Именем Федерации!

Глава 15

Сознание к Торренцу возвращалось медленно. Сквозь болезненную тяжесть, свинцовой плитой придавившую тело, проступали крохи ощущений: кто-то коснулся его лба, груди, зудящими разрядами пробежали мурашки вдоль ног и рук, в локтевой сгиб правой руки ужалила ледяным жалом злая оса. Почему именно злая? Торренц не знал, ему так казалось. И еще слышались далекие голоса, которые ужасно отвлекали, мешали сосредоточиться. Голоса были тихими. Один постоянно звал какого-то Торренца — знакомое имя, но кому оно принадлежит? Ужасно болела голова, ломило затылок и виски. А голос все повторял и звал…

— Выкарабкается, как думаешь? — спросил Гемм, стоявший у постели больного.

Медицинский автомат, опутав Торренца датчиками, сделал пару уколов, капельно подал какой-то раствор. Унылый сигнал пульсомера отмерял тягучие секунды. Торренц был бледен, белые обескровленные губы вяло шевелились, словно больной все время силился что-то сказать. Грудь его медленно и тяжело вздымалась.

— Думаю, да, — с некоторой заминкой ответил Хан, имевший вторую профессию — врача. — Ничего серьезного, насколько я могу судить, показатели нормализуются. Антиграв шлюпки не смог полностью погасить двадцатикратную перегрузку.

— Ты это нарочно сделал? — спросил Гемм у Святова, стоявшего справа от него.

— Не выдерни я его из каменных тисков, выхаживать нечего было бы. Пусть спасибо скажет, что вообще жив остался.

— Может, стоит доставить его в медицинский центр?

— Нет необходимости, командир. Он приходит в сознание, — сказал Хан. — Торренц, вы меня слышите?

Веки больного дрогнули и чуть приоткрылись, губы вновь зашевелились, но расслышать не удалось ни слова.

Яркая пелена медленно сползала с глаз. Торренц повел глазами. Белый потолок, семиглазая лампа, пронзительно-слепящая — такие Торренц где-то видел… Ну конечно, в медицинских отсеках судов. Еще лицо, очень знакомое, принадлежащее мертвому человеку. Странно…

В голове бухало, и Торренцу никак не удавалось собраться с мыслями. Но в памяти потихоньку всплывали разрозненные обрывки воспоминаний: взрыв на крейсере, бегство в шлюпке, астероидный поток… Судно — за ним охотились. Он знал это судно раньше… Фарро — вот кому принадлежало лицо!

Торренц вдруг вспомнил все и, широко распахнув глаза, попытался сесть, но слабость свалила его обратно на жесткую постель.

— Фарро! — хрипло выдавил он.

— Я, Торренц, я, — ответил «призрак», очень знакомо ухмыляясь.

— Ты… жив?

— А что тебя так удивляет?

— Но ты ведь…

— Тебе привиделось. Лежи.

— Разве? Где я?

— На моем судне. Мы тебя спасли, ты нам обязан жизнью.

— Я никому ничем не обязан, — прохрипел Торренц. Белая пена выступила у него в уголках губ.

— Ну, дело твое. У тебя еще будет время все осознать.

Фарро отошел, а его место занял Гемм.

— Как вы?

— Нормально. Что со мной?

— Вас едва не затерло астероидами. Мы вас выдернули в последний момент, но ускорение оказалось слишком большим.

— Что с моим судном?

— Господин Торренц, — Гемм сделал жесткое лицо, — у вас либо пробелы в памяти, либо мания величия: судно под командой командира Зальца арестовано властями Сегнеции, команда в данный момент дает показания.

— Я тоже арестован?

— В каком-то смысле, да. Вам придется предстать перед судом.

— Суду придется очень постараться, чтобы доказать мою вину.

— Намекаете на связи?

— Ни на что я не намекаю. Я — жертва обстоятельств.

— Ну-ну, будет вам прибедняться. В общем, поправляйтесь, скоро мы прибудем в систему Аркадии.

— А почему не Мицара?

— Разве Аркадия — не часть Федерации? — вскинул брови Гемм.

Торренц устало закрыл глаза и отвернулся к стене.

— Крафт и отец Ансельм, охраняйте больного.

Гемм развернулся и направился к двери.

— Есть! — запоздало отозвался Крафт, а монах тяжело опустился на стул и принялся разглядывать шкафы с медикаментами и диковинными приспособлениями. Особенно с последними. Крафт, внимательно, с подозрением наблюдавший за ним, спросил:

— Собираетесь устроить допрос с пристрастием?

Монах как-то странно посмотрел на Крафта, отчего тому стало не по себе.

— К чему лишняя жестокость, особо к тяжело увечному? — тихо ответил вопросом на вопрос отец Ансельм. — К тому же он ответит за творимое им беззаконие перед мирским судом. Я же врачую души.

— Подобная кротость мне в новинку, — хохотнул Крафт. — За что же вы преследовали меня, если не секрет?

— За подлость, сын мой, подлость и трусость, когда вооруженный человек нападает на безоружного. Святая месть! Но ты получил свое, и у меня больше нет к тебе ни ненависти, ни злобы, ибо они разъедают душу, превращая ее в прибежище дьявола. — Отец Ансельм воздел глаза к потолку и перекрестился. — А творимое нами добро делает нас светлее и ближе к Господу.

Крафт покраснел и отвернулся.

Гемм, задержавшийся у дверей, хмыкнул и вышел в коридор. Дверь за его спиной закрылась.

— Командир, но почему на Аркадию? — спросил Фарро, ожидавший Гемма в коридоре.

— Странный вопрос: мы идем на базу. Но, если вас чем-то не устраивает суд Аркадии, то вы вольны потребовать депортации на Мицар.

— Нет-нет, — мгновенно запротестовал Фарро. — Аркадия так Аркадия.

— Я подозревал, что именно так вы и ответите. Простите, господин министр, меня ждет работа.

Гемм кивнул пребывающему в задумчивой прострации Фарро и быстро зашагал в сторону рубки.

— …Аркадия-подход, добрый день! Один — семь — эко-янки — три два пять ноль, геостационарная, эшелон пять — семьсот.

— Один — семь — эко-янки — три два пять ноль, подтверждаю, ожидайте схему, занимайте эшелон три — двести, выход на КАШТУ.

— Один — семь — эко-янки — три два пять ноль, принял.

— Странно, — сказал Хан, — пропустили без вопросов.

— Ничего странного, — Гемм отключил связь. — Они уже в курсе всего. Майор Эк-ттор обещал незамедлительно передать всю собранную информацию. Не удивлюсь, если ниже нас ждут катера сопровождения или что посерьезнее.

— Скорее всего, так и будет, — согласился с командиром Пурвис, задав борт-интеллекту требуемую высоту и точку выхода. — Не понимаю, чего они мудрят с КАШТУ. Всегда ведь на ПРИАТ выходили.

Спейсер начал вертикальное снижение, уходя влево и согласуя угловые скорости — свою и планеты.

— Простите, вы о чем? — настороженно спросил Фарро.

— Нас выводят из основного трафика и ведут через закрытый сектор, подконтрольный военным, — ответил Гемм. — Либо хотят обезопасить себя, либо трясутся за ценных свидетелей. Скоро нас возьмут на усиленный контроль.

— Это плохо? — забеспокоился Фарро.

— Для нас не имеет ни малейшего значения, а вот военным добавляется работы. Мел правильно сказал: скоро появятся либо катера, либо крейсер сопровождения. А вот, кстати, и он, — указал на обзорный экран Гемм.

Из густого облачного покрова, взбаламутив его, вынырнул военный спейсер и застыл, ожидая непонятно чего.

— Нас не собьют? — еще больше перетрусил Фарро.

— Не порите чепухи! Намекаете, что там могут сидеть дружки Торренца? Чушь! Под нами стомиллионный город, заводы. Один выстрел, и они потом вовек не расхлебаются. Скорее всего, наоборот — это предостережение желающим избавиться от нас.

— Да что вы так переживаете, Фарро? Если они решат с нами разобраться, вы этого и не заметите, — мрачно пошутил Хан. — Ба-бах — и одни головешки.

— Шутки у вас… дурацкие, — проворчал Фарро, нервозно разминая пальцы рук.

— Ну, не головешки — большой такой титаново-композитный дуршлаг.

— Прекратите сейчас же! Безобразие какое-то, и так нервы на пределе, — возмущенно запыхтел Фарро.

— Простите, почтенный Сартор, — прервал поток жалоб Корнелиус, — что за необычные пики возвышаются над облаками?

— Город, — просто сказал Гемм, бросив взгляд на экран.

Из перин облаков ввысь диковинным пучком возносились тонкие цилиндры и параллелепипеды разной высоты. Нестерпимый блеск, исходивший от их идеально зеркальных поверхностей, слепил глаза. В боках зданий отражались медленно плывущие, закручивающиеся в спирали облака, подобно тому, как речная гладь, рассеченная порослью камыша или небольшим островком, подергивается вихрями.

— Город?

— Дома. Город тянется ввысь и зарывается в землю — слишком много жителей. Высота самого высокого здания, административного центра, немного не дотягивает до мили.

— Миля?! — вскрикнул отец Ансельм. — Господь милосердный, дом высотой в милю!

— Именно так. А ширина что-то около девятисот футов. Остальные, конечно, поскромнее, но…

— Отложим обзорную экскурсию до лучших времен, — прервал командира грубый окрик.

Гемм стремительно развернулся в кресле. Хан вскочил и сжал кулаки; Пурвис и Святов лишь оглянулись назад. У самого входа в рубку стоял в напряженной позе Фарро, позади него, держа министра за плечо и приставив к его виску разрядник — Торренц.

— Не дурите, Торренц, — ледяным тоном сказал Гемм, — сдайте оружие, и мы забудем об этом неприятном инциденте.

— Давайте сделаем по-другому, — оскалился Торренц и снял разрядник с предохранителя. — Я не пристрелю этого слизняка, а вы сейчас же прекращаете снижение и возвращаетесь на орбиту.

— Ничего не выйдет, — покачал головой Гемм. — Мы под наблюдением серьезных ребят, которые не любят шутить.

Пурвис медленно и незаметно протянул пальцы чуть правее консоли, туда, где в углублении находилась кнопка включения транспондера в режим «Захват судна».

— Не дури, второй, — предупреждающе дернул разрядником Торренц. — Вылезай из кресла и дуй в угол!

Пурвис убрал руку, медленно поднялся и отошел от консоли, неотрывно следя за Торренцом, но тот уже переключился на Корнелиуса.

— Только попробуй шевельнуть пальчиками, вшивый колдун. Я не знаю, как ты делаешь свои фокусы, но уверяю тебя, я стреляю метко и очень быстро.

— Зачем же мне шевелить пальцами? — недоуменно поднял брови маг. — У меня и в мыслях подобного не было.

— А ты отодвинься от меня, — бросил Торренц сделавшему шаг в его сторону отцу Ансельму. — Ты слишком шустрый, меня это нервирует.

Монах замер, но отходить не стал.

— Ну? — прикрикнул на него Торренц.

Отец Ансельм молча буравил ненавистным взглядом врага, бесстрашно выпятив грудь.

— Торренц, вы усугубляете свое положение, — сказал Гемм. — Вам не хуже меня известно, что в рубке ведется видеозапись, и когда мы сядем…

— Разве я непонятно выразился? Я отдал приказ прекратить снижение!

— И как же вы собираетесь объяснить это вон тому крейсеру? — Гемм ткнул за спину большим пальцем. — И что я, по-вашему, должен сказать диспетчеру.

— Ничего! Никаких переговоров, ни с кем! Вы немедленно стартуете, или я…

— Глупо, Торренц, — Гемм краем глаза заметил, как Корнелиус что-то тихонько бормочет, и решил потянуть время. — Вы успеете выстрелить раза два, не больше, после остальные навалятся на вас и скрутят. Я еще раз советую вам по-хорошему сдать оружие.

— Я не нуждаюсь в твоих дурацких советах!

— Кстати, что вы сделали с Крафтом?

— С этим бестолковым сопляком? Отобрать у него оружие оказалось проще, чем у ребенка конфетку. Отличная у тебя, Фарро, охрана, поздравляю.

Фарро сглотнул и не ответил.

— Надеюсь, он жив?

— Вряд ли.

Гемм увидел, как фиксатор кнопки предохранителя разрядника сам собой отскочил в сторону, а кнопка медленно нажалась. Цвет индикатора сменился с зеленого на красный. Фиксатор встал на место.

— Вы убийца, Торренц, — с нажимом сказал Гемм. — Вас непременно расстреляют.

— Я и не сомневался, что вы спасли меня, чтобы было на кого навесить всех собак, а Фарро смог выкрутиться.

— Вы говорите глупости, Торренц, — жестко ответил Гемм. — Мы вас вытащили из лап смерти, потому что вам грозила верная гибель — это называется гуманизм. Но, похоже, это понятие вам незнакомо. Что же касается ответственности за совершенные преступления, то степень вашей виновности установит суд!

— Пустые слова. Считаю до трех, и если судно не прекратит снижение, я вышибу ему мозги, — Торренц дернул дулом. — Раз!

— Дело ваше, я вас предупредил, — безразлично сказал Гемм и повернулся к пульту. Пальцы его перещелкнули несколько тумблеров и запорхали над клавишами консоли.

Снижение прекратилось, спейсер завис на месте, и тут же из потолочного динамика донесся голос диспетчера:

— Один — семь — эко-янки — три два пять ноль, почему прекратили снижение?

— Ну, что дальше? — Гемм вновь повернулся к Торренцу.

— Начать подъем, и никаких переговоров! — рявкнул Торренц.

— Как скажете. — Гемм протянул руку к консоли и задал программу подъема. Спейсер послушно пошел вверх.

— Один — семь — эко-янки — три два пять ноль, немедленно прекратите взлет, займите эшелон три — двести! Повторяю, немедленно прекратите взлет!

— Продолжай подъем! — Торренц заметно нервничал. От напряжения на его шее вздулись вены.

Торренц сложил руки на груди и криво усмехнулся.

— Один — семь — эко-янки — три два пять ноль, последнее предупреждение! — надрывался диспетчер.

Крейсер на обзорном экране оторвался от облаков и с ускорением пошел вверх. За ним туманным вздохом потянулся облачный шлейф.

— Что теперь скажете?

— Ускорь подъем!

— Вы решили устроить гонки с этой махиной? — продолжал Гемм подчеркнуто вежливо.

— Делай что сказа-а-а!.. — взвыл Торренц от боли и непроизвольно нажал на спуск, но ничего не произошло.

— Вот тебе, сволочь! — из коридора выкатился Фелки и ткнул копьем еще раз. — Получай, гад! Будешь знать, как обижать маленьких.

— Ох! — Торренц, получив колющий удар в ногу, согнулся и упал на одно колено.

Фелки шустро скользнул к нему и с размаху заехал кулачком в нос.

— Получил? — ликовал человечек.

Торренц, размазав по щеке и губам кровь, идущую носом, вскинул разрядник и вновь попытался выстрелить, но выстрела опять не последовало. Не став разбираться в причинах неполадки оружия, он отбросил его и, рыча, попытался схватить верткого человечка, но Фелки вывернулся и с размаху опустил копье на голову врага. От болезненного удара голова Торренца непроизвольно дернулась, запрокинулась назад, и он повалился вбок. Фарро отбежал на пару шагов и спрятался за командирское кресло. Гемм с Ханом рванулись к Торренцу, и вдвоем подмяли его под себя. Торренц неистово сопротивлялся, брыкался и изворачивался, но Хану удалось наконец придавить его коленом и вывернуть правую руку в болевом захвате. Торренц, тяжело дыша, затих и обмяк.

— Пурвис, Святов, гляньте, как там Крафт, — бросил Гемм, а мне нужно успокоить диспетчера. Он бросился к консоли, остановил программу подъема и включил связь:

— Один — семь — эко-янки — три два пять ноль, Торренц пытался захватить судно, сейчас все в порядке. Отзовите крейсер.

— Один — семь — эко-янки — три два пять ноль, принял. Занимайте указанный эшелон. Схема передана, — спокойным, ровным голосом отозвался диспетчер.

— Один — семь — эко-янки — три два пять ноль, схема получена, продолжаем снижение. Спасибо.

Крейсер на экране прекратил преследование и плавно опустился на прежнее место до кромки облаков. Гемм возобновил процедуру захода и поднялся из кресла.

Хан как раз закончил стягивать Торренцу заведенные за спину руки его же ремнем, рывком поднял пленного и поволок из рубки. Торренц, прихрамывая на раненную ногу, поплелся по коридору. Гемм проводил его взглядом.

В коридоре возник Святов, пропустил мимо себя Хана и Торренца и заспешил в рубку.

— Что с Крафтом? — спросил Гемм.

— Ранение в плечо, серьезное, но жить будет. Они сейчас в медотсеке. Торренц подловил Крафта в туалете, отобрал оружие и выстрелил.

— А мне этот гад напинал и запер в шкафу — еле выбрался, — сжал кулачки Фелки.

— Я говорил, что не стоит оставлять бестолкового мальчишку с этим подонком, — сказал отец Ансельм. — У меня бы не сбежал.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — усмехнулся Гемм. — Уже скоро сядем, и всем проблемам конец.

— Не думаю, командир, — сказал Святов, опускаясь в свое кресло. — Как вы собираетесь протащить через «границу» монаха и мага? У них ни документов, ни гражданства.

— Да, это проблема, — Гемм помял подбородок. — Может быть, все еще обойдется, и о них никто не вспомнит? Ситуация из ряда вон выходящая.

— Будем надеяться. Но дальше начнутся допросы и суд.

— Давай решать проблемы по мере их возникновения, — посоветовал Гемм. — Что сейчас загадывать?

Он тоже вернулся в кресло.

Спейсер вынырнул из облачного покрова и заскользил над зеленым ковром садов. Впереди раскинулся удивительный город — величественное и гармоничное нагромождение домов всевозможных форм и размеров. Отец Ансельм и Корнелиус, поглощенные сверкающим великолепием города будущего, не заметили, как спейсер опустился на перрон и замер в ряду себе подобных могучих машин, способных покорять неизмеримо огромные пространства межзвездной пустоты.

Со стороны космопорта к спейсеру уже спешили четыре катера: один правительственный и три госбезопасности, судя по маркировке.

— Ну вот, все и закончилось, — сказал Хан, вернувшийся в рубку.

— Боюсь, все только начинается, — вздохнул Гемм и выбрался из кресла. — Пойдем встретим гостей, не стоит заставлять ждать столь важных шишек.