История Стража: кинжал Судьбы

7

Мне, видимо, уже больше будет не под силу удивляться даже тому, что Изгран наполнен магией под завязку, но ею запрещено пользоваться. Когда Академия первый раз предстала передо мной, я думала, что все мы находящиеся в ней Особенные, потому что нам было дано узнать о чудесах мира и даже овладеть магией, а теперь, когда стало известно, что об этом знает большинство, то во мне родилась горькая обида за обман.

Зал оживленно гудел, то тут, то там взрываясь продолжительным смехом. Между столами сновали две крупного телосложения девушки, умело избегающие похлопываний и щипков деревенских мужиков, прибывших в Изгран торговать или же поступать в школу наемников. Стараясь не привлекать внимание, я быстро поспешила к двери, лавируя между столами, как две служанки. Плащ, накинутый мной на плечи, скрывал от постороннего взгляда меч в ножнах и кинжал. Как только до заветного проема осталось несколько шагов, кто-то схватил меня за край плаща и дернул на себя. От неожиданности я упала на колени нахала. Двое мужчин, сидевшие рядом, засмеялись, разбрызгивая в разные стороны жир и слюни. Мужик обхватил меня за талию и прижал к себе. Никто не собирался прийти на помощь: одни с любопытством наблюдали за происходящим, другие же отводили глаза, стараясь не встретиться с моим взглядом. Мило улыбнувшись своему захватчику, я одной рукой обхватила его за шею, а другой осторожно достала кинжал. Мужик улыбнулся мне и похотливо облизнул губы:

— Красотка, ты не прочь порезвиться с Тедди, а?

Приставив лезвие к его горлу, я вновь улыбнулась, уже не пытаясь скрыть гнев.

— Не вежливо так разговаривать с виэль. Я права, как ты думаешь?

Он сглотнул слюну и скосил глаза на клинок в моей руке — лезвие уже коснулось его кожи. Там появилась первая капля крови, скатившаяся к белой рубашке и оставив бурые пятна. Лоб нахала вспотел, он еще раз сглотнул слюну, а когда заговорил, его голос был охрипшим до такой степени, что мне пришлось напрячь слух, чтоб услышать его слова:

— Да… простите, виэль. Этого больше не повторится.

Я еще раз нажала на рукоять кинжала.

— Что ты сказал? Повтори!

— Простите меня, виэль! Этого больше не повторится!

Встав с его колен, я отряхнула плащ и спрятала кинжал. Мужчина опалил меня гневным взглядом, но меня это уже не волновало. В зале воцарилась тишина, все смотрели на меня. Прошло мгновение — за первым смешком по помещению прокатилась волна смеха. Мои ноги сами вынесли меня на улицу, а пальцы рук судорожно накинули на голову капюшон. Прохладный, влажный ветер ударил в лицо, пытаясь скинуть его. Осмотревшись, я поспешила к рынку по узкой улице, скованной с обеих сторон небольшими домами. Они были сделаны то полностью из дерева, то из дерева и камня. У них расположились попрошайки в возрасте от семи до десяти, да и старше, чья одежда грязными лохмотьями свисала с худощавых тел, совсем не прикрывая от дождя и холода. Нащупав в кармане монету, я подошла к мальчику лет семи и протянула ее ему. В тот же миг меня окружили другие попрошайки, требуя денег. Мои попытки вырваться из их круга не увенчались успехом. Их внимание отвлекло карканье, раздавшиеся над головами — огромный ворон уселся на мое плечо. Нищие тут же разбежались, со страхом смотря в мою сторону, некоторые из них при этом кричали: "Проклятая!". Я посмотрела на вирта Тагорета и усмехнулась:

— Ну, спасибо… удружил.

— Это так, ты благодаришь старика за спасение?

— А что бы могли мне сделать эти дети и старики?

— Обобрали бы до нитки.

— Хм… Я не хочу привлекать к себе ничье внимание, поэтому прошу вас вирт Тагорет впредь избавить меня от вашего присутствия.

Ворон наклонил голову, а в его глазах на мгновение мелькнула обида.

— Ты сегодня злая, девочка.

— А как бы вы повели себя на моем месте, желая побыть наедине?

Ворон перелетел на крышу и гневно взмахнул крыльями. Поняв, что незаслуженно его обидела, я попыталась исправить положение.

— Простите, вирт Тагорет. Я не хотела вас обидеть… Мне просто так тяжело сейчас.

Вирт Тагорет внимательно посмотрел мне в глаза и произнес:

— А кому сейчас легко, Катарина? — затем, вновь взмахнув крыльями, взлетел в небо.

Я устало вздохнула — почему у меня всегда все выходит не так, как у обычных людей? Прохожие подозрительно посматривали на меня, видимо, посчитав сумасшедшей. Мелкий дождик смывал грязь с камней, орошая землю вокруг посаженных вдоль улиц деревьнв — я вступила в более обеспеченный район города, расположенный около рыночной площади. Перед моим взором из-за деревьев постепенно показалось громадное здание. Два его этажа были полностью сделаны из камня, а третий из акронта (6), который доставлялся кораблями с соседних островов. Мое воображение поразили арочные окна на втором этаже, выходящие на балкон, который поддерживали колонны, покрытыми резьбой. Та повествовала историю купеческой гильдии со дня ее основания. Вьющиеся цветы оплетали стены, распространяя по улице свой дурманящий аромат. Около входа в дом столпилось множество мужчин в ярких кафтанах и облегающих штанах. Они о чем-то ожесточено спорили — им, казалось, не мешала даже плохая погода. Стараясь быть не заметной, я влилась в толпу, шедшую на рынок, после чего, снедаемая любопытством, остановилась за углом дома (он располагался рядом с тем зданием, где собралась эта толпа), поправила капюшон так, чтоб не было видно лица, и произнесла заклинание Слуха.

— Нам не нужна война с артейцами и тангерийцами. Она принесет нам лишь многочисленные убытки.

— Почему же? Спрос на оружие возрос.

— Но прибыль от провианта сократилась, потому что нам нечего продавать — артейцы сжигают наши посевы, убивают домашний скот.

— Что вы предлагаете, вирт Тикори?

Воцарился такой гул, что было невозможно что-либо понять, но резкий окрик старика, опирающегося на трость из белого дерева кернес (7), заставил всех замолчать.

— Как я вас правильно понимаю, вы предлагаете прекратить сохранять нейтралитет или заключить с нашими врагами мирный договор, тем самым, предав короля, которому мы служим?

— Мы служим наместнику, а он должен заботиться об изгранцах и их благосостоянии.

Нахмурившись, один из мужчин тихо что-то сказал своему соседу и вышел из толпы.

— Вот вирт Фаронгер не согласен с вами.

Полный низкорослый мужчина нетерпеливо взмахнул рукой.

— Ну и пусть… он сам скоро все поймет, что это единственный выход из сложившейся ситуации.

— А если наместник так же не будет согласен с вами? Как вы собираетесь его убедить?

— Наши начисления от прибыли составляют половину государственной казны, из которой и поступают деньги на содержание солдат Изграна. Поэтому если мы прекратим их обеспечивать оружием, то ему придется прислушиваться к нашему с вами мнению.

— А если он решит взять это силой? Это в его власти…

— Мы поднимем народный бунт.

— Хм… Давайте лучше зайдем в помещение, а то я промок, к тому же, это не то место где можно говорить о таких вещах. Тор, поди проверь не было ли рядом посторонних, которые могли бы что-либо услышать. А то, что вы предложили вирт Тикори мы обсудим потом.

Вскоре на территории перед купеческой гильдией никого не осталось кроме меня. А низкорослый, похожий чем-то на вьюта человек поспешил в мою сторону. Запахнув полы плаща, я быстро направилась в сторону рыночной площади, изредка оглядываясь назад и по сторонам, чтобы убедиться, что Тор меня не обнаружил. Мне было не под силу поверить в то, чему стала свидетельницей. В этом городе зародился заговор против самого короля Голадена Его Высочества Леонарда Десетренен. Но разве войска Изграна, преграждающие дороги к Тангеру не доказательство его преданности Голадену? Нет, нельзя подозревать наместника, хотя… согласно словам купца — Изгран до сих пор сохраняет нейтралитет, в то время когда моя страна воюет и с артейцами, и с мори, и с нортландами. Я в замешательстве остановилась, не зная как поступить и что делать. Почему судьба всегда подкидывает мне неожиданные препятствия? Перед моими глазами мелькали люди, дома. Поняв, что заблудилась, я остановилась и посмотрела на небо, ища вирта Тагорета. Заметив меня, он спланировал вниз и примостился на ветки дерева. Я кашлянула, стараясь привлечь его внимание:

— Вирт Тагорет…

— Вы заблудились.

Мне пришлось молча кивнуть головой, признавая свое поражение. Он немного понаблюдал за мной, а потом произнес:

— Вы куда направлялись?

— На рыночную площадь.

— Тогда следуйте за мной.

В ту же секунду ворон взлетел вверх и парил в небе таким образом, чтоб мне было под силу его различить. Вскоре ноги вынесли меня на огромную территорию, заполненную большим количеством народа. В воздухе царил гам от бесконечных выкриков торговцев, привлекающих своих покупателей, от споров, затевающихся между ними или звуков погони за каким-нибудь мелким вором. Проталкиваясь между людьми и лотками, я рассматривала товар, выставленный на показ: от мечей до различных женских безделушек. Меня заинтересовал один из амулетов — казалось, два зверя схватились в смертельной схватке или в страстных объятиях. Заметив мой интерес, торговец показал его поближе:

— Посмотрите.

Взяв его в руке, я почувствовала, какой он теплый на ощупь. Амулет был сделан из неизвестного мне драгоценного камня (именно из одного), который светился изнутри мягким золотистым светом.

— Что это за животные?

— Хагарты.

— Кто? Мне ничего неизвестно о них.

— А вы и не можете, что-либо знать о них, только не обижайтесь, виэль. Эти звери распространенны на Акводоре, близлежащем к нам острове. Некоторые моряки говорят, что изредка встречали их — гордые существа, наверное, столь же гордые, как те дикари, жители Орхана, где был куплен этот товар.

— Какие у него свойства?

— Суеверные люди утверждают, что он помогает влюбленным, которых развела судьба, вновь обрести друг друга.

Усмехнувшись, я покачала головой:

— Они вам такое сказали?

Обиженно нахмурив брови, торговец выхватил из моих рук украшение.

— Это им поведал торговец, у которого была куплена эта драгоценность.

— Но как же влюбленные могут найти друг друга если амулет один?

— Они говорили, что в руках поистине любящих камень разъединиться, чтоб соединиться вновь.

Я закусила губу, чтоб не засмеяться и тем самым еще сильнее обидеть мужчину. Посмотрев мне в глаза, он улыбнулся:

— Они так же утверждали, если камень потеплеет в руке, тогда в вашем сердце царит любовь.

Затаив дыхание, я недоверчиво покачала головой и вновь взяла его в руки, ощущая пальцами тепло.

— Что еще он может?

— Если девушка, потеряв свою любовь, не знает жив ли ее возлюбленный, то ее часть амулета потускнеет, если он умер.

— Сколько стоит эта безделушка?

Хитро сощурив глаза, мужчина произнес:

— Одиннадцать золотых.

— Что?! Да ты разбойник, а не торговец!

— Она стоит дороже, поверьте.

Когда я посмотрела на драгоценность в своих руках, залюбовавшись ее золотистым сиянием, желание торговатся испарилось — одиннадцать золотых перекочевали из моего кармана в руки торговца. Попробовав их на зуб, он улыбнулся и повернулся к остальным покупателям, столпившихся около его лавки. Я улыбнулась в ответ, сжав в руках амулет и радуясь тому, что смогла спрятать от Кетана деньги. С детства считала себя безрассудной, но этот поступок был даже для меня верхом глупости. Денег больше не было, вместо этого — непонятный амулет. Спрятав его в карман, я продолжила свой прерванный путь. Изредка меня толкали прохожие, но в основном мне удалось дойти до конца рынка, отделавшись лишь парой синяков. Вдалеке послышался приглушенный рокот, как будто от слов мудреца, рассказывающего различные истории в свою длинную бороду. Именно таким мне показался шум прибоя. Через несколько минут я остановилась, пораженная зрелищем, открывшимся передо мной. Нечто огромное темно-синее билось о скалу, казалось, чтоб разрушить ее до основания. Перед моими глазами с камнями играл океан! Влажный соленый ветер скинул с головы капюшон, принявшись беззаботно теребить пряди волос. Сквозь дымку тумана, окутавшего порт, можно было различить силуэты усталых кораблей. Он медленно неохотно расползался дальше, почти достигая городских улиц. Солнце клонилось к горизонту, отбрасывая красноватые блики на волны, одевая воду в новое красочное одеяние. Я была не в силах повернуться к такой красоте спиной, но все же медленно двинулась вдоль края скалы, приближаясь к университету и разбитому около него парку. Зайдя под ветви деревьев, на мгновение остановилась, чтоб привыкнуть к темноте. Дождь прекратился, и можно было различить капли воды после него на темно-зеленых, золотистых, красных листьях кленов, тополей и других деревьев. По парку прогуливались то влюбленные пары, то пожилые люди (видимо профессора), то студенты, покинувшие стены университета — четырехэтажное строение внушало доверие своей крепостью, надежностью. В его облике не было ничего лишнего. В нем было все то, что могло помочь студентам впитывать больше знаний.