Из пыли времен (СИ)

Глава 22 7 Эон, 483 Виток, начало Весны

Лодка с разбегу ткнулась в дно, качнуло. Лита проворно соскочила в воду, сапоги черпнули за голенище, по щиколотку утонув в иле. Кина вода приняла много спокойнее и тише. Вместе потащили лодку, стараясь шагать плавно, чтобы гасить всплески — сейчас крайне не желательны случайные любопытные. А не случайные и подавно.

Погони по воде Лита не опасалась: других лодок, когда отплывали, по близости она не видела, а летать даже Старшие магистры не умеют. Хотя, кто знает, на что маги по-настоящему способны? Но в последнем случае, девочка все равно почуяла бы: над открытой сверкающей гладью не только звуки, но и запахи разносятся далеко окрест.

А сейчас усеянная камнями прибрежная полоса абсолютно пуста. Разве что там — взгляд скользнул вверх.

В десяти шагах впереди берег возносился черной стеной. Каменные ступени примостились на практически отвесном склоне. И в отличие от Вечного Моста, за их состоянием никто не следил. Местами они выглядели опаснее, чем голая земля рядом. И чем выше, тем более древними и хрупкими, словно достраивали по пролету в тысячелетие вслед за отступающей водой. Да и ширина маршей, составлявшая всего шаг, не ограничивалась даже самыми минимальными парапетами — сорвешься с верхних ступеней, и костей не соберешь уже к середине.

«Там бы нас и стоило ждать…» — пронеслось в голове Литы.

Но от Регелстеда сюда еще не скоро доберутся, даже загоняя коней. По спокойной глади лодка скользила крайне бодро, они часто менялись, и даже Кин, к удивлению Литы, не снижал темпа; мальчик и не вспотел ни разу, в то время как девочка, порой, задыхалась. Опасность следовало ждать со стороны Эренгата: Орден мог послать весть.

Лита замерла у самой кромки воды, закрыла глаза; ноздри раздулись, втягивая воздух, уши дрогнули. И мир потонул в густом сумраке. Легкие наполнились ароматами — память услужливо раскладывала их: влажная земля, преющие листья, молодые побеги. Сотни запахов разум девочки сортировал мгновенно, отделяя один от другого.

К запахам прибавились звуки: тихие всплески мирного прибоя, копошение насекомых в шелестящей траве, различные стрекотания, щебетания, далекое хлопанье крыльев… Ничего постороннего. Только собственная одежда, пропитанная подземельями Регелстеда, и только одно сердце, бьющееся с долгим замиранием… Голова девочки чуть повернулась, вслушиваясь, лоб рассекли хмурые морщинки… «ОДНО сердце! ОДИН запах!»

И будто в ответ на ее мысли, по густому сумраку разума, алыми волнами раскатилась вторая пульсация, и среди ароматов проступил запах Кина.

«Магия?»

Лита повернулась к мальчику.

Но тот все так же терпеливо ждал, всем видом выражая полное не понимание обращенного к нему удивленного взгляда. Приподнял брови, глянул по сторонам, ища причину, дернул головой: «Что?»

«Инстинктивно закрылся и не подозревает! — усмехнулась девочка и подсознательно прищелкнула пальцами: — Еще бы! Как такого схватят?!»

Ноги в наполненных холодной водой сапогах начинали неметь; Лита вышла на берег.

Только-только перевалило за полночь.

Небо затянуло низкими облаками, Элес лишь изредка мелькал меж ними, а младший брат и вовсе не появлялся. Тусклый свет слегка серебрил поверхность моря Датален. Вода плавно набегала на берег и откатывалась назад, оставляя пенную кромку.

Девочка вгляделась вдаль, закусив губу — пики Регелстеда тонули во тьме.

И все же она не могла оторвать взгляд от того места, где за зеркальной гладью, не отражающей сейчас ничего, кроме белесого тумана, затянувшего неба, лежала столица Империи.

— Надо уходить, — осторожно потянул за рукав Кин.

Лита отрицательно тряхнула головой:

— Придется вернуться.

Мальчик потерял дар речи от такого заявления. Оторопело хлопал ресницами, взирая на освещенный лучами Ночного Солнца девичий профиль. И переводя глаза с Литы на невидимый Регелстед и обратно.

— Нужно освободить Когуара, — повернулась к нему девочка. — Его помощь может пригодиться. Вернемся в «Темную ночь», а там… Сможешь провести меня теми же подземельями?

Лицо Кина облегченно прояснилось, губы медленно растягивались в улыбке. В ошарашенных мгновение назад глазах, появились обычное веселье и беззаботность.

— Фу-ух! А я-то уж подумал… — хлопнул он по бедру, вновь оборвав себя на полуслове.

Повернулся к лодке, подобрал со дна меч и протянул Лите.

— Вот твой Когуар, моя принцесса. Это имя не встречается в летописях: мало кто из… «знакомых» с ним столь близко, выжил, чтоб рассказать. В мифах его чаще называют просто Черным Мечом.

И теперь ошарашенной выглядела Лита.

Еще в далеком детстве, сидя на коленях отца в тронном зале Хемингара, она слушала, рассказы о Великом Воине, которого называли Маерен Ар. Именно своим Черным Мечом тот разил Кровавых Богов.

Считалось, что меч этот — дар самого Айдомхара, и никто кроме Великого Воина не может поднять его.

— Зуб Дракона… — Лита уставилась на черный в белых ножнах клинок в руках, и потрясенным шепотом добавила: — Надо уходить.

— Ну, так, а я о чем? — улыбаясь, развел руками Кин. — Меня просили передать, что тебя ждут «в единственном в этом Мире родном для тебя месте». Причем, обязательно — передать дословно.

Лита уже оправилась от потрясения, и спешно развязывала жилет.

— Кто? Саодир?

Мальчик мотнул головой, недоуменно наблюдая, как девочка возится со шнуровкой.

— Нарин. Ей была нужна помощь в поиске и «спасении», одной пропавшей особы. И так уж получилось, что у меня, — мальчик усмехнулся, — нашлось свободное время! Она, кстати, назвала тебя Дитя Солнца… Не объяснишь?

— Это же твой мир! — ехидно передернула девочка его слова. — Неужели, ты не знаешь пророчество о Линд де Риан?

Кин мгновение смотрел, сквозь нее, будто перебирая в глубинах разума все воспоминания, нахмуренно моргал, приоткрыв рот, словно вопросы рождались быстрее, чем успевал произнести.

— Бездна Времен… — выругался он, фыркнув со смеху и махнув рукой. — Вон же, как все повернулось-то!

Узлы на жилете, наконец, поддались, и Лита быстро освободилась от жесткой кожи:

— Доберемся до Саодира, а там решим, как подобраться к Холару, — она продолжала скидывать одежду.

— В Регелстед он не возвращался, — покачал головой мальчик. — Я бы знал.

«Значит, он в Ардегралетте!»

И она встретит его, там, где все началось! Она не отказалась от своих планов — Право Мести даровано ей Старым Законом! И пусть этот бой станет последним, она должна забрать его с собой!..

И теперь, когда у нее есть Когуар, силы, если и не на ее стороне, то, по крайней мере, равны! В Ардегралетте нет магии! Там Холар — не могущественный магистр Ордена, а всего лишь Перворожденный, Зверь! А уж грубой силе она найдет, что противопоставить…

«Ты не оставила меня Инниут…» — ласковый взгляд скользнул по Черному Мечу.

Лита бросила одежду в лодку и повернулась к Кину, нисколько не стесняясь своей наготы. Огненные волосы, кажущиеся сейчас черными, волнами скатывались по плечам, глаза горели изумрудным пламенем непоколебимой решимости.

Мальчик пожал плечами, и потянул рубаху через голову.

Пока он раздевался, девочка окунулась, зачерпнула со дна ил и вымазалась с головы до ног. Волосы под тяжестью распрямились и повисли веревками.

Кин последовал ее примеру.

— Что дальше?

— Помоги.

Девочка ухватилась за деревянный борт. Вдвоем оттолкнули лодку от берега, отправив дрейфовать на север — мерно покачиваясь на колышущейся глади, она начала удаляться.

Напоследок, Лита окунула меч в тот же ил и двинулась к каменным ступеням, жавшимся к отвесному склону.

Вблизи стоптанный гранит оказался еще менее дружелюбным. Первая же ступень опасно хрустнула, просела, пусть, совсем незначительно, но что будет дальше?

Кин уверенно отстранил Литу и быстро ринулся вверх. Она не стала спорить — если он сорвется, она успеет подхватить. Но мальчик ступал легко и непринужденно, песок шуршал под босыми ногами, и ступени, словно не замечали веса. Лита двигалась следом, страхуя каждый шаг, готовая схватить — если придется то и за волосы.

Каждый лестничный марш тянулся на полсотни ступеней, и на поверку оказался еще более узким. Хотя, это скорее сказывалось напряжение — рядом ни чем не ограниченная пропасть, с оскаленным камнями дном. И все же, если одному вполне свободно, то разойтись… Тут уж дело доверия — ступившему на край хватило бы и легкого толчка, чтобы «украсить» прибрежный берег, сделав его более живописным.

А вот площадки, напротив, оказались довольно просторными. То ли они предназначались для отдыха, то ли некогда служили причалом — сейчас уже и не разобрать. Но вдоль склона даже стояли скамьи.

С каждым маршем, камень ступеней становился более стоптанным. Чаще попадались сколы и выбоины, гранит усеивало все больше трещин, сквозь которые пробилась трава. Что лишний раз подтверждало догадку Литы, будто лестница наращивалась сверху и не за одно тысячелетие… Да, Регелстед — старый город, но похоже эти ступени повидали куда больше…

Под ногой девочки хрустнуло, ступень резко просела, скользнув в сторону. Стопа мгновенно лишилась опоры. Дыхание перехватило, как при ударе под дых, когда инстинктивно пытаешься вдохнуть, а нужно, наоборот выдохнуть. Сердце пропустило удар и словно замерло; время растянулось густой патокой. Лита взмахнула руками, крепче стиснув ножны; камни внизу жадно оскалились, волна лизнула «клыки», оседая голодной пеной…

И запястье сдавило железной хваткой!

Трещали кости или сорвавшаяся под ногами ступень, девочка не могла с уверенностью сказать… Взмах ресниц «запустил время», и Лита рухнула на лестницу, расшибив колено — аромат крови мелькнул перед внутренним взором вьющейся струйкой алого дыма. Сердце, обезумевшей птицей, забилось о клетку ребер.

Лита вскинула голову.

Кин стоял в вполоборота, крепко сжимая запястье девочки одной рукой, а другой — уцепившись за ступень следующего марша. Вымазанные илом предплечья «потрескались» вздутыми мышцами.

Из-под облепивших лицо сырых волос Лита заметила, как померк кровавый блик в глазах мальчика, словно мгновенно потухли угли, превратившись в два мерцающих сапфира, и тут же остыв до стальных искр.

Или это отзвук мелькнувшего запаха крови?

Сорвавшаяся ступень прогрохотала внизу, и «клыки» берега с чавканьем впились в добычу.

— Ed timait [Я благодарю], - хрипло выдавила Лита: проглоченный ком саднил горло.

Кин разжал пальцы, отпуская ее запястье; камень в другой руке треснул, откололся и остался в его ладони.

— Главное, вовремя, — слабо усмехнулась Лита.

— Угу, — промычал Кин, небрежно бросив кусок гранита в море, серебрящееся внизу.

Девочка тронула рассеченное колено, смахнув кровь — неглубокую рану защипало. «Это плохо. Это очень плохо», — сладкий «алый дымок» щекотал ноздри. Оставалось только надеяться, что псы, не знающие запаха ее крови, не возьмут след.

И все же Лита замазала «багрянец» на ступенях — аромат заметно ослаб.

Поднимаясь, она бросила мимолетный взгляд на ступень, за которую ухватился Кин. Серый гранит едва не светился свежим глубоким сколом, а на неровных краях проступали пять еле заметных ложбинок.

Девочка уверенно лавировала между деревьями, огибая самые густые кустарники. Часть валежин перепрыгивала с ходу. Иногда останавливалась, всматривалась, принюхивалась и вновь срывалась с места, чуть свернув в сторону.

Кин не отставал ни на шаг.

Ступни кололо, ветки цеплялись за кожу, царапали; тело облепили листья, сосновые иголки. Грязь подсохла, от чего волосы топорщились и ломко потрескивали. Ил крошился и отпадал кусками.

Не такая уж и плохая идея — оставить одежду. Запах беглецов растворился в ароматах леса, скрылся за пряными листьями, сырой землей и хвоей. Колено давно затянулось, и тонкая алая струйка пропала за границей чувств. Псы не возьмут след: они должны знать, что искать.

Другое дело Холар. Зверь. Перворожденный… Дар Морета они умеют использовать лучше Охотников!

Но есть ли в этом Мире подобные Холару?

…Свет вновь померк, когда воздух наполнила свежесть. Лита заметно приободрилась, пошла быстрей. Направление больше не меняла.

И через несколько сотен шагов лес расступился, открыв взору хрустальную гладь озера; в призрачном свете Ночного Солнца довольная улыбка на перемазанном лице девочки засияла, как хищный оскал.

Адерик замер у колодца, прислушиваясь к шелесту крон. Все обжитые земли и наезженные тракты далеко, да и охотники никогда не забредали так глубоко на юг. Заповедный лес — граница, которую никто в здравом уме не решался нарушить.

Но сейчас сам лес предупреждал адерика, что приближается некто, кого в этих местах давно не встречали. Саодир вглядывался в стену деревьев на краю поляны, ловя каждый шорох и каждый запах, брови все больше хмурились.

Лита первой вывалилась из плотной живой изгороди. Причем вывалилась — буквально. Продралась сквозь густо сплетенные ветви, что цеплялись за волосы, и рухнула на траву на все четыре конечности.

Кин показался следом. Но мальчика подлесок пропустил более охотно, он лишь небрежно отмахнулся от длинных, тонких пальцев, что пытались ухватить за шевелюру.

— Великая Ночь! — воскликнул Саодир, узнав Литу. — Ты, что, по болоту?!..

Грязь на теле девочки местами отшелушилась, но в сумерках, адерик не сразу заметил ее наготу. Слипшиеся волосы, висели, как сучья погибшего дерева: сухие и безжизненные. Прилипшие листья, иголки и другой лесной мусор, сделали девочку похожей на вепря, извалявшегося в луже, а потом продиравшегося сквозь сухой валежник.

Последнее, впрочем, не сильно расходилось с истиной.

— Где твоя одежда? — удивился адерик, подойдя ближе.

— Пришлось… оставить, — захлебываясь воздухом, улыбнулась Лита. — Надо было… сбить… со следа.

Она поднялась, упираясь в колени; Когуар в руке походил на мертвый сук, подобранный в качестве дубины.

— Со следа? — напрягся Саодир, вглядевшись поверх голов в темный лес.

Но лес не подавал признаков тревоги, как несколько мгновений назад.

— Обо всем расскажу… позже.

— А это кто с тобой? — кивнул адерик на мальчика.

Кин стоял чуть в стороне, пристально вглядываясь в Саодира: его насторожило восклицание золотоволосого — Смертные так не говорят! Мальчик шагнул вперед, позволяя свету Элеса упасть на лицо.

— Это Кин. Он друг, — Лита одарила мальчика благодарной улыбкой, и на грязном лице зубы светились жемчугом. — Он помог мне.

Саодир окинул Кина быстрым изучающим взглядом — совсем юнец. «Стальные» глаза колют, словно острия клинков, цвет растрепанных волос не определить. Стройный, хорошо сложенный, с начинающей раздаваться грудью и плечами. Даже под слоем грязи заметны проступающие мускулы.

— Мойтесь, — хмуро бросил адерик.

И скрылся в доме.

Лита повела Кина к колодцу. Небрежно толкнула ведро, зашелестел вращающийся ворот, зазвенела разматывающаяся цепь, и в глубине раздался всплеск. Девочка взялась за рукоять, и вскоре ладони зачерпнули ледяную воду.

Кин вздрагивал и напряженно замирал. Холодная вода сковывала движения, пальцы слушались все хуже, но он усиленно оттирал грязь, фыркал, посиневшими губами; мураши покрыли все тело.

Саодир вернулся, когда он по-волчьи мотал головой, отряхивая волосы — иссиня-черные, как заметил адерик, — протянул мальчику огромное полотенце.

— Иди в дом, пока не простыл.

— Не простыну, — угрюмо буркнул Кин, но все же укутался в мягкую ткань.

Адерик хмыкнул.

Кин хищно скривился и направился к дому. Но внутрь не вошел. Уселся на крыльце и наблюдал, как золотоволосый поливает водой Литу, словно не желая оставлять девочку ни на мгновение. Будто оберегал, присматривал.

Лита холодный душ переносила спокойнее — за время, проведенное здесь, успела привыкнуть: так начиналось каждое утро. Когда ополоснулась сама, омыла Черный Меч, аккуратно стерев всю грязь, прополоскала ножны. Насухо вытерла, что оказалось довольно просто — Когуар, будто отплевывался, предпочитая совсем иную жидкость.

Брови Саодира подозрительно изогнулись, когда из-под глинистых комьев появился молочно-белый эфес, но он смолчал; Лита не видела, но для Кина это не прошло незамеченным — мальчик взглядом сверлил золотоволосого.

— Пойдем, — мотнула головой Лита, бодро взбегая по ступеням.

Холодный душ, как рукой снял всю ее усталость, словно вода напитала новой силой.

В комнате девочки ничего не изменилось, все, как в тот день, когда они ушли в Эренгат. Возникло ощущение, что она и не покидала этого дома, будто и не было скучных дней однообразной стражи на площади Регелстеда, сотен бесконечных дней, проведенных в подземелье, сумасшедшего бега через лес. Дышалось легко и свободно, теплый воздух, напоенный знакомыми ароматами, щекотал легкие.

И лишь меч с черным, как сама Истинная Ночь, клинком не позволял усомниться в собственной памяти.

Лита распахнула стенной шкаф. Без раздумий схватила кожаный жилет на меху, не самой искуссной работы, но добротный. Чуть порывшись, вытащила на свет короткие наручи, со стальными накладками, невысокие сапоги до середины голени, узкий пояс с креплением для меча. Там же в шкафу отыскала остальную одежду — выбрала шорты до колен из мягкой кожи, и короткую шерстяную тунику без рукавов.

Когуар все это время лежал на кровати, рядом с Когтями, с которыми рассталась у Нарин в «Темной ночи», поступив в стражу.

Мальчик взял один вейлан, покрутил в руках. Достал из ножен на треть — сталь заиграла всполохами свечей, — тронул пальцем лезвие.

— Хорошая сталь, — улыбнулся он, слизав проступившую кровь. — Острая.

— Крепче кломарской, — глянув через плечо, с гордостью уточнила Лита.

— У них есть имена?

При всей своей одинаковости, вейланы несколько отличались, и опытный глаз, даже впервые увидев их, мог легко заметить различия — они, как близнецы: у них разный характер.

— Ты держишь Раи — Коготь Раэнсира. На кровати Эли…

— Коготь Элкерома, — догадался Кин. — Братьям бы польстило.

— Подбери себе что-нибудь, — кивнула Лита на шкаф, натягивая тунику. — Там полно твоего размера.

Одежду Кин осматривал крайне привередливо, хмыкал под нос — иногда одобряюще, иногда недовольно. Рубахи, туники, штаны, шорты. В основном, льняные, хлопковые и шерстяные. Простые, но аккуратные. Нагрудные жилеты из одинаковой кожи отличались лишь выделкой, и наличием меховых подкладок, оторочек и стальных пластин.

— Это ты все сама?

— По большей части, — донеслось из-за спины. — Училась, — Лита затянула пояс и добавила: — Спускайся, как закончишь.

Доспехи, как и Когти, девочка оставила на кровати, и забрав с собой лишь Черный Меч, вышла.

Кин, наконец, подобрал себе непримечательные штаны, рубаху с длинным рукавом — выбрал хлопковые. С доспехами возился дольше, придирчиво осматривал, щупал, дергал, мял. Остановил выбор на жилете из грубой толстой кожи, с несколькими пластинами на груди, и накладками на плечах, наручах со вставками из узких стальных полос, и сапогах со средним голенищем. Пояс взял широкий, отделанный серым, волчьим мехом — жесткая шкура поблескивала заклепками.

Осмотрел все еще раз и остался доволен.

Обеденный зал искать не пришлось — аромат мяса разносился по всему дому. Небольшое помещение занимал только прямоугольный стол, и две скамьи, придвинутые с противоположных сторон. Да у дальней стены пылал камин.

Мальчик критично осмотрелся и, обойдя стол, уселся по правую руку от Литы. Саодир придвинул ему тарелку — ничего особого: каша, да мясо. Но, когда по подбородку Кина скользнул горячий сок, он понял, как же на самом деле голоден.

Лита с набитым ртом пересказывала Саодиру, что произошло в храме. Как наткнулась на Холара, как схватили — уткнувшись в тарелку, упомянула, как отпустила рукоять, думая, что очухается уже в Ифре. И изумруды вновь взволнованно замерцали, когда рассказывала, как Кин помог бежать — мальчик отшатнулся, когда Лита вскинула ладонь, изображая, сорвавшееся пламя, что пожрало «бордового», но огонь остался в камине, гулко полыхнув и хлопнув искрами.

Адерик слушал, не перебивая, лицо мрачнело. Глаза стреляли короткими взглядами на черный клинок в молочно-белой оплетке ножен.

— Я не должен был тебя оставлять, — хмуро выговорил он, когда Лита закончила.

Челюсть охотника стиснулась, на щеках дернулись желваки, сжатые кулаки побелели; он до сих пор не притронулся к еде.

— У всех свой Путь, — пробубнил Кин, едва не выронив изо рта мясо. — Инниут не любит, когда Линии Жизни нарушают…

Он поперхнулся под изучающим взглядом Саодира, будто снова ляпнул лишнего, но «стальных» глаз не отвел, выдержав пронзительный взгляд адерика.

— Завтра мы уйдем в Хемингар, — жуя, продолжала девочка. — Встречу Холара там, где все началось.

— И как ты планируешь его одолеть? — удивился Саодир. — Он силен, ты убедилась в этом, разве нет?

— В Ардегралетте магия ему не поможет. И теперь у меня есть Когуар! — Лита многозначительным жестом переложила на стол Черный Меч, до этого покоившийся рядом, злорадная усмешка растянула губы. — Черный Меч Воина!

Адерик оцепенел. Признаться, когда он увидел этот черный клинок, что-то и впрямь шевельнулось в сознании…

— Зуб Дракона? Но он же никому не подчиняется, кроме хозяина!

— А еще говорят, что никто не может его поднять, — Лита демонстративно подняла меч еще раз и подмигнула: — Дитя Солнца — не кто-нибудь! Инниут на моей стороне!

При упоминании Богини на щеках Саодира дернулись желваки.

— Я бы не стал так уж безоглядно доверять ей, — пробормотал мальчик.

Но Лита не повела и ухом, блеснув изумрудами.

— Холар в Ардегралетте! И без своей магии, он — всего лишь мясо на поживу воронам!

Адерик буравил столешницу тяжелым взглядом, словно не мог найти правильное решение, с шумом выдохнул:

— Жизнь за жизнь. Я больше не положусь на Богиню.

Кин недовольно скривился и пробубнил что-то себе под нос: что-то совсем непонятное, будто на незнакомом языке.

…Во сне Лита вновь стояла у пещеры, ведущей в Хемингар, и нефритовое море колыхалось от легкого дуновения ветра. Она вновь увидела, как мама тянет к ней руки, ощутила теплую ладонь на щеке. Увидела, как лучи Золотого Солнца касаются ее, как тело осыпается на землю; и зелень вокруг начинает меркнуть, теряя краски…

Из пещеры вышел Зверь — черная шерсть искрилась под палящими лучами, отливая синевой. Зубы скалились, слюна капала с губ; острые, словно лезвия кинжалов, когти торчали из растопыренных пальцев.

И вновь он преобразился, лишь только покинул чернеющий зев пещеры, и тела коснулось солнце Яркого Мира. Перед Литой вновь предстал высокий могучий воин с иссиня-черными волосами, собранными на затылке в «хвост», и такой же черной бородой, сплетенной «косичкой» и перехваченной серебристой лентой.

От Зверя в нем осталось: уголь волос и два непроницаемых обсидиана глаз, в котором играли языки пламени, да, пожалуй, такие же острые клыки, оттопыривающие верхнюю губу.

И снова он бросился на нее, и она ощутила за спиной кого-то неизмеримо могучего, будто чья-то ладонь ободряюще легла на плечо, вливая силу и уверенность. И Лита вновь не ударила мечом, а вскинула перед собой руку — янтарное пламя метнулось с раскрытой ладони, окутало Зверя; едкий запах паленой шерсти впился в легкие.

Но на Звере пламя не остановилось. Волнами разошлось в стороны, испепеляя траву и выжигая землю. В воздух поднялись серые хлопья, закружились, будто свинцовая вьюга…

И гася свет, по земле скользнула гигантская тень. Скользнула так быстро, что мало кто смог бы различить силуэт…

Тяжесть на плече усилилась, и в этот раз Лита обернулась.

Черные волосы высокого, стройного юноши топорщились клочьями, словно густая волчья шерсть. Лицо — по-юношески красивое, но холодное и даже жесткое, — чертами схожее с Холаром, сейчас, когда еще столь молодое, неуловимо напоминало еще кого-то. Обсидианы глаз играли бликами, но, как бы Лита не вглядывалась, ничего не отражали, словно Бездна, поглощающая свет.

Нагрудник цвета Истинной Ночи, будто выкованный из самой тьмы, покрывал стройное тело, и ни один отблеск не покидал поверхности. Черный клинок с молочным эфесом, сжатый в ладони юноши, казался продолжением руки…

Лита опустила глаза, удивленная тем, что клинок, как близнец, похож на ее… Но рука оказалась пуста.