногу под столом, а наступила мне.

— Всё просто Евсей, — сказал Илья Фёдорович пододвинув к себе кусочек вишнёвого торта. — Среди нашего богатого, большого рода огненным клинком могут владеть лишь двое, не считая нас с тобой. Это твой внук Миша и второй это Збигнев. Но у Збигнева он уже есть, хоть и небольшой.

— Мне он последние годы стал трудно даваться, — сказал с сожалением дед. — Кажется что легче теперь пару огненных шаров запустить подряд…

— Мне тоже не так легко даётся, — сказал Илья Фёдорович. — Мы уж не молодые, и болезни копятся… а энергии этот клинок забирает уйму…

— Это какой у Збигнева клинок? — спросил я, хотя помнил что небольшой. Но хотелось знать точную длину.

— Почти пять сантиметров, — без тени насмешки сказал глава рода. — А твой дед говорил, что у тебя в детстве был большой огненный клинок. Больше чем у деда…

— Да, — подтверди дед. — Вроде было. Играли они с твоим внуком на деревянных палкам, вроде как мечами они сражались, и вдруг у Миши из руки вылетел Огненный клинок. Хорошо я рядом был…

— А чем он так хорошо этот огненный клинок? — спросил я.

— Тем хотя бы, — сказал Илья Фёдорович. — Что от него нет магической защиты, хотя это магическая атака считается, а его убойность запредельна… У меня к вам предложение. Я хочу отправить вашего внука, Збигнева и ещё пару ребят на китовые плантации. Мне нужна помощь…

— Если тебе нужна помощь, — сказал дед. — То всегда пожалуйста. Ты Илья много для нас сделал…

— И ещё больше сделаю, — сказал как-то странно глава рода. — Так что пусть езжает. Мне потом расскажут что они да как… А мы пока закроем тему Северных Волков.

— Прямо закроем навсегда? — не поверил дед. Я понял что они говорят каким-то языком полунамёков.

— Навсегда, — сказал веско Илья Фёдорович и встал из-за стола. — Честь имею господа товарищи.

Домой мы приехали поздно.