Решение никому не говорить о девятом классе оказалось опрометчивым. Придя на следующий день в институт, я тут же был подвержен допросу, о том, как все прошло. То, что я избегал произносить словосочетание «класс гражданства» породило целую волну эмоций, при этом позитивных из них не было ни одной. Даже мой друг Кирилл злобно стал посматривать на меня из под своих черных бровей, сжав пухлые губы до белого цвета.
Судя по гуляющей по сети информации, я был не единственным из «первой сотни», кому «посчастливилось» получить класс, не соответствующий статусу родной планеты. Метод выявления «продавшихся» инопланетникам и имеющих сто процентный шанс покинуть Землю уже через месяц, облетел все заинтересованное население планеты за пару часов через неистребимые соцсети.
— Я гражданин 11 класса Звездной коалиции! — жить изгоем у меня не было никакого желания и я поспешил реабилитироваться.
Столь громким и радикальным заявлением я добился лишь потери интереса к своей персоне, а так же парочки презрительных женских взглядов. На страницах соцсетей однозначно указывалось, что люди, получившие класс выше 12-го, не могут не только произнести эту информацию вслух, но и передать ее, независимо от используемого способа или типа носителя.
«— Пусть лучше думают, что я не умею шутить», — продолжая улыбаться, я с горечью наблюдал за товарищами, которые и раньше то особо со мной не дружили.
В отличие от ментального блока, имплантат и установленная в мозг база знаний генного инженера работала штатно. Стоило привычно заскучать на лекции, как в голову полезли знания, содержание которых вызвало оторопь. Ни каким оператором медицинской капсулы в полученном массиве данных «и не пахло». Вместо технических инструкций, о том, какую кнопку нажать и для чего это надо, в голове оказалась информация по биологии и иже с ней.
Будучи технарем от ушей до кончиков пальцев ног, я с оторопью пролистывал перед внутренним взором разделы, посвященные строению человека и принципам существования жизни. После получаса изучения одних только кратких описаний глав, я добрался до не гуманоидных форм индивидов, которые, к счастью, давались лишь в ознакомительном варианте. Трехмерные картинки чужих были как живые, вызывая удивление и оторопь. От мыслей о том, как «такое» может существовать и мыслить, а также, что «это» можно встретить среди звезд, покидать родную планету резко расхотелось.
В отличие от знаний бубнящего профессора, наносившего скрипящим мелом на доску какие-то каракули, инопланетные знания уже хранились в моей памяти, не требуя усилий для своего запоминания.
«— Так, и зачем это все надо?!» — наконец-то я смог сформировать правильный вопрос имплантату, помогавшему работать с массивами данных.
«— Ага, без мед капсулы все равно не обойтись», — констатировал я вскрывшийся факт, осмыслив очередной раздел.
Лекция, как и начавшаяся за ней вторая пара, пролетела не заметно. Углубившись в заинтересовавший меня вопрос о том, для чего нужна капсула и как она работает, я открыл для себя новый подход к современной технике, повсеместно используемый в галактике.
Для лечения того или иного заболевания существовали запатентованные схемы, правообладателями которых как правило являлись научные центры. Чем больше требовалось для излечения больного схем, тем дороже становилось лечение.
Сама схема представляла собой алгоритм взаимодействия друг с другом внутренней начинки капсулы. От выбранной последовательности или параллельности взаимодействий различных эффектов и зависел как промежуточный так и конечный результат лечения.
Медицинские капсулы содержали в своей памяти огромные массивы лицензированных схем. Основываясь на результатах диагностики и имеющихся у пациента денежных средств, принималось решение о том, какие схемы использовать. Доли от суммы за оплаченное лечение распределялись между держателями патентов, схемы которых были задействованы медицинской капсулой. Что получал производитель капсулы было не понятно, но по логике вещей, он тоже оставался не в накладе.
Загруженные в мою голову знания генного инженера были предназначены для самостоятельного разрабатывания схем по взаимодействию имеющихся блоков внутри медицинской капсулы. Далекий от медицины, но увлекавшийся в школе созданием вебсайтов, я заметил общие принципы в работе у генного инженера и программиста. Мед капсула принимала списки кодов, каждый из которых подразумевал тот или иной процесс.
Загруженные мне знания состояли в основном из матриц данных, в которых была собрана информация, разбитая по различным тематикам. Самой теории, о том как все работает, а следовательно какие с какими кодами совместимы а какие нет, было не так уж и много. Пользуясь всем этим, я мог создать сколь угодно противоречивую схему цепочек кодов, и мед капсула приняла бы ее без вопросов, но при условии ее регистрации и как следствие лицензирования в Звездной коалиции.
Незарегистрированную схему можно было активировать только на самого себя. Согласно гражданского кодекса, производитель не нес никакой ответственности за подобное использование медицинского оборудования, так как капсула могла не только улучшить, но и ухудшить здоровье пользователя.
«— Думаю, производитель даже предположить не мог, что найдется такой псих, что ляжет в капсулу, активировав незарегистрированную схему», — хмыкнул я.
Для того, чтобы успешно сдать сессию, мне «кровь из носа» требовалось улучшение памяти. Если на первом курсе я еще выезжал за счет более глубокого знания школьной программы, то на втором курсе это уже не помогало. Присутствие студентов на лекциях подразумевало лучшее усвоение материала, а следовательно и более глубокое понимание изучаемого материала. В действительности же, посещение института приводило к обратному эффекту, общение в студенческой среде не способствовало к проявлению интереса и попыткам учиться. Единственный позитивный момент от присутствия в аудитории заключался в обещанном от преподавателя дополнительном балле к оценке, для тех, кто не сильно прогуливает занятия.
Со схемой генного улучшения памяти я провозился до конца лекций. Кирилл по прежнему на меня дулся, так что я покинул учебное заведение после четвертой пары в городом одиночестве. На часах уже было начало пятого и я направился пешком к перекрестку улиц Маркса и Гаврилова. Вход в яйцеобразное здание был свободным, так что я надеялся сойти за одного из праздно любопытствующих подростков.
Чем ближе я подходил к госпиталю, тем большие сомнения меня одолевали. Мысли о том, как я буду объяснять свое нахождение в медицинской капсуле представителям полиции, если меня поймают, перемежалось с неуверенностью в расчетах и правильностью составленной схемы.
Впрочем, задумавшись о том, что же меня на самом деле беспокоит, я понял, что наибольшее опасение вызывал уже свершившийся факт произошедших со мной внутренних изменений. Каким-то образом, без моего ведома, в голове образовался новый способ мышления. Обдумывая, как и что хочу изменить при помощи знаний из загруженной в меня базы генного инженера, я попытался переключить свое внимание на происходящее в аудитории, после чего получил перед внутренним взором уведомление, что мои мысли сохранены. Охренев от такого подхода, я просидел до перемены, боясь лишний раз обращаться к памяти. После того, как началась вторая пара, я опять задумался о генной инженерии и оказался на том же месте, где прервал свои размышления во время прошлой лекции.
«— Кроме как на имплантат для граждан 9 класса грешить больше не на что», — подумал тогда я, что в общем то не принесло особого облегчения.
Пользуясь результатами подобного способа запоминания мыслей, перед тем как покинуть институт, у меня в голове оказалась сохраненная схема будущих ген модификаций. Как ее загрузить в медицинскую капсулу я даже не представлял, но и отступать не попробовав, не нашлось достаточных оснований.
«Внимание, производитель медицинской капсулы АРИВКЕ, предупреждает об отсутствии лицензии у загруженной схемы. Применить?»
Пробраться в капсулу оказалось совсем не сложным, пройдя по периметру сквера, в центре которого инопланетяне разместили госпиталь, я не смог обнаружить ни одного подозрительного субъекта. Внутри госпиталя так же было пустынно, несмотря на явные следы обуви на газоне вокруг «яйца». Внутренние помещения поражали чистотой и стерильностью. Загрузка схемы, подготовленная мной в институте произошла ментально, стоило мне лечь в капсулу и пожелать внести эти данные в мед оборудование.
«Внимание, ген модификации имеют худший конечный результат, чем у имеющейся в доступе лицензированной схемы. Желаете улучшить конечный результат?»
«— Да», — мысленно сказал я и этого оказалось достаточно, чтобы пришел запрос на списание 118 галокрон.
Подобных средств у меня не было, так что пришлось отказаться, ответив, что хочу подумать.
«Желаете просмотреть улучшения, которыми обладает лицензированная схема?»
Судя по всему, производитель капсулы был твердо настроен на получении прибыли из любого пользователя и заложил в оборудование алгоритм наглядного убеждения. Согласившись с предложением, я чуть не заржал в полный голос. Все косяки, допущенные мной в планировании схемы ген модификации собственной памяти, были указаны в предлагаемых улучшениях, в виде стандартизированных кодов из ген библиотеки.
Выйдя из режима обмена информацией с медицинской капсулой, я перешел в собственное мышление и принялся править разработанную в институте схему, постоянно сверяясь, то с сохраненным списком улучшений от капсулы, то со справочником, содержавшего в себе полную ген-библиотеку по хомо сапиенс. Загрузив после этого обновленную схему, я получил повторное предупреждение, что планируемое изменение не идеально. Просмотрев на очередные улучшения, я опять принялся за корректировку. Этот процесс повторялся раз за разом, бестолковая машина сравнивала самодельную схему с имеющимися в ее памяти лицензионными разработками и указывала на обнаруженные недостатки.
«Внимание, ген модификации имеют худшие результаты, чем у имеющейся в доступе лицензированной схемы. Желаете улучшить конечный результат?»
Чем больше я вносил поправок, тем выше становилась цена новой схемы. Достигнув суммы в десять тысяч, я уже нервно хихикал, не в состоянии по другому реагировать на то, что происходит. Согласившись в который раз на обзор предлагаемых к изменению улучшений, я сохранил очередные коды и, перейдя в собственную схему, внес все в точности, доведя количество изменений до шестизначного значения.
«Внимание, индивидуальное применение данной схемы невозможно. Схема имеет стопроцентную идентичность с запатентованной интеллектуальной собственностью института ХомоИнтеледжи»
«— Доигрался, — была первая мысль, которая сменилась на следующую: — хотя!»
Опять зайдя во внутреннее восприятие собственного сознания, я развернул схему, растянувшуюся на добрую сотню страниц. Найдя раздел, отвечающий за тактильные ощущения крошечного участка кожи на левой ноге, я снизил чувствительность передаваемых сигналов, после чего сохранил схему и загрузил ее в ментальный блок медицинской капсулы.
Проигнорировав предупреждение, о том, что существует более совершенная версия и что ген модификация производится без предварительного диагностирования, я дал согласие, решив, что выжать большего из данной ситуации не смог бы никто.